У меня было мало поводов для веселья, так что немного грусти:

- Ладно, речь не о том. Для ремонта много всего нужно, и работники в первую очередь, а к нам простую бригаду не пригласишь.
- И где водятся работники, готовые работать в ресторане суккубов, и при этом не разболтать?
- Не знаю. Но думаю, ты таких найдешь.
- Я их наколдую что ли?
- Как ты их наколдуешь, если ты не архимаг?
- Вот и я о том же.
- Однажды я куплю твой ресторан и превращу его монастырь, а ты будешь носить закрытое платье и заниматься чтением священных текстов.
- К тому времени я стану новой Королевой Демонов, превращу тебя в лича и посажу караулить свои сокровища.
- А лич – это же живой мертвец, так?
- Именно.
- И сердце у него не бьется?
- Его зачастую и нет.
- То есть, и кровотока тоже нет?
- Конечно.
- Значит, хер стоять не будет. Вот ты и прокололась.
- Очнись, Сема, я буду Королевой Демонов. И зачем мне какой-то тощий прыщавый недо-приключенец с кривыми ногами и впалой грудью? Я смогу позволить себе лучших наложников со всего света.
Это был удар ниже пояса во всех смыслах. Двачер поперхнулся заготовленным было остроумным (как ему казалось) ответом, побледнел. А потом молча взял на руки Пыню и вышел вон. Пока он спускался по лестнице и выходил на улицу, воображение являло ему картины страшной мести проклятой демонице и всей ее шайке. По дороге в гильдию он немного остыл, и думал, куда можно за недорого переселяться и чем заняться, чтобы был регулярный доход.
Когда он отворил двери, ушли даже эти мысли.
Двачер уселся за самый дальний стол, посадил Пыню рядом с собой и от нечего делать принялся жалеть себя. Он вдруг осознал, насколько сильно устал. Сколько он тут уже? Недели две? Или три? Счет времени двачер потерял, а по ощущениям прошел, по меньшей мере, год.
Две недели без единой секунды в интернете. Две недели питания таким дерьмом, рядом с которым родной сыр из пальмового масла, фуражный хлеб и колбаса из говяжьих анусов были изысканными деликатесами. Две недели сна на жесткой подстилке вместо привычной пружинной кровати отзывались постоянной болью во всем теле, особенно в шее.
Ради чего все? Денег ради? Не важно, сколько он сможет заработать. Даже за миллиард эрис он никогда не купит себе самую обычную пекарню с самым обычным доступом хотя бы в зону «.ru». И дело было даже не в контенте, который содержался в сети. Играя с кочаном капусты и получив струю мочи в лицо (образно) от Фрины двачер вдруг осознал, что впервые за много лет ему совершенно не с кем поговорить. Пусть прежде он годами не выходил из дома больше чем на полчаса, но всегда у него были борды, и всегда был собеседник – анонимус.
Безликий, вездесущий, знающий и помнящий все, одновременной туповатый и мудрый, порой жестокий и бесконечно циничный, он всегда был рядом. Всегда поддерживал в момент хандры – по-своему, грубо и бестактно, но давал надежу жить дальше. Всегда был готов развеселить остроумной шуткой или забавным коллажем. Заставлял призадуматься очередной морозной былиной или меткой копипастой. Выбешивал порой – как выбешивают близкие родственники своими безобидными, но заколебавшими привычками.
Теперь его нет.
С кем теперь можно поговорить? Кто поймет так, как никто никогда не понимал? Был только гребаный жид Исаак Мойшевич Шекельман – существо из иной эпохи, с иными приоритетами, даже при жизни не являвшееся человеком.
- Что будете заказывать? – спросила подошедшая официантка без особой радости.
А, ну да. Он же все-таки двачер. Существо, вобравшее в себя все, что женщинам отвратительно.
- Кружку эля мне и блюдце эля моему другу, - ответил двачер громким шепотом, чтобы не выдать подступивший к горлу ком. – И десяток листов бумаги.
Девушка быстро принесла требуемое, двачер залпом выдул треть кружки, достал из кармана карандаш и подтянул к себе первый лист. Скупыми движениями он принялся наносить на бумагу штрихи, складывающиеся в очертания знакомого интерфейса. Вот здесь у нас навигационные ссылки, вот тут шапка треда и место для оп-пика. Обязательно стилизуем меню под куклоскрипт – ведь как в наше время без него? Баннер добавим верхней части… да хотя бы /ussr/, они там забавные, какой-то запорожский шизофреник рисовал. Помер поди уже, или в дурке сгнил… И ведь не сосчитать, сколько народу вот так на глазах погибло. Бывало, заходил человек, узнавали его по стилю постов. А потом раз – и исчезал. На бордах памятников не ставят, при жизни имен не спрашивают, а умершему имя – Сергей Кириллов. Может, и про него, про двачера Семена Сосницкого, так же кто-нибудь написал, где нибудь в /pa/? «Его имя – Сергей Кириллов», и ведь никто за пределами узкого круга не поймет, что это не просто отсылка к «Бойцовскому клубу», а кристаллизованная битардская судьба.
Двачер вздохнул, потыкал пальцем в нарисованную ссылку «Ответ», но чуда не произошло, форма с полем ответа не открылась. Постучал кончиком карандаша по крестику, но тред не свернулся. Тогда он под первым постом дорисовал еще один, с сажей, и для верности дописал в нем: «скрыл и зарепортил». Потом немного подумал, и дорисовал ответ к посту с сажей: «это такой тонкий реквест куклотреда?». Но Шинку, которую двачер поместил в поле пикчи, показалась ему слишком грубо нарисованной, что можно было счесть оскорблением богини, поэтому оставалось только взять еще один лист, и начать рисовать пятую куклу Мастера Розена уже основательно, на совесть. Стоп, а почему только ее?
Пустела и вновь наполнялась кружка, заканчивались чистые листы. Их как раз хватило на всех Розен Мейден, включая Барасуйшо и Киракишо, при этом Суйсеисеки и Соусеисеки он не поленился изобразить дважды – по отдельности и вместе. На последнем оставшемся листе двачер, уже успевший с непривычки немного захмелеть, изобразил суетливую блохастую необучаемую макаку с феской на голове, с компьютерной клавиатурой в лапах и бутылкой в анальном отверстии, на которой красовалась надпись «ФСБ». После чего с наслаждением изорвал лист в мелкие клочки.
И впервые за несколько часов осмотрелся.
Зал гильдии был полон людей. Все занимались своими делами – принимали задания, отчитывались о результатат, пересчитывали деньги, обсуждали что-то. Пили и ели. Веселились.
Двачер ощутил, как в нем вскипает ненависть. Не только ко всем приключенцам, которых он даже по именам почти не знал, но ко всему людскому роду.
Как?! Как они смеют быть счастливыми, когда ему так плохо?! По какому праву?!
Так быть не должно! Пусть каждый страдает так же, как он! Пусть все разделят с ним боль! Пусть… тут краем глаза двачер заметил, что упившийся элем Пыня лежит без движения, а один из его листьев вообще отвалился. Плохо соображающий от выпитого, двачер схватил капустный лист, сунул в рот и моментально проглотил.
Опустим завесу сострадания над дальнейшей сценой.
Ограничимся лишь упоминанием того, что в себя он пришел только на следующий день. Трезвый, злой, и с четким понимаем того, что трава не наркотик, а пьяная капуста – очень даже.