Первая любовь

Взял билет до станции
Первая любовь.
Взял его негаданно.
Шутя.
Невзначай.
Не было попутчиков.
Был дым голубой.
Сигареты кислые.
И крепкий чай.
А ещё шаталась
монотонная мгла.
А ещё задумчиво
гудел паровоз…

Там, на этой станции,
вершина была.
Тёплая вершина.
До самых звёзд.
Ты её по имени сейчас не зови,
хоть она осталась –
лицом на зарю…
Встал я у подножия
Первой любви.
Пусть не поднимусь уже –
так посмотрю.
Потянулся к камню
раскалённой рукой.
Голову закинул,
торопясь и дрожа…

А вершины вроде бы
и нет
никакой.
А она,
оказывается,
в пол-этажа…
Погоди!
Но, может быть,
память слаба?..
Снег слетает мудро.
Широко.
Тяжело.
В слове
буквы смёрзлись.
Во фразе –
слова…
Ах, как замело всё!
Как замело!..

И летел из прошлого
поезд слепой.
Будто в долгий обморок,
в метели
нырял…
Есть такая станция –
Первая любовь.
Там темно и холодно.
Я проверял.

Не забудь

Человек надел трусы,
майку синей полосы,
джинсы белые, как снег,
надевает человек.

Человек надел пиджак,
на пиджак нагрудный знак
под названьем «ГТО».
Сверху он надел пальто.

На него, стряхнувши пыль,
он надел автомобиль.
Сверху он надел гараж
(тесноватый—но как раз!),

сверху он надел наш двор,
как ремень надел забор,
сверху он надел жену,
и вдобавок — не одну,

сверху весь микрорайон,
область надевает он.
Опоясался как рыцарь
государственной границей.

И, качая головой,
надевает шар земной.
Черный космос натянул,
крепко звезды застегнул,

Млечный Путь — через плечо,
сверху — кое-что еще...

Человек глядит вокруг.
Вдруг —
у созвездия Весы
вспомнил, что забыл часы.

(Где-то тикают они,
позабытые, одни?..)

Человек снимает страны,
и моря, и океаны,
и машину, и пальто.
Он без Времени — ничто.

Он стоит в одних трусах,
держит часики в руках.
На балконе он стоит
и прохожим говорит:

«По утрам, надев трусы,
НЕ ЗАБУДЬТЕ ПРО ЧАСЫ!»

Первое вступление в поэму «Во весь голос»

Уважаемые
товарищи потомки!
Роясь
в сегодняшнем
окаменевшем говне,
наших дней изучая потёмки,
вы,
возможно,
спросите и обо мне.
И, возможно, скажет
ваш учёный,
кроя эрудицией
вопросов рой,
что жил-де такой
певец кипячёной
И ярый враг воды сырой.
Профессор,
снимите очки-велосипед!
Я сам расскажу
о времени
и о себе.
Я, ассенизатор
и водовоз,
революцией
мобилизованный и призванный,
ушёл на фронт
из барских садоводств
поэзии —
бабы капризной.
Засадила садик мило,
дочка,
дачка,
водь
и гладь —
сама садик я садила,
сама буду поливать.
Кто стихами льёт из лейки,
кто кропит,
набравши в рот —
кудреватые Митрейки,
мудреватые Кудрейки —
кто их к чёрту разберет!
Нет на прорву карантина —
мандолинят из-под стен:
«Тара-тина, тара-тина,
т-эн-н…»
Неважная честь,
чтоб из этаких роз
мои изваяния высились
по скверам,
где харкает туберкулёз,
где блядь с хулиганом
да сифилис.
И мне
агитпроп
в зубах навяз,
и мне бы
строчить
романсы на вас —
доходней оно
и прелестней.
Но я
себя
смирял,
становясь
на горло
собственной песне.
Слушайте,
товарищи потомки,
агитатора,
горлана-главаря.
Заглуша
поэзии потоки,
я шагну
через лирические томики,
как живой
с живыми говоря.
Я к вам приду
в коммунистическое далеко́
не так,
как песенно-есененный провитязь.
Мой стих дойдёт
через хребты веков
и через головы
поэтов и правительств.
Мой стих дойдёт,
но он дойдёт не так, —
не как стрела
в амурно-лировой охоте,
не как доходит
к нумизмату стёршийся пятак
и не как свет умерших звёзд доходит.
Мой стих
трудом
громаду лет прорвёт
и явится
весомо,
грубо,
зримо,
как в наши дни
вошёл водопровод,
сработанный
ещё рабами Рима.
В курганах книг,
похоронивших стих,
железки строк случайно обнаруживая,
вы
с уважением
ощупывайте их,
как старое,
но грозное оружие.
Я
ухо
словом
не привык ласкать;
ушку девическому
в завиточках волоска
с полупохабщины
не разалеться тронуту.
Парадом развернув
моих страниц войска,
я прохожу
по строчечному фронту,
Стихи стоят
свинцово-тяжело,
готовые и к смерти
и к бессмертной славе.
Поэмы замерли,
к жерлу прижав жерло
нацеленных
зияющих заглавий.
Оружия
любимейшего
род,
готовая
рвануться в гике,
застыла
кавалерия острот,
поднявши рифм
отточенные пики.
И все
поверх зубов вооружённые войска,
что двадцать лет в победах
пролетали,
до самого
последнего листка
я отдаю тебе,
планеты пролетарий.
Рабочего
громады класса враг —
он враг и мой,
отъявленный и давний.
Велели нам
идти
под красный флаг
года труда
и дни недоеданий.
Мы открывали
Маркса
каждый том,
как в доме
собственном
мы открываем ставни,
но и без чтения
мы разбирались в том,
в каком идти,
в каком сражаться стане.
Мы
диалектику
учили не по Гегелю.
Бряцанием боёв
она врывалась в стих,
когда
под пулями
от нас буржуи бегали,
как мы
когда-то
бегали от них.
Пускай
за гениями
безутешною вдовой
плетётся слава
в похоронном марше —
умри, мой стих,
умри, как рядовой,
как безымянные
на штурмах мёрли наши!
Мне наплевать
на бронзы многопудье,
мне наплевать
на мраморную слизь.
Сочтёмся славою —
ведь мы свои же люди, —
пускай нам
общим памятником будет
построенный
в боях
социализм.
Потомки,
словарей проверьте поплавки:
из Леты
выплывут
остатки слов таких,
как «проституция»,
«туберкулёз»,
«блокада».
Для вас,
которые
здоровы и ловки,
поэт
вылизывал
чахоткины плевки
шершавым языком плаката.
С хвостом годов
я становлюсь подобием
чудовищ
ископаемо-хвостатых.
Товарищ жизнь,
давай быстрей протопаем,
протопаем
по пятилетке
дней остаток.
Мне
и рубля
не накопили строчки,
краснодеревщики
не слали мебель на́ дом.
И кроме
свежевымытой сорочки,
скажу по совести,
мне ничего не надо.
Явившись
в Це Ка Ка
идущих
светлых лет,
над бандой
поэтических
рвачей и выжиг
я подыму,
как большевистский партбилет,
все сто томов
моих
партийных книжек.

Первая половина дня безотвратно проебана. Кушала я что попало, так что даже и описывать нечего, тьфу. Сегодня буду читать стихи. Сборник Вознесенского, например. Человек, подаривший мне эту книгу, пропитал ее лавандовым запахом, вымазал пару страниц. Это даже очень мило.

Еще я опять слушаю много музыки. Сейчас, например, Торбу-на-Круче. Удивляют эти ребята. Тексты достаточно наполненные, музыка имеет свой стиль. Эти гитарные переборы я бы узнала из множества, думаю. Почти как у Дольского, волшебный человек. Я не буду тебе, дневничок, сегодня включать Дольского, потому что мы слушаем Торбу, прости. Хехе.

Надо еще убрать дома и приготовить поесть. В последнее время развилась привычка сидеть с закрытыми жалюзи, свет вызывает раздражение, хотя на улице все весело-зелено. На выходных у меня будет доступ к чужому велосипеду, надеюсь, ноги не забывают навыков, ноги и те логичней мозга. Ноги, у вас есть мозги?

Я очень хочу танцевать. Танцы это прекрасно. Если тут есть люди, которые танцуют, знайте, вы прекрасны. Танцы совмещают в себе две мои страсти — музыку и тело. Как торнадо выходит. Я обязательно попробую танцевать. Особенно привлекают ирландские танцы, свинг, степ, хип-хоп. И различные заводные парные танцы. Я в этом тупейший профан.

Наверное, я одна из миллионов людей с большой охапкой планов и минимальным энтузиазмом прикладывать силы для исполнения оных. Хорошо, что хоть знаю свои недостатки. Есть, над чем работать, господа. Вам что-то помогало в подобной ситуации?

Для того, чтобы сшить упомянутую выше тильду, ничего не куплено. Нужна ткань, шерсть (до полного перехода на веганство могу позволить себе подобную роскошь, ведь с льняными волокнами намного сложнее работать) розового цвета, нитки, иглы, акриловые краски для ткани, хорошие портняжные ножницы. Возможно, когда отправлюсь домой, уговорю маму отдать мне ее швейную машину, доча жи БИЗНЫС надумала мутить. Шучу. Надо хотя бы руку набить. Еще нужны иглы для шерсти и щеточка-подставка. Было бы великолепно сколотить деревянный стульчик для будущей куклы.

В последнее время ощущаю, что стала жертвой перенасыщения контентом. За последние годы столько всего было услышано и просмотрено, что тошнит. Заслушиваю до дыр несколько сотен любимых песен, даже не хочу ничего нового. Я ведь знаю их слова наизусть, могу спеть в любой момент, это прелестно. И станцевать свое неумелое хоум-торнадо. И уже на протяжении нескольких лет мой идеально подобранный плейлист - мертвый кит, безвозвратно утрянный в социальной сети. Я не сижу там и не планирую в ближайшее время, все мое сокровище утонуло. Вот и пою свои заезженные worried shoes и ho hey. Мне и так норм!

Еще поделюсь мыслью: как прекрасно быть маленьким исследователем! Не обязательно быть Энштейном или Куком, чтобы чувствовать себя первооткрывателем. Когда твоя копилка выученных языков превышает хотя бы три, ты начинаешь прослеживать удивительные семантические связи. Чувствуешь себя просто величайшим филологом всех времен и народов, хехе. Жаль, давно не испытывала такого чувства. Уже давно вообще ничего не испытывала.

Я пошла убирать и мыть посуду. И готовить есть. Иначе неблагоприятная атмосфера моей квартиры выведет из состояния равновесия ее жителей. Кошка, зараза, мяукает уже дня три. Течная сучечка.

Спасибо тебе, дневничок. С тобой даже жить интересней.

#04.30.2015 Рандомные мысли, а я так и не записываю, что жру.