Утреннее напаривание мигрантского скама объявляется открытым!

Сегодня много говорилось о героях, которые уничтожали фашистских солдат. Да будет благословенна память тех, кто ушел, и не оставит здоровье всех ветеранов, кто встретил 75-летие Победы..

Но даже во время самых кровопролитных сражений советская страна иногда ставила задачи строго противоположные истреблению противника. Так, моя бабушка в Сталинграде спасла несколько сотен немцев. А может и пару тысяч. И я этого не стыжусь.

В начале января 1943 года стало понятно, что немцам в Сталинграде крышка. Поток пленных все увеличивался, и по их состоянию было очевидно: транспортировку в тыл большинство не переживет. Обморожения, истощение, вши, разнообразные инфекционные заболевания – все это как бы намекало, что марш по тридцатиградусному морозцу может оказаться для пленных последним. Казалось бы, да и хрен бы с ними. Немцы по поводу комфорта пленных советских солдат не переживали абсолютно. Сдох сам – сэкономил пулю рейху.

Но советское командование развертывает в Сталинграде несколько госпиталей для военнопленных. Главным врачом одного из них стала моя бабушка Валя. На тот момент молодая 26-летняя женщина с пятилетней дочкой на руках. Дед был в армии. К тому времени бабушка только что закончила медицинский институт (так поздно – потому что она отучилась четыре года в консерватории, но об этом как-нибудь в следующий раз). Думаю, бабушке оказали такое доверие, потому что она свободно знала немецкий язык. В то время это было редкостью.

Из Саратова она приезжает в Сталинград. Живут с дочкой в холодном бараке, где вода в ведре к утру замерзала, и для умывания приходилось разбить корку льда. Немцы, которых после уничтожения окруженной группировки в госпиталях прилегло больше 35 тысяч, были устроены получше. Их хорошо лечили, кормили мясом, и умирали фашисты только в самых безнадежных случаях. Боролись за каждого.

Вылечившиеся немцы отправлялись восстанавливать советские города и заводы. Когда пациенты разъехались, госпитали расформировали. Бабушка вернулась в Саратов. Единственным “трофеем”, привезенным из Сталинграда, стала картина, написанная для нее одним из пленных. Обычная такая унылая романтическая фигня в немецком стиле.

Лет через двадцать после окончания войны бабушка получила письмо от бывшего пациента. Из ФРГ. Он благодарил ее за спасение жизни, предлагал дружить семьями, звал в гости. Идея была, конечно, неплохой, но в те времена дружба с немцем из капиталистического лагеря могла не очень хорошо повлиять на качество жизни. Бабушка, как положено ответственной коммунистке, отнесла письмо в КГБ. Ей посоветовали не отвечать. Так переписка и не сложилась.

В общем-то, поблагодарить спасшего тебя врача – святое дело. Но известны ли случаи, когда советский солдат благодарил немецкого врача в каком-нибудь дулаге, пересыльном лагере? Ну или его коллегу из Заксенхаузена или Бухенвальда? Мол, спасибо тебе, добрый Ганс, что ставил на мне опыты по заражению туберкулезом, что клал меня на сутки в ванну со льдом для проверки, когда же русский сдохнет. Очень мило было, когда вы брали кровь у детей в лагере, буквально до последней капельки. Давай дружить семьями, Ганс. Приезжай в гости, гнида.

Когда какой-то выродок пытается ставить знак равенства между советской и нацистской системой, я вспоминаю о бабушке. И мне грустно. К счастью, она не дожила до времени, когда за подобное сравнение перестали давать в рожу. Без затей и прелюдий.