В первом классе папа подарил Ване пластинку Deep Purple. Она называлась In Rock и на её обложке были изображены пять длинноволосых мужчин, высеченных в скале.

— Это моя любимая группа, — бормотал пьяный отец. — Великая музыка. Они тебе понравятся, я уверен. Особенно прислушайся вот к этой.

Он ткнул грязным пальцем в третью песню. Три коротких английских слова были её названием. Рядом стояли цифры, обозначавшие время звучания, а чуть ниже, мелким шрифтом, было напечатано ещё какое-то выражение. Подзаголовок.

— Чайлд ин тайм. Ребёнок во времени. Прямо про тебя, — криво улыбнулся папа и потрепал Ваню по голове. — Эта песня изменила мою жизнь.

Отец вот уже три года не жил с ними. Появлялся редко, как правило пьяным. В квартиру мама его не пускала, выходила на лестничную площадку, и Ваня слышал их нервные, сбивающиеся на крик голоса. Не пустила она его и на этот раз. Он очень просил повидаться с сыном, «напоследок». Мама почему-то сжалилась и позволила Ване выйти к отцу. Тот целовал его потрескавшимися губами, дышал в лицо перегаром и просил за что-то у Вани прощения.

— Прости меня, сынок! — смотрел на него отец и в его глазах блестели слёзы. — Я очень виноват перед тобой.

Ваня напряжённо молчал.

— Свидание окончено, — выглянула из дверей мама.

Отец поднялся с колен и, не попрощавшись, стал спускаться по лестнице.

— Ты куда хоть уезжаешь? — крикнула она ему вдогонку.

Он не отозвался.

Она завела сына в квартиру и закрыла дверь. Ване было неимоверно жалко папу. Даже захотелось уйти вместе с ним.

— Что он тебе подарил? — взяла мама в руки пластинку. — У-у, «Дип Пурпл». Бяка какая! Лучше б «Арабесок» принёс. У него было, я помню. Ну, слушай, — вернула она пластинку Ване.

Он открыл стоявшую в углу радиолу, вытащил пластинку из конверта и поставил её под иглу. Начал сразу же с третьей песни…

На следующий день мама сказала, что папа повесился.

.................................................

— Раздвигаем парты! Дружно, дружно. Мужчины, вы уж девочек освободите от этой обязанности!

Пацаны вмиг раздвинули парты. Чаепитие наконец-то переходило в самую интересную свою стадию — танцы. Девочки толпились в центре класса, нарядные, улыбающиеся. Мальчишки суетились и старались вести себя поразвязней.

Пятый класс.

— Итак, — спросила классный руководитель Светлана Ильинична, — кто какие пластинки принёс? Лично я принесла Надежду Чепрагу.

— Я Челентано принёс!

— А я Боярского.

— Я Пугачёву.

— Я — группу «Форум».

— А я «Дип Пёрпл»! — крикнул Ваня.

Такую группу никто не знал. Одноклассники выбрали «Форум».

— Белая но-о-чь опусти-и-илась как о-облако..., — зазвучало в динамике старой вертушки.

Все стали разбиваться по парам.

— Ты танцуешь? — подошла к Ване девочка Лена. Самая красивая девочка в классе.

— Да, — кивнул он застенчиво.

Они вышли в центр, обнялись и стали неумело танцевать. Лена смотрела на него пристально и томно.

— А я ничего не принесла, — сказала она. — Мне сестра не дала. Хотя у неё много чего интересного. А у тебя что за пластинка?

— «Дип Пёрпл». Моя любимая группа.

— Не слышала. Классно играют?

— Ещё как! Я поставлю тебе.

Он прорвался к проигрывателю и, несмотря на бурные протесты, зарядил Child In Time. С первых аккордов, как обычно, нахлынула волна кайфа.

— Чё за параша! — раздались крики. — Верните «Форум»!

— Под такое не потанцуешь, — сказала Светлана Ильинична. — Может Чепрагу послушаем?

— Гадость какая-то, — морщась, сделала заключение Лена. — Ну и дрянь ты слушаешь!

Он ушёл, не дождавшись конца.

— Уроды! — бормотал себе под нос. — Чтоб вы сдохли все!

.............................

— Ну а чё, — бодрился Иван. — Неоконченное высшее — тоже неплохо.

— Да где уж там! — возражал сосед по комнате Олег. — Высшее образование должно быть законченным.

— Ой, брось ты эту правильную философию! — морщился Иван, разливая по стаканам остатки портвейна. — Миллионы людей живут без высшего, и ничего.

— Но уходить на четвёртом курсе…

Иван взял стакан в руки.

— Ну, видишь как оно вышло.

— Тебе просто

надо было поговорить с социологом. С глазу на глаз.

— Не помогло бы.

— Но почему! Он же нормальный человек. Хотя бы тройку мог поставить.

— Он не человек. Он тварь в человеческом обличии.

Олег досадливо качал головой.

— Какое отношение к людям у тебя неправильное!

— У тебя очень правильное.

— Просто он упёртый. Хочет видеть у студентов настоящие знания.

— Ничего он не хочет. Срать он на всех хочет. Он кусок говна, который жаждет уважение. Он унизить меня хотел, увидеть ползающим на коленях.

— Эх, Ванька, Ванька. Тяжело тебе в жизни придётся.

— И ты ту же песню… Чёрт знает сколько от жизни прожито, а всё будто впереди что-то там будет.

— Будет впереди. Будет. Но не для всех.

— Да ну на хер! Грузиться ещё… Давай, твоё здоровье!

— Твоё!

Они допили вино. Иван стал собирать вещи.

— Что Вань, отчаливаешь? — заглядывали в дверь соседи по коридору.

— Да, всё, — кивал он.

— Ну, счастливо! Удачи тебе.

— Это вам удачи, — огрызался он. — Моя всегда при мне.

Диппёрпловскую пластинку в сумку положить не решился. Боялся сломать. Попросил у Олега пакет.

— Тут на днях меломан тот самый приходил, — сказал Олег. — Бородатый. Говорил, хочет купить диск.

— Он не продаётся.

— За хорошие деньги. Диск-то у тебя фирменный.

— Вот поэтому и не продаётся.

— Ну как знаешь.

Напоследок хотелось обнять соседа, с которым прожил вместе три с лишним года. Однако что-то остановило.

«Он тоже сволочь хорошая», — мелькнуло в голове.

— Прощай, — протянул он Олегу руку.

— Sweet child in time, — напевал по дороге к автобусной остановке, — you'll see the line…

Песня бодрила.

................

— Ладно, решено, — процедил он сквозь зубы. — Развод так развод.

Она рассмеялась.

— Думаешь, я плакать буду?!

— Не будешь?

— Не-а.

— Ай, красавица!

— На хуй иди.

Она ушла на кухню. Иван потоптался по квартире, посмотрел программу передач. Ничего интересного не было.

— Я к матери поеду, — доносилось бормотание жены. — Не хочу с тобой ни дня оставаться. Виталика сама заберу.

— Скатертью дорога.

— Завтра заявление напишу. Если желаешь, тоже приходи. Часам к десяти.

— Сама справишься.

Роясь в сумочке, жена вышла в коридор.

— Я знала, что всё плохо кончится, — говорила она вполголоса. — Угораздило меня за такого мудака замуж выйти!

— Пасть заткни! — крикнул он. — Пока в окно тебя не выкинул.

— Неудачник! — яростно выдавила она.

Он открыл дверцу шкафа. Диска на месте не было.

— Где моя пластинка? — вышел он в коридор.

— Какая пластинка? Не знаю.

— «Дип Пёрпл»! Моя пластинка!

— Ой, иди в пизду со своей пластинкой.

— Ты, сука! — подступил он вплотную. — Если ты что-то с ней сделала…

Жена заслонилась руками.

— Только ударь меня! Сразу сядешь.

— Где пластинка, курва?!

— Не видела я пластинку. Отстань!

Он рыскал по квартире, открывал дверцы шкафа и тумбочки. Заглянул под диван.

— Если ты её выкинула…

— Ничего я не выкидывала, — пищала жена. — Наверху, на шкафу — не она?

Диск был там.

— Убиралась, переложила случайно…

«Сука, — думал он. — Гнусная сука!»

Жена торопливо выскользнула за дверь.

Иван достал вату, дистиллированную воду и стал протирать виниловые бороздки.

.............................

— Борис Степанович, можно к вам?

— А, Ваня! Заходи, заходи.

Директор был артистично приветлив.

— Я с заявлением.

— Каким заявлением?

— Об увольнении.

— Об увольнении!?

Директор попытался изобразить крайнюю степень удивления. Получилось это натужно и неубедительно.

— Да, решил уволиться.

— Что так? Что-то лучше нашёл?

— Нет пока. Но здесь больше не хочу работать.

Борис Степанович поморщился.

— Обиделся, что премии лишили? Сам виноват. Поймали на проходной пьяным — всё, ничего не попишешь.

— Да не в этом дело.

— А в чём?

— Не нравится мне здесь.

— Вон оно что! — директор саркастично улыбнулся. — Что же тебя не устраивает?

— Всё не устраивает. Люди, условия.

— Эх как! Вона ты какой ты у нас!

— Такой, какой есть. Настоебала вся эта тупость.

Директор был оскорблён словами Ивана.

— Ты думаешь, перед тобой все двери открыты? Ждут тебя с распростёртыми объятиями? Ошибаешься. Сейчас тебе ой как тяжело будет хорошее место найти.

— Как будто это хорошее.

— Ну, хорошее не хорошее, но вполне приличное.

— Конечно, конечно. Переходите и вы в вулканизаторщики. Вам понравится.

Борис Степанович обиженно молчал. Теребил в руках авторучку. Задумчиво смотрел в окно.

— Да что я с тобой разговаривать буду, — изрёк наконец. — Давай твоё заявление.

«Не возражаю», — написал на бумаге. Поставил дату и подпись.

10.16 — горело на электронных часах проходной.

«Прямо как продолжительность Child In Time», — подумал Иван.

......................

— Виталик! — позвала мама сына. — Выйди на лестничную площадку. С тобой папа поговорить хочет.

— Папа пришёл? — удивился Виталик.

Он приоткрыл дверь и переступил порог квартиры.

Папа стоял, прислонившись к перилам. Увидев сына, расплылся в улыбке.

— Здравствуй, сынок! — присел на корточки.

Запахло перегаром. Папа был небритый и очень худой.

— Как ты?

— Хорошо, — буркнул Виталик.

— В каком сейчас классе?

— В третьем.

— Ух ты!

Иван смотрел на него пристально, долго, а потом вдруг расплакался.

— Прости меня, сынок! — обнял он сына. — Я страшно виноват перед тобой.

Виталик застенчиво молчал. Папа утёр слёзы, шмыгнул носом и полез в пакет, который стоял прислонённым к стене.

— Я уезжаю сегодня, — буркнул он. — Возможно надолго. Может, насовсем даже. Не знаю, увидимся ли ещё. Хочу тебе подарок сделать.

Он достал из пакета пластинку с пятью длинноволосыми мужчинами, высеченными в скале.

— Вот, моя любимая группа. Дип Пёрпл. Слышал такую?

Виталик отрицательно замотал головой.

— Великая музыка. Тебе понравится, я уверен.

— Спасибо, — буркнул Виталик.

— Особенно обрати внимание на третью песню. Самая моя любимая. Она изменила мою жизнь. Чайлд ин тайм. Ребёнок во времени. Прямо про тебя, — взъерошил он сыну волосы. — Слушать есть на чём?

— Не знаю, — пожал плечами Виталик.

— Старая вертушка была, я помню. Обязательно послушай!

В дверь выглянула мать Виталика.

— Ну что, всё вы? Поговорили?

— Да, всё, — поднялся Иван. — Пойду я. Счастливо оставаться.

Он стал спускаться по лестнице.

— Уезжаешь, что ль, куда? — крикнула вдогонку жена.

Иван не отозвался.

— Ну-ка, что он тебе подарил? — взяла мать у Виталика пластинку. — О-о, “Дип Пёрпл” свой! Как это он с ним расстался? Ну, слушай. Если проигрыватель ещё работает.

Проигрыватель работал. Виталик сразу же включил третью песню.

Она произвела на него огромное впечатление.

The story of a loser — it could be you. Так звучал на английском подзаголовок песни, напечатанный мелким шрифтом. Спустя несколько лет Виталику удалось перевести его на русский.

“История неудачника — им мог бы стать и ты”.