Лëжа в купе под пледом, пахнущем травами, Ромка беспокойно заëрзал. Просыпаться не хотелось, но что-то мешало спать будто бы пощекатывая нос
Ромка сонно почесал нос. Казалось, что вокруг всë пропитано смолистым ароматом. Мысленно представив всепроникающий дух чая со степными травами, который иной раз будил его, дремлющего в каком-то далëком прошлом, гораздо дальше пустынь жëлтого города, попытался спрятать лицо под одеяло. Мягкая, но чуть колючая ткань коконом обернула его тело. Вот только дышать стало ничуть не легче. Напротив, запах трав лишь усилился. Недовольно поворочавшись, мальчишка ещё крепче сжал материю кокона и потянул на себя. К своему удивлению, вместо того чтобы натянуться, одеяло лишь оставило в его сжатых кулаках лишь пучки шерсти ангорской кошки, но не двинулось с места. Утопая в этом смолистом запахе и пушистости лежбища, Ромка, не понимая произошедшего, пытаясь вытряхнуть из ладоней приставшую шерсть, открыл глаза. Присев на кочке мха возле поваленного дерева, с удивлением осмотрел небольшую круглую полянку среди векового замшелого леса, покрытую низкорослыми растениями со влажными и чуть колючими мясистыми листочками. Остатки того, что он принял за обрывки одеяла, слегка запачкали его руки лëгким цветом сфагнума. Бросив взгляд вниз, мальчишка увидел пару выдранных клочков, обнаживших темные углубления, как раз размером с его руки, в месте где он как оказалось спал. Решив, что такая картина явно броско выделяется на фоне простирающегося в даль вечнозеленого ковра и, от чего то чувствуя стыд за пусть и невольное, но нарушение данного места, он аккуратно уложил клочки на место, заботливо разровняв.
Солнце видимо только начало подниматься над лесом. Но никаких привычных звуков, которые можно представить в лоне природы, не было.
Только вот тишина не пугала, а напротив несла в себе некоторое спокойствие и даже долю эдакого мудрого благородства. Холмики покрытых мхом огромных пней и поваленных деревьев чередовались со стремящимися в высь огромными елями. Муравейники, выше мальчишеского роста кипели своей невидимой жизнью. Впрочем, на сколь обширную территорию пролегает этот старый лес, было решительно непонятно.
Вдохнув глубоко успокаивающий воздух,
Ромка ненадолго задержал дыхание и зажмурился. Лëгкое головокружение слегка остановило мысли. Ромка довольно улыбнулся и посмотрел на полянку снова. Лучи солнца уже коснулись еë и капли росы на низеньких странных семилистных пальмочках во всю играли разноцветными искорками,
будто дразня своей радостной влагой.
Облизнув пересохшие губы, мальчишка протянул к поляне руку и провëл по самым верхушкам, в надежде собрать хоть немного капель, но тут же отдëрнул руку. От прикосновения к семилистникам на крае круглой полянки, вся её поверхность пришла в движение.
Относительно быстро, листья стали прижиматься к стеблям, образуя узор вроде того, который Ромка видел ранее в раскладе таро голема. Вот проступил обод старших арканов. Вот проступили семь спиц младших. Центр полянки сомкнулся последним, открывая взгляду небольшое пятно абсолютной черноты. Пятно стало стремительно расползаться к краям поглощая всë на своём пути. За долю секунды непроглядная тьма будто бы тонкой мембраной заполнила круг.
Пространство наполнил монотонный шелест, наподобие того, как если бы вокруг всë было заполнено натянутыми от неба до земли вращающимися, и соприкасающимися друг с другом в своём вращении, целлофановыми полосами. Ромашка отпрянул от поляны навзничь. Благо, хоть мхи леса защитили мальчишку от травм. Отталкиваясь ботиночками, не в силах подняться от навалившегося ужаса, он инстинктивно полз на спине пока не уткнулся головой в поваленое дерево. Перекатившись, вскочил и бросился прочь от всенарастающего эпицентра гула.
Пиная ботинками песок дороги, миновав урочище, Ромашка пылил вверх холма. Прохлада даруемая вековыми елями, осталась давно позади. Пробежав до исчезновения гнетущего шума, Ромка обернулся чтобы заметить вероятных преследователей, но увидел лишь спокойствие вековых мхов тщательно скрвыших его следы. Лунки оставленные его ботиночками прямо на глазах выправлялись, образуя ровный покров царившего здесь порядка. А потом, пройдя ещё немного, иногда боязливо прячась за стволы деревьев, мальчишка вышел к песчаной дороге, короткой, но своей крутизной, казалось, ведущей прямо в небо. Крутой подъем вывел его к обширному полю. Оглядевшись вокруг несколько ещë настороженно, Ромка приметил что ни реки, ни здания сельской школы нет и в помине. Стало быть иное место - успокоился мальчишка. А вот стоявшему прямо возле дороги, полускрытому рослой травой, достаточно ободранному мягкому клетчатому креслу, не пойми как оказавшемуся здесь, он ничуть не удивился. А может уже и просто не смог, утомлëнный и лесным проишествием, и восхождением. Поэтому, плюхнувшись в нагретую солнцем поверхность, сорвал травинку и, отправив её в рот, снял ботинки, вытянул ноги на дорогу и зарылся ступнями в горячий мелкий песок. Смотря в повисшую над ним синь, Ромка прислушивался к далëким звукам в надежде услышать гудок паравоза или нечто иное, что помогло бы ему понять в каком направлении продолжать путь что-бы наконец выйти отсюда. Хоть и хотелось дремать, но заснуть под палящим солнцем казалось плохой идеей. Но как бы не вслушивался мальчик в окружающий шелест травы, ничего не нашёл в нём того, что послужило бы хоть каким-то ориентиром. Связав ботинки шнурками, решив пройтись сколько нибудь босиком, Ромка встал с кресла и побрëл по полю, направо, к другому склону холма. Трава то скрывала его полностью, то расступалась пустотой ведьминых кругов, постепенно сменяясь растрескавшейся землëй. Внезапно острая боль пронзила ногу Ромки. Сжав плотно губы и схватившись за большой палец поднятой рефлекторно ступни, мальчишка замычал, сдерживая подступившие слëзы. Отдышавшись глянул вниз, возмущëнно, стремясь найти злосчастный булыжник, мысленно придумывая ему самые страшные наказания. О том что булыжнику, вероятно, глубоко на все плевать, Ромка на тот момент не думал - ему всë ещë было достаточно больно. Но никакого камня под ногами не оказалось. Перед мальчиком, уходя под подножие холма, простирались проржавевшие рельсы узкоколейки. Забыв про боль и надев ботиночки он с интересом устремился вслед этому открывшемуся пути...
Свободно выдохнув терпкий запах, Ромка скинул плед на пол купе. Лоб покрывала испарина а жилка на шее остро выступила. Мальчишка крепко спал. Настоль крепко, что могло показаться будто он становится прозрачным