>>44075
На самом деле околофилософские проблемы (интоксикация) - это не все мои проблемы. Началось всё отнюдь не с философии, а с каких-то странных мыслей, которые моё сознание в худшую сторону. Я полагаю, у меня какое-то нарушение мышления, помимо самого содержания мыслей. И если я кое-как могу дать отпор негативному содержанию позитивным, то это всё равно не исправит само болезненное зарождение мыслей, хз как объяснить. То есть даже если у меня могут быть нормальные мысли, это не мешает генерироваться "ненормальным", то есть определённо есть какая-то проблема в образовании мыслей.

Могу поконкретнее. Самый яркий пример, который сразу всплывает - это проведение параллелей. То есть я беру какой-то принцип, какой-то формат, и несознательно, неспециально перекладываю его на другое явление, которое по своей сути может полностью отличаться от первого явления, с которого и берётся принцип. Чтобы было понятнее: допустим, я вижу, как по двору едет машина. Перед поворотом дороги она тормозит, и у меня в голове рождается примерно такой конструкт: "а вдруг в старости наше восприятие жизни так же тормозится?", и я ощущаю то, что ощущаю когда вижу как машина тормозит, но уже по отношению к старости. Это придуманный пример, но в жизни у меня много подобного. Это мне очень мешает. Бывал абсурд: смываю бочок, и тут мне думается, что вдруг существование вселенной - это как вода, стекающая из бочка? То есть я понимаю, что я сам себе вообразил эту бредовую идею, но не могу избавиться от неприятного ощущения, связанного с такой мыслью, пока не докажу себе в мыслях, что вселенная - не вода, которая стекает. Сейчас данная проблема немного забита в угол моими усилиями (хотя всё равно иногда встречается), а раньше я мог по целому часу ничего не делать, только и придумывать "противоядия" от таких сравнений.

И вот в данной ситуации я не уверен, что такое мышление я сам себе сформировал (как в случае с философией), и что можно моими же действиями всё это распутать и привести к норме. Возможно, это какое-то поражение мозга.

Что ж, предлагаю продолжать зоонаблюдать, выяснять и выбираться со дна.

>>42458 (OP)
Деперсонализация\дереализация.

Как ты себе можешь помочь? Первое: не рассуждениями. Ты верно догадываешься, что в твоём мироощущении есть своя правда, но, слава Юпитеру, ты заявляешь, что "хочу избавиться от неприятных чувств, сопутствующих таким мыслям".
Избавиться можно в обе стороны. Судя по твоему посту ты бы хотел чувствовать себя целостным, как и было прежде, существующим и т.д.

Обычно такие вещи связаны с притуплением тонких эмоций (не ищи в этом точный смысл, попытайся уловить суть), когда за пониманием чего-то не следует чувство уверенности. Да, ты, быть может, мог бы и философски обосновать своё существование (приняв кое-что за аксиому), но за этим обоснованием не родится живого чувства, ты не почувствуешь себя существующим.

Философские рассуждения тут практически бессильны и даже вредят. И практически единственный выход, который мне видится: это временный отказ и от философии, и от рассуждений подобного толка, от рассуждений о существовании, недвойственности, сознании, субстанциональности, иллюзорности и пр. От рассуждений на эти темы, от чтения на эти темы, от общения на эти темы, о просмотре фильмов с подобным подтекстом, о просмотре тяжелых фильмов вообще.

Без тонких эмоций интеллект будет буксовать, раз за разом опрокидывая свои доводы и не обретая в себе чувство уверенности. Почему так происходит? Потому что, как в геометрии теоремы упираются в принимаемые без доказательств аксиомы, так и ум упирается в бессознательное, в тонкие эмоции. Т.е. ум не укоренён сам в себе, в нём недостаточно оснований для самого себя. Есть внеположные вещи. Даже для того чтобы последовать за разумом, надо этого хотеть. [Звучит отвлечённо? Постом ниже приведу небольшой рассказ с иллюстрацией этой мысли.]

И это, по сути, глубокое нарушение целостности ума (в широком контексте).

Т.е. необходимо восстановить тонкие эмоции. Для этого необходимо вовлечение в жизнь. В нормальную, а не в ту сужающуюся клеть умозаключений, которую ты для себя прилежно собираешь.

Так что ты будешь отвлекаться на что-то эмоционально положительное. Не заливая всё безудержным (и притворным\маниакальным) весельем, а порционно, день за днём уделяя время просмотру какого-нибудь сериала, соревновательной игре, быть может и общению (если ты к этому имеешь склонность), рукоделию, художественной литературе (без значимого религиозного\философского контекста), упражнению в решении математических задач, прогулкам по свежему воздуху, самообслуживанию (готовка, уборка, стирка), физическим упражнениям.

Нет, не всё сразу, разумеется, это совокупность примеров, к чему имеешь склонность из перечисленного, к тому и обратись в качестве отвлечения.

Итак, два первых столпа: отказ (временный) от излишней рассудительности, философствования, тяжелой литературы, кино и пр.
Отвлечение на созидательное, вовлекающее в жизнь, требующее усилий, положительно заряженное, лёгкое, способное, хотя бы отчасти, удерживать твоё внимание.

Думаю, что тебе стоит обратиться к транквилизаторам, а не антипсихотикам, чтобы купировать приступы тревоги, которые могут заставить тебя "доказывать, что ты существуешь" (или какие формы это в твоём случае принимает). Феназепам, в малых дозах, смотри не подсядь. Это именно на те случаи, когда тревога бьёт через край.

Полноценное питание. Да, может быть ты уже и питаешься полноценно, но на всякий случай. Рациону стоит быть богатым. Насколько позволяет тебе твой ЖКТ.

Заниматься всем этим придётся достаточно долго. Сколько? Не знаю.

[Продолжение]

В общем, напиши, пожалуйста, чем решил отвлекаться, как разнообразишь своё меню и всё, что посчитаешь нужным (кроме того, что относиться к первому пункту).

Да, обещанный рассказ о важности тонких эмоций:

Батюшка сестрица

У миссис Б., в прошлом химика, начал внезапно меняться характер. Она стала беззаботной, странно фривольной, острила, каламбурила, ничего не воспринимала всерьёз. («Возникает ощущение, что вы ей безразличны, – рассказывала одна из её подруг. – Похоже, её теперь вообще ничего не трогает».) Поначалу такое резкое изменение личности приняли за гипоманию (Лёгкая форма маниакального состояния.), но потом выяснилось, что у неё опухоль головного мозга.

Краниотомия, вопреки надеждам, выявила не менингиому, а рак, поразивший базальные отделы лобных долей, примыкающие к глазницам.

Всякий раз, когда я видел её, Б. казалась очень оживлённой, постоянно шутила, отпускала шпильки (с ней обхохочешься, говорили сестры в Приюте).

– Ну что, батюшка, – обратилась она однажды ко мне.
– Хорошо, сестрица, – сказала в другой раз.
– Слушаюсь, доктор, – в третий.

Обращения эти, судя по всему, казались ей взаимозаменяемыми.

– Да кто же я наконец? – спросил я как то, слегка уязвлённый таким отношением.

– Я вижу лицо и бороду, – сказала она, – и думаю об архимандрите. Вижу белый халат – и думаю о монашке. Замечаю стетоскоп – и думаю о враче.

– А на меня целиком вы не смотрите?

– На вас целиком я не смотрю.

– Но вы понимаете разницу между священником, монахиней и доктором?

– Я знаю разницу, но она для меня ничего не значит. Ну батюшка, ну сестрица или доктор – из за чего сыр бор?

После этого случая она частенько поддразнивала меня: «Как дела, батюшка сестрица?», «Будьте здоровы, сестрица доктор!» – и так далее, во всех комбинациях.

В одном из тестов мы хотели проверить её способность различать правое и левое, но это оказалось весьма непросто, поскольку она произвольно называла то одно, то другое (при этом в её физических реакциях не было никакой путаницы с ориентацией, как это случается при нарушениях восприятия или внимания, когда пациента «уводит» в сторону). Указав ей на это, я услышал в ответ:

– Левое правое... Правое левое… Стоит ли копья ломать? Какая разница?

– А есть разница?

– Конечно, – сказала она с точностью химика. – Правое и левое можно назвать энантиоморфами, но мне то что? Для меня они не различаются. Руки… врачи… сестры… – добавила она, видя мое изумление. – Неужели непонятно? Они не имеют для меня никакого смысла. Ничто не имеет смысла… по крайней мере, для меня.

– А это отсутствие смысла… – замялся я, не решаясь продолжить, – оно вас не беспокоит? Сама бессмысленность что нибудь для вас значит?

– Абсолютно ничего, – ясно улыбнувшись, ответила миссис Б. таким тоном, словно удачно пошутила, победила в споре или выиграла в покер.

Что это было – отказ принимать действительность? Бравада? Маска, скрывающая невыносимое страдание? Выражение её лица не оставляло сомнений: её мир был полностью лишен чувства и смысла. Ничто больше не воспринималось как важное или неважное. Всё для неё теперь было едино и равно – мир сводился к набору забавных пустяков.

Мне, как и всем окружающим, такое состояние казалось трагедией, однако саму её это совершенно не трогало: в полном сознании происходящего она оставалась равнодушной и беспечной, пребывая во власти какого то последнего леденящего веселья.

Находясь в здравом уме и твёрдой памяти, миссис Б. перестала существовать как личность, «лишилась души». Это напомнило мне Вильяма Томпсона (а также профессора П.). Таков результат описанного Лурией эмоционального уплощения, с которым мы познакомились в предыдущей главе и ещё раз встретимся в следующей.

-----------------------------------------------
Это, считай, другая крайность твоего состояния. То, во что оно могло бы перетечь (если бы у тебя в действительности была бы опухоль мозга, например). Так что, как я выше собирался сказать, есть два пути -- путь окончательного выхолащивания и пусть восстановления тонких эмоций, целостности.