После массового убийства в политехническом колледже Керчи мною изучены исследования психологов, психиатров и криминалистов, посвященные расстрелу в школе Колумбайн и другим подобным преступлениям.

Массовое убийство в Керчи потрясло общество. И, пожалуй, больше всего потрясла необъяснимость произошедшего.

Люди гадают, что может толкнуть молодого человека на расстрел своих сверстников и педагогов. Неразделенная любовь, травля в школе, ненависть к строгим учителям, жестокое обращение дома? Есть иллюзия, что если поймешь причину ужасного преступления, то сможешь предотвратить нечто подобное.
Криминалисты, психологи с психиатрами, социологи и журналисты пытались и пытаются объяснить феномен массовых расстрелов, для которых характерны четыре признака: тщательная подготовка, неизбирательность убийств, отсутствие ясной мотивации и самоубийство в финале драмы. «Классическим» преступлением такого рода стал расстрел в школе Колумбайн в 1999 году – расправу устроили ученики 12-го класса Эрик Харрис и Дилан Клиболд.

Сразу же после трагедии было выдвинуто множество предположений о ее причинах. Влияние компьютерных игр и телевидения, школьная травля и жажда мести, побочные эффекты антидепрессантов, легкий доступ к огнестрельному оружию, неонацистские убеждения – все эти предположения были или полностью опровергнуты, или признаны явно недостаточными для объяснения произошедшего.

За дело взялось ФБР. Криминалисты рассмотрели 18 подобных случаев и пришли к выводу, что единого образа человека, стреляющего в школе, нет. Как сказала в интервью радио «Свобода» глава группы Мэри О’Тул: «Мы сделали такой вывод потому, что этот вид преступлений очень редкий. Люди, конечно, надеются, что ФБР даст им какие-то характеристики человека, который угрожает свои сверстникам; что бюро научит распознавать знаки будущей опасности. Но таких характеристик нет… У учеников, которые участвовали в перестрелках в школах, нет общих признаков. Одни – из полных семей, другие – нет, у них разное социальное происхождение, разный жизненный опыт, разный экономический статус». Иными словами, все попытки объяснить поведение массовых убийц внешними причинами не увенчались успехом.

>>11451
Героизация Харриса и Клиболда – очень важная деталь. Дейв Каллен, много лет исследовавший феномен расстрела в Колумбайн, отмечает, что десять попыток расстрелов в 2013–2015 годах характеризуются намеренным воспроизведением всем известных деталей преступлений в Колумбайн (это пытался сделать и убийца из Керчи, установив бомбу в столовой и покончив с собой в библиотеке, как это сделали его предшественники).

Существуют целые группы в социальных сетях, посвященные расстрелу в этой американской школе, и некоторые из участников называют себя «братьями по оружию» Харриса и Клиболда. Здесь в силу вступает еще один важный фактор, подталкивающий к преступлению, – статусная мотивация, очень характерная именно для подросткового возраста и для ранней юности.

Подростки стремятся повысить свой статус, ориентируясь на значимую (референтную) для них группу. И если это сообщество, восхищающееся массовыми убийцами, то отождествление себя с ними резко повышает самооценку такого подростка (с отсутствующей эмпатией и мечтами о грандиозности).

Повторение «подвига» – это приобщение к героям, а тот факт, что в результате самоубийства невозможно будет насладиться «триумфом», плохо отражается в сознании. Многим взрослым памятны подростковые фантазии: «Вот я умру, и тогда поймете, чего лишились, будете плакать над моим гробом!» – и в этих фантазиях есть мечта, что ты сможешь каким-то образом ощутить это признание собственной значимости. Гуггенбюль приводит такой характерный монолог подростка из преступной банды: «Я хочу заставить о себе говорить. Я хочу иметь плохую репутацию – у меня и так достаточно подмоченная репутация, однако не настолько, как бы мне этого хотелось. Я хочу увековечить мое имя. Я хочу преступать закон, хочу творить зло…» Как грустно заметил Каллен, «повторяя имя убийцы, мы делаем из него звезду».

Но не обязательно подвергаться домашнему насилию и быть реальным аутсайдером, чтобы грезить о величии. Один из крупнейших специалистов по психологическим травмам, Брюс Перри, исследуя личностные особенности убийц, пишет, что «заброшенность в раннем детстве может нарушить развитие тех областей мозга, которые отвечают за способность к эмпатии и к нормальным человеческим отношениям, – это важная потеря, в результате которой люди становятся неприспособленными к жизни в социуме, одинокими и странными…

Недостаточная эмоциональная подпитка в первые годы жизни может также создать предрасположенность к злобности и мизантропии». Так что можно и не бить – достаточно просто быть отстраненным родителем. И снова важно повторить: одного этого фактора мало, чтобы толкнуть на подобное преступление.