…Когда на экране появился Пельман, Зоя и гости, кроме шестнадцатилетнего Володьки, встали и взяли наполненные шампанским бокалы. Пельмана в семье Нофаперовичей чтили и уважали.

— Володька, встань! Пельман же! — Зоя потеребила подростка за футболку, и тот нехотя поднялся.

Пельман молчал.

«Волнуется, наверное», — подумал Служанка-кун, муж Зои, отец семейства и человек труда.

Шурин Служанки Космос-кун нетерпеливо посматривал на запотевшую пачку чулко. Володька со скучающим видом смотрел в экран сотового телефона, его младшая сестра Маргарита пыталась справиться с чрезвычайно сильной и громкой икотой, из-за неудачных попыток надолго задержать дыхание она стала красной и запыхавшейся.

Пельман молчал и, не мигая, смотрел на празднующих с экрана телевизора.

Служанка нервно кашлянул. Космос почесал небритую ляшку. Маргарита как-то особенно громко икнула.

Пельман молчал. Служанка не выдержал пельманового взгляда и отвел глаза.

«Неужели в отставку подаст? — испуганно подумала Зоя. — Как Мафиозник тогда…» Она даже захотела перекреститься, но в руке был бокал с советским шампанским, и это ее почему-то остановило.

— Ну чего он тянет-то? — недовольно промямлил Космос. Ему хотелось водочки, и молчание Пельмана его начинало раздражать. — Так ничего не успеем…

— Да заткнись ты! — нервно прервал шурина Служанка, — может, война началась!

От такого своего неожиданного предположения отцу семейства стало совсем жутко. Он поставил бокал на стол — аккурат между сельдью под шубой и оливье — и принялся нервно стряхивать с себя несуществующую пыль, стараясь не смотреть Пельману в глаза.

— Косяк какой-то, — хихикнул Володька. — Запись не ту поставили. Надо же так облажаться. Кому-то будет звездец!

Служанка отвесил сыну подзатыльник.

— Звездец — это не мат! — возмутился Володька.

Служанка не ответил.

— А где это он? — спросила Маргарита, кивнув на экран. Только сейчас все заметили, что Пельман стоит не на фоне вечернего Минска, а в каком-то мрачном помещении.

«В бункере снимали? — лихорадочно подумал Служанка. — Точно война будет. Вот ведь жопа». Воевать Служанка категорически не хотел, а кроме того, боялся за сына.

Пельман все так же молчал, и казалось, что ничего говорить он уже не намерен, но неожиданно изображение дернулось, потом на секунду исчезло и появилось вновь. Пельман заговорил.

— Дорогие нофаперы! Дорогие братья! Заканчивается 2023 год. Этот год был не простым для вас. Непростое положение треда, повышение количества прона, неожиданные финансовые трудности и проблемы, связанные с банковской сферой — все это коснулось почти каждого из вас. Я бы мог сказать, что наступающий 2024 год будет лучше, что он принесет нам плюсы от воздержания и потерянную стабильность. Но я не буду обманывать ни вас, ни себя…

— Вот сука! — неожиданно возмутился Космос.

— Дорогие нофаперы! — продолжал Пельман. — На миру и смерть красна! Эта недрочабрьская народная поговорка ярко и точно характеризует все то, что предстоит вам в ближайшие дни. Я буду краток: 2024 года не будет. После моего обращения на всём ННН-треде, включая освобождённые нами территории в /e/ и /fur/ начнется Кормление личинок Непредставимого Ку'ума. Я не буду вдаваться в подробности, скажу лишь, что воздерживаться бесполезно. И я прошу вас принять срыв достойно, подобно тому, как это делали наши предки: Остап и Гослинг, Рейму на курице, Трампега, я сам и многие другие…

— Чего это он гонит такое? — Володька посмотрел на отца. Служанка, бледный как смерть, механически теребил себя за запястье. Володьку он не слышал.

Пельман тем временем уже заканчивал свою новогоднюю речь. Как и обещал, он был краток.

— Потратьте эти последние часы и дни на общение с родными и близкими, на изучение нашей родной истории, на отметки в таблице и на набеги на фап-треды. И помните: вы отдаете вашу сперму ради великой Цели, что есть подлинное счастье. С праздником.

После последней фразы Пельмана, празднующие по некой внутренней многолетней инерции подняли бокалы, но чокаться все же не стали. Ясности не было. Зато был отчетливый страх.

Пельман исчез с экрана. Вместо него на черном фоне начали мелькать какие-то непонятные белые пятна.

«Двенадцать», — отметила Зоя, глянув на настенные часы. Но вместо ожидаемого боя курантов из телевизора раздался тревожный набатный звон, а за окном раздались первые душераздирающие стоны оргазма...