>>85187
Пароход подошёл, завыл, погудел — и скован, как каторжник беглый.
На палубе 700 человек людей, остальные — негры.
Подплыл катерок с одного бочка.
Вбежав по лесенке хромой, осматривал врач в роговых очках: «Которые с трахомой?»
Припудрив прыщи и наружность вымыв,
с кокетством себя волоча, первый класс дефилировал мимо улыбавшегося врача.
Дым голубой из двустволки ноздрей колечком единым свив,
первым шёл в алмазной заре свиной король — Свифт.
Трубка воняет, в метр длиной.
Попробуй к такому — полезь!
Под шёлком кальсон, под батистом-лино поди, разбери болезнь.
«Остров, дай воздержанья зарок!
Остановить велите!»
Но взял капитан под козырек, и спущен Свифт — сифилитик.
За первым классом шёл второй.
Исследуя этот класс, врач удивлялся, что ноздри с дырой, — лез и в ухо и в глаз.
Врач смотрел, губу своротив, нос под очками взморща.
Врач троих послал в карантин из второклассного сборища.
За вторым надвигался третий класс, чёрный от негритья.
Врач посмотрел: четвёртый час, время коктейлей питья. —
«Гоните обратно трюму в щель!»
Больные — видно и так.
Грязный вид… И вообще — оспа не привита. —
У негра виски ревмя ревут.
Валяется в трюме Том.
Назавтра Тому оспу привьют — и Том возвратится в дом.
На берегу у Тома жена.
Волоса густые, как нефть.
И кожа её чёрна и жирна, как вакса «Чёрный лев».
Пока по работам Том болтается, — у Кубы губа не дура —
жену его прогнали с плантаций за неотработку натурой.
Луна в океан накидала монет, хоть сбросся, вбежав на насыпь!
Недели ни хлеба, ни мяса нет.
Недели — одни ананасы.
Опять пароход привинтило винтом.
Следующий — через недели!
Как дождаться с голодным ртом? —
«Забыл, разлюбил, забросил Том!»
С белой рогожу делит! —
Не заработать ей и не скрасть.
Везде полисмены под зонтиком.
А мистеру Свифту последнюю страсть раздула эта экзотика.
Потело тело под бельецом от черненького мясца.
Он тыкал доллары в руку, в лицо, в голодные месяца.
Схватились — желудок, пустой давно, и верности тяжеловес.
Она решила отчётливо: «No!», — и глухо сказала: «Jes!».
Уже на дверь плечом напирал подгнивший мистер Свифт.
Его и её наверх в номера взвинтил услужливый лифт.
Явился Том через два денька.
Неделю спал без просыпа.
И рад был, что есть и хлеб, и деньга и что не будет оспы.
Но день пришёл, и у кож в темноте узор непонятный впеплен.
И дети у матери в животе онемевали и слепли.
Суставы ломая день ото дня, года календарные вылистаны, и кто-то у тел половину отнял и вытянул руки для милостыни.
Внимание к негру стало особое.
Когда собиралась паства, морали наглядное это пособие показывал постный пастор: «Карает бог и его и её за то, что водила гостей!»
И слазило чёрного мяса гнилье с гнилых негритянских костей.
— —
В политику этим не думал ввязаться я.
А так — срисовал для видика.
Одни говорят — «цивилизация», другие — «колониальная политика»