>>27663
Ну это мы посмотрим, ты ведь знаешь как это бывает, пидораха.

Накануне отъезда в Москву, в первые дни марта 1917 г., В. Булгаков зашел в парикмахерскую. «Брадобрей, услуживавший мне, мальчик лет 16-17, с веселой словоохотливостью поведал во время работы, что он ездил на одном из революционных автомобилей, когда избивали полицейских. Главный бой произошел на Гончарной улице. На их автомобиле было убито человек 13, тогда как они убили стражников человек 50.
– Я сам двух убил, – весело говорил мальчик. – И наобум не стрелял, а метился!..
[…] …Ужасно было и то, что рассказывал мальчик, и особенно эта наивная гордость его, как хорошим делом, участие в убийстве людей».
Вот несколько картинок с натуры:
27 февраля. «– Эй, фараоны! Конец вам! – кричали из толпы. […] Продолжали вспыхивать перестрелки. Люди впадали в истерику от возбуждения. Полиция отступала» (П. Сорокин. Дальняя дорога. Автобиография).

«Огонь по фараонам!»

Из дневника Д.В. Философова: «…На дворе шум. Подхожу к окну – группа солдат и штатских (рабочих) с ружьями. Один солдат, по-видимому, пьяный, выстрелил куда-то наверх. Оказывается, у нас во дворе живут двое городовых. Солдаты требуют их выдачи. До сих пор это длится. Все стоят. Изредка кричат ура!»
Дневниковая запись М.М. Пришвина за 28 февраля: «Две женщины идут с кочергами, на кочергах свинцовые шары – добивать приставов».
Вторая половина дня 28 февраля. «Чувствовалось, что положение сильно ухудшилось: улица, узнав о роспуске войск, хозяйничала уже непосредственно у Адмиралтейства. Слышались радостные крики “ура”, – пальба шла вовсю. Пули щелкали по крышам и по двору. Из ворот бросился ко мне с исказившимся от страха лицом какой-то человек […]

Те зверства, которые совершались взбунтовавшейся чернью по отношению к чинам полиции, корпуса жандармов и даже строевых офицеров, не поддаются описанию. Городовых, прятавшихся по подвалам и чердакам, буквально раздирали на части, некоторых распинали у стен, некоторых разрывали на две части, привязав за ноги к двум автомобилям, некоторых изрубали шашками. Были случаи, что арестованных чинов полиции не доводили до мест заключения, а расстреливали на набережной Невы, а затем сваливали трупы в проруби. Кто из чинов полиции не успел переодеться в штатское платье и скрыться, тех беспощадно убивали. Одного, например, пристава привязали веревками к кушетке и вместе с нею живым сожгли.

В эти дни по городу бродили неизвестные никому группы лиц, производившие чуть ли не повальные обыски, сопровождаемые насилием, грабежом и убийством, под видом якобы розыска контрреволюционеров. Некоторые квартиры разграбливались дочиста, причем награбленное имущество, до мебели включительно, откровенно нагружалось на подводы и на глазах у всех увозлось. Подвергались полному разгрому не только правительственные учреждения, но сплошь и рядом частные дома и квартиры. Например, собственный дом графа Фредерикса был разграблен и целиком сожжен.

Часть погибших полицейских была убита в ходе вооружённых столкновений между демонстрантами и силами правопорядка, начавшимися 24 февраля 1917 года. Полицейские при разгоне демонстрантов применяли нагайки, шашки и огнестрельное оружие, а демонстранты использовали бомбы и револьверы. Так, 25 февраля во время разгона демонстрации на Выборгской стороне был застрелен полицмейстер Шалфеев. В воспоминаниях В.Зайцева приводится факт убийства трёх жандармов, стрелявших в восставших из пулемёта на Варшавском вокзале. Согласно воспоминаниям А.Соловьёва, за стрельбу в демонстрантов убили околоточного надзирателя, тело которого закопали в вырытой для канализации яме. В воспоминаниях И.Варшукова приводится информация об убийстве на Забалканском пр., дом. 120, помощника пристава, схваченного во время стрельбы по демонстрантам из чердачного окна. Его сбросили с крыши, а тело потом выбросили на помойку.

Другая часть пострадавших полицейских была убита и ранена после ареста в своих квартирах, казармах и участках или же была захвачена на улице. Так, 1 марта были расстреляны сдавшиеся восставшим городовые М.Черепок, М.Сницерук. В тот же день в Обуховской больнице солдатами был заколот штыком находившийся там на излечении околоточный Лопатин. Надзиратель сыскной полиции А.Гурской был схвачен неизвестными на своей квартире, после чего ему отрезали пальцы, уши и разрубили шашками. После ареста на квартире (Забалканский пр., дом 76) 28 февраля были убиты полицейский надзиратель 3-го участка Александровско-Невской части М.Иванов и городовой Петергофского участка Полищук и т.д.