ТЫ-ГРАЖДАНИН БЛОКА ГХ-78-415
@
ЖИВЁШЬ В ОДНОКОМНАТНОМ ОТСЕКЕ
@
ВТАЙНЕ ОТ ВСЕХ ПРИДУМАЛ СВОЙ СПОСОБ ДЕСТИЛЛИРОВАНИЯ ВОДЫ НА ОСНОВЕ КРАСНОГО КОНЦЕНТРАТА И ЭТИЛОВОГО СПИРТА
@
ГОРДО НАЗЫВАЕШЬ ЕЕ ХРУЩЕВУХА
@
ПОБОЧНЫЙ РЕЗУЛЬТАТ - ОЩУЩЕНИЕ ЛЕГКОСТИ И СВОБОДЫ
@
ВНАЧАЛЕ КАЖДОГО САМОСБОРА ЛЮБИШЬ РАССЛАБИТЬСЯ, ПРОСЛУШИВАЯ ЛЮБИМЫЕ РАССКАЗЫ ПО СТАРОМУ РАДИОПРИЕМНИКУ РКВ-Ц1
@
17 МГНОВЕНИЙ САМОСБОРА
@
БЕРЕГИСЬ ФИОЛЕТОВОГО ТУМАНА
@
ЛИКВИДАТОРЫ УДАЧИ
@
ГХ-77 СЛЕЗАМ НЕ ВЕРИТ
@
А БЛОКИ ЗДЕСЬ ТИХИЕ
@
В БОЙ ИДУТ ОДНИ ЛИКВИДАТОРЫ
@
12 БЛОКОВ
@
ПОКРОВСКИЕ ГЕРМОДВЕРИ
@
ЛИКВИДАТОР ИВАНЫЧ МЕНЯЕТ ПРОФЕССИЮ
@
И ДРУГИЕ РАДИОПЕРЕДАЧИ, КОТОРЫЕ ТЫ ЗНАЕШЬ ПОЧТИ НАИЗУСТЬ, НО КАЖДЫЙ РАЗ СМЕЁШЬСЯ, СЛОВНО УСЛЫШАЛ ЩУТКИ В ПЕРВЫЙ РАЗ
@
ВЕДЬ ОНИ НАПОМИНАЮТ ТЕБЕ О ВРЕМЕНАХ, КОГДА К КРАСНОМУ КОНЦЕГТРАТУ ДАВАЛИ ЕЩЕ КОНФЕТКУ "КРАСНАЯ"
@
И ВООБЩЕ, САМОСБОРОВ ТОГДА ПОЧТИ НЕ БЫЛО
@
ЗАМЕЧТАВШИСЬ ЗА ОЧЕРЕДНОЙ РАДИОПЕРЕДАЧЕЙ НЕ ЗАМЕЧАЕШЬ, КАК ВЫПИВАЕШЬ ЦЕЛУЮ БУТЫЛКУ ХРУЩЕВУХИ
@
В ГОЛОВЕ, ПОМИМО ОЩУЩЕНИЯ ЛЁГКОСТИ И СВОБОДЫ, ПОЯВЛЯЕТСЯ ЖЕЛАНИЕ ПРОГУЛЯТЬСЯ
@
ОТКРЫВАЕШЬ ГЕРМОДВЕРЬ
@
ВДЫХАЕШЬ ФИОЛЕТОВЫЙ ТУМАН

На 202 этаже, в блоке ЖУ-56 располагалось бесплатная поликлиника №42. Жильцы данного этажа, как и соседних с ним, не знали где находились предшествующие ей 41 поликлиника, и сколько их существует вообще и существуют ли в гигантском лабиринте жилкомплекса другие поликлиники, но были твёрдо уверены, что их поликлиника №42 худшая из всех существующих.

Так считал токарь Иван, из цеха по вытачиванию запоров для гермодверей, стоявший в очереди на приём с наспех перебинтованной головой в которую, в начале смены, прилетел забытый во втулке патрона ключ.
Так считала баба Матрёна у которой опять разнылась спина, как она утверждала, "на погоду". Что в матрёниной терминологии обещало скорый приход самосбора.
Так считала домохозяйка Марина, чьё домохозяйство заключалось в разведении брикетов концентрата в кипятке, что б муж после работы мог поесть "горяченького". И даже в этом нехитром деле, отточенном многими циклами, она умудрилась напортачить, залив себе ноги кипятком и теперь сидела на лавке задрав подол и демонстрируя окружающим красные ноги с вздувшимися на коже пузырями.
Так считал даже доживающий свои последние часы безымянный алкоголик, известный на этаже просто как Хмырь, купивший за пищевые талоны, у почитателей Чернобога, этилово-гниловодную смесь, приготовленную неизвестно как и неизвестно из чего. Ныне же Хмырь лежал на кушетке, изливался чёрной слизью из всех естественных отверстий и даже в таком состоянии был твёрдо уверен, что уж в другой-то поликлинике его бы поставили на ноги, а в 42-й лишь дармоеды и врачи-убийцы.
Все они в ряд сидели и лежали в тёмном, узком коридоре, освещённом одной единственной лампой перед одним единственным кабинетом, совмещавшим в себе и регистратуру и смотровую и операционную и даже зубоврачебный кабинет.
Последний пациент, вошедший в кабинет не выходил из него уже два часа.

-Да жалобу надо писать! - воскликнула баба Матрёна.
-Куда? - спросил Иван вытирая со лба просочившуюся сквозь марлю каплю крови.
-Лифтёру. Раз он лифтом заведует, то может жалобу отправить туда, наверх. Напишем, так мол и так, участковый врач поликлиники №42 на 202 этаже, в блоке ЖУ-56 халатно относится к своей работе, требуем назначить нам нового врача.
-Да квасит он там - раздался булькающий, от скопившийся в горле слизи, голос Хмыря - им там этанол бесплатно раздают, для дезинфекции.

Из за двери кабинета доносились голоса троих людей. Участкового врача, закреплённого за кабинетом охранника из ликвидаторов и пациента. Слов было не разобрать.

-Да что там у них? Эй! Тут, между прочим, тоже больные сидят. Нам тут до самого самосбора торчать? - возмущался Иван.
-Скоро муж со смены придёт, а у меня экстракт не запаренный.
-А ты ожоги гнилой водой помой, она от всех болезней помогает - пробулькал Хмырь - чернобоговцы её даже в этанол добавляют, что б похмелья не было.

Голоса за дверью разнообразились шумом какой-то возни и звуками падающей мебели.

-Вот вам и лечение. Сам не помрёшь, так врачи помогут.

Иван наклонился поближе к двери, что б получше расслышать и в тот же миг отскочил. В железную дверь с грохотом ударилось что-то и голоса за дверью стали громче и отчётливей.
-Держи его, не дай ему открыть дверь.
На внешней стороне двери начала прокручиваться рукоять запора.
-Пенобетонную! Пенобетонную давай!
За дверью, к звукам борьбы, бьющейся медицинской тары, и чьему-то рёву, добавилось шипение химической реакции пенобетонной гранаты.
Несколько минут пациенты у двери сидели в тишине. Из ступора их вывело мерцание единственной лампы на потолке. Самосбор. Первыми с мест повскакивали Марина и баба Матрёна. Иван, ухватившись за ручки кушетки покатил её вместе с Хмырём по направлению к жилому коридору, но докатив до средины понял, что у Хмыря всё равно не хватит сил закрыть за собой гермодверь и бросил его, побежав вслед за женщинами.

На следующий день жильцы 202 этажа блока ЖУ-56 стояли в коридоре поликлиники у железной двери. Всё было начисто вылизано ликвидаторами, даже кушетка и тело Хмыря пропали не оставив и следа. Никаких заметных следов чёрной или бурой слизи на дверях не было и спустя некоторое время, после раздумий, Иван (уже с зашитой руками мастера цеха кожей на лбу) потянул дверь на себя. Из за двери посыпалась бетонная пыль. Раскрыв дверь полностью жильцы увидели, что дверного проёма больше не было. Вместо него, сразу за дверью, была одна большая масса затвердевшего бетона.
С того дня баба Матрёна ещё ни раз передавала лифтёру (заведующему пропусками на лифт для ликвидаторов) записки "на верх", с требованиями распечатать поликлинику и прислать им нового врача. Никакой ответной реакции, впрочем, не имевших.

"День осознания."

Не знаю, как и почему эта мысль пришла мне в голову именно сейчас и почему я не понимал этого ранее, но теперь мне не даёт покоя всё то непонятное и иногда фантастическое действо, которое окружало меня с самого детства.

Всё произошло просто и без каких-либо потрясений - как и многие тысячи дней до этого, я просыпался, стучал по постоянно мигающему светильнику в своей комнате, чтобы тот прекратил замыкать и трещать на всю комнату надоедливыми электрическими трелями, шёл в маленькую мрачную ванную комнату, умывался, принимал какие-то непонятные таблетки и ровно в 6:15 выходил на лестничную клетку, чтобы в очередной раз посмотреть в бездну из бесконечных этажей и уйти в темноту.

Это прозвучало бы абсолютно странно и неестественно для любого здравомыслящего человека, но я, как и все окружающие меня люди, не помнили не того, зачем они здесь, куда уходят каждый вечер и почему не помнят ничего после.

Самой главной загадкой для меня стало место сосредоточения всего этого кошмара - дом, в котором мы все живём. Но спешу расстроить вас, ведь это не то, что вы, наверное, сразу себе представили. У нас нет ни солнечного света из окна, ни пения птиц, ни радостных криков и разговоров на лестничных площадках, люди не собираются у подъезда, дети не играют на площадке, нет ничего. А всё, что у нас есть - это огромная, непонятная, идущая вверх до бесконечности и мрачная конструкция, истинных размеров которой никто не знает.

Чтобы вы лучше могли понять моё удивление после осознания, я постараюсь более подробно описать его. Центр каждого этажа - это ряд дверей из семи лифтов. Если выйти из любого лифта - вы попадёте в крайне длинный коридор, простирающийся слева и справа от вас с едва различимыми пятнышками света из окон на его концах. И с тысячами комнат, как в общежитии. Но удивляет не это - удивляют размеры. Я пытался хоть примерно оценить площадь одного этажа, но у меня ничего не получилось. Всё дело в том, что в середине коридора в обе стороны от него (перпендикулярно) расходятся другие коридоры. И опять комнаты, комнаты, комнаты. Каждый такой "кластер" (начало нового коридора) отделён от других гермодверью, которая может быстро открываться и закрываться. Рядом с дверью непременно есть глазок камеры наблюдения - потёртый и запылённый, как и в любом другом месте этого проклятого строения. Кто за нами следит и зачем - неизвестно.

И весь парадокс в том, что камеры реально работают. Стоило "им" заметить в моих руках рулетку или лазерный дальномер, как дверь закрывалась, не давая пройти дальше и наконец измерить этот чёртов этаж! Сколько раз я пытался схитрить, но ничего не помогало. Да и удивительно это - я всегда ходил один. Всегда. В 18:15 вечера все обитающие здесь люди приходили непонятно откуда, буквально ордами наполняя коридоры, безмолвно заходили в свои комнаты, закрывали двери на электро-замки и сразу же наступала абсолютная гробовая тишина. У меня теперь мороз по коже от этого момента, ведь физически невозможно утихнуть сразу - моментально после щелчка замка. Будто бы после него эти люди отключались, останавливались прямо в прихожей, бесцельно ожидая пробуждения в 6:15 и повторения всего цикла. Это уже потом я осознал, что неказистые с виду гермодвери в каждую “квартиру” созданы из материала с мросто магической способностью блокировать любые звуки.

Высота нашего дома тоже остаётся для меня загадкой. Окна открыть и посмотреть вверх или вниз невозможно - даже свинцовая кувалда, весом в 20 килограмм, не оставляет на этом стекле и маленькой царапинки. Даже ручек или каких-либо кнопок открытия нет.

Вы, наверное, уже подумали про лифт или лестничную клетку? Спешу разочаровать вас. Если вы страдаете боязнью высоты, вам придётся несладко на лестничной клетке, ведь что вверх, что вниз от вас будут до пределов возможностей человеческого зрения идти бесконечные этажи с тусклыми лампочками на каждом.

Логично, что вы захотите подняться или опуститься по лестнице, но и это не поможет вам. Я спускался - часами. Однажды даже взял сухой паёк и воду на три дня и с шагомером прошёл 130 тысяч ступенек. А если учесть, что на один этаж приходится 60 ступенек, то я должен был спуститься на почти 2200 этажей вниз. Вы только продумайте - 2200 этажей! Я не понимал, как такое возможно, ведь таких технологий не существовало по моему мнению. А вокруг, когда я вышел с лестницы в коридор, всё было как и у меня - тусклое освещение, едва различимый свет с концов коридора, стены, покрашенные чёрной эмалью до уровня глаз, окно на каждом этаже с туманом снаружи и двери - бесконечные двери. Ни номера этажа, ни какой-либо схемы я так и не нашёл.

В тот момент, когда я это понял, я почему-то всем телом ощутил весь ужас окружающей меня тишины. Я будто бы потерялся в мире бесконечных фракталов - без конца и края, без смысла и надежды. И да, я рванул вверх, по пути настраивая шагомер на звуковой сигнал после каждых пятиста этажей, чтобы я мог более точно найти свой.

Спустя долгие дни подъёма, окончательно вымотавшись я буквально выполз на своём этаже, найти который было просто - по большой чёрной стрелке, которую я заблаговременно нарисовал всё той же чёрной краской, которой были покрыты стены в коридорах.

И в этот момент, когда я абсолютно вымотанный лежал у двери на лестничную клетку, ко мне неожиданно пришло осознание. Мои зрачки расширились, а на лбу моментально выступил холодный пот. Мысль была проста, но ужасна по своей сути: целых семь раз я был на лестничной клетке в 6:25, когда люди выходят на "работу" и уходят вниз - в пустоту. Целых семь раз я застал этот момент за всё своё долгое путешествие на 2200 этажей вниз, а потом обратно. И за все эти семь раз я не встретил никого.

Ни одной живой души за почти шесть суток. И опять эта мёртвая тишина со всех сторон. Наверное, это ад.

Это просто рассказик. Повесть про самосбор пишется, ждите.

живешь на окраине питаясь хуевым концентратом
@
отец пропал много лет назад работая ликвидатором
@
мать умерла после пропажи отца
@
после обьявления очередного самосбора пулей кидаешься к себе и закрываешь гермодверь
@
понимаешь что кто то стоит в помещении кроме тебя
@
это твой постаревший батя
@
но он же умер
@
батя трясет тебя за плечи, и нервно говорит чтоб ты собирался, он знает как отсюда выбраться
@
за дверью слышны жуткие голоса и скреб когтей по металлу
@
приходишь в себя и бьешь оботня батю по голове куском бетона с арматурой который таскаешь потому что ножей нету
@
вместо черной жижи на тебя брызгает красная и теплая кровь
@
человеческая кровь пахнущая железом
@
но как такое может быть, из хруща же нету выхода
@
трясущимися руками идешь открывать гермодверь бущующему самосбору

Ты уже давно перестал искать ответы на вопросы. Откуда ты взялся? Сколько тебе лет? Как ты оказался здесь? Что это за место? Сколько ты уже здесь?
Ты помнишь, что в начале вас было много. Каждая из более чем двухсот квартир, расположенных за железными дверьми имела своего жильца, а порой и нескольких. Сейчас же вас бродило в полутьме всего несколько человек.
Одежды на вас не было. Несколько лет, может десятков лет назад вы носили синие робы, но со временем они пропитались вашим липким потом настолько, что ткань стала твердеть и многие просто отказались от одежды.
Каждый день вы стекались к центру коридора, где находилась небольшая площадка, к бетонной трубе, диаметром чуть больше кулака, из которой вываливалось несколько десятков серых брикетов. Почти безвкусных, но подливавших ваше существование. Когда-то к трубе выстраивалась целая очередь, теперь же целая гора брикетов лежала у трубы и некому было их забрать.

С определённой периодичностью в коридоре начинает гудеть сирена, с этим сигналом, когда-то, все жители коридора заходили за железные двери квартир и запирали себя там до окончания сигнала. Были и те, кто спустя время, от отчаяния, решил остаться в коридоре и не заходить за дверь. Каждый раз жильцы коридора слышали их крики через дверь.
Когда-то "квартиры", в которых не было ничего, кроме кровати и унитаза, были освещены одной лампой над дверью. Лампы очень быстро перегорели. И каждый сигнал ты пережидал в полной темноте, порой тебе казалось что ты сидел во тьме вечность, но голод подсказывал что сигналы не длились дольше, чем твой организм мог бы выдержать без еды и воды. Из унитаза.
Ты начал слепнуть. Если раньше ты ещё мог разглядеть отросшие, толстые ногти, шелущащуюся, слезающую корками кожу на вытянутой руке, то теперь всё, что находилось дальше полуметра от глаз размывалось в серое пятно. Это даже к лучшему. Ты не хочешь знать как выглядят последние оставшиеся в живых жители коридора.

Однажды, после окончания очередного сигнала, ты вышел в коридор, насладиться благославенным, жёлтым светом последней не перегоревшей лапочки. Ты стоял задрав голову вверх, наслаждаясь болью в глазах от её яркости. Опустив взгляд ты увидел второго жильца, пришедшего насладиться последним удовольствием, которое может доставить этот коридор. Услышал его тяжёлое дыхание, ты не мог разглядеть его лица, но тёмное пятно на месте головы подсказывало, что его рот широко раскрыт. К тяжёлому дыханию прибавился глухой рык. Видимо твоему соседу было не по душе, что ты нарушаешь его одиночество в лучах лампы.
Ты почувствовал толчок в грудь. Твои тонкие, почти без жира и мышц, обтянутые морщинестой кожей ноги не выдержали и ты упал на бетонный пол. Следующие несколько мгновений ты ощущал как твоей головой бьют об пол, пока не наступил долгожданный покой. Спасибо тебе, сосед.

>>54327
У ликвидатора Фёдора Трубова, из 213 квартиры -21 уровня блока Г-56, жил кот. Сам он говорил, что ему подарил его какой-то большой ликвидаторский начальник с верхних этажей, за большой энтузиазм и рвение в очистке коридора до его кабинета. Жизнь у ликвидатора такая, что по долгу службы, приходится мотаться, иногда, за десятки этажей от родного, а порой, говорят, и за сотни.
И на разных этажах уклад свой. Где-то, говорят, молятся какому-то Чернобогу и пьют гнилую воду, где-то дети друг дружке небылицы про Пуффина-Фуффина рассказывают, где-то вон даже таких чудищ усатых в квартирах держат. Говаривал когда-то Трубов, что в блоке Ф-48 ликвидаторы научились рисунки на коже делать. Сливают из перьев чернила (тайком, конечно, что б от заведующей канцелярией выговор не получить) и через иголку себе рисунки на коже колют. Вот и у Фёдора после поездок на лифте до их блока появились синие колечки на пальцах.

Одна беда была у Фёдора, стар он уже, целых 34 года, а жены до сих пор нет. Одиноко ему было. Да ровно до тех пор пока, после ликвидации последствий самосбора, с верхних этажей не вернулся. Да с котом. На нашем же этаже таких чудищ никогда не видели и, по началу, к новому жильцу 213 квартиры относились с опаской. Но со временем привыкли. Сам Фёдор говорил что кот ему помогает не скучать во время затяжных самосборов, сидя в своей маленькой (для человека его должности) квартире.

Но, как известно, век ликвидатора короток и во время очередной уборки чёрной слизи, которой в последние циклы выпадает прямо-таки сверх меры, новенький ликвидатор прорвал Фёдору комбинезон слизеуборочными граблями. С тех пор чахнуть стал Фёдор, да и помер через неделю.
Ну похоронили его по человечески, в гермопакете, с утилизацией, мы ж не звери какие, как эти, с -324 этажа. А потом стали имущество фёдорово делить. Самые ушлые соседи, конечно, первым делом пищевой концентрат растащили, кто менее проворный тряпки всякие, на бельё да на заплаты. Веня Синий, после поминального визита даже был замечен с недопитой бутылкой этило-водной смеси.
Короче, опосля поминок осталась в фёдоровой квартире только гермодверь и зверь этот усатый.
Через несколько часов должны были прибыть ликвидаторы, провести процедуру очистки, а потом управблок придёт, новых жильцов заселять. Судьба кота была предрешена. Ликвидаторы бы спустили его в утилизатор вслед за хозяином.
Пришлось забрать себе.

Кот оказался приобретением не требовательным, хотя и определённо полезным. В часы планового отключения подачи тепложижи в трубы садился на колени и помогал согреться, а когда отключали бионет на плановую проверку переписки, развлекал тем, что гонялся за упаковкой от концентрата привязанной к асбетовой верёвке.
Напрягало только поведение кота во время самосбора. В эти периоды он садился перед гермодверью и пристально на неё смотрел.
Для нас, лиц гражданских, знать что в часы самосбора происходит за гермодверью не положено. Да и не нужно оно. Знать надо лишь то, что гермодверь должна быть на запоре, трубы подачи воды перекрыты, а вентиляционная решётка плотно заперта или заложена ветошью. Всё прочее не твоего ума дело.
Но кот, видимо, правил этих не признавал, и каждый самосбор усаживался перед дверью и с большим любопытством глядел на неё, будто и не было той двери, а всё происходящее за ней было для него явным и обыденным, как для нас с тобой очередь за талонами.
Так и продолжалось несколько циклов пока после очередной самосборной тревоги, проверив перекрыты ли трубы, закрыта ли решётка вентиляции и гермодверь, я не обнаружил себя в квартире один. Пережидать самосбор в одиночестве я уже давно отвык и в момент осознания своего положения я испытал такой ужас, какой не испытывал, наверное, ни один ликвидатор. Я понял что кот остался по ту сторону гермодвери.

Самосборы бывают разной продолжительности, порой всё заканчивается и за десять минут, а порой продолжаются и по несколько часов.
Но в тот раз самосбор длился, казалось, вечность. Звуки хлюпанья, разного рода жидкостей, расплёскивающихся и стекающих, продолжались мучительно долго. В мешанине звуков из за двери, казалось, можно было разобрать то рык, то звук гигантской утробы извергающей содержимое наружу. Казалось если открыть сейчас дверь, то квартиру просто затопит массой издающей эти ужасающе звуки.
Но в конце концов всё утихло. За звуками неизвестной, таинственной и пугающей природы последовали звуки знакомые, вселяющие надежду. Звуки означавшие приход людей. Топот сапогов, шарканье граблей, неразборчивые переговоры, из которых нельзя было понять ни слова, но было ясно одно - это ликвидаторы. А значит в ближайшие пол часа можно будет открыть гермодверь, вентиляцию и водопроводные трубы, что б насладиться всеми благами цивилизации.

Шум сапог стих. Ликвидаторы прошли через наш коридор и проследовали дальше. Где-то начали доноситься звуки отпирающихся соседских гермодверей. Я открутил вентиль, три раза против часовой. Потянул на себя рычаг запора. И увидел на пороге кота. Он проследовал в комнату, будто ничего и не было. Из его рта свисала бурая сосиска, с на которой можно было увидеть отросшие длинные, кучерявые клочки волос и бородавки. Кот положил сосиску в центре комнаты, будто хвастаясь мне своей добычей.
По кругу сосиски было нарисовано синее кольцо с геометрическим узором.

>>55647

>Анон, я знаю есть.

Уууу, какой проницательный.
Есть.

По двадцатому этажу, шестидесятого подъезда строения №54, ходит мужичок. В болоньевой куртке и кепке-аэродроме. С пластиковым пакетом украшенным цветами. В пакете у него целая гора коробочек, на коробочках изображено чудовище с длинным носом, верхом на котором сидит человек в странном головном уборе.
Этот мужичок сучится в каждую квартиру в подъезде и те, кто не достаточно умён или достаточно смел, открывают перед ним свои двери. Мужичок продаёт чай.
-А что значит индийский?
-Ну, хороший значит, качественный.
-Как в заводской столовой?
-Лучше-лучше! Такой до столовых не доходит, его ликвидаторы и повара по домам растаскивают.

Соблазн был слишком велик и сантехник Иннокентий Ж3п (он до сих пор был не уверен, состоит ли его фамилия из букв, или в её состав входят и цифры) приобрёл коробку чая за три пищевых талона, на которые он мог бы питаться консервированной питательной смесью до следующей выдачи заработной платы.
Как делается чай, как он выглядит и из чего производится Иннокентий не знал и до этого момента не интересовался данным вопросом. Чай был всего-лишь обозначением для одного из сортов жидкостей разливаемых в заводской столовой из огромной кастрюли с красной надписью ЖИД.ПРД.

Придя на кухню Иннокентий разорвал руками руками упаковку и вывалил содержимое коробочки в глубокую тарелку, в которой, обычно, запаривал в кипятке сухой пищевой концентрат. В коробочке оказался коричневатый порошок, похожий на ржавчину, с небольшими вкраплениями чёрных песчинок. Ну, на первый взгляд никакого обмана. По логике вещей порошок надо залить тёплой водой, ведь в столовой чай подавался в жидкой форме и непременно тёплым. Так он и поступил, залив содержимое коробочки тем же количеством кипятка, которым заливал брикеты пищевого концентрата. Порошок благополучно развёлся в тёплой воде и теперь Иннокентий получил полную тарелку буроватой жидкости, явно более мутной и густой чем то, что подавали его бригаде в столовой. Как поступать дальше Иннокентий не знал. Ругая самого себя за глупость и поспешность, он уже решил что испортил продукт и выкинул в утилизатор три пищевых талона. В расстроенном настроении Иннокентий решил пойти спать, а к началу следующего рабочего цикла спросить у коллег, знают ли они как правильно готовить чай и можно ли ещё всё исправить.

После сигнала подъёма он последний раз взглянул на тарелку, в которой по прежнему лежала коричневая мутная жижа, которой, казалось, стало даже чуточку больше и часть уже накапала на стол и отправился на работу. В отделе по прочистке утилизаторных труб не было отбоя от знатоков заварки чая. Некоторые говорили, что ржавый порошок, непременно, следовало заливать холодной водой, а уже после этого нагревать. Некоторые говорили что стандартной посуды не достаточно и заливать следовало в большую кастрюлю как у них в столовой. Были и те, кто с полной уверенностью заявлял что самый лучший способ готовки чая это съесть его в сухом виде и запить водой. Именно в таком виде он усваивается лучше всего и если регулярно принимать чай таким способом, то нельзя будет подхватить кожную плесень при работе с трубами утилизатора. К концу смены, пытаясь удержать в голове все полученные советы Иннокентий поднимался до своего этажа. Ему оставалось всего каких-то шесть этажей как путь ему преградил ликвидатор. Грозно направив на Иннокентия сопло огнемёта он заявил что прохода выше нет. И этажей с 18-го по 23-й тоже больше нет.

На руинах 18 этажа вглядываясь в многокилометровую тьму, которой не было видно конца, стояла бригада ликвидаторов. Всё видимое пространство бетонных конструкций, вдаль и ввысь, до тех пор пока они не скрывались непроглядной темноте, было обглодано. Бетон был словно перемолот тысячами пастей и унесён в неизвестном направлении, оставив в чреве мега-конструкции дыру размером с несколько блоков.
-Впервые вижу что б в одно место стеклось столько бетоноедов. Им тут что, мёдом было намазано?