>>509
В конце января 2018 года в различных СМИ появились сообщения о начале расшифровки манускрипта учёными из университета Альберты с помощью искусственного интеллекта. Однако представленная в СМИ информация не соответствует действительности. Статья Гжегожа Кондрака и Брэдли Хауэра из университета Альберты впервые была опубликована в журнале Transactions of the Association for Computational Linguistics еще в 2016 году: авторы описали компьютерную систему, предназначенную для автоматического определения языка текста, зашифрованного с помощью подстановки букв (что в случае с манускриптом Войнича ни разу не сработало). Систему лишь отчасти можно назвать искусственным интеллектом, поскольку она основана на статистических методах — например, оценке частотности повторения в тексте тех или иных букв, которая сравнивается с характерными для разных языков. Авторы описали сразу три метода, которые в совокупности давали хороший результат на тестовой выборке — переведенной на 380 языков Декларации прав человека. В 97 процентах случаев алгоритм верно угадывал язык, на котором написана данная версия документа, а в 93 процентах — успешно справлялся с подстановочным шифром (когда одни буквы однозначным образом заменяются на другие). В качестве дополнительного теста системе был предложен код первой строки манускрипта. По результатам обработки данных был определён наиболее вероятный, если верить системе, язык написания — иврит и предложена запись введённой символьной комбинации на иврите. Однако перепроверка полученной на иврите фразы, осуществлённая дважды, с разницей в несколько недель, путём перевода полученной фразы через самообучающуюся систему искусственного интеллекта Google.Translate дала разные результаты. В первый раз: «Она дала рекомендации священнику, хозяину дома, и мне, и людям» (She made recommendations to the priest, man of the house and me and people), во второй раз: «И священник сделал человека для него к его дому, и для его людей» (And the priest made a man for him to his house, and to his men). На 30 января 2018 г. перевод звучал следующим образом: «Пресный хлеб и сделал ее священником, и тем, кто покидает его дом» (Unleavened bread and made her the priest, and one which leaves his home). Начиная с момента публикации статья неоднократно обсуждалась и критиковалась, и в результате не нашла подтверждения и поддержки в сообществе профессиональных криптологов.