Разнообразным ароматом
Наполнен старенький вокзал,
И каждый свою ноту ощущает
Когда ждëт у путей состав.
Мадам преклонных лет
Вкушает запахи сирени,
Из дальней той весны
Где первый был букет.
Бродяга ощущает запах сена,
В котором так спокойны сны,
Когда устал брести один
И лëгкая депрессия
Накрыла по пути.
Подростков пëстрых стайку
Тянет запах приключений,
Секретный, словно пряный дым
Разоженной травы.
Обходчик на путях вкушает запах пыли,
Нагретых рельс и шпал,
Немного оттеняющий
Не к месту по утру учуяный
Ликëро-водочный мотив.
Вокзал – словно флакон духов,
Что созданы престранно,
Сочтя в себе несочетанья,
Создав в себе неповторимый аромат,
Что каждому представится особым,
Хоть рад тому он иль не рад.

Пусть тут тоже полежит.
Не слышно поступи
Резиновых сапог –
Сокрыл еë болотный мох.
И ливень звуки приглушил
Что извергает топь.
Уже пути обратно нет –
За тучей полной солнца свет,
Что и нельзя понять сполна
Какая света сторона
На топи привела дитя
И выведет какая –
Болотный край бескрайний
По сторонам и позади.
Лишь одну кочку впереди
Дитя взяло за ориентир –
Покрыл ту красный сфагнум,
Как будто кто-то кровь пролил
Давным давно,
А может и недавно.
Черпают воду сапоги –
Трясины по колено,
А с неба хлëсткие струи
Взбивают жижу в пену,
Шумя между собой,
О чëм-то споря странно.
И слышит в шуме том дитя:
Как долго ждали мы тебя!
Конец пришëл пути,
Теперь ты снова дома!
Скорей одежды же сними
И в пенную купель войди –
Она уже готова!
И в подтверждение словам,
На встречу ливня пузырям,
С протяжнострашным охом,
Болото газ исторгло.
И жарко стало вмиг дитя –
Срывает одежонку,
В полубреду бредя
Вперëд, на уже близкий ориентир,
А из под голых пяток,
Сквозь чавканье слышны слова:
Смотри, согрело я тебя,
Скорей, скорей вперëд иди,
Скорей в постель свою нырни –
Усталость странствия уйми!
И к кочке красной добредя
На сфагнум возлегло дитя,
Прикрыв сонливые глаза
Измазанной рукою.
Цветны за веками огни,
Их очертания чудны –
Рождëнны светом фонарей
Собравшихся вокруг зверей.
И погружая в сон дитя,
Читают звери по слогам,
Протяжно, колыбельную,
Что эхом отражается в ушах.
Но слышен в далеке гудок,
Всë больше нарастая –
Трясëт дитя как трясëт рельс
Нагруженным составом
И провожаемо гудком,
Сопроводив его зевком,
Малютка засыпает.
Сомкнулся мох среди болот –
Болотный край бескрайний
По сторонам и позади,
Лишь одна кочка впереди –
Покрыл ту красный сфагнум,
Как будто кто-то кровь пролил
Давным давно,
А может и недавно.

>>27165

- Здравствуйте, Вы в эфире!
- Да, здравствуйте.
- Как Вас зовут?
- Валерий.
- Очень приятно, Валерий, а кем Вы работаете или работали?
- Старший лейтенант линейной милиции.
- Ого! Наверное у вас в запасе много интересных историй, которые Вы можете рассказать!
- Нуу, я бы не сказал, что бы их "много", но то, что они интересные - уверен.
- Может, расскажете какую-нибудь?
- Так, кхм...Расскажу свой первый случай на этом маршруте. Я буду краток, не против?
- Как пожелаете, это же Ваша история!
- Да? Ладно, кхем... В общем, меня вызвали в один из вагонов. Это было убийство, и очень странное - два трупа, оба выглядят как братья-близнецы, у обоих - одинаковая одежда, у обоих в руке по пистолету ТТ. Но самое странное - они были в одинаковой позе, как будто их специально разложили.

Но странности на этом не закончились. Когда я опрашивал персонал, поезд заехал в Ад!
- Что-то?
- ...а впрочем, нет, забудьте, неудачная шутка. Кхем, так вот...В силу, скажем так, определенных обстоятельств, я не мог вызвать криминалистов, и поэтому, обыскав все на предмет улик, был вынужден попросить, чтобы это купе просто закрыли. И тут же новое ЧП - висельник в комнате охраны!
- Охранник решил покончит с собой? По какой причине?
- Видите ли, в том-то и дело, что висельник не был охранником или сотрудником поезда вообще. Черт, никто и не имел доступ туда, кроме охраны, которой на том рейсе не было! Пришлось выбивать дверь. К счастью, мы успели...
- Слава Богу.
- ...но ему не нужна была помощь.
- Простите?
- Он просто висел и не задыхался, а когда я снял его, он ещё и возмутился - мол, никто его не понимает, не дают спокойно умереть.
- Какая неблагодарность...
- Не то слово! Ох, буду откровенен - зол я на него был. Но полномочий не превышал, тут я чист.
- Ну, а что было дальше?
- Дальше? Пропал один из пассажиров - кирин, имени его, к сожалению, не запомнил. Пока искал, обнаружил одну странную надпись. Дело в том, что как будто...
протяжный кашель
- Пардон. Так вот, эта надпись - "Кирины крута", как сейчас помню - она как будто была создана из битых пикселей, которые меняли саму поверхность стены.
- Эээээээ
- Да, я понимаю, меня можно было назвать "сказочником" ещё на истории с висельником(смеется).
- Нну почему, почему же...Всякое же в жизни бывает, правда?
- Ага, бывает. А что Вы скажете на то, что я застрелил Максима Марцинкевича?
- Простите? Он же уже давно мертв!
- Я тоже так думал, пока он не повстречался ко мне, когда я шел на место преступления повторно. Он, увидев меня, заперся в одном из купе, достал нож и начал кричать, что у него заложники. Но в том вагоне никого не было, и на меня это не сработало. Я был вынужден открыть огонь через дверь и... случайно убил его.
- ...Что же, спасибо Вам за эту увлекательную историю, думаю, нашим радиослушателям было интересно.
- Ах да, я могу передать привет?
- Само собой, кому хотите передать?
- А передать привет я хочу девушке по имени Веста и хочу сказать, что мы бы могли как-нибудь встретиться и обсудить старые-добрые. Если ты меня слышишь - знай, что ты достойна того, чтобы тебе доверяли люди, и ещё - спасибо, за то, что поддержала меня тогда.
- О, довольно трогательно, спасибо Вам, Валерий, ну а мы продолжаем!

>>27169

- И у нас новый звонок! Алло, приветствую Вас, расскажите о себе!

Заступив на вахту в место новое, только только,
Потихоньку чай купеческий из блюдечка отхлëбывая,
Станционный смотритель поглядывал из каморки,
На пробивающийся снаружи свет масляно жëлтый,
Мелькающий достаточно далеко, у горизонта,
На Луну в ветвях деревьев ветренных играющую
Сильно смахивающий.
Смахнув крошки сухарные с газеты, стол застилающей,
Отставив блюдце под кран самовара, жар теряющего,
Подвергнувшись желанию закурить сиюминутно,
Смотритель неспеша вышел на крылечко понурое понуро.
Чиркнул в темноте спичкой несколько раз бесполезно,
И застыл в изумлении наблюдая явление чудесное.
Световое пятно сквозь пелену облаков приближается,
Словно бы луна на землю сверху обрушается.
Из открытого рта смотрителя, заместо крика,
Папироса в пространство выпала лишь тихо.
И осознавая что бежать хоть куда уже неуместно,
Показалось ему застыть словно столб к месту.
А свет всë быстрей и быстрей приближается,
И очертания поезда огромного в небесах проявляются.
Светит прожектор прямиком на лачугу смотрителя,
Врезается поезд в лачугу стремительно,
И рассыпается ворохом искр,
Издав тормозами пронзительный визг.
И заиграли смотрителю красками новыми,
Слова сдававшего вахту смотрителя седого,
Что какими бы верными расписания ни были,
Призрачный поезд иногда прибывает ночами глухими.