>>59135
В затуманившейся от алкоголя неясного генезиса и неутолённой похоти голове рождался коварный бесцеремонный план. Я утвердился в мысли, что пока я не кончу хотя бы раз, я не отстану от пса. Атмосфера в палатке стала совсем гнетущей: дым от антикомариной спирали, запах псины и пота вдобавок к жаре от нашей с псом физической активности били по мозгам не хуже раскатов экстремально тяжёлого металла. Это как вы скоро узнаете, сыграет не последнюю роль в роковых событиях в моей палатке этой ночью. Нетвердо опираясь на четыре кости я пополз к Варгу.

Я поднял пса в положение стоя и сам кое-как принял условно вертикальное положение, сев на задницу. То, что я собирался сделать, в иной обстановке требовало бы предварительных приготовлений и специального оборудования, которого, разумеется здесь под рукой не было, но мне уже было всё равно - я просто хотел поскорее кончить и вывалиться из палатки на свежий воздух. Варг, кажется не понимал, что его сейчас ждёт и поэтому неуверенно помотал своим пушистым хвостом из стороны в сторону. Это натолкнула меня на мысль, что этот самый хвост будет для меня представлять некое препятствие и я поспешил его отогнуть в сторону.

Суть моих планов заключалась в следующем: я просто-напросто хотел взять свою собаку сзади, под хвост. И мне было в тот момент абсолютно неважно, какие дальнейшие последствия это мероприятие может повлечь за собой. Я не был трезв полностью уже 72 часа, не спал уже часов 18 и неистово хотел спустить. Я просто хотел спустить! Не судите строго бедного говнарика! Сейчас вы увидите, к чему могут привести необдуманные действия в таких делах...

Мой ствол по-прежнему даже и не думал опадать. Смутно предполагая сопротивление проникновению пениса в задний храм собаки я не придумал ничего лучше, кроме как плеснуть на свой хер содержимого той бутылки, что стояла в углу. До сих пор калюсь от того, что не допёр просто плюнуть. Я до сих пор не знаю, что там было, но тогда мою залупу охватило довольно-таки знатное припекание. Еще раз напомнив Варгу установку: "Дернешься - прибью!" я свернул на сторону собачий хвост и приставил головку к его мохнатой дырочке. Варг, вероятно в разы сильнее ощутил своим анусаем жжение жидкости на моем пиструне, но не мог попрать мою команду - он у меня послушный пес. И продолжал смирно стоять со свернутым вбок хвостом, лишь только начал тихонько, сквозь зубы поскуливать. Я же был неумолим в своей настойчивости и, схватив собаку за загривок, стал медленно осаживать её на себя одной рукой и держать ствол у пёсьей дырки другой. Я уже ощущал сладостное подёргивание ануса пса своей головкой, как внезапно случилось нечто такое, что сорвало все мои немудрёные планы на этот вечер напрочь.

Варг бзднул. Помните, я упоминал, что видел на его морде следы шоколадного масла? Так вот, напоминаю, они там были и по сейчас. А собаки, как известно, хищники и не всегда их пищеварение может обеспечить правильное переваривание несвойственной их рациону еды. Клятые говнарички! Я проклинал их, я слал все неисчислымые беды преисподней на их головы, вдыхая едкий собачий выхлоп. У меня даже слегка опал, от такой зрады.

А помните, я упомянул, что атмосфера в накрепко запертой палатке и так была как под Ипром в 1915. Так вот пёсий бздёх стал последней соломинкой, что сломала спину верблюду. Скрипнув зубами, я попытался завершить начатое, как вдруг к моему горлу подкатил тугой рвотный ком... Я икнул, непроизвольно стиснул пальцами шерсть на спине у собаки и бурно, неистово, неудержимо проблевался. Прямо в палатке. Прямо на спину пса, на его мягкую шерстку. Я икал и рыгал, из глаз текли слёзы, из носа сопли, слюни свисали клейкими нитями и отказывались нормально сплюнуться, рвота попала и в нос и зверски там щипала, в горло будто уксуса плеснули. Даже уши заложило. Я трясся и рыгал, рыгал, кашлял и трясся, смаргивая слёзы. Как же мне было плохо! Но всё, в том числе и всё плохое имеет тенденцию заканчиваться, закончился и мой приступ извержения рвотных масс. Волной накатило облегчение. Утирая глаза ладонями, стоя на коленях посреди заблёванной на добрых миллиметров двадцать палатке, я обратил свои очи долу. И неожиданно столкнулся со взглядом голубых, немигающих глаз. И столько в них я прочитал укора, столько горечи и невысказанной обиды, что в душе у меня расцвели ядерными грибами муки стократ горьше пережитых...