>>5460
Лучше почитай рецензию Юзефович и реши сам, близко тебе или нет. Про очарование зла или разочарование любителей барского сапога в сраке.

>Ну, и позволю себе выложить здесь свою небольшую рецензию на роман Евгения Чижова "Перевод с подстрочника". Мне бы очень хотелось, чтобы сегодня его читали больше - тем более, что именно сегодня он внезапно обрел не только объясняющую, но и предсказательную силу. Рецензия была опубликована в запрещенном ныне медиа десять лет назад, в самом начале 2015-го года, сам же роман вышел почти годом раньше.

>"Лучший и, безусловно, самый актуальный русский роман уходящего года, лишь по недоразумению не получивший ни одной заметной литературной премии. «Перевод с подстрочника» — эдакий парафраз оруэлловского «1984», только в более экзотическом (и, пожалуй, более правдоподобном) антураже. Главный герой, московский поэт Печигин, отправляется в Коштырбастан — вымышленную страну в Средней Азии, заимствовавшую ландшафт у Киргизии, а государственный строй — у Туркменистана. Едет он туда по приглашению бывшего соученика, а нынче — главного местного пропагандиста (такого Владислава Юрьевича Суркова), состоящего при Великом Вожатом — всесильном, загадочном, недосягаемом и, разумеется, бессмертном местном диктаторе. Вождь всех коштыров — не просто всенародно любимый друг и учитель, но еще и великий поэт, стихи которого Печигин должен перевести на русский. Чтобы лучше понять Народного Вожатого и увидеть за бездушными буквами подстрочника живого человека, Печигин, как в борхесовском «Приближении к Альмутасиму», принимается ловить слабые и неверные отблески личности диктатора в людях, лично с ним знакомых. И в результате сам попадает в ловушку.

>Все дальнейшее — захватывающая история о том, как европеец, либерал и интеллигент понемногу поддается темному обаянию деспотии, превращаясь из стороннего ироничного наблюдателя и критика сначала в осторожно сочувствующего, а после — и в адепта культа. И когда на поверхность, взламывая наслоения иллюзий, начинает рваться ужасающая правда, оказывается уже слишком поздно. Ловушка захлопнута, спасения нет. Механика процесса описывается Чижовым настолько мастерски, что, в общем-то, никаких вопросов относительно того, что же находили в Сталине или, допустим, в Гитлере европейские интеллектуалы, уже не возникает. То самое и находили. А когда (и если) обнаруживали свою ошибку, неизменно оказывалось слишком поздно".

>>5460
>>5470

> Юзефович

Этой восторженной дуре кто ни поп, тот и батька. Кузьменкова, покойничка, читать надо.

Ей-Богу, зря ильфопетровские персонажи давали страшную клятву не писать про узун-кулак и легенды Иссык-Куля. «Торжественный комплект» Остапа Бендера продолжает вдохновлять прозаиков: сперва Абузяров выпустил урюково-арыковый «Мутабор», а немного погодя вышел в свет чижовский «Перевод с подстрочника». В романе с азиатским орнаментом закономерно присутствуют шайтан-арба (железная дорога), плов (пища), кишлак (деревня), ишак (животное). А также не учтенные Великим Комбинатором чапан (одежда), зиярат (паломничество), наби (пророк) и вали (толкователь). И даже аль-инсан-аль-камил (сверхчеловек). Знай наших.

Впрочем, утверждает автор, восточные арабески для него второстепенны, главное – исследование пророческих свойств поэзии, ее ясновидческого и демиургического аспекта. Затейливая, как газель Хафиза, риторика явно нуждается в переводе на разговорный русский.

Итак, общедоступный спойлер: невостребованный московский поэт Олег Печигин отправляется в среднеазиатскую страну Коштырбастан, бывшую союзную республику. Там меж арыков и огней правит диктатор и, по совместительству, поэт Рахматкул Гулимов. Стихи Народного Вожатого воистину судьбоносны и тут же обретают политический и юридический вес, становясь нацпроектами. Олегу предстоит перевести эпохальные вирши с подстрочника на язык родных осин. Протекцию Печигину составил друг детства Тимур Касымов – ныне главный коштырский идеолог, политтехнолог и журналист. И это было предложение, от которого невозможно отказаться: «Дом будет твоим. И не только дом. Книги станут одна за другой выходить. Захочешь, передачу тебе дадим на телевидении… Можем улицу твоим именем назвать. Запросто. Ничего нет невозможного».

В Коштырбастане, клянусь бородой Пророка, и впрямь нет ничего невозможного. Поэтому разного рода странности там случаются регулярно. Аборигены отрицают классическую музыку как чуждое европейское влияние, но при этом носят галстуки. Через каждое слово поминают Всевышнего, но регулярно потребляют пиво, коньяк и жуткую спиртово-кефирную смесь. Сам шайтан (черт) не разберет, где тут харам, а где халяль – но это, право, пустяк. Коштыры снимают несуразные фильмы: «Конница, подчиняясь мановению руки мордатого полководца в меховой шапке, затмевала солнце тучей стрел и мчалась на штурм укреплённого города», – а по штурмовым лестницам тоже верхом поскачут? Изобретают немыслимые казни: «Беляши с живыми муравьями. Выбравшись в животе наружу, они начнут грызть его изнутри», – должно быть, новая порода насекомых, которым раскаленная сковорода нипочем. Но давайте лучше о людях. Это много интереснее, поскольку законы природы на коштыров не распространяются. «Он не морщился, глядя на Олега в упор неподвижным взглядом расширенных на свету зрачков», – до сих пор считалось, что зрачки на свету сужаются: в среднем с 2,4 до 1,8 миллиметра. Впрочем, у наших прозаиков-ориенталистов чудеса в порядке вещей. Абузяров, помнится, тоже посадил дубы за полярным кругом и открыл неизвестного орнитологам зеленого какаду…

Вернемся, однако, к протагонисту. Печигин пытается переводить… Простите, поторопился. Проблема в том, что сам Чижов подчас остро нуждается в переводчике. «Уплыл перрон под тусклым фонарём с носильщиком, женщиной и бессонной чёрной собакой», – это, простите, как? Носильщика, женщину и собаку повесили на фонаре?.. «Разговор происходил московским октябрём», – о Аллах Милостивый, Милосердный! Но после термостойких муравьев не стоит чему-то удивляться.

Стало быть, Печигин пытается переводить Народного Вожатого, но дело не ладится. До сих пор ему удавалось тесно сжиться с клиентом: переводя Байрона, Олег захромал, переводя Дилана Томаса – запил, переводя Одена… хм… тут лучше промолчать, чтоб не угодить под статью 6.21 КоАП РФ «Пропаганда нетрадиционных сексуальных отношений». В общем, симбиоз с Гулимовым упрямо не складывается. Неприкаянный Печигин, не ведая, чем заняться, напивается, ведет пространные дискуссии о политике и поэзии, заводит роман с местной барышней, подолгу рефлексирует… Бунин в такой ситуации ворчал на Катаева: «Когда ваш декоратор начнет писать декорации?»

Бездействию героя, естественно, находится приличное объяснение: по-азиатски неторопливый зиярат (см. выше) в демиургическую суть поэзии. «Поэзия – это власть», – подсказывает мандельштамовская цитата, вынесенная в эпиграф. Спорное, кстати, утверждение. Каримов стихов не пишет, но уже пятнадцатый год президент. И о-очень авторитарный. А Чингисхан вообще грамоты не разумел, – и ничего, справлялся. Однако поверим Мандельштаму и Чижову на слово.

Но это, по совести сказать, сложно: вали (см. выше) из Чижова скверный. Он одну за другой сочиняет истории о гипнотическом влиянии гулимовских стихов на подданных, но растолковать механизм влияния толком не может. Попытался и Тимур Касымов, но дальше общих фраз не пошел: «Сильнее и точнее, чем он, сказать невозможно! У него и нет тех границ, какие свойственны обычным людям. Ни границ, ни ограничений, ни запретов… Он человек другого уровня, совсем иных масштабов!.. А сейчас мне пора, моё время на вес золота».
Но более внятного объяснения тут быть не может. Трудно искать черную кошку в темной комнате, особенно когда кошки там нет. Если кто и верил в магию поэтического слова, то одни лишь древние скандинавы. Да и то в дохристианскую эпоху…

Автор, утратив ориентир, наугад блуждает в зарослях цветущего урюка, – куда кисмет (судьба) выведет: от суфизма к политологии, от политологии к психологии, от психологии к психоделии. В итоге Чижов завязал повествование морским узлом, распутать который сам оказался не в состоянии. Но алиби, само собой, наготове: «Чем дольше я нахожусь здесь, тем более непонятным представляется мне окружающее, а поскольку в неизвестном, как я говорил, сущность поэзии, получается, что в Коштырбастане я нахожусь в самой гуще поэзии».

Но читателю словесной эквилибристики мало. Ему, стервецу, вместо софизмов вынь да положь хоть какую-то ясность, если не смысловую, то хоть фабульную. Ради удобоваримой развязки сочинитель вынуждает Пичигина совершать поступки один глупее другого. Невероятные приключения русского в Коштырбастане: во время публичного выступления Олег произносит крамольные речи, а после позволяет местным диссидентам вовлечь себя в террористическую авантюру. Deus ex machinа действует четко и безжалостно: опала, тюрьма, суд, расстрел. Что, в общем-то, закономерно: если автор заплутал, то героя дешевле убить, чем кормить.

Справедливости ради скажу, что Чижов отнюдь не безнадежен. Речь коштыров для русского слуха звучит, как «пленка, прокрученная в обратную сторону», – право, недурно сказано. «Супруги, связанные долгими годами совместной усталости», – еще лучше. И Касымов удался – умница, циник, эпикуреец. Но изюм – неважное спасение для непропеченной булки.

И последнее: «Перевод…» вышел в финал «Большой книги». Книга и впрямь большая: полтыщи страниц. А где словам просторно, – мыслям, как правило, тесно. Во всяком разе, мне удалось дочитаться лишь до двух прописных истин: Восток – дело тонкое, а поэзия – отнюдь не власть, а всего лишь ремесло. Неблагодарное и малодоходное. Если, конечно, твоя фамилия не Гулимов. Бамбармия киргуду?

>>5616

> в его время это ещё не считалось зашкваром

Окстись, родной, сам Пушкин писал:

Вы знаете, что рифмой наглагольной
Гнушаемся мы. Почему? спрошу.
Так писывал Шихматов богомольный;
По большей части так и я пишу.
К чему? скажите; уж и так мы голы.
Отныне в рифмы буду брать глаголы.

Он же называл Шихматова не только "богомольным", но и "безглагольным" - как раз за то, что тот практически никогда на глаголы не рифмовал:

НА ВОСКРЕСЕНИЕ ГОСПОДНЕ

Воскрес, воскрес Христос! из мертвых - Жизнодатель!
Смерть смертию попрал! - и тлеющих в земле
Вновь жизнью оживил, Творец и Возсоздатель!
Воскрес - и просветил сидящих в смертной мгле.
Мы зрим, мы чувствуем, по вере, по искусу,
В Нем нашей будущей величие судьбы.
Поклонимся челом и сердцем Иисусу,
Святому грешные, и Господу рабы.
Он смертну плоть прияв, подобную греховной,
Греха явился чужд меж смертными един.
Мы чтим Безгрешнаго - ив ревности духовной,
О истый Вышняго Помазанник и Сын!
Мы падаем лицем во прах лица земнаго
Пред знаменем Твоим, пред образом креста.
Ты Бог наш, Ты един! - не знаем мы инаго;
Мы именем Твоим святим свои уста;
И песнями похвал венчаем восхищенны
Из мертвых Твоего восхода торжество.
Придите, верные! и верой освященны
Воскресшаго Христа прославим Божество,
Прославим жертвою молитвы умиленной.
Распялся Он за мир - и мир Его крестом,
Над смертью хищною, страшилищем вселенной,
Победой хвалится в веселии святом.
Распялся Он за нас - и мы в согласном лике
Его благословим за множество щедрот,
И смертные слуги воскресшему Владыке
Созвучную хвалу вострубим в род и род.

10 ШЕДЕВРОВ МИРОВОЙ ЛИТЕРАТУРЫ по мнению нейросетей GPT-5 Pro и Gemini 2.5 Pro — это буквально сокровищница тысячелетних знаний предков всего в десятке произведений 📖

Энтузиасты получили этот список, задав нейронкам по несколько раз следующий вопрос:
Если бы за всю жизнь, человек мог бы прочитать строго 10 книг, не больше, какие книги это были бы и почему?

Вот какой топ выдал ИИ:

➖ Карл Саган — «Космос»
Книга о фундаментальном строении вселенной, космогонии и скептицизме. Автор показывает красоту сомнения во всем и способы выхода за рамки традиционного мышления

➖ Донелла Медоуз — «Азбука системного мышления»
Произведение, которое помогает декомпозировать любые системы: от политических партий до финансовых рынков и ИТ-платформ и проследить их реакцию на непредвиденные обстоятельства

➖ Даниэль Канеман — «Думай медленно… решай быстро»
Буквально азбука когнитивных искажений, а также подлинная инструкция по выживанию в мире инфошума и постоянных отвлечений

➖ Элизабет Колберт — «Шестое вымирание»
Книга помогает проследить полный спектр изменений в человеке и обществе в контексте истории, экономики и политики

➖ Марк Аврелий — «Размышления»
Шедевр стоицизма. Книга бустит внимание, помогает воспитать непоколебимую дисциплину, отличать контролируемые факторы от хаоса и проповедует мягкую, но твердую доброту

➖ Мэри Шелли — «Франкенштейн, или Современный Прометей»
Книга о том, что знание и сила не даруют право, не позволяют распоряжаться чужими жизнями. Крайне актуальна в эпоху биотехнологий и нейросетей

➖ Вирджиния Вулф — «Своя комната»
Чеклист и инструкция для воспитания истинного таланта и его развития, а также преодоления социальных, экономических, политических и гендерных барьеров

➖ Джордж Оруэлл — «1984».
Практические пособие по тоталитаризму и новоязу, особенно, в цифровой среде

➖ Чинуа Ачебе — «Распад»
Книга рассказывает о распаде колониальных империй, цене прогресса и нелегкой судьбе стран, вышедших из-под власти метрополий. Нереальная прокачка ваших моральных ценностей

➖ Федор Достоевский — «Братья Карамазовы»
Книга о границах истинной свободы и ответственности за свои решения и поступки. Фундаментальный анализ человеческих страстей и мотивации

сохраняем и погружаемся в мудрость веков 📖