>>11391

Все равно. Все равно, что подумают сейчас гоблины, Эйрис и прочие гости. Какое дело? Наверное, даже если бы сам трактирщик сейчас ввалился в едальную после многодневного своего отсутствия, Марта вряд ли бы прервала свои объятия с эльфийкой. Пути назад уже не было, и обе это понимали, как и понимали, что их бурно развившаяся за это время дружба сейчас выйдет на совершенно иной план развития. Даже не любви, а... чего-то куда более глубокого и недостижимого.

Крепко сжимая плечо воительницы, мейда ощущала, как под коленками поддерживает ее одна рука Кетрил, как обеспокоенно, стремясь уберечь, водит по спине вторая. Как сама воительница оцепенела, а на лице ее запестрили самыми разными красками скоротечные, непостоянные в столь красочном моменте эмоции. Сейчас, будучи просто на руках спасительницы, разносчица ощущала себя в полной безопасности, тепле и покое. Марта до скончания времён могла неотрывно просто глядеть в глаз Кетрил. Казалось, что в этом зрительном контакте души обеих девушек покинули свои тела, переплелись между собой и легко, как по мановению ветра отправились куда-то в прекрасную бесконечную даль, прочь из этой грешной таверны.

Но вместе с тем что-то внутри мейды продолжало неровно и пылко биться, настойчиво призывая к чему-то ещё... Ах, да. Уже чувства, не разум, окончательно взяв вверх, вдруг направили мейду на верный путь, путь ещё большего сближения с Кетрил. Чувства же помогли Марте решиться, перешагнуть через себя и слиться наконец с Кетрил в этой ослепительной, размывающей всю темень и все преграды, вспышке света. В поцелуе.

...Когда сильные руки аккуратно, словно зеницу ока, поставили мейду, которую всё ещё потряхивало от пережитых эмоций, на пол, та, часто и глубоко дыша, оперлась о бок стойки. Бледные, вспотевшие пальцы с силой давили на шершавую деревянную поверхность, пронизанную жилками и усыпанную неровностями. Марта всё ещё не могла прийти в себя, как, впрочем, и сама Кетрил. Уже полностью прислонившись спиной к прилавку, разносчица медленно, рывками сползла вниз, поскрипывая упершимися в пол каблуками туфелек. Стук сердца, тяжело отдающийся в ушах, начал утихать только сейчас, на лбу заблестела холодная испарина. Только сейчас Марта поняла, что в таверне уже никого не оказалось, даже Эйриса: потому-то так отчётливо Марта слышала свое и Кетрил дыхание, отрезвляющее разум после столь чувственного и интимного момента.

Растерянно моргнув несколько раз, с уже безлюдного главного зала Марта перевела взгляд на сидевшую перед ней эльфийку. Та выглядела совсем подавленной, и внутри разносчицы что-то ёкнуло.
— К... К-кетрил... — прошелестела мейда, напрасно пытаясь заглянуть в лицо воительницы. Девушка взбудораженно сглотнула, нервно облизнув губы, на которых всё ещё оставались крохи тех нескольких моментов услады, растянувшихся на целое безвременье. Кроме имени эльфийки, что за эти несколько дней стала разносчице ближе и дороже, чем что бы то ни было на свете, Марта совершенно не могла ничего произнести: стояло на душе всё ещё какое-то опустошение после того всплеска взаимных чувств, заставляющее терять дар речи и после его окончания.

Так что же это было — сиюминутное решение их обеих вот так вот, недолго думая, на виду у всей таверны, сплестись в обоюдном поцелуе — что оно значило? По крайней мере, Марта точно знала, это были уж точно не те поцелуи, которым она подвергалась во время разговоров с оскуфелым трактирщиком в застенках таверны далеко за полночь. Сейчас... сейчас горничная ощутила со стороны Кетрил нечто совершенно неведомое для себя доселе, нечто такое, что она никак бы не смогла описать словами, такое, будто позабытое слово, что пытается сорваться с языка, крутится на душе, пытаясь найти выход. Что делать, как поступить — Марта не знала. Правда не знала. В последнее время ей вообще казалось, что она уже совсем сбилась со своего пути...

Но тут вдруг в мысли закрался безжалостный червячок сомнения. А был ли у Марты этот путь в жизни вообще? Возможно, именно сейчас в тернистых, удушающих зарослях для мейды загорелась путеводная искра — Кетрил, и все, что происходит сейчас — лишь попытка продраться к предначертанному сквозь сплошной колючий вьюн. Тогда все, что остаётся Марте — изо всех сил, до крови цепляться, но не терять свою путеводную звезду. Ни в коем случае.
— Кетрил.
Второй раз это прозвучало гораздо более твёрже и решительнее, чем в первый. Но при этом мейда произнесла единственное слово все с той же пылкостью и мягкостью, которую нельзя было уместить и в целой любовной оде, поэме на много сотен страниц. С тихим шорохом платья по пыльному и занозчатому полу мейда пододвинулась совсем вплотную к остроухой, прижавшись к ней всем телом. Странница сейчас действительно была крайне чем-то удручена, что Марта прекрасно чувствовала. Чувствовала, и никак не желала, чтобы эльфийка разъедала себя, закрывшись в собственных раздумьях.

Марта положила руку на колено Кетрил, на секунду остановив ее перед этим в воздухе, как бы робко спрашивая разрешение. Левой же она взяла эльфийку за предплечье, крепко его сжав. Голову мейда положила на плечо эльфийки, мягко потеревшись щекой о загрубевшую со временем ткань рубахи.
— Все в порядке. Правда... Не переживай, пожалуйста, я совсем не злюсь, или... — "что тебе показалось", собиралась закончить Марта, но вдруг осеклась. Очень сложно было подбирать необходимые слова. Сравнить это можно было с подбором нужного ключа в огромнейшей связке таких же... Ключей, безусловно, может быть тысячи — но нужную дверь откроет лишь один. Особенно сложно было это делать, когда Марта не знала, что же именно так опечалило Кетрил. Тихо вздохнув, мейда только провела кистью вверх по руке Кетрил, крепко сцепив её ладонь со своей.
— Ч... Ч-что случилось? — тихо спросила она, подняв голову и направив свой чистейший, почти святой взгляд на лицо эльфийки.

>>19670
Наконец отпустив мейду, Кетрил упала перед ней на колени — у эльфийки попросту больше не было сил стоять на ногах. Сейчас она была истощена и физически, и ментально — после произошедшего хотелось отдохнуть, но в то же время хотелось и продолжать наслаждаться оставшимся после поцелуя послевкусием, ведь такие моменты бывают всего лишь раз за всю жизнь. Всего один раз даже за долгую жизнь остроухих, не говоря уже о не столь продолжительной человеческой. Обнимая ногу официантки, Кетрил, прижавшись к ней, нежно тёрлась о неё головой, обдавая её своим тёплым дыханием — но хватки эльфийки, однако, не хватило, чтобы удержать Марту на ногах, и она тоже начала медленно сползать вниз, опираясь на стойку. Эльфийка подалась чуть назад, освобождая пространство, и легонько подхватила мейду, помогая ей опуститься плавно и мягко, а не непонятными рывками. Марта осмотрела помещение, после чего перевела взгляд на Кетрил — теперь они обе сидели на коленях и просто глядели друг на друга, слушали дыхание друг друга. Глядя на мейду, эльфийка... сама не знала, чего ей хотелось. Как-то раствориться в официантке, познать её, слиться с ней воедино — не в контексте похоти, как подобные выражения обычно используются, а... как что-то платоническое, более высокое, абстрактное. Хотелось понимать друг друга без слов и действий, словно разделяя один разум на двоих — но Кетрил понимала, что это было невозможно. Поэтому она приближала эту мечту как могла — тут же подалась вперёд и крепко обняла Марту, почти даже навалившись на неё, и прижав к стойке. Настолько сильно и крепко, что, возможно, мейда даже испытывала некий дискомфорт, который, к счастью, продлился всего полминуты. А может и к сожалению.

Официантка приоткрыла свой рот только для того, чтобы произнести всего одно слово — имя эльфийки. Кетрил её полностью понимала. Ей самой хотелось произносить это драгоценное "Марта" снова и снова, ощущая бурные эмоции только от совокупности этих звуков, по отдельности ничего не значащих — но по какой-то причине эльфийка себя от этого удерживала, словно ей было... как-то стыдно, наверное. Но эти два имени сейчас были, наверное, самым лучшим, что они могли друг другу адресовать. Никаких дополнений к всего единственному слову сейчас не требовалось, чтобы понять все те заключённые в него эмоции. Только вот Кетрил всё не решалась, вместо этого просто ошеломленно смотря мейде в глаза, после тех объятий боясь делать хоть что-то. Эльфийка даже не моргала, не шевелилась, разве что только дышала — бесконечный поток её мыслей заставлял Кетрил смотреть в одну фиолетовую точку, не позволяя от неё оторваться. Что делать дальше — как прямо сейчас, так и в долгосрочной проспективе? Как ей выбираться из нищеты, а вместе с собой забрать и официантку? Эльфийка попросту не могла жить в настоящем времени, кроме редких моментов, одним из которых был тот поцелуй. Сразу же после кратковременного забвения приходило осознание тщетности своего бытия, груз всего мира снова сваливался ей на плечи. Со временем вопросы эти начинали деформироваться, пока от них не оставались всего лишь первоначальные "что?" и "как?".

Марта вновь произнесла имя эльфийки, на этот раз более уверенно, в какой-то степени, наверное, даже как-то строго. Вздрогнув, Кетрил вышла из своего транса — на этот раз уже мейда прижалась к ней. Эльфийка нежно приобняла официантку. Ей хотелось прямо сейчас, прямо здесь свалиться, лечь вместе с ней на пол, пусть и холодный, скрипучий да грязный, и больше никогда не вставать. Мейда положила руку на колено Кетрил, и, схватив за предплечье, положила голову ей на плечо — в ответ эльфийка улыбнулась, склонив голову и опустив руку на темя Марты, и вновь принявшись её поглаживать словно какую-то кошку. Ощущая мягкие, нежные волосы официантки, Кетрил вспоминала моменты в её комнате. Им обеим так не хотелось, чтобы они кончались — но, к несчастью, жизнь на месте не стояла, а работа не ждала. И вновь нависла угроза в виде потока бесконечных вопросов — к счастью, мейда начала говорить, сумев отвлечь эльфийку от этого. Марта заверила Кетрил в том, что всё было в порядке, и эльфийка от сказанного вовсе собиралась заплакать, но сил даже на это уже не было. Она всё ещё была опустошена — и через час, через два она всё ещё будет дрожать, будет не в состоянии нормально мыслить после произошедшего. Выручить её, разве что, мог только хороший сон — таких чувств эльфийка не испытывала не то что давно, а вообще никогда. Ни один человек, которого она называла любимым, не дарил столь сильных, почти невероятных эмоций. Кетрил казалось, что её сердце вот-вот разорвётся. В буквальном смысле. Сказанное официанткой всё же довольно сильно порадовало эльфийку, ответив на один из её вопросов. Она была отлична от трактирщика, отлична в лучшую сторону.

Кетрил почувствовала ладонь мейды на своей и сжала её в ответ, после чего приподняла — так, чтобы ладони оказались на уровне плеч, а локти внизу соприкоснулись вместе. Марта подняла голову и начала говорить — эльфийка вздрогнула, каждое слово, даже произнесённое шёпотом, казалось, звучало слишком громко на фоне только лишь дыхания и сердцебиения девушек. Кетрил всё боялась услышать что-то, что ранит её или заставит сомневаться, но услышала только безобидный вопрос. Понимала, что Марта тоже о ней заботится, и мысли эльфийки были ей небезразличны. Кетрил внимательно всмотрелась в лицо мейды, словно ища в нём ответы.

— Марта... Марта... — растягивая звуки произнесла эльфийка, как бы возвращая те два имени, что ранее назвала официантка. Кетрил сжала ладонь сильнее и закрыла глаз прежде чем продолжить. — Я... всё то же самое, то есть... те же вопросы, на которые мы обе не знаем ответ. Что делать, куда идти, как выбираться отсюда, как осуществить нашу с тобой мечту? Я... я не могу, просто не могу вот так... жить настоящим. Не могу жить, зная, что... любой перепивший, а может и трезвый... может творить с тобой что-то плохое. Или... или что... что кто-то за два серебрянника будет решаться продавать ключ уже в твою комнату, а не какой-то случайной постоялицы...

Каким-то чудом эльфийка всё ещё удерживала себя от плача. Свободная её рука упала на пояс и расстегнула его — меч, от которого она сейчас хотела избавиться, с характерным звуком свалился на пол. Ей надоело всё это. Кетрил понимала то, что своим отчаянием, своими рассуждениями она наверняка портила столь драгоценный момент, но ничего не могла с собой поделать.

— Ты ведь никогда не сможешь ответить, почему всё так несправедливо... так зачем же спрашивать? Я не могу дать тебе ничего, кроме нематериальных вещей, любви, тепла и заботы, никак не могу решить твои проблемы, не могу вытащить отсюда, не могу дать тот дом, о котором мы мечтали... так что тебе не очень повезло со мной. И что же нам делать? Отныне спать на улице, под дождём, без крыши над головой? Или продолжать медленно гнить здесь, пока ты работаешь, а я просто сижу без дела, не занимаюсь ничем полезным? — грусть на лице эльфийки мгновенно сменилась на пыл. На агрессию, на ненависть — не к мейде, а по отношению к себе и миру вокруг. Но взгляд этот, однако, смотрел официантке прямо в душу, возможно даже внушая какой-то страх. Через пару секунд, однако, она продолжила более спокойно. — Я могу завтра же продать себя в рабство за пару десятков золотых, пожертвовать своей жизнью ради твоей... но ведь ты мне не позволишь и не простишь, верно? А других вариантов... у меня нет. Потому что на данный момент я могу только сидеть на месте.

На пару мгновений слишком сильно сжав ладонь Марты, до боли, Кетрил прикрыла глаз свободной рукой. Эльфийка вздохнула, через несколько секунд продолжив.

— Думаешь, что лучше бы не спрашивала, да? Не знаю, я... я просто хочу слишком многого. Хочу дать то, что дать не могу... — ответила Кетрил, поумерив пыл, отведя взгляд куда-то в сторону. — Прости, я... тяжело признавать свою беспомощность, когда хочешь о ком-то заботиться... прости за... мои эмоции, за боль и дискомфорт, который я только что доставила...

На этот раз эльфийка уже не сумела сдержать слёзы. Разжав руку мейды, теперь уже Кетрил положила голову ей на плечо, начав не просто плакать, а рыдать.