>>4941148
Когда с кольцами было окончено, и служанки отошли, Райко позволила себе чуть расслабиться и тяжело вздохнуть. Раздувшиеся легкие надавили на ребра, напомнив о только что пережитой боли. Вынести всю процедуру было изматывающим трудом, от нервного напряжения по лбу катились капли пота. Хотелось разрыдаться. А ведь этим мукам не было пока видно конца...
Что она произнесла? Неподвижность? Обступившие с двух сторон служанки сжали своей железной хваткой лицо, и Райко ощутила, как холод пробежал по спине. Это могло означать только особо сильную боль, раз её способности сохранять неподвижность самостоятельно не доверяют. Райко непроизвольно сжала кулаки, чувствуя, как вспотели ладони. Сердце заколотилось в груди, отзываясь эхом в висках. Подошедшая с пинцетом Франческа тут же потянулась к глазам, к ужасу Райко. Невозможно было разглядеть, что же скрывалось на кончике этого пинцета, и неизвестность лишь добавляла страха.
Левый или правый глаз, ну конечно... Сука не могла сказать прямо, что имела ввиду, и вынудила решить самой, какого глаза лишиться? Хорошая госпожа, вот уж правда, какая же жестокая мразь... Райко тяжело засопела, раздувающаяся грудная клетка вновь вспыхнула болью в ребрах. Она дернулась, когда мучительница оттянула веко, оставляя глаз совершенно открытым и беззащитным, но в мертвенной хватке проклятых служанок не смогла сдвинуться ни на миллиметр. Затем в веко что-то вцепилось, совсем мелкое и легкое, и его отпустили.
Райко в неверии заморгала глазами. Не повредит зрению? Ощущение было такое, будто в глаз попала соринка, от которой никак не избавиться. Настойчивое моргание только усиливало раздражение, глаз заслезился. Сорвать бы эту гадость рукой, да только за это точно лишишься глаза. Оставалось надеяться, что к этой вечной соринке удастся просто привыкнуть и научиться игнорировать.
Боровшаяся с новыми неприятными переживаниями Райко даже не заметила, как Франческа отошла и вернулась с чем-то новым, куда более грозным. Ещё одна рука легла на голову, а затем перед вторым глазом появился шипастый цветок. Глаз распахнулся в ужасе, глядя на его приближение, хотя стоило изо всех сил зажмуриться. Райко дернулась отчаяннее, лицо заболело от железной хватки.
- Нет! Не надо! - выкрикнула она в неконтролируемом животном испуге.
Затем глаз пронзила жуткая боль, ослепляющая в буквальном смысле. Чувствительный орган был почти частью мозга, ничто в теле не было так близко к главному узлу всех нервов, чем глаза, и непостижимая прознающая боль была такой, словно игла вошла прямо внутрь черепа. Зубы сжались до боли в деснах, Райко заорала, заревела, надрывая горло, руки локтями толкнули служанок по бокам, но лишь уткнулись в их совершенно несгибаемые туши. Слезы хлынули из глаз от боли, от ужаса, от вторжения в глазное яблоко, слезы с кровью...
Сука, какая же сука и мразь, проклятая мучительница. Райко задыхалась от крика, задыхалась от ненависти. Какая-то наивная её часть почему-то поверила, что если величать Франческу госпожой, как она требует, то хотя бы ТАКОЙ боли не будет, будет другая, помельче, как при проколах ребер, терпимая...
Очевидно, что это было иллюзией. Очевидно, что ничего не изменится в лучшую сторону. Ничего и никогда.

>>4957015
Райко ничего не видела. Уцелевший глаз заволокло слезами, и мир перед ней расплылся в мутное марево. Была только боль и оглушающий звук собственных криков. Казалось, это не кончится никогда. Игла входила глубже и глубже, и на мгновение Райко показалось, что её собираются вогнать прямо в мозг. Ну и пусть, ну и хорошо. Пусть мозг тоже лопнет и вытечет, пусть она потеряет все чувства, из них все равно остались лишь боль и ужас. Тьма и бесчувствие были желанными, она не хотела больше здесь находиться, в этом мире её не ждало ничего кроме страданий. Как было бы прекрасно провалиться в ничто, оставив мучителям лишь безвольную мясную куклу, чтобы они и дальше над ней измывались, резали, кололи и украшали, как им нравится... Райко и сейчас была для них такой куклой, только с дефектом в виде сознания, странным атавизмом, создающим лишь мучения.
Что-то вцепилось в края глазницы, и движение иглы остановилось. Назад она не выходила, и Райко с ужасом поняла, что инструмент так и останется в ней - он тоже был "украшением".
- Нет! Не-ет! - закричала она истошно, едва успев набрать воздух после предыдущего изнуряющего крика. - Уберите это! Вытащите! Не оставляйте! Я не хочу, не хочу, не хочу-у! ПОЖАЛУЙСТА! Госпожа, госпожа, ГОСПОЖА-Аа-ааа-а!!!
Райко выла это слово как заклинание, надеясь на спасительный эффект, на пощаду, на облегчение, но оно больше не действовало, не помогало. Она даже не видела, здесь ли находится Франческа, тело чувствовало только касания ублюдочных прислужниц. Они гладили её с издевательской мягкостью, что-то мокрое и скользкое облизнуло щеку под выколотым глазом.
Боль затихала, в пустой глазнице болеть было уже нечему, но отчаяние лишь больше наполняло Райко.
- Лучше убейте меня, - прохныкала она уже без крика. - Я не хочу, не могу, не надо больше, это невыносимо! Не могу, не могу-ууу!
Она снова завыла с горьким плачем. Надежда угасала, никаких просветов впереди не было. То, что с ней делали сейчас - все эти чертовы кольца, даже не было пыткой само по себе, скорее подготовкой к чему-то худшему, к какому-то "приодеванию". Вспоминая язвительную ухмылку садистки, Райко догадывалась, что оно будет ужасным.
Сейчас руки служанок не держали Райко крепко, и она чувствовала некоторую свободу движения. Выход в её сознании оставался только один. Ненадежный и страшный, но иного просто не было, дальше терпеть и принимать муки не было сил.
Она вспомнила, с каким мерзким хрустом врезалась в пол голова парня. Кафель был достаточно твердым, чтобы проломить кость. Нужно только упасть как следует, приземлиться прямо на голову. И сдохнуть, сдохнуть! Пусть постамент невысокий, но этого хватит, она достаточно тяжелая со своим грузным мясистым телом.
Райко не верила в настоящее избавление, она понимала, что Грааль, ставший её цепью в мире страданий, не отпустит по-настоящему, она все равно оживет, восстановится. Но даже вся божественная мощь не удержит её в сознании, если удастся проломить череп или сломать шею. Она уйдет во тьму, спрячется в ней, а когда вернется, то может все кончится, может придет спасение? Или Райко проснется на поле боя, тяжело раненная, и окажется, что все это было лишь её кошмаром.
Эта глупая фантазия наполнила Райко решимостью. Она напрягла скованные бедра, чтобы толкнуться, руки пихнули круживших рядом прислужниц, и тело отчаянно дернулось к краю.

>>4974167
- Она перестала петь, - пробормотала Акаисия с изрядной толикой разочарования. - Такая красивая мелодия, а она оборвала её…чудовище.
Блондинка растерянно взглянула на Бернарду, но та не ответила ей сочувствием продолжая с аккуратностью поддерживать обессиленное тело.
- Нам следует заняться ею, госпожа дала распоряжения, но мне необходимо подготовить и остальные компоненты художества, - не сдаваясь, блондинка вновь обратилась к напарнице.
- Распоряжение госпожи первично, Акаисия.
- Обожаю твой менторский тон, Бернарда, хотя мы обе оказались на попечительстве госпожи почти в одном возрасте.
- Только я по рекомендации, а ты… - брюнетка хмыкнула выпуская плечи Райко. Казалось, пленница достаточно восстановилась, чтобы больше не нуждаться в поддержке. - Убить тебя или нет решает госпожа, ровно так же, как решает вопрос относительно нас.
Бернарда пожала плечами.
- У каждой из нас своё предназначение. Ты выполняешь своё.
- А я после того, как решила услышать пение всех своих подружек по приюту, - мечтательно вставила блондинка.
Фраза отвлекла служанку и та не сумела вовремя отреагировать на внезапную активность. Чёртова заключённая одержимая не пойми откуда взявшимися силами ринулась на пол, бросившись на кафель брыкающейся рыбиной. Бернарда едва ли успела среагировать вцепившись за волосы, потому голова была спасена…Большей частью. Пленница здорово приложилась щекой и наверняка ту, если не хуже. А ещё рука. Пускай не выломанная нарочно, гулкий характерный хруст подмявшейся конечности не сулил ничего хорошего.
В следующий момент, Акаисия буквально прыгнула на спину Райко придавливая связанное по ногам тело весом. Стиснув зубы Бернарда пыталась сохранить строгую невозмутимость.
- Зачем? - несмотря на кажущийся спокойным тон, её губы так и тянуло перекоситься. – Подставить меня? Мою чудесную репутацию?
- Она чудовище, милая Бернарда, - констатировала Акаисия. - Наивно ждать от неё добра.
- Ещё и испортила собственность госпожи. Сделала что-то, что не приказывали, - попытки вернуть невозмутимость возымели успех и Бернарда опытным взглядом оценивала нанесённый ущерб.
- Ну, а это возможно и поправимо…- хитро прищурилась сидевшая блондинка. Её кулачок с силой ударил ребро Райко. - Чудище!

>>4984866 (Del)
Практически весь разговор служанок был для Райко белым шумом. Гул в голове от удара о пол и боль во всем теле не давали сосредоточиться, но она уловила слова об исцелении, произнесенные ей прямо на ухо. Исцеление! Конечно, она его хотела, это единственное, что могло сгладить страдания, повернуть их вспять, дать облегчение хотя бы на время. Трудно было поверить, что безразличные прислужницы садистки вдруг захотят её исцелить, тем более без повеления хозяйки, но Райко уже поняла, что они совершенно безумны, их логика и рассуждения были словно из иного перевернутого мира, где чудище это не мучитель, а его жертва. Кто знает, может сумасшествие какими-то неведомыми путями заставит их сделать что-то хорошее и доброе.
Впившиеся в спину каблуки, а затем грубо намотанные на руку волосы разрушили хрупкую веру в добрые намерения. Когда тварь потянула, и тело Райко поползло по полу, то в ней сквозь боль и отчаяние снова прорвалась жгучая ненависть, практически ярость.
- Сс-сука... - прошипела она едва слышно, и это был единственный выход для злости в обессиленном и покалеченном теле.
Грубый кафель неприятно царапал чувствительную грудь, но Райко не обратила на это внимание, когда разглядела своим целым глазом, куда именно её тащат. И какое исцеление предлагают. Труп парня все ещё лежал здесь, прямо в луже крови. Никто и не думал его убирать, неужели этим монстрам нравилось работать рядом с мертвым телом?
- Н-не надо, - прохрипела она, беспомощно напрягая страдающее тело, но её уже швырнули лицом прямо в изуродованный пах. Губы ткнулись в кровавую кашу, бывшую когда-то половым органом. В отвращении Райко попыталась отстраниться, но нога на спине пресекла её движение.
- Тварь, - зашипела она, отворачиваясь от раны между ног мертвеца.
Глупая надежда, что ей дадут исцеление, разбилась, над ней просто издевались и глумились. Даже если бы она правда была готова зарыться языком в кровавое шмотье, то ничего бы не нашла среди рваного мяса, это было абсолютно бессмысленно.
Райко стало дурно. От удара и оглушения, от изнуренности, от близости мертвого тела, от запаха рваного сырого мяса, бившего в ноздри. И от чего-то ещё, от какой-то тяжести в паху, которая вдруг пробилась на мгновение сквозь прочие мучительные переживания. К горлу подступил рвотный позыв, и она не сдержалась, захрипела с высунутым языком прямо над телом парня, пытаясь вытолкнуть что-то из желудка. Но там ничего не было, её не кормили уже несколько дней, только струйки красноватого из-за примеси крови желудочного сока потекли по подбородку.