У ликвидатора Фёдора Трубова, из 213 квартиры -21 уровня блока Г-56, жил кот. Сам он говорил, что ему подарил его какой-то большой ликвидаторский начальник с верхних этажей, за большой энтузиазм и рвение в очистке коридора до его кабинета. Жизнь у ликвидатора такая, что по долгу службы, приходится мотаться, иногда, за десятки этажей от родного, а порой, говорят, и за сотни.
И на разных этажах уклад свой. Где-то, говорят, молятся какому-то Чернобогу и пьют гнилую воду, где-то дети друг дружке небылицы про Пуффина-Фуффина рассказывают, где-то вон даже таких чудищ усатых в квартирах держат. Говаривал когда-то Трубов, что в блоке Ф-48 ликвидаторы научились рисунки на коже делать. Сливают из перьев чернила (тайком, конечно, что б от заведующей канцелярией выговор не получить) и через иголку себе рисунки на коже колют. Вот и у Фёдора после поездок на лифте до их блока появились синие колечки на пальцах.

Одна беда была у Фёдора, стар он уже, целых 34 года, а жены до сих пор нет. Одиноко ему было. Да ровно до тех пор пока, после ликвидации последствий самосбора, с верхних этажей не вернулся. Да с котом. На нашем же этаже таких чудищ никогда не видели и, по началу, к новому жильцу 213 квартиры относились с опаской. Но со временем привыкли. Сам Фёдор говорил что кот ему помогает не скучать во время затяжных самосборов, сидя в своей маленькой (для человека его должности) квартире.

Но, как известно, век ликвидатора короток и во время очередной уборки чёрной слизи, которой в последние циклы выпадает прямо-таки сверх меры, новенький ликвидатор прорвал Фёдору комбинезон слизеуборочными граблями. С тех пор чахнуть стал Фёдор, да и помер через неделю.
Ну похоронили его по человечески, в гермопакете, с утилизацией, мы ж не звери какие, как эти, с -324 этажа. А потом стали имущество фёдорово делить. Самые ушлые соседи, конечно, первым делом пищевой концентрат растащили, кто менее проворный тряпки всякие, на бельё да на заплаты. Веня Синий, после поминального визита даже был замечен с недопитой бутылкой этило-водной смеси.
Короче, опосля поминок осталась в фёдоровой квартире только гермодверь и зверь этот усатый.
Через несколько часов должны были прибыть ликвидаторы, провести процедуру очистки, а потом управблок придёт, новых жильцов заселять. Судьба кота была предрешена. Ликвидаторы бы спустили его в утилизатор вслед за хозяином.
Пришлось забрать себе.

Кот оказался приобретением не требовательным, хотя и определённо полезным. В часы планового отключения подачи тепложижи в трубы садился на колени и помогал согреться, а когда отключали бионет на плановую проверку переписки, развлекал тем, что гонялся за упаковкой от концентрата привязанной к асбетовой верёвке.
Напрягало только поведение кота во время самосбора. В эти периоды он садился перед гермодверью и пристально на неё смотрел.
Для нас, лиц гражданских, знать что в часы самосбора происходит за гермодверью не положено. Да и не нужно оно. Знать надо лишь то, что гермодверь должна быть на запоре, трубы подачи воды перекрыты, а вентиляционная решётка плотно заперта или заложена ветошью. Всё прочее не твоего ума дело.
Но кот, видимо, правил этих не признавал, и каждый самосбор усаживался перед дверью и с большим любопытством глядел на неё, будто и не было той двери, а всё происходящее за ней было для него явным и обыденным, как для нас с тобой очередь за талонами.
Так и продолжалось несколько циклов пока после очередной самосборной тревоги, проверив перекрыты ли трубы, закрыта ли решётка вентиляции и гермодверь, я не обнаружил себя в квартире один. Пережидать самосбор в одиночестве я уже давно отвык и в момент осознания своего положения я испытал такой ужас, какой не испытывал, наверное, ни один ликвидатор. Я понял что кот остался по ту сторону гермодвери.

Самосборы бывают разной продолжительности, порой всё заканчивается и за десять минут, а порой продолжаются и по несколько часов.
Но в тот раз самосбор длился, казалось, вечность. Звуки хлюпанья, разного рода жидкостей, расплёскивающихся и стекающих, продолжались мучительно долго. В мешанине звуков из за двери, казалось, можно было разобрать то рык, то звук гигантской утробы извергающей содержимое наружу. Казалось если открыть сейчас дверь, то квартиру просто затопит массой издающей эти ужасающе звуки.
Но в конце концов всё утихло. За звуками неизвестной, таинственной и пугающей природы последовали звуки знакомые, вселяющие надежду. Звуки означавшие приход людей. Топот сапогов, шарканье граблей, неразборчивые переговоры, из которых нельзя было понять ни слова, но было ясно одно - это ликвидаторы. А значит в ближайшие пол часа можно будет открыть гермодверь, вентиляцию и водопроводные трубы, что б насладиться всеми благами цивилизации.

Шум сапог стих. Ликвидаторы прошли через наш коридор и проследовали дальше. Где-то начали доноситься звуки отпирающихся соседских гермодверей. Я открутил вентиль, три раза против часовой. Потянул на себя рычаг запора. И увидел на пороге кота. Он проследовал в комнату, будто ничего и не было. Из его рта свисала бурая сосиска, с на которой можно было увидеть отросшие длинные, кучерявые клочки волос и бородавки. Кот положил сосиску в центре комнаты, будто хвастаясь мне своей добычей.
По кругу сосиски было нарисовано синее кольцо с геометрическим узором.