>>1540468

— А это…— я не спешу с ответом, растягивая последнее слово. Чуть кривая улыбка трогает мои губы, придавая лицу вид асимметричной, немного перекошенной фарфоровой маски.
Мы идём, открывая всё больше деталей особняка ютящегося в лесной глуши. Отшиб — хорошее место, для того, во что он превратился.
Я продолжаю молчать, давая данмерке воочию рассмотреть прелести вычурного дворца. Дорогие, но вполне привычные плиты белого мрамора сменяет снежный, гладкий, почти скользкий камень с черными прослойками, застывшими нитями вьющихся червей. Среди белого отрешенного поля виднеются шпили декоративных колонн, уходивших вверх мощными столбами декорированного мрамора. Их толстые столбы усеяны завитками и вязью. Я останавливаюсь рядом с одной, вытягивая руку, чтобы пробежаться пальцами вдоль холодного материала, вспыхивающего там, где его касаются мои руки тошнотворным лилово-розовым сиянием, что расходится кругами, будто вода вокруг брошенного камня.
Глаза ползут выше, отмечая высеченные лица по одному на каждую сторону света. Высеченные или точнее вмурованные лица. Мальчика с тонкими чертами лица, наполовину скрытого маской. Мужчины с изящными тонкими рогами и горделивой, весёлой усмешкой на тонких губах. Андрогина, чьё пылающее амбициями выражение не мог скрыть даже камень. И…Я вновь усмехаюсь, видя пустоту там, где должно быть четвёртое лицо.
— Моих родителей, — глоток тёмно-багрового вина касается языка, распространяя пряные, бьющие сладостью нёбо ноты.
Их вкус затмевают другие оттенки. Сладкого, как шепот любимых поутру. Горького, как сера желания действий. Огня обиды. Холодок изысканной сдержанности. Смешиваясь, они предлагали поддаться, закрыть глаза, вдохнуть ароматный воздух, закружиться водоворотом образов, что мелькали на краю сознания.
— Соединить экстракт души с вином, — жестокая, наполненная триумфом улыбка. Я быстро стираю её, возвращаясь к вопросу, что мог удовлетворить любопытство эльфийки. — Моя мать, если точно. Когда-то ей сильно хотелось родить, но Мара оказалась глуха.
Новый, сделанный на ходу глоток. Мы подходим к распахнутым половинам дверей. Когда-то прихоть хозяйки дала им форму сизых клубящихся облаков, навечно застывших в моменте.
— Тогда она отыскала других…покровителей. Так появилась я.
Тёмный багровый свет. Его касания — тяжёлое, обволакивающее тепло, дурманящее рассудок. Из зала доносится мелодичное пение и музыка струнных инструментов, удивительно мелодичная для обстановки, всё больше обретавшей сюрреалистичные ноты.
— Мы находимся на чествовании одного из. И ещё одного, в чью честь давно не устраивали никаких пиров.
Я прижимаюсь к девушке, запоздало отвечая на порыв страсти.
— Можешь выбрать кого пожелаешь. Я найду, кем себя занять. Или мы можем заняться друг другом.
Я окидываю взглядом зал, наполненный потерявшими флёр цивилизованности людьми. Сплетённая масса тел, занимается совокуплением на тёмном полу. Полупрозрачные четырехрукие змееподобные фигуры грациозно снуют между ними, держа в изящных кистях изогнутые кинжалы и кубки. Гармонично сочетающиеся глотки и порезы, вызывающие стоны глубокого удовольствия.
Я бросаю взгляд на стены, где наполовину вплавленные фигуры женщин предлагают гостям пение и вино из их соблазнительно свисающих грудей.
— Разве это не то, что было распространено среди вашего народа? — улыбка выходит жесткой и я хлестко обхватив талию данмерки, резко притягиваю её к себе.