>>37517
Ключа нигде не было. Не повезло... Сердце парня стало биться ещё сильнее, когда он понимал, что его могут обнаружить в любой момент. Его даже немного потрухивало. Снова встав перед манекеном с одеждою, рядом с которым на столике также лежали белые перчаточки и носочки и розовые бантики, а под ним красные туфельки на каблуках, мальчик стал спешно раздеваться. Быстро он оказался без пиджака, бросив тот на ближайший стул, туда же желетку, рубашку, галстук. Фудзивара разулся, чуть понаслаждавшись освобождением ножек от обуви, а после снял штаны вместе с носками. Вся одежда парня оказалась перемешана в одной куче, он остался в одних трусах. Однако что-то ещё мешало ему надеть великолепный наряд. Сатору неуверенно посмотрел на свои трусы, в которых от мыслей о дальнейших событиях ему было уже очень тесно. Но дело было не в этом. После недолгого колебания мальчик снял и трусы, кинув к остальной одежде, и стал копаться в кармане снятых брюк. В следующую секунду блондин достал уже сотни раз занюханные им найденные в женской раздевалке трусы, а затем не долго думая просунул в них ноги. Чем выше он их надевал, тем теснее ему становилось, в конце концов бельё село на нём, обтянув попу и выглядывающий сверху набухший признак мальчика. Паренёк немного расстроился тому, что они не сидят на нём идеально, но для этого нужно быть девочкою. Своё хозяйство, высунутое из девчачьих трусиков, он оставил без дальнейшего внимания — всё равно платье его прикроет. Затем Сатору пошёл к одному из ящиков и достал оттуда белый лифчик, такой обычно носят девочки его возраста, уже перешедшие с маечек и полутопов. На небольшой размер, вполне сядет и на маленьком извращенце без груди. Неумелыми движениями он просунул ручки в бретельки бюстгальтера, подтянул его поплотнее и кое-как с горем пополам застегнул сзади. Теперь я почти девочка! Ну, почти. Немного расстроенный мальчик снова бросил взгляд вниз, туда, куда утекло много крови.
Теперь он готов. С бешенно стучащим сердцем Сатору стал стягивать с манекена бело-розовое платье. Вот-вот оно окажется на нём. Дрожащими руками школьник стал надевать наряд, головою ныряя в низ мягкой материи, будто в свою пижаму. Просунув руки в нужные места, он поправил скрывшую его мальчишеские недостатки одежду, сидящую на нём, как влитая. Взволнованный и смущённый, Фудзивара коснулся себя через ткань наряда. Ощутив тепло и мягкость, но при этом упругость и эластичность от собственного тела, мальчик представил, что трогает девочку, и возбудился ещё сильнее. Трудно было не потерять голову насовсем и не скинуть с себя всю мешающую одежду, чтобы по-быстрому наконец облегчить отяжелевшие шарики, которых тоже у девочек нет. И всё же парень пересилил себя — поступок настоящего мужчины — и присел на заваленный одеждою стул, чтобы надеть носочки и набуть туфельки на каблучках. С последними получилось совладать не сразу. Чуть не упав от пары шажков на не слишком высоких каблуках, Сатору всё же понял, что и туфли были по его ножке, будто бы специально весь этот костюм делали под него... Но сейчас его это не сильно волновало. Мальчик надел перчаточки и подошёл к зеркалу, чтобы надеть бантики, если у него вообще это получится.
Однако увиденное заставило его замереть. В отражающем свет стекле стояла покрасневшая блондинка в миленьком наряде девочки волшебницы и удивлёнными глазками со смущением смотрела прямо на него. Парень потрогал своё лицо пальчиками в перчатках, никогда ещё не казавшееся ему таким красивым, как в этом отражении. С бантиками в руках, он прошёлся по своему телу, сверху вниз, от груди до бёдер, пытаясь понять новые, незнакомые ему ощущения. От волнения пересохло в горле. Фудзиваре казалось, что это не его тело — слишком оно мягкое, хорошенькое... Он снова посмотрел на себя в зеркале и попытался надеть бантики. Да, тут ещё надо попрактиковаться... Но блондин приложил один из бантиков себе на волосы, которые всю жизнь у него были длиннее, чем у других знакомых ему мальчиков. Его лицо совсем не выражало больше ни привычного озорноства, ни свойственной ему, но тайной похоти; сейчас оно горело красным румянцем, а взгляд был совсем смущённым, испуская исходящую изнутри неловкость и невинность — казалость бы, противоположность похотливой и извращённой натуре мальчика, но совсем не противоречащую ей. Несмотря на порою заходящее слишком далеко разыгравшееся не на шутку половое влечение, Сатору всё так же оставался невинным ребёнком, млеющим от любви и нежности, к которым подсознательно стремился.
Какое-то время мальчик ещё наслаждался своим необычным видом, совсем не замечая удары переволнованного сердца в груди. Тут он и потерял счёт времени: солнце стало клониться к закату, лучи из окон соседнего здания забили пребывавшему в забытье Фудзиваре в глазки. Наконец отлипши от красотки-волшебницы там, в зазеркалье, мальчик собрал себя в руки. Перед тем, как неизбежно снять полюбившийся наряд, он приподнял правую ножку, выставив три пальца перед лицом в характерном жесте. Бесспорно, переодевание в девочку — самое мужественное занятие, ведь этим могут заниматься только мужчины.
В конце концов Сатору снял с себя косплэй и заботливо сложил все вещи на место — так, чтоб никто не догадался, что тут кто-то был и шарился. Вскоре он, вдохновлённый новым опытом, покинул школу и, радостный, отправился домой...