>>2285529

>2015

>Лелуш все еще мертвый.

Сасуга.
Я еще по ньюфажеству на форумах все прочитал.

Лелуш жив (доказательства):
а) условия передачи - из сериала мы знаем что существует как минимум 2 способа получения кода. Первый - убить насителя Кода имея при этом гиасс последней ступени развития (2 птички). Второй - забрать код у своего гиассодателя (Имп и В.В.), что скорее всего возможно опять же только при последней степени развития гиасса, причем с гиассом подконтрольным своему владельцу. Гиассодатель при этом не умирает, но становится простым смертным (так В.В. умер от ран полученных в битве против Лелуша).
б) условия активации - так или иначе, после того как гиассонаситель забирает код гиассодателя, код оказывается в его теле и пропадает, при этом он так же может продолжать пользоваться гиассом, как если бы никакого кода у него не было. НО, в случае его смерти код проявляется на теле и превращает его из простого гиассоносителя в полноценного бессмертного (С.С. получает рану ножом несовместимую с жизнью и воскресает уже как бессмертная, а имп, уже ПОСЛЕ того как получил код убивает себя под действием гиасса Лелуша и также воскресает уже как бессмертный и неуязвимый для гиасса).
А вот вам факт № 2
2. Из чего следует:
а) что Лелуш для того чтобы выжить и стать бессмертным имел целых ДВЕ возможности - теоретически он мог забрать код С.С., причем учитывая её желание умереть и чувства к Лелушу тут не было бы ничего сложного. Однако, этому противоречит то, что во-первых, Лелуш умирает совершенно искренне полагая что он именно умирает, а не отыгрывает свою смерть, во-вторых же, он сам нисколько не стремился к личному бессмертию, а искренне хотел умереть взяв все грехи мира на себя. И это приводит на с к варианту номер два. А именно, Лелуш убив носителя получил таки его код, но сам об этом даже и не догадывался, поскольку про условие активации бессмертия он ничего не знал. А так как код оставался еще и невидимым, то шансов до этого дойти самому у него не было.
б) об этом могла сказать ему С.С., но она как и в течении всего сериала, не спешила делиться с ним информацией и думается мне совершенно справедливо. Узнав о его желании умереть, она лишь берет с него обещание поскорее вернуться к ней назад и заставить таки её улыбаться, после чего насовсем покидает двор и шатается черт его знает где кажется ничуть не заботясь больше ни о Лелуше, ни о его драматичном финале. некоторые здесь могут вспомнить о её слезах в церкви, однако, "Как искупление за применение Гиасса на людях..." - но не С.С. ли не знать что есть наказание хуже смерти - бессмертие.
в) кроме того, мне кажется что про бессмертие уготованное для Лелуша знал его один человек, лично преданный ему апельсин. Почему С.С. могла ему доверить этот секрет? Он оставался с Лулу до самого конца и забрал его тело, а также помог ему тайно скрыться когда Лулу с изумлением понял что даже умереть ему не дали по- человечески Не случайно и то, что апельсин выглядит подозрительно довольным наблюдая покушение на своего господина, а также то, что после "смерти" Лелуша он быстро покинул двор и отвисает на какой-то ферме в сельской местности. Ну и наконец... С.С. как нам объяснили сами авторы, никогда не разговаривала и с сама с собой, ни с мертвыми, тем более так подозрительно улыбаясь Сама же фраза обращённая к Лулу очевидна и однозначна без всяких комментариев.
3. Вспомним, что "бессмертие" не рассматривалось С.С. (и до неё особенно той монахиней) как "дар божий". Они относились к нему в итоге как к "особому наказанию". С.С. льёт слёзы перед алтарём, именно по этой причине: "За то что использовал Гиасс на людях, Лелуш наказан бессмертием".
4. Телосложение кучера в повозке очень похоже на Лулу.

P.S. Прикасаясь к руке брата Нанали видит его прошлое, поскольку он уже стал бессмертным (сравните со сценой в конце первого сезона, когда Лулу видит прошлое С.С.)
P.P.S. Сузаку и не подозревает о бессмертии Лелуша, поэтому и льёт слёзы горючие.

Увы, но вывод неутешителен. Лелуш обречён на вечные муки, он никогда не передаст свой Код другому и никогда не сможет простить себе свои грехи. Смерть была бы для него лишь облегчением, избавлением от тяжкой ноши своих деяний.