>>601728
Точная природа Тома Бомбадила никогда не была объяснена Толкином. В письме к читателю он заявляет, что «даже в мифическом Веке должна оставаться загадка-другая, как оно всегда и бывает. Вот, например, Том Бомбадил (умышленно)»[47]. В другом письме он говорит, что «в любом мире или вселенной, созданной воображением … всегда есть нечто, что не связано с ней и относится к другой системе» и что Бомбадил «не имеет исторического происхождения в мире, описанном во „Властелине Колец“»[48]. Это, тем не менее, не помешало многим читателям «Властелина Колец» попытаться самим найти ответ на вопрос о происхождении Тома Бомбадила[36][45].

В своей статье «Природа Тома Бомбадила: Резюме» Чарльз Нод предлагает три различных толкования этого вопроса. Первое находится на поверхностном уровне, и ответ ясен: Том Бомбадил был куклой, принадлежащей детям Толкина, введённой во «Властелин Колец» потому, что их отцу нужны были «„приключения“ по дороге» в романе[49][32].

Вопрос может возникать и на уровне аллегорическом — если задаться вопросом, что «означает» этот персонаж. Опять же — ответ известен, Толкин говорил об этом в своих письмах: Бомбадил является, с одной стороны, «духом (постепенно исчезающим) окрестностей Оксфорда и Беркшира»[27], а кроме того — «„аллегорией“ или образцом, особым воплощением чистой (подлинной) науки о природе … совершенно не озабоченным тем, чтобы со знанием этим что-то „делать“: Зоология и Ботаника, но не Скотоводство и Сельское Хозяйство»[32]. Основываясь на этих высказываниях, Чарльз Нод видит в Бомбадиле идею «бескорыстной Природы»[49]. На основании слов Золотинки о сущности Бомбадила, «он есть» (что может вызывать ассоциации со словами Господа «Аз есмь Сущий»), высказывалось предположение, что персонажа можно идентифицировать с Богом. Последняя гипотеза, предложенная читателем, была опровергнута Толкином в одном из писем[32].

Третий аспект вопроса, который является наиболее спорным, помещается во «внутреннем» уровне произведения: кем является Том Бомбадил в мире «Властелина Колец»?[49]. По мнению Роберта Фостера, автора «Полного путеводителя по Средиземью», Том Бомбадил — это «дикий» Майа; идею поддержали многие другие авторы. Его близость к природе позволяет предположить, что он — слуга Йаванны[50]. Для Джина Харгроува Золотинка является самой Йаванной, а Том, соответственно — её супругом, Валой-кузнецом Ауле[51]. Также была предложена версия, отождествляющая его с владыкой вод Улмо[50]. Ещё одна теория заключается в том, что Том Бомбадил является одним из духов, которые не относятся к Валар или Майар. Согласно «Сильмариллиону», в числе Айнур, направившихся в Арду, помимо Валар и Майар были неназванные по имени «существа иного чина». Одним из таких духов мог быть и Том Бомбадил[52][53]. Высказывались мнения, что он является духом Средиземья или же самой Эа (Вселенной)[50]. Его уникальность привела к отношению некоторых к нему как воплощению Эру Илуватара, Единого[54]. Однако данное утверждение противоречит мнению автора[55].

The world was young, the mountains green,
No stain yet on the Moon was seen,
No words were laid on stream or stone
When Durin woke and walked alone.
He named the nameless hills and dells;
He drank from yet untasted wells;
He stooped and looked in Mirrormere,
And saw a crown of stars appear,
As gems upon a silver thread,
Above the shadows of his head.
The world was fair, the mountains tall,
In Elder Days before the fall
Of mighty kings in Nargothrond
And Gondolin, who now beyond
The Western Seas have passed away:
The world was fair in Durin's Day.
A king he was on carven throne
In many-pillared halls of stone
With golden roof and silver floor,
And runes of power upon the door.
The light of sun and star and moon
In shining lamps of crystal hewn
Undimmed by cloud or shade of night
There shone for ever fair and bright.
There hammer on the anvil smote,
There chisel clove, and graver wrote;
There forged was blade, and bound was hilt;
The delver mined, the mason built.
There beryl, pearl, and opal pale,
And metal wrought like fishes' mail,
Buckler and corslet, axe and sword,
And shining spears were laid in hoard.
Unwearied then were Durin's folk;
Beneath the mountains music woke:
The harpers harped, the minstrels sang,
And at the gates the trumpets rang.
The world is grey, the mountains old,
The forge's fire is ashen-cold;
No harp is wrung, no hammer falls:
The darkness dwells in Durin's halls;
The shadow lies upon his tomb
In Moria, in Khazad-dûm.
But still the sunken stars appear
In dark and windless Mirrormere;
There lies his crown in water deep,
Till Durin wakes again from sleep.