Ромашка. У Ромашки было имя – Денис, но это имя многие забыли, потому что даже сотрудники называли его Ромашкой. Ромашка любил драться, но драться он любил не серьёзно, а играясь, такие игры часто приводили к серьёзным дракам на кулаках. При этом он был худым и маленьким, непонятно, откуда у него такая тяга к провокациям. В больнице Ромашка за изнасилование. Хоть он и говорит, что просто спал в компании, а разбудили его сотрудники полиции, но санитары говорят, что верить в это не стоит. Да и по началу, когда Ромашка не стеснялся своей статьи, он мне говорил: "Насиловал сучку одну, за это посадили))". Ромашка никогда не мыл руки, но всегда тянул их, чтобы поздороваться. Ромашка был любимчиком у многих сотрудников, потому что он был улыбчивым и позитивным парнем.
Руслан. Руслана привезли на принудительное лечение из-за двух изнасилований: 7 и 8-летних девочек. Самому ему было 17 лет, на момент совершения преступления, в больницу он приехал в 18 лет. На претензии по поводу неблагородной статьи, он говорил: "Ну трахнул и трахнул, вам-то какое дело до этого?". Пока он был в больнице, от сердечного приступа умерла его мать. Было распространено мнение, что она не выдержала стресса из-за того, что её сын в психушке – переживала. Руслан сначала плакал, после того, как узнал новость о смерти матери, но через 20 минут Саша включил музыку, и он начал танцевать. Я с недоумением сказал Саше: "У него мама умерла, а он танцует" – Саша, будучи более взрослым и мудрым, ответил тихонько: "Пусть лучше танцует, я потому и включил музыку – чтобы он отвлёкся". Руслан любил мастурбировать, но делать это тихонько, на фантазии – он не мог, он ждал, когда возле его наблюдательно палаты окажется какая-нибудь молодая медсестра, и мастурбировал на неё, даже не под одеялом. Это смущало медсестёр и немного злило, хотя я думаю, что им было лестно, и даже нравилось это, потому что, когда я с ними это обсуждал, на их лицах были улыбки. У Руслана я покупал вообще всю его еду. Сигареты ему не присылали и пенсии у него не было, а курить ему хотелось, поэтому я за 3 сигареты скупал у него весь пакет с передачей от родственников, но когда этот пакет оказывался у него на руках – он просил ещё одну сигарету, и я давал, потому что иначе он мог сказать сотрудникам, что я пытаюсь отобрать у него передачу. Однажды Ромашка за одну сигарету уговорил Руслана отсосать ему. По дурдомовским традициям, Ромашка сразу после этого начал хвастаться всем, что Руслан ему отсосал. Руслан не растерялся, и оправдался: "Я не сосал! Я всего лишь поцеловал в головку члена!" - это стало мемов в больнице.

Ваня Ильин. Двачер, с которым мы моментально нашли общий язык. Учился на факультете востоковедения, где выучил в идеале японский, корейский, английский языки, так же на очень высоком уровне знает китайский язык, и какой-то умерший язык, название которого я не запомнил. Пел песни на японском языке, играя при этом на гитаре. Любил азиаток, больше всего любил японок, но они ему были недоступны, впрочем, как и казашки, но у него была мечта закрутить роман именно с казашкой. Его трагедия началась с того, что он влюбился в японку, но она отвергла его ухаживания. После этого к нему пришёл Сатана, и приказал ему убить её, на что он возразил, что любит её, и не будет убивать, а Сатана такой: "М, окей, тогда убей похожую на неё девушку" – вот он и начал выслеживать какую-то бедолагу из Киргизии. Напал на неё с непальским кукри, но после нескольких ударов, его спугнула проезжающая мимо машина. Выследить его, после первого нападения, у сотрудников полиции не вышло. А сам Ваня увидел в новостях, что его жертва выжила, и Сатана ему сказал, что придётся добить, или убить другую. Ну он решил, что убьёт другую. Выследил ещё одну приехавшую из Киргизии девушку, и решил, что в этот раз убьёт наверняка. Он начал бить ей клинком по голове, но она закрылась рукой, из-за чего ей отрубило палец. Убить наверняка, опять, не вышло, и его поймали после второго нападения. Ему на экспертизе рекомендовали лечение специализированного типа с интенсивным наблюдением, то есть Волгоград, но до суда он содержался в Екатеринбургской больнице, где мы и познакомились. Мы с ним обсуждали порнуху, Двач (он олдфаг с того самого Двача), красоту азиаток и моих бывших. Когда я ему сказал, что люблю ЦП, он осмелел, и тоже поделился своими извращениями, ему нравилось смотреть порнуху, где японкам засовывают осьминогов в промежности, так же он любил просто видео с пытками, особенно с настоящим снаффом. Сейчас он в Волгоградской больнице, его ждёт цыганка-хипстерша, с которой он обсуждал в письмах артхаусные фильмы и аниме (он давал мне прочитать все свои письма). Судя по письмам, она не слабо так влюблена в него, раз собирается ждать его 10 лет из психушки.

Главная валюта больниц – сигареты. Вне зависимости от того, сколько сигарет в день можно получить, они всегда будут главной ценностью в психушке. В Волгоградской ПБСТИН давали 1 пачку сигарет на день, кому не хватало, писали заявление на имя заведующего, чтобы разрешили получать 3 пачки на 2 дня. В другой больнице давали 5 сигарет на день, в третьей 3 сигареты на день. Но, разумеется, кому больше всех надо – те помогали санитарам и санитаркам, чтобы получить дополнительные сигареты. Помощь требовалась в уходе за стариками, мытье полов, туалетов, душевой комнаты. Санитары и санитарки в дурке вообще ничего не делают, всё за них делают пациенты, ради возможности получить на 2-3 сигареты больше. Причём санитарке не обязательно покупать сигареты, за работу дают твои же сигареты. В Волгоградской ПБСТИН я покупал за 5 сигарет сосиску, за 7 сигарет котлету, за 4 сигареты пачку Чоко-Пая, за 1 сигарету бутылку минералки. Цена сигареты тогда была равна 5 рублям, цена бутылки минералки была равна 30 рублям. Но с котлетами и сосисками я торговал не в свою пользу, потому что котлеты давали раз в месяц, и ценность из была очень высокой. Одному узбеку, из жалости (у него не было пенсии, т.к. он – иностранец), я давал по 10 сигарет за котлету. Но не спешите удивляться, он был хорошим и добрым узбеком, не как большая часть нелегальных эмигрантов. Да и не молился он Аллаху, так что можно и переплатить, чтобы ему было, что покурить. Выписывал я по 30 пачек в месяц, так что мне хватало вообще на всё, что угодно.
Потом я переехал в больницу, где разрешено 5 сигарет на день. Вот там-то я разошёлся, потому что никому не хватало сигарет, а я не курил, хоть и выписывал по 2 блока в месяц. Котлеты в этой больнице давали каждый день, без исключений. Либо рыбные котлеты, либо куриные, либо говяжие. Я ел все котлеты, потому что это вкусно и полезно. Но покупал я не больше 1 котлеты в день, т.к. при таком изобилии не было аппетита есть больше. Так же я покупал, по цене от 3 до 10 сигарет, всю отоварку у одного отдельно взятого человека, кроме колбасы и сыра. Покупал и посылки, и передачки. А колбасу и сыр – приходилось покупать отдельно. По 2 сигареты за палку сырокопчёной колбасы, и по 2 сигареты за кусок сыра. Так же отдельно покупал кетчуп и майонез. Мы с двумя человеками кооперировались, и на троих скупали отоварку у доброй половины отделения. Но самое моё любимое время – новый год. В новый год мы скупали торты. Каждому пенсионеру можно было купить по 2 торта для себя (один на новый год, второй на рождество), и мы, по цене 10 сигарет за торт, скупали их у всех, кто соглашался продавать. Выходило 16 тортов, но 2 торта пришлось отдать, т.к. хорошая сотрудница попросила угостить неимущего, который ныл, что у него нет пенсии на торт. Этим нытиком был тот самый пациент, который сидел за изнасилование двух 7-летних девочек, которых дрочил на медсестёр из своего изолятора, я о нём писал ранее. Нам, за то, что мы скупали всё у всех, ничего не было, потому что я помогал медсестрам мыть мензурки, а другие два кореша – по мелочи следили за порядком, успокаивая буйных, чтобы не приходилось вмешиваться санитарам (не без рукоприкладства). В третьей больнице сигаретами торговать было не принято, поэтому там мне пришлось затянуть пояс.

Смагин Павел. Шизофреник, всю осознанную жизнь считавший себя чёрным магом. Убивал кошек, ради каких-то ритуалов. В своём ПГТ наводил порчи за деньги. При этом отец у него работал майором полиции. Сел за то, что ограбил свою тётю. Считал себя дьяволопоклонником, презирал сатанистов, постоянно напоминая окружающим, что дьявол и сатана – разные личности.
Моя любимая цель для троллинга и провокаций. Очень быстро доводился до истерики, угрожал, что как только он доберётся до своих книг, то устроит мне "Ад на земле", после которого я буду молиться, чтобы у меня остановилось сердце, но мои молитвы не будут услышаны, т.к. бога нет, а есть только дьявол. Через пол года он переобулся, и начал верить в бога. Мы смеялись, что бог ему не простит замученных до смерти котов, которым он отрезал лапы, а он говорил нам, что уже поговорил на эту тему с богом, и бог ему сказал, что котов ему не жалко, главное, чтобы он больше порчи не наводил. Поэтому, как он нам говорил, теперь он будет белым магом. Мы с ним 2 раза спорили:
1. Он утверждал, что после введения каких-то санкций в США бензин подорожал до $100 за литр. Я утверждал, что гораздо дешевле $100. Поспорили мы на 40 пачек сигарет. Подошли к санитару, он погуглил и сказал, что 1 галон бензина стоит немного больше $4, то есть за литр около $1. Отдавал мне эти 40 пачек очень долго.
2. Я утверждал, что если ты не сообщил о правонарушении в полицию – тебе не будет грозить ответственность. Он утверждал, что за это светит уголовное наказание. Хотели поспорить на 35 пачек, которые он мне был должен, после первого спора, но он сказал, что лучше будет спорить на мою душу. Я, как услышал его условия, сразу согласился. Его лучший друг пытался отговорить его от такого спора, предлагая ему поставить сигареты, но он был непреклонен. Мы обратились к санитару, ранее работавшему в полиции, и санитар этот сказал, что это действительно уголовно наказуемое деяние – отказ от доноса. В общем, я проиграл душу, но он мне всё равно вернул оставшиеся 35 пачек сигарет. Зато, отдавая мне по пачке, он каждый раз говорил, что после моей скорой кончины, я буду у него в вечном рабстве.
Пробыл в дурке за свой грабёж он очень долго, 3 года только на Спецу, потом ещё на общем типе сколько-то был.

После 3-х месяцев ожидания, меня отправили на психолого-психиатрическую экспертизу. Были там симулянты, которые хотят избежать 20 лет строгого режима. О них ниже:
Сначала расскажу о симулянтах, которых видел лично, потом о тех, про кого рассказали другие пациенты.
Лично видел только одного симулянта, он зарубил топором двух людей по пьянке, погнался за третьим, но не догнал. Мы с ним лежали в одной палате на психолого-психиатрической экспертизе. В целом он вёл себя адекватно, но часто подзывал сотрудников к двери, просил их передать врачу, что ему черти слышатся. После двух недель игнора, со стороны врачей, он подозвал сотрудника охраны, и начал спрашивать писклявым голосом: "Дяденька, что я тут делаю? Где моя мама? Мне надо в школу идти, а то прогул поставят!" – сотрудник невозмутимо сказал, что передаст врачам, чтобы они выписали освобождение от школы, после чего симулянт этот расхохотался, и это видели сотрудники. За несколько дней до предполагаемого окончания экспертизы, он начал орать во весь голос, что видит дьявола, бегал по палате, потом залез ко мне под кровать, и рукой начал стягивать моё одеяло, чтобы закрыться. Сотрудники, увидев в камеру, что он бегает и кричит, пришли и начали ругаться на него. Сказали ему, что рабочий день врачей закончился, что они придут только завтра, и пообещали ему 3 сигареты, если он успокоится. Он не успокаивался, кричал из под моей кровати про дьявола и просил привести священника. Сотрудники сказали нам, чтобы мы потерпели, т.к. свободных мест в отделении нет, куда его можно было бы перевести, и ушли. Примерно через час симулянт успокоился, и подозвал сотрудников. Он сказал им, что дьявол ушел, и попросил дать обещанные 3 сигареты. Ему дали эти сигареты. Когда меня вернули в СИЗО, в дурхатах этого клоуна не было, то есть он был признан здоровым.
Пациент из моей дурхаты рассказал о другом симулянте, говорит, что он притворялся собакой, ходил на четвереньках, лаял, нюхай другим пациентам зад, когда приносили еду, он ставил тарелку на пол и ел с пола. Срал на пол, за что его били другие пациенты. Пробыл он на экспертизе вместо положенного месяца – всего 3 дня, после чего был возвращён в СИЗО, как симулянт. В дурхатах его, разумеется, не было.
Симулянт, о котором по СИЗО ходят легенды, это наркоторговец из цыганской семьи, которому светило около 20 лет строгого режима. Он, когда его привезли на психиатрическую экспертизу, начал делать бутерброды из хлеба и собственных фекалий, и ел их перед камерой видеонаблюдения (во всех палатах там стоят камеры). Говорят, что его признали здоровым, и он вернулся в СИЗО со статусом петуха.

Был и более удачный симулянт. Он, в своей деревне, убил самого обеспеченного жителя, труп вынес на улицу (зимой), и закидал снегом. На психиатрической экспертизе заявил, что закидал труп снегом, потому что "ему было холодно, чтобы не замёрз" – его признали, на момент совершения преступления - здоровым, но в целом посчитали его больным, и он поехал в дурку, в ту же самую, в которой был я – ВПБСТИН. Звали его Лёня, Лёня этот очень любил мыть полы, и просыпался каждое утро в 5 часов, чтобы помыть полы в камере и туалет. Если кто-то другой попытается помыть полы – Лёня очень нервничал, начинал бить по кровати кулаком и быстро дышать. Но он был не один, что любил мыть полы, был ещё Слава Гитлер, он, как приехал к нам, сразу Лёню от мытья полов отстранил, оставив ему только туалет.

Меня зовут Максим. На момент событий книги мне было 22 года. Моим воспитанием, с 14 лет, занимался интернет. Причём самая его глубинная часть. В 2006 году я попал на форум журнала об играх, оттуда на сайт для анонимного общения – Двач, где, благодаря анонимности, было большое разнообразие мнений, а так же запрещённый контент на любой вкус. От банального снаффа до детской порнографии. Сперва, увидев ролик, на котором террористы отрезают головы русским солдатам, мне стало не по себе. Но я видел, что у постояльцев Двача другая реакция, и встречаются комментарии вроде: "Спасибо, подрочил". Диапазон реакций, на это видео, был от "Всё равно" до "Так и надо ватникам!". Я не понимал, почему я не могу радоваться тому, чему радуются остальные? Почему я не могу мастурбировать на видео отрезания голов, как это делают посетители Двача? Что же со мной не так? И, чтобы добиться такой же устойчивости к шокирующему контенту, я начал смотреть видеозаписи с убийствами и пытками десятки раз, по кругу. Так выработалась толерантность к первому видео, начал я с отрезания голов российским солдатам, потом я смотрел на видео срезания кожи с живого человека, мексиканским наркокартелем. Мексиканцы, в детстве, меня поразили своей жестокостью. Но, при этом, у меня появлялись мыслишки, как можно было сделать ещё более жестоко. Например, они сжигают заживо своих провинившихся и конкурентов, но в средневековье к температуре был более тонкий подход: они помещали человека в воду, и постепенно её нагревали. Впрочем, задача мексиканцев не сделать как можно больнее, а напугать конкурентов, и это я понимал даже в 14 лет.
Когда я выработал толерантность к шокирующему контенту, я вспомнил о том, как некоторые Двачеры мастурбировали на фотографию, где молодая девушка разобрана по запчастям, и каждая её косточка аккуратно сложена, в порядке от маленьких к большим, и отдельно лежит голова. Это был очень непростой вызов, потому что ничего возбуждающего я в этой фотографии не видел. Но я хотел быть таким же, как Двачеры – мне нравилось их чувство юмора, умение зреть в корень, независимость их мнения от окружающих. Эти их черты восхищали меня, и я хотел быть на них похожим. Поэтому было решено – надо мастурбировать на расчленённую девушку. Но у меня даже не вставал на неё... Чтобы это преодолеть, я посмотрел, немного, классическую BDSM-лесбо-порнуху, и, когда член встал, я сделал дело, глядя на окровавленные кости и отрезанную голову девушки.
Девушку очень жалко, к слову. Ей, судя по фото, было лет 10. Вся жизнь должна была быть впереди.
И вот, меня больше не шокируют видео со сдиранием кожи с живых людей, я мастурбировал на расчленёнку, как Двачеры. Но чувство юмора у меня не появилось. Я никогда не умел шутить так же смешно и тонко, как посетители Двача. Они тоннами генерировали смешной контент, за что Двач был прозван "Кузницей контента". Но это меня восхищало не так сильно, как стойкость к шок-контенту.
О школе: учился я плохо, много прогуливал уроки, не понимал больше половины учебного материала. Даже на физкультуру не ходил, показывая пренебрежение к зарядке и бегу, так как я занимался тайским боксом. На тайский бокс я записался для того, чтобы уметь защищаться. Меня восхищала суровость этого вида единоборств.
В школе я был не особо популярен у противоположного пола, первый секс был только в 14 лет, когда я был в посёлке Вардане, что на Черноморском побережье. Моей партнёрше было тоже 14, но она была значительно опытнее меня, и в свои 14 была не девственницей. Начался наш роман с того, что я, смотря на других, начал лапать её за интимные места, а она и не против! Я лапал её, она лапала меня, и так каждый день, в течении двух недель. После неуклюжего, быстрого секса с ней, в результате которого у меня не получилось кончить внутрь, я думал, что продолжим это в более спокойной обстановке, когда приедем обратно в Екатеринбург. Но, начался учебный год, и мы, по непонятной причине, стали игнорировать друг друга. Не удалось воплотить свои фантазии с ней. Обидно, досадно, но ладно.
Об увлечениях: с 14 до 22 лет, очень увлекался технически продвинутой музыкой. Любил выпрашивать у продюсеров проекты их треков, чтобы отключать отдельные дорожки, или, наоборот, слушать их по отдельности. Их проекты были монструозны! Сотни автоматизаций и десятки дорожек. Многослойные басы и неслыханные ранее звуки. Они были настоящими саунд-дизайнерами.
Но хватит обо мне, приступим к главным событиям.

Сначала появились страшные сны. Сны с участием моей матери. Во снах у неё было разлагающееся лицо, с червяками во рту. Она пристально смотрела мне в глаза, в её взгляде я видел злобу. В другом сне: она в виде голубого призрака кричала мне в лицо, высасывая из меня жизнь своим криком. Было это в момент моего пробуждения, я, лёжа на спине, открыл глаза и увидел призрак матери надо мной, я попытался позвать на помощь соседей, хоть они и были за стеной, но не мог ни кричать, ни дышать. Позже я узнал, что это был сонный паралич. В жизни добрее человека, чем моя мама, я не встречал за всю жизнь, но сны – это не жизнь. Сам не понимаю почему я поверил снам, но сны эти меня очень сильно впечатлили, поэтому я, в свои 22 года, начал думать о матери плохо. Но сны были только началом.
Когда это всё происходило, с нами жила моя двоюродная сестра, она приехала к нам в город на учёбу в Педагогическом Институте. Т.к. сестра приходила в квартиру, с учёбы, раньше, чем мама с работы, наедине с матерью, к которой я испытывал страх, мне оставаться не приходилось – я всегда знал, что в квартире есть кто-то ещё. Но вот наступила сессия, которую моя сестра успешно сдала, и она решила уехать на новогодние праздники к себе домой – в Родной Снежинск. Я остался с матерью один на один. Была ещё кошка, которая, иногда, смотрела встревоженно в пустое пространство и мяукала. Я старался сидеть в своей комнате, не ходил даже есть, т.к. вход на кухню был через мамину комнату. Водой запасался заранее, каждый день, чтобы не было необходимости ходить на кухню. Но она приходила в мою комнату сама. Приходила, чтобы поговорить на разные темы, о чём она говорила я уже не помню, т.к. был не в состоянии думать над происходящим и запоминать диалоги, хотя память у меня очень хорошая. Помню только, как, однажды, сказал, что мне хочется поплакать из-за просмотренного мною аниме-мультфильма, чтобы она ушла. И она ушла.
Я понимал, что так долго продолжаться не может, я начал искать решение проблемы. Самое разумное решение мне, в тот момент, в голову не пришло – снимать квартиру, или переехать к отцу. Вместо этого мне в голову лезла всякая дичь: убить себя, при помощи передозировки таблеток, уйти в лес, и там умереть, уехать в монастырь, подальше от родного Екатеринбурга. Но я выбрал самый плохой вариант – убийство матери. Я думал, что это решит мои проблемы: не будет матери – не будет причины тревоги, а так же угрозы моей жизни. Почему не обратился к психиатру, спросите Вы? Потому что я был во власти глупых стереотипов о психиатрии, навязанных мне второсортными сериалами о, тогда ещё, милиции. Каждый раз приходя в психиатрическую больницу, главные герои встречали там различных исторических персонажей, вроде Ленина или Наполеона. Я был не таким, поэтому думал, что психиатрия – это не про меня.
Когда я решил убить свою маму, я начал думать, как сделать это максимально безболезненно. И, через несколько часов раздумий, мне пришла в голову идея зарубить маму топором. Чтобы сделать это максимально быстро и эффективно, я решил сделать это ночью, когда она будет спать. Топор я купил не простой, а дорогой, финский, в 2014 году он стоил 2900 рублей (около 50$). Так же я купил пол литра рома, чтобы выпить для храбрости. И это было очень зря, в первый день, после выпитых 300мл рома, я забыл о том, для чего я вообще покупал топор и ром. Вместо этого я начал танцевать с топором под Диплодокус Нойжи (Noisia - Diplodocus). Но, позже вспомнил, для чего у меня в руках топор, и я пошёл в комнату к матери. Там мне было уже не до веселья. Я встал над спящей матерью, замахнулся, но удар нанести не решился. Так и пошёл спать. Перед сном меня ещё вырвало, я не додумался блевать в унитаз, вместо этого я засорил рвотой ванную – блевотина забила сифон.
На следующую ночь я понял, что пить, для храбрости, не надо. Я дождался 5 утра, и пошёл убивать. Встав над спящей матерью, я замахнулся, постоял так минуту, и нанёс удар. После первого удара мама приподняла голову, через пол секунды последовал второй удар, третий, четвёртый. Всего я нанёс 4 удара, но мне казалось, что больше, про 4 удара мне, позже, сказал следователь. Вся комната была в крови. Брызги были на потолке, на стенах, на полу. Я ушёл из комнаты, сел на свою кровать, и сидел, ни о чём не думая. Так я просидел до 6 часов утра, когда услышал будильник мамы, сигнализирующий о том, что ей скоро на работу, я опомнился, выключил будильник и начал отмывать потолки и стены. Отмыть полотки было нетрудно, т.к. они были натяжными. Отмыть стены было труднее, но обои были моющиеся. Потом начал мыть пол, но я не мог закончить ни мытьё потолков, ни мытьё стен, ни мытьё полов, т.к. сначала надо было избавиться о трупа.
Однажды я сидел на том самом русскоязычном анонимном форуме – Двач, там была тема обсуждения, как лучше избавляться от трупа, в этой теме мне особенно запомнился один описанный способ – срезать плоть по маленьким кусочкам, и смывать её в унитаз, а кости вывозить в лес. Этот способ избавления от тела я и решил применить. Я отрезал ноги по суставам, мясо и жир смыл в унитаз, а вот в лес мне ехать очень не хотелось, и я вспомнил одну вещь: когда мама готовила суп на свиных рёбрышках, она их вываривала до такой степени, что они рассыпались в порошок, когда я на них давил. Вот я и решил выварить кости до такого же состояния. Я поместил в кастрюлю ступни без пальцев – пальцы я смыл в унитаз, и включил газ на всю мощность. Пока варились ступни, я решил сварить голень, но голень в кастрюлю бы не влезла, поэтому я попытался разрубить её топором. Нанеся один удар, я понял, что топор голень не возьмёт. Мне в голову пришла мысль, что если выпарить влагу из кости, то она станет хрупкой, я поместил голень в духовой шкаф, поставил режим конвекции и включил духовку. Пока я всё это делал, я понял, что на это уйдёт много времени, и так же я понял, что не смогу потрошить живот, это слишком даже для меня, человека, которого воспитал Двач. Поэтому я достал из кастрюли ступни и выключил духовку. На запах пришла кошка, она захотела отведать мяса, но я понял, что это точно не то, что ей нужно, и закрыл её в ванной комнате. Через 20 минут пришли сотрудники банка, в котором работала моя мама. Они переживали, что она не вышла на работу, вместе с ними была моя двоюродная сестра, которая работала в том же банке, что и мама. Я позвонил сестре, попросил, чтобы она пришла одна, после чего она отправила сотрудников банка обратно на работу, и пришла. Когда она увидела труп, я сказал ей, что пришёл домой – так и было. Она спросила, во сколько и откуда я пришёл? Я ответил первое, что пришло в голову: к маме пришёл любовник, и она попросила меня погулять несколько часов, а когда я вернулся – она была мертва, и с отрезанными ногами. Сестра позвонила брату, тоже двоюродному, и тоже сотруднику банка, в котором работала мать. Брат, когда приехал, сразу начал звонить в полицию. Полиция не хотела приезжать, они не верили брату, что в соседней комнате находится труп. После 5 минут уговоров они согласились прислать наряд. В наряде были два сотрудника полиции с автоматами. Они, выслушав мою версию, поспешили успокоить меня. Они обещали мне, что убийцу обязательно найдут. По рации они сообщили своим, что насчёт трупа – не шутка, и надо приезжать.

СИЗО

В СИЗО нас, в первую очередь, сводили в баню. Баней они называют обычный душ. Причём так во всех местах лишения свободы, как в тюрьмах, так и в больницах. После бани нам выдали посуду. Один из бывалых сразу сказал всем, что от этой посуды лучше отказаться, либо не есть из неё, потому что неизвестно, кто из неё ел до нас – вдруг из неё ел петух. Любой, кто поест из тюремной посуды, а не из своей личной, тоже становится петухом. У меня другой посуды не было, поэтому я проигнорировал предупреждение, и взял комплект посуды. Далее нас провели в специальную комнату для шмона (шмон – это обыск). В этой комнате нас раздели до трусов, вещи из сумок сказали достать, после чего их проверили металлоискателем. Там, главный сотрудник ФСИН (Федеральная Служба Исполнения Наказаний) на смене, очень впечатлился, увидев меня. Он уже знал, что я натворил, но не знал, как я выгляжу. После шмона нас отправили по камерам в карантинном корпусе. Время было позднее, поэтому нам сказали сразу ложиться спать. Но я не ложился спать, я осматривал карантинную камеру, мне становилось плохо от мысли, что мне предстоит находиться в подобной обстановке ещё около года, пока я не попаду в больницу, и я заплакал. Сотрудники ФСИН увидели в камеру, что я не сплю, и позвонили постовому. Он увидел, что я плачу, и позвал начальство. Пришёл тот самый глава смены, который впечатлился, когда увидел меня. Он сказал своим подчинённым, чтобы вели меня в дурхату. Дурхатой в тюрьме называют камеры, приспособленные для содержания психически-нездоровых заключённых. Меня вывели из карантина, спустя один час нахождения в нём, и повели в психиатрический корпус Следственного Изолятора.
Посуду, которую я взял на этапе приёма в СИЗО, я забыл в карантине, и это меня спасло от участи стать петухом.
Когда меня привели в дурхату, меня сразу привязали к кровати, в психиатрии это называется "вязки". Хорошо, что в стрессовых ситуациях я не могу ходить в туалет по-большому, потому что привязан к кровати я был два дня. Два дня я не пил и не ел, чтобы не написать в кровать, но писать, всё таки, захотелось. Мне принесли какое-то ведро, я повернулся боком и справил нужду в это ведро.
Через два дня, с новогодних праздников, пришла врач-психиатр. Она сразу распорядилась меня отвязать. Когда я, после двух дней на вязках, смог ходить по полу, я был в восторге от свободы, хоть и находился в камере 3 на 7 метров. Меня предупредили ребята из палаты, что скоро я пойду на беседу к врачу, и попросили взять у неё сигарет, когда она предложит. Через час меня вызвали на беседу к врачу-психиатру. Там она задавала мне вопросы по поводу моего преступления. После того, как я рассказал о себе всё, она предложила закурить, я сказал, что от сигарет не откажусь, но покурю в палате, и она протянула мне пачку. В пачке было 14 сигарет. Она, наверное, рассчитывала, что я возьму одну сигарету, но я растерялся и положил в карман всю пачку. Увидев это, она округлила глаза, но промолчала. После я спросил её, можно ли мне остаться в её психиатрическом отделении? На что она ответила: "Не беспокойся, Максим, ты со мной надолго. Тебе предстоит 3 месяца ждать психолого-психиатрическую экспертизу, где тебя гарантированно признают невменяемым, после чего ещё 2 месяца ты будешь ждать этапирования в психиатрическую больницу, находящуюся в Волгоградской области. Не переживай, там держат долго, но условия там лучшие среди всех больниц, относительно райские" – теперь, когда я услышал, что поеду в больницу, не от следователя или адвоката, а от компетентного в этом вопросе психиатра, я ещё больше расслабился, потому что я понимал, что в больнице лучше, чем в колонии. Когда я вернулся в камеру, ко мне сразу подскочило два человека, они спрашивали, дала ли врач сигареты? Я достал из кармана пачку, и они начали охать. Они брали по две сигареты максимум, а у меня была пачка с четырнадцатью сигаретами. Мне сигареты были ни к чему, так как я не курю, поэтому я отдал все сигареты ребятам. На следующий день меня перевели в камеру получше, там было 3 человека, включая меня. И ни у кого из нас не было туалетной бумаги. Но у татарина Фарида была книга – новый завет. Он давал по 8 листков из этой книги на один раз. Там я пробыл 2 дня, после чего врач подошла ко мне, и сказала, что мне необходимо съездить на ИК-2 (Исправительная Колония №2), чтобы сделать там ЭЭГ (Электроэнцефалография). Она, увидев моё недовольное лицо, поспешила меня успокоить, что сделала мне пометку в личном деле, чтобы меня никто там не бил. Откуда я знал, что там бьют всех пациентов? Ребята из камеры рассказали, пока я лежал на вязках.

ИК-2

Исправительная Колония №2 – одна из главных пыточных России. Там выбивают признания из тех, кто отказывается признавать вину. Так же там есть больница, принимающая осужденных и подследственных со всей Свердловской области. В эту больницу и направили меня, для прохождения ЭЭГ. ИК-2 находится за забором от СИЗО, то есть ехать до неё не более десяти минут. Пока мы ехали туда, кто-то делился ужасными историями об ИК-2, как там выдирают ногти на допросах. Но один наркоторговец, который чрезмерно уверен в себе и своих друзьях, заявлял, что если его пальцем тронут, то друзья разнесут эту ИК-2, а адвокаты засудят ФСИН и руководство ИК-2. Это было наивно, но его никто не переубеждал.
Когда мы приехали, нас встретили сотрудники ФСИН с автоматами, они провели нас в приёмное отделение и ушли. В приёмном отделении нами занялись заключённые, назначенные следить за порядком. Они выстроили нас в ряд, и, по очереди, начали спрашивать, кто и что приехал лечить. Первый ответил, что приехал лечить зуб – через секунду ему прилетел удар ногой в челюсть, и последовал вопрос: "А сейчас зуб болит?" – нет, стало лучше. Второй сказал, что приехал на операцию, после чего получил удар коленом в живот. Третий был с опухшей рукой, он, сразу, сказал, что психанул в камере, и ударил по стене – они попросили показать руку. Он протянул руку, и они начали давить на неё. От боли он сел на пол, за что они начали кричать, что если сейчас не встанет, то полы будет мыть. Через секунд 10 он встал.
И вот, дошла очередь до меня. Меня спросили, что я приехал лечить, на что я ответил, что приехал делать ЭЭГ. Последовал вопрос, что я натворил и за что сижу? Я ответил, что убил маму, после чего раздался хохот, один из них ушёл из комнаты, а остальные спрашивали, за что убил? Я ответил, что это была самооборона, что мама хотела натравить на меня призраков – хохот стал ещё сильнее. Тот, кто ушёл из комнаты, привёз за собой толпу таких же зеков, они окружили меня и начали расспрашивать подробности.
Когда закончили меня слушать, нас отвели в душевую, но не чтобы мы помылись, а чтобы там вытряхивали всё из сумок. Я вытряхнул свой портфель, и заключённым сразу приглянулась моя зубная щётка, они достали из неё батарейки и вернули мне саму щётку. После того, как они забрали у новоприбывших то, что им было нужно, начали расспрашивать, кто и за что сел. До этого момента об этом спрашивали только меня. Один там был за изнасилование, он получил удар по яйцам. Остальные за наркотики. Когда очередь дошла до "смелого" наркоторговца, который обещал в дороге, что его друзья разнесут эту колонию, он начал оправдываться, что наркотики он не продавал, и вообще – его подставили. Разумеется, ему никто не поверил, но били его слабо, только по ногам и по лицу ладонью. Но его самое "веселье" ждало впереди. Всех наркоторговцев, которых привозят в ИК-2 – пытают, чтобы они сдали всех знакомых закладчиков, варщиков и других торговцев. Методы пыток, как мне говорили те, кому не посчастливилось оказаться в их пыточной, самые разные: изнасилование, удары в пах, от которых люди сознание теряют, поливание холодной водой из шланга, в холодную погоду, электричество и много чего ещё.
Когда ответственные заключённые выполнили все процедуры приёмки, нас распределили по отделениям. Меня отправили в неврологическое отделение, где уже знали о том, кто я и что натворил. Завхоз назвал меня бесом, и сказал, чтобы положили на вязки, так как я из психиатрического отделения. Условия на вязках были помягче, чем в СИЗО: когда надо было в туалет – отпускали. Но вот срок нахождения там был очень большим. В итоге, я пролежал на кровати, будучи привязанным, почти три недели. Только в туалет ходил. Чтобы поесть, мне отвязывали одну руку, и ставили на грудь тарелку.
Самое неприятное, что было в ИК-2 – десятки клопов, которые, по ночам, кусали меня в руки и ноги. Три недели меня кусали клопы, а я не мог сопротивляться, потому что был привязан, и потому что спал. Каждый раз, когда я ходил в туалет, я держал места укусов, на руках, под горячей водой, чтобы места укусов меньше чесались.
Каждое утро, примерно в 6 часов, на улице играл Гимн России в хаус-ремиксе, для того, чтобы заключённые делали зарядку.
Передачи мне отдавали полностью, только кетчуп зеки забирали себе. Первую неделю я был один в палате, потом ко мне подселили троих человек, один из них был ответственен за кормление меня продуктами из моей передачи, за что я его угощал.
После трёх недель лежания на вязках, в четырёх стенах, меня, наконец, отвели на ЭЭГ. Сразу после процедуры, за нами приехал конвой, который отвёз нас обратно в СИЗО. По пути люди жаловались, что их в ИК-2 били без всяких причин, просто, чтобы развлечься. Меня не били, потому что я из психиатрического корпуса, и потому, что стояла пометка в личном деле, которую поставила врач-психиатр из СИЗО. Не знаю, что там за метка, но это меня спасло.

Снова СИЗО

И вот, я вернулся обратно в СИЗО. Оказаться в СИЗО, после ИК-2, я был очень рад. Попал я в ту же самую камеру, но там, уже, был телевизор и много туалетной бумаги. Больше не пришлось подтираться страницами книг.
Напомню, свою посуду я оставил в карантине. Поэтому ел я из одной тарелки с отличным парнем – Гришей. Он брал в свою тарелку еды за нас двоих, и оставлял мне половину. В камере было 14 человек, при том, что рассчитана она на 12 человек. Я спал днём, а сменщик – ночью. Пробыл я в этой камере 2 дня, после чего психиатр подозвала меня, и сообщила, что переводит меня в хорошую камеру. Это все увидели, и начали меня поздравлять, один пациент, тот самый, который в ИВС плакал, что мама не привезла передачку, и просил позвонить ей, подошёл ко мне, и сказал, что в той камере все больные, а здесь – он один, поэтому в этой камере лучше. Но я был рад, что меня переводят, потому что не спать по ночам – надоело.
Когда начался процесс перевода, врач заметила, что я не беру с собой посуду. Она спросила, где моя посуда? Я ответил, что забыл её на карантине, на что она удивлённо спросила: "А из чего ты ешь?" – из тарелки Гриши, отвечаю я. Врач начала кричать на своих санитаров, роль которых выполняли заключённые, что из-за их понятий люди без тарелок сидят, и приказала им принести новую тарелку, кружку и ложку. И вот, меня привели в новую камеру, это была камера для любимчиков. В этой камере меня встретили очень дружелюбно, сразу напоили отваром из каких-то трав, которые они очень любили. Пока я пил отвар, мне принесли новую посуду, упакованную в герметичный полиэтилен, прямо с завода. До меня из неё никто не ел. Но это было не так уж и важно, потому что в камере для любимчиков врача, где я оказался, практически не следовали понятиям и не обращали внимания на запрет есть из общей посуды. Но мне, всё равно, было приятно есть из новой посуды. На моей посуде было выгравирована надпись: "ОПС Уралмаш". Какие были плюсы у камеры любимчиков: разрешены кипятильники, сигареты, чай, ручки, а так же в камере был сотовый телефон. В камере было 22 койки, но её не заселяли больше, чем на 10 человек. Оставшиеся 12 коек мы использовали как полки для вещей.

Люди из этой камеры, которые мне запомнились больше всего:
1. Максим – татарин, который был главным в камере. Он хорошо общался со всеми сотрудниками, начиная от санитаров, и заканчивая офицеров ФСИН. Имеет два высших образования, одно военное, второе экономическое. Знает арабский и английский языки. Арабский выучил в Южном Судане, а английский в Индии. Мы с ним сразу подружились. Сел он за то, что заживо сжёг лидера секты, когда тот отказался возвращать ему 700 000 рублей ($20 000).
2. Ренат – ещё один татарин с лидерскими качествами. По несколько раз в день читал Коран на арабском языке. Сел за то, что попался с большим весом наркотиков, сначала за это ему дали 19 лет строгого режима, но позже начали сомневаться в его адекватности, и направили на психиатрическую экспертизу, которую он благополучно прошёл, и получил лечение Специализированного типа. Он любил договариваться с баландёрами, чтобы они всё молоко, которое предназначено на весь этаж, нести к нам в камеру. Мы это молоко разливали по 1,5-литровым бутылкам, и клали бутылки на батарею, чтобы молоко превращалось в кефир. После – сливали сыворотку, и оставшуюся гущу пили. Каждую неделю выходило примерно по 20 бутылок, часть из которых мы выпивали в виде свежего молока.
3. Алексей Светлый – бродяга, это его высокий преступный статус. Его хотели короновать в "Вора в законе" – но он отказался, чтобы не грузить себя лишней головной болью и ответственностью. Не смотря на высокий преступный статус, лидером в камере он не был. Лидером был Максим, с которым во многом советовался и сам Светлый. Сел за продажу угнанного автомобиля. Его хотели отвезти в ИК-2, чтобы выбить из него признания, как у него этот угнанный автомобиль оказался, но врач не давала этого сделать, постоянно ссылаясь на его неподходящее психическое состояние.
4. Никита – любитель огнестрельного оружия и взрывчатых веществ. Имел хорошее чувство юмора и очень накачанное тело. Сначала ему дали 15 лет строгого режима, за двойное убийство из ружья, потом, спустя 4 года, начали сомневаться в его адекватности, и отправили на психиатрическую экспертизу. На экспертизе его признали невменяемым, приговор отменили, и отправили в больницу Специализированного Типа с Интенсивным Наблюдением. То есть туда же, куда, в последствии, отправили меня.
Остальные постоянно менялись, из-за высокой текучки.

Экспертиза

На психолого-психиатрической экспертизе, которая длится около одного месяца, врачи-психиатры принимают решение о вменяемости/невменяемости подследственного. Экспертизное отделение Областной Психиатрической Больницы представляет из себя двухэтажное здание, на первом этаже которого экспертизу проходят свободные люди, которые не находятся под следствием, на втором этаже – подследственные, привезённые из СИЗО. Времени и места на всех подследственных не хватает, поэтому экспертизу проводят только по тяжёлым статьям, вроде убийства, изнасилования, тяжких телесных, а так же, когда появились сомнения в адекватности совершённого деяния.
Палаты в отделении представляют из себя маленькие, квадратные комнатки с туалетом, одним столом и четырьмя кроватями. Всё надёжно забетонировано, чтобы нельзя было оторвать кровать от пола. В углу комнаты висит камера наблюдения, с записью звука.
Чтобы не было скучно, мы с одним пациентом попросили листок А4 и карандаш, чтобы нарисовать доску для шашек, а в качестве шашек у нас были печенья разной формы: ромбики в качестве белых, кружки в качестве чёрных. Так и проводили по несколько часов в день, за шашками.
Многие на этой экспертизе пытаются "закосить", то есть симулировать болезнь. Но знают, как это делать правильно – единицы. У нас в палате один убийца пытался избежать пожизненного лишения свободы, за двойное убийство. Он был 50-летним алкашом, всю жизнь сидевшим по тюрьмам. Он подошёл к двери, позвал своим хриплым басом охрану, а когда сотрудник охраны пришёл – писклявым голосом спросил его: "Дяденька, что я здесь делаю? Мне надо в школу, а то прогул поставят!" – охранник невозмутимо ответил, что передаст врачам, чтобы они выписали освобождение от школы, и убийца расхохотался. Шансы на психушку у него были очень низки, после того, как он рассмеялся над ответом сотрудника охраны, да и до этого, впрочем, тоже. Поэтому он пошёл на отчаянные действия: он начал орать, что видит дьявола, залез ко мне под кровать, и начал стягивать с меня одеяло, чтобы закрыться им, не прекращая орать про дьявола. Охрана быстро прибежала на крики, они сказали ему, что дадут 3 сигареты, если он успокоится, но он не успокаивался. Затем они сказали, что врачи уже ушли домой, поэтому нет смысла устраивать цирк – он не слушал их и продолжал орать про дьявола и чертей. Охранники попросили нас потерпеть его, так как, с их слов, изолировать его некуда, потому что все палаты заняты, и только в женской палате есть место, но туда его, очевидно, не закроют.
Через 10 минут, после того, как охрана ушла, симулянт-убийца успокоился, подошёл к двери, снова позвал охрану, и сказал им, что дьявол ушёл, а так же не забыл напомнить, что они обещали ему три сигареты. Они дали ему обещанные сигареты, с просьбой больше не буянить, на что он сказал, что не может ничего гарантировать, мол, болезнь он не контролирует. Приятель, из камеры в СИЗО, рассказывал, что ему попался в палате симулянт, притворявшийся собакой. Он лаял, нюхал всем попу, когда ему приносили еду, он брал тарелку, ставил её на пол, и ел с пола, как собака, писал и какал на пол. Пробыл он на экспертизе не один месяц, как положено, а 3 дня, потому что его признали симулянтом и отправили обратно в СИЗО.
За месяц моего пребывания на экспертизе, меня четыре раза вызывали врачи. Первые два раза – мой лечащий врач-психиатр, который подготавливал отчёт, для комиссии врачей-экспертов, третий и четвертый раз вызывал врач-практикант, которому было интересно со мной поработать. Врач практикант довёл меня до слёз, своими подробными расспросами о моей умершей, два года назад, кошке. Но в остальном вопросы были теми же самыми, что и у лечащего врача – подробности преступления, моё состояние в момент преступления, моё детство, отношение к содеянному и об увлечениях.
Так же я пожаловался на то, что в отделе полиции меня пытали, били и таскали за волосы. Лечащий врач всё записал, и сказал, что примет меры.
В последний день моего пребывания на экспертизе, состоялась комиссия. На этой комиссии принимали окончательное решение по поводу моей невменяемости. В составе комиссии присутствовало 5 человек: заведующая отделением, мой лечащий врач, врач-практикант, а так же ещё две врачихи, которых я видел впервые. Они не должны говорить о результатах, и принятом ими решении, такие у них правила, но меня они попросили отнестись серьёзно к приёму назначенных мне таблеток, т.к. это важно для моего психического здоровья. После этой просьбы, я всё понял – меня признали невменяемым, а это значит, что с меня снимут уголовную ответственность, признают невиновным в убийстве, так как я не отдавал отчёта своим действиям, будут, в дальнейшем, называть то, что я натворил, не преступлением, а деянием, и вынесут не приговор, как преступникам, а определение суда. Ну и, самое главное, я поеду не в колонию особого режима, а в больницу, где условия значительно лучше, чем в колонии, ещё и пенсию платить будут.

Этап

И вот, я, наконец, дождался отправления в больницу. Я ждал этого 9 месяцев. Но ехать предстояло на поезде, в "столыпинском вагоне". Вместе со мной, в ВПБСТИН (Волгоградская Психиатрическая Больница Специализированного Типа с Интенсивным Наблюдением) ехали 6 человек. Я сразу сказал, что у меня эпилепсия, поэтому ехать и спать буду на нижнем ярусе, но, как оказалось позже, это было не обязательно, потому что они вшестером, добровольно, умещались на втором ярусе, и их не смущала теснота, а вторая койка нижнего яруса была свободна.
В дорогу нам дали сухие пайки, в пайках были пакетики с лапшой, крупами и порошковым пюре. Лапша вкусная, всё остальное – нет.
В туалет пускали раз в два часа, но этого хватало.
На третий день пути поезд сделал остановку в Казани. Нас, как находящихся под мерой пресечения (временно), людей, поместили в местное СИЗО. В Казанском СИЗО нас встретили очень дружелюбные, добрые сотрудники ФСИН. Они не грубили нам, обращались на "Вы", в общем, были очень добры, по сравнению с сотрудниками из Екатеринбургского СИЗО, командный тон которых мне никогда не нравился.
Нас определили в транзитную камеру, где мы должны были переночевать. Там один из нас (Валера) начал смотреть на фотографии своих близких, когда очередь дошла до фотографии его младшей сестры, её увидел отморозок по имени Саша, который говорил, что он был смотрящим за детдомом, он отобрал фотографию 12-летней (примерно, на вид) сестры Валеры, и ушёл в туалет. Валера, в это время, не знал, что делать, ведь Сашу он боялся. Когда Саша вышел из туалета, он вернул ему фотографию, на которой была сперма. Валера улыбнулся и сказал: "Аааа, хулиган!" – Сергей-Сирота сказал: "Вот это унижение! И ты это стерпишь?" – Валера сказал, что он всё равно хотел выкинуть все фотографии, и пошёл их выкидывать.
Ночью им пришла в голову глупая идея, за которую они дорого заплатили потом. Они вытряхнули из одной сумки все вещи в пакет, и в сумку положили украденный из камеры Казанского СИЗО матрас. Они смогли выйти без досмотра из СИЗО, матрас им нужен был, чтобы спать в поезде на нём, на их любимом втором ярусе. Но спал там один Саша – смотрящий за детдомом, а они лежали рядом. Главный их просчёт был в том, что ехать оставалось меньше суток. И ради одной ночи, они своровали кишащий клопами матрас.

ВПБСТИН

И вот, наконец, мы приехали в ВПБСТИН, где для нас, заранее, освободили 7 мест. Все подобные больницы так устроены, что для того, чтобы принять новых пациентов, необходимо выписать старых, тех, кто провёл там несколько лет. Так как преступлений меньше не становится, а шизофреников всё больше – текучка в таких больницах очень высокая. Это к вопросу о том, почему нас там не держат вечно, а отпускают через 5 лет за убийство. За двойное убийство – отпускают за 7 лет.
Сразу по приезду, нас заставили бриться. Брить надо было не только лицо, но и голову, и тело, и промежности. Лицо я побрил, голову мне постригли ребята. Далее – тело. Ноги и переднюю часть тела я смог побрить сам, а вот бёдра и попу побрить самому не получилось, поэтому мне помогла медсестра. Не должно было остаться ничего – ни пушка, ни щетины, тело должно было быть идеально гладким. После бритья нас опрыскали каким-то раствором, и сказали ждать 15 минут. Потом можно было смыть раствор и помыться, наконец, после четырёх дней дороги. Горячей воды, из водонагревателя, хватило только на меня, остальным пришлось мыться в едва тёплой воде, последним – вообще в холодной.
Пока мы мылись, наши вещи проверяли. И тут с ними сыграло злую шутку то, что они украли из СИЗО матрас – у всех у них нашли в одежде клопов, так как в этой одежде они ехали на матрасе, в поезде. Только у меня не обнаружилось клопов, потому что я ехал на нижнем ярусе. Все их вещи отнесли на сжигание, мои на склад. Их заперли в изоляторах, меня поместили в наблюдательную палату. В этой палате было 5 коек, в отличие от СИЗО, койки были деревянные, а матрасы ортопедические. В палате стоял телевизор, показывающий два канала. В палате я был один, в одиночку я там жил около недели, через неделю, старшая медсестра попросила перевести меня в благополучную палату, где был полноценный телевизор с цифровыми 20 каналами, адекватная компания и хороший ремонт. Я, с первого дня в больнице, просился на какую-нибудь работу, чтобы не сидеть без дела, но только через две недели освободилось место в раздатке. Раздаткой в больнице называют комнату, где накладывают приготовленную в столовой пищу по тарелкам, разливают напитки и моют посуду. Меня поставили мыть посуду. Нагрузка не очень большая, по 37 комплектов посуды надо было мыть 3 раза в день – завтрак, обед и ужин. Самое сложное – мыть кастрюли, так как они в раковины не вмещаются, так же сложно было мыть армейские термосы, в которых приносили вторые блюда, каждый раз приходилось выковыривать кашу из винтовых замочков. Так же в мои обязанности входило носить на подносе еду, для тех пациентов, кто заперт в изоляторе. Сначала у меня был помощник – Алексей, этот Алексей был очень трудолюбив, и просил меня дать ему поработать, вместо себя, и я с радостью оставлял ему половину посуды. Но, однажды, пропала ложка. Вместо 37 ложек насчитали 36. Всё отделение сразу загнали по палатам, меня начали вызывать на допросы, где спрашивали, не видел ли я, как Алексей выносит ложку из раздатки. То есть они с первых минут знали, что виноват в пропаже ложки именно Алексей. Я, на тот момент, не знал, что из себя представляет этот Алексей, и, как мог, выгораживал его. Но ложку быстро нашли – за окном хозяйственной комнаты, доступ к которой был у всех дежурных в тот день, из всех дежурных, в обязанности которых входило мытьё своей палаты, выбрали самого ненадёжного – Илью, и на допросе Илье сразу сказали: "Ну и зачем ты выбросил ложку? Нам Лёша всё рассказал уже" – блеф сработал, он сразу рассказал, как они с Алексеем договорились, что тот ему передаст ложку, чтобы выбросить её или смыть в унитаз. Зачем – не знает никто из них. Этому Илье, который выбросил ложку – было 18 лет. Он попал в больницу за то, что они с компанией убили сверстника, выбили камнем зубы и изнасиловали труп. Всех, кроме Ильи – отправили на 10 лет в тюрьму, а Илья, так как был шизофреником, получил принудительное лечение. Так же об Илье могу сказать то, что он очень азартен: один шахматист, возрастом около пятидесяти лет, проиграл Илье три шахматных партии подряд, показал, что очень разочарован, и предложил Илье сыграть на пачку Чоко-Пая с его стороны, и на анус со стороны Ильи. Илья согласился, потому что думал, что играть в шахматы легко, а соперник у него слабый, и проиграл за 5 минут самую ответственную партию. Илья не сильно расстроился, как сказал этот шахматист, когда хвастался нам тем, как он овладел Ильёй: "Он бы сильнее расстроился, если бы Чоко-Пай проиграл". Свидетели рассказывали, что шахматист, во время секса, закинул себе на плечи ноги Ильи. Ну да ладно, не буду о грязном.

5 отделение

В пятом отделении меня встретили очень доброжелательно. По дружелюбию пациентов было понятно, что это действительно лучшее отделение больницы, и что сюда отправляют только самых адекватных пациентов. Со мной сразу начали знакомиться, проводить экскурсии по зданию отделения и рассказывать об отличиях реабилитационных отделений, к которым относилось отделение №5, от остальных. Главное отличие – свободное перемещение пациентов между палатами и в целом по отделению, в отделениях малой реабилитации, лечебном и приёмном, палаты были закрыты.
Меня поместили в палату, рассчитанную на 3 человека. В палате был кондиционер, как и во всех прочих, так как летом там очень жарко, телевизор показывал 20 каналов, на стенах были обои, на полу линолеум, в целом было очень компактно и уютно, и с сопалатниками повезло, хоть они и были стары для меня, но они были без странностей.
Через два месяца меня пригласили в другую палату, под номером 18. Там жили молодые и энергичные ребята, с хорошим чувством юмора. Один из них – рэп-музыкант, второй – программист, третий – скинхед, четвёртый – я. В моей новой палате была игровая приставка Sony PS3, на которой я прошёл Last Of Us, Alien: Isolation, а так же Soul Calibur 4. Сопалатник, который был программистом, попал в больницу за убийство матери, рэп-музыкант – за попытку убийства своего сына, а скинхэд за попытку убийства иностранного гостя.
Жил я себе спокойно, бед не знал, пока, в одно утро, не проснулся из-за того, что в палату зашёл один мой приятель – Максим, тот самый, с которым мы пересекались в СИЗО (который сжёг лидера секты). Программист дал ему какие-то таблетки, сказав, что их принёс санитар Гайдар. Я лёг спать дальше, через ещё 10 минут пришёл другой пациент, которому, в свою очередь, программист сообщил, что таблетки принёс Максим. Мне показалось это подозрительным, потому что очень похоже на подставу. Я встал, умылся, и пошёл к Максиму. Там я ему сообщил обо всём, что видел. Максим сказал, что эти таблетки называются "Лирика", и что ему дали их 10 штук. Так же мы сошлись во мнении, что не стоило говорить кому-то, якобы таблетки принёс Максим. Мы пошли за советом к Евгению, который, до того, как попал в больницу, был лётчиком гражданской авиации, так же он был очень сильно накачан, и имел лидерские качества, поэтому его все боялись, кроме его друзей. Мы объяснили Евгению, что Макса хотят подставить. Евгений попросил отдать ему таблетки, что мы и сделали, после чего все вместе пошли к медбрату, которому положили на стол эти самые таблетки. Медбрат пообещал, что таблетки окажутся на столе у заведующего, когда тот придёт. На следующий день, когда заведующий побеседовал со мной, Максимом и всей моей палатой, было решено, что палату нашу надо расформировывать. Заведующий раскидал всех по разным палатам, кроме меня, меня он оставил на месте, а ко мне подселил, с моей подачи, Максима и Севу. О Севе расскажу позже. Мы были в восторге от принятого заведующим решения, так как мы давно хотели с этими ребятами жить в одной палате. Ну а санитара Гайдара, который приносил таблетки – уволили.

Интернет

В один день ко мне подошёл Саша – мой лучший друг со времён больницы, и до сих пор. У Саши в руках была электронная книга, он отвёл меня в сторону и показал дисплей его электронной книги, на дисплее был открытый сайт Гугла. Я тихонько спросил его, как он вышел в интернет со своей электронной книги? Он ответил, что книга эта поддерживает Wi-Fi, а точку доступа он поймал возле стены, за которой находился штаб больницы. Точка доступа эта была не запаролена, но скорость была очень низкой – 8 килобайт в секунду. Если Вы ещё не поняли, почему нас это так обрадовало, скажу – в больнице строго настрого запрещён интернет, а так же телефоны, по какой причине – мне не известно.
Мы с Сашей пошли хвастаться открытием Максу. Максим сразу сказал: "Ребята, я не хочу говорить об этом Севе, так как он ненадёжен, но мы не сможем утаить от него это, придётся нам с ним поделиться Интернетом". В Интернете мы сидели по очереди, примерно по часу. Благо, наша палата была как раз ближе всех к вышеупомянутому штабу, так что можно было просто лежать на кровати и пользоваться Интернетом. Макс и Саша через интернет разговаривали с родственниками, тогда ещё, для авторизации в социальных сетях, не обязателен был телефон. Я же общение с родственниками не ставил в приоритеты, мне интереснее было накачать BDSM-порнухи. Качать видео я не мог, из-за низкой скорости, поэтому качал картинки. Картинки я качал на плеер, и, с плеера, смотрел их на телевизоре. Ребята общались с близкими, ну а Сева, как я выяснил, пытался через интернет затянуть в больницу наркоту. Я, когда мне надоело искать порнуху, начал читать переписку Севы, и увидел, как он просит друга "Спрятать и загнать говна", под "Говном" имелись ввиду наркотики. Я сразу рассказал об этом Максиму, потому что подобные выходки Севы могли привести нас всех к беде. Максим сказал, что поговорит с Севой. После их разговора, Максим поделился с нами позицией Севы: он требует, чтобы ему не мешали, а если будут мешать, то он сдаст всех, что мы пользовались Интернетом. Самому Севе было не страшно провести в больнице лишние два года, за выход в Интернет, так как он пол жизни провёл в тюрьмах, из 36 лет, 19 лет он был в неволе. А вот мы поняли, что надо с этим Севой что-то делать, так как угрозы в наш адрес, после всего добра, что мы ему сделали, были просто за гранью. Максим решил, что надо признаться заведующему, что мы сидели в Интернете, чтобы наказание было либо минимальным, либо его не было вообще. И Максим признался, но не сказал об этом Севе. Заведующий сказал: "Парни, вы молодцы, что признались, не переживайте, вам за это ничего не будет, но ноутбуки и электронные книги я буду вынужден изъять" – так же заведующий сообщил об этом главному врачу, из-за чего из других отделений были изъяты их игровые приставки, телевизоры с USB-входом, которые вернули через неделю, с запененными USB-входами, и у всех забрали ноутбуки. То есть, мы похулиганили, а пострадала вся больница. Но в нашем отделении игровые приставки и телевизоры не изымали, потому что наш заведующий был против этого.
Сева, со своими наркотиками, обломался, но Макс не простил ему угроз в его адрес. Максим выждал момент, когда Севе передадут пакетики чая, а чай, напомню, в больницах запрещён, так как он нейтрализует действие таблеток, и сообщил медсестре, где Сева прячет чай. А прятал он его в трусах. Севу завели в душевую, и начали обыскивать, когда нашли чай, его спросили, кто ему принёс этот чай? Сева солгал, указав на невиновного санитара. Этого санитара обыскали на входе в больницу, не нашли ничего, тогда Максим, как один из приближенных к Севе людей, сообщил, какой санитар на самом деле приносит ему чай, и этого санитара уволили, а Севу, за чай и за ложь, перевели в другое, плохое отделение.

Пенсия

Пенсию мне начали оформлять сразу, как только я приехал в больницу. Заняло это примерно 6 месяцев, и, спустя 6 месяцев, пенсия пришла сразу за все пол года, то есть около 50 000 рублей. На них я сразу купил mp3-плеер Sony A35, с наушниками Sennheiser CX-200. Плеер меня огорчил тем, что он не мог воспроизводить видео, поэтому было решено купить ещё один плеер – Sony A15, у которого эта возможность была. Первый плеер обошёлся в 13 000 рублей, второй в 9000 рублей. Так же на пенсию можно было покупать продукты и сигареты. Я, хоть и не курил, но сигареты покупал всегда, по 10 пачек в месяц, из доступных 30. Зачем? Чтобы покупать на сигареты продукты питания. Одна котлета стоила от 5 до 10 сигарет, смотря у кого брать. Одна сосиска стоила 3 сигареты. Кусок арбуза стоил 2 сигареты, но арбузы нам давали только в сезон, то есть в сентябре. Яблоки и груши я не покупал, потому что их давали слишком часто, и они успели надоесть. Коробка Чоко-Пая стоила 6 сигарет, бутылка минералки 1 сигарету, А вот, что действительно было ценным – пирожные, за коробку которых приходилось выложить 2 пачки сигарет. Кока-Колу никто не продавал.
Так же на пенсию можно было покупать, каждый месяц, следующие продукты:
1. Ветчина консервированная;
2. Тушёнка;
3. Килька в томате;
4. Килька в масле;
5. Консервированные ананасы/груши/персики/клубника;
6. Майонезные соусы;
7. Майонез;
8. Кетчуп;
9. Шоколадные плитки;
10. Печенье с начинкой;
11. Минеральная вода;
12. Дюшес;
13. Сгущёнка;
14. Чипсы;
15. Лапша быстрого приготовления;
16. Пюре быстрого приготовления;
17. Масло горчичное;
18. Икра имитированная;
19. Специи;

В общем, из-за недостатка продуктов мы не страдали. Так же стоит добавить, что большинство из нас регулярно получало посылки, к кому-то приезжали. Лично ко мне папа приезжал каждые пол года, на одну неделю. Он приготавливал мне салаты, шашлык из свинины, блины с икрой, и много чего ещё, что я просил.
Ещё на пенсию можно было оформлять подписку на различные журналы. Раз в пол года приходили каталоги журналов, и всё отделение выбирало, на что подписаться. Я подписывался на журналы о моде и интерьерах, мои сопалатники подписывались на журналы об автомобилях, что казалось мне странным, ведь психически нездоровый человек никогда не сможет получить водительское удостоверение.

Выписная комиссия из ВПБСТИН

О том, что меня хотят выписать, я узнал ещё за два месяца до комиссии, мне об этом сказал психолог, когда проводил тестирование. Позже сказала лечащий врач. И, хоть мне и сказали о выписке два врача, мандраж всё равно был. Мне все желали удачи и выписки на предстоящей комиссии, включая моего сопалатника Влада (запомните это имя).
Придя на комиссию, мне начали задавать неприятные вопросы, запомнилось только: "Какие Вы можете дать гарантии, что убив маму, вы не убьёте и папу?" – я не знал, что ответить, потому что не понимал, какие им гарантии нужны, и как я смогу доказать, что никого больше убивать не собираюсь? Тем временем, заведующий, сидящий за спиной главного врача, на листочке А4 написал большими буквами, что мне следует ответить: "Я готов принимать таблетки" – и я сказал, что готов принимать таблетки и отмечаться у врача, чтобы подобного больше не произошло. Это были именно те слова, которые главный врач хотела услышать. Меня сразу отпустили в коридор – ждать результатов комиссии.
Результат оказался положительным – меня выписали. Я сразу пошёл хвастаться друзьям. Когда рассказал о выписке Владу, который желал мне удачи до комиссии, он отказался мне жать руку, после чего ушёл в другую палату, где начал срывать злость на случайных пациентах, прикрикивая на них из-за всяких мелочей: "Почему у тебя носки воняют? Иди стирай! Всему вас учить надо...", после чего пошёл жаловаться моему знакомому, который мне передал все его жалобы: "Почему его выписали, а меня нет? У меня статья менее жестокая!" – и, в итоге, вернулся в нашу палату, уткнулся в подушку и заплакал. Он заплакал не из-за того, что его не выписали, его комиссия была 5 месяцев назад, он заплакал из-за того, что выписали меня – человека, которого он называл другом. Плакал он около часа, и, когда проплакался, подошёл ко мне и протянул мне руку со словами: "Максим, я искренне рад, что тебя выписали! Помнишь, я желал тебе удачи перед комиссией?" – я не обидчивый человек, руку ему пожал.

Исеть

В Исети меня закрыли в наблюдательную палату, где я пробыл 2 недели. В наблюдательной палате было 6 коек, и, при этом, ни одной тумбочки, личные шкафчики были в коридоре. Наблюдательные палаты были, почти всегда – закрыты. В туалет пускали один раз в час, на 10 минут.
Делать в наблюдательной палате было нечего. Только лежать и общаться. Благо, общаться было с кем – в палате я быстро подружился с одним любителем футбола. Но он болел за Зенит, а я за Спартак. Объединяла нас любовь к футбольному клубу Урал. Звали моего нового друга Игорь. Он попал в больницу за то, что подрезал друга. Ситуация была такая: Игорь у себя в квартире устроил празднование с другом и девушкой. Девушка была одна, а мужиков двое, и внимание девушки они и не поделили. Игорь взял нож, и, с помощью ножа, начал выпроваживать друга, ударяя ему в печень ножом. До печени нож не доходил, застревая в слоях жира и мышц. После того, как девушка развопилась, Игорь ударил её и выпроводил тоже, только без ножа.
Сначала ему рекомендовали лечение Специализированного Типа с Интенсивным Наблюдением, то есть ВПБСТИН, но перед судом выяснилось, что статью переквалифицировали из попытки убийства, в лёгкие телесные повреждения, насколько я помню. Ссылаясь на то, что Игорь бил не ударной правой рукой, а неударной левой, и целью ударов ножом была не попытка убийства, как думали сначала, а попытка эффективно выпроводить из дома. Так как статья была изменена на более лёгкую, Игорь начал настаивать на новой экспертизе, и на этой новой экспертизе врачи решили, что ВПБСТИН для Игоря – слишком сурово, и отправили его в СОКПБ, то есть, Игорь выиграл около 7 лет для себя. За него радовалось всё отделение, включая сотрудников.
И вот, наконец, через 2 недели меня из наблюдательной палаты выпустили. Поселили в палату №2, которая была рассчитана на 19 человек. Там было очень тесно и неуютно, все постоянно друг с другом ругались, матерились, как сапожники, друг на друга. Там любой нормальный человек с ума сойдёт. Больше других в ругани принимал участие Николай. Николай – 120-килограммовый, стареющий, полный негава, злобы и обиды на всё живое, человек. Его прозвище – Коля Обида. Вырос Коля в детдоме. Он жаловался, что в детдоме нянечки его били и заставляли делать массаж. После детдома он попал в Психоневрологический Интернат. Про интернат он говорил только хорошие вещи, что там хорошо кормят, разрешены телефоны, планшеты, ноутбуки, так же стоят телевизоры в комнатах, а комнаты рассчитаны на двух человек. Разрешён им и свободный выход из интерната. Но есть один минус: у них забирают 75% пенсии.
Санитары терпеть не могли Колю, они его часто били ладонью по голове и орали на него, оскорбляли, называя "жиробасиной". Ненависть эта появилась не на пустом месте, он часто жаловался на санитаров врачам, но врачи ничего не предпринимали.
Никаких благ, к которым я привык в ВПБСТИН, в СОКПБ не было: ни mp3-плееров, ни телевизоров в палатах, ни игровых приставок, ничего. Только советские книжки, половина из которых изорваны. Мои книжки мне не пропустили: одна была о загробном мире, где Вашингтон общался с душами умерших, а вторая про шизофрению. Журналы выписывать было нельзя. Единственное, что меня развлекало, в первое время, это шахматы.
Больница эта предназначена не для убийц, хотя убийцы там тоже были, а для воришек, грабителей и наркоманов. И, поэтому, общаться было практически не с кем. Чем безобиднее преступление совершил человек – тем он более скучный и серый собеседник.