Ононче, в 3 сезоне был еще один момент, который меня смутил, но в куче непоняток он как-то не выделялся. А вот сегодня я случайно и про него вспомнил.
В какой-то момент при обсуждении условий, на которые сторговались Грови и Рубилакс насчет спасения Гровиной жизни, Руэль выдает фразу, что когда страж умирает, шушу получает свободу.
Что? Что-что-что-что-что?
Ну, во-первых мы слышим это впервые в изрядно придурковатом третьем сезоне. Что уже само по себе настораживает.
Но помимо этого - меня же не одного смущает подобная концепция? Ладно, по сути задумка даже красивая - поскольку шушу чаще всего заточают в каком-нибудь оружии, получаются эдакие проклятые клинки, которым выгодно угробить владельца. Допустим. При этом в нормальных обстоятельствах они не очень-то могут что-либо предпринять, потому как даже активация оружия, по всей видимости - процесс, над которым сам шушу не властен.
А потом приходят Рубилакс с Омбраж и примкнувший к ним Анатар, после чего эта концепция начинает выглядеть уже не так убедительно.
Во-первых, Голтард, предыдущий страж Рубилакса, некоторое время таки был мертв. Ладно, допустим, обязанности стража можно передать, и Голтард успел. Тем же манером мы избавляемся от аналогичного противоречия с Анатаром, которого Рыцари Справедливости передавали от отца к сыну несколько поколений.
Но почему тогда Рубилакс, завладев телом Грови, не постарался его немедленно пришибить об тот же Великий Дуб? И потом, неужто Грови - первый страж, который таким образом лоханулся?
Мы знаем, что не первый. И тогда вопрос номер два - на кой черт Омбраж были нужны все эти сложности с Вампиро и захватом тела проходящей через Катрепат путешественницы? Достаточно было заставить Вагнара/Вомпиро готишно выпить йаду - и вот она, долгожданная свобода!
Далее. Понятно, что шушушнутое оружие уделывает вообще любое обычное. Но все же - единственный смысл существования ордена стражей это не допускать освобождения тех шушу, которые когда-то прорвались в Мир Двенадцати, и которых без порталов невозможно просто закинуть назад в Шукрут. Вопрос - какой идиот вообще догадался заточать их именно в оружие, и тем более - использовать это оружие в настоящем бою, где его владелец может погибнуть?! Получи свободу не скоррапченный к тому времени дружбомагией Рубилакс, а верная заветам партии Омбраж - Миру Двенадцати настала бы пизда. В идеале стражи должны быть не рыцарями, а монахами, охраняющими всех известных заточенных шушу по той же схеме, по которой охраняют дофусы элиатропов - на уединенном острове в самой жопе мира на полном самообеспечении. Причем БЕЗ доступа к залу, куда оные шушу помещены - а то та же Омбраж быстро бы промыла какому-нибудь йуному послушнику мозги и опять же не вышло бы ничего хорошего. По сути, монахи там нужны для того, чтобы спровадить кого-нибудь, кто может наткнуться на этот остров чисто случайно.
И, наконец, как так вышло, что эта схема ни разу за века своего существования не дала осечки просто из-за гибели стража в бою? Люди, смысл жизни которых - сражения, в среднем до 40 должны не доживать чаще, чем доживать, а из пяти стражей, которых нам показали, четверо именно такие. И это я еще не посчитал Юго - он, по сути, самозванный страж, да еще и элиатроп, да еще и главный герой, у него сюжетная защита толще чем у Грови.
Вот и чему верить? Понятно, что сказанное в сериале - автоматический канон, но не клеится же! Скорее реткон тогда уж.
Поправьте и дополните, если где-то ошибаюсь.

>>893083
Ты видел, как ПанПан ворочается в кровати и не даёт спать Юго? Наверняка бывает прижимается к нему всем своим разгорячённым телом и трётся промежностью об юного Юго, старательно, но нежно прижимая его лицом к своей мускулистой груди. И всё это происходит пока иоп спит, видимо ему снятся толпы девушек, которые достались ему за победу над монстром, и он пытается их всех удовлетворить одновременно. Юго не хочет спать на ледяном полу, но и спихивать туда ногами ПанПана не хочется, он же хороший друг, вот поэтому ему приходится ждать, пока он вспотеет в объятьях шевалье, чтобы выскользнуть из них вниз кровати. Потом аккуратно, чтобы не разбудить, стянет с него трусы и облизнувшись встретит толстый крепкий член своего друга, со слегка замаранной в собственной смазке головкой, которая не прекращая выделяется капельками. Обхватит эту головку губками и начнёт легонько посасывать, наслаждаясь слегка солёно-кислым вкусом смазки, все глубже запихивая член себе в ротик, и старательно облизывая языком горячий ствол своего товарища от верхушки до конца. Бывает ПанПан может крутануться в кровати и лечь на лицо Юго, из-за чего его член вгоняется мальчику глубоко в глотку, а тот задыхаясь не может сдвинуть тяжёлого иопа с места. И так до тех пор, пока в один момент его ротик до самых краёв не наполнится густой белой иопской спермой, тогда Юго, стараясь заглотнуть побольше желанной добычи, натянет побыстрее трусы обратно и уползёт в другой конец кровати. Ничего не заподозрив, потягиваясь и зевая, ПанПан слегка приподнимется с кровати и сонно раскачиваясь осмотрит кровать, потом заглянет под трусы и увидит, как всё запачкано в сперме, и со словами -"Чёрт, ну вот снова.." завалится обратно в кровать. Теперь он будет спать тихо и мирно, с идиотским выражением блаженства на лице, и не помешает спать Юго. Однажды Юго, снова проделав братский ритуал в очередной таверне в очередной кровати, не смог заснуть, и решил прогуляться в коридоре, возможно ему показалось, но когда он закрывал дверь, то услышал, как Руби сказал -"Эй, а мне рукоять на прощанье не лизнёшь?". В коридоре он встретил Еву, и полизал ей писичку. Так она забеременела от ПанПана.