Лёд

"Ледяная трилогия" – удачный вариант для знакомства с Владимиром Сорокиным, так сказать, издалека, если вы не готовы сразу погружаться в его шокирующую образность. В ней нет никаких жидких матерей, поеданий норм, кружевных трусов Берии и прочих [Роман пошевелил]. Также в ней нет того, что в отношении книг Сорокина принято характеризовать выражением "это только буквы на бумаге" – романы "Лёд", "Путь Бро" и "23000" не только имеют связный сюжет, но и рассказывают осмысленную историю, а не выполняют, как обычно у автора, функцию текстовой арт-инсталляции. Персонажи в них персонажные, события – событийные, логика – логичная.

Возможно, поэтом среди высоких ценителей сорокинщины принято трилогию недолюбливать, ведь в ней отсутствуют стандартные для писателя аттракционы: копрофагия, порнография, расчлененка, литературные шаржи и общая атмосфера тяжкого кошмара (с говном, насилием, кровищщей, абсурдом), из которого никак не могут выбраться ни действующие лица, ни читатель. Герои трилогии питаются только свежими овощами-фруктами и зерном, не занимаются сексом, прибегают к насилию без всяких эмоций, а в остальном ведут себя вполне естественно и самостоятельно, в отличие от Марины, Романа и прочих ААА из предыдущих работ. После крышесносящего "Голубого сала" Владимир Сорокин вдруг взял и написал ПРОСТО ХОРОШУЮ КНИГУ в трех частях, что не могло не охладить пыл полюбивших "убери молоток из шкапа" и "рипс нимада табень", ожидавших от писателя "Голубое сало-2".

"Ледяная трилогия" – это религиозная фантастика. Она повествует о борьбе сверхъестественных сущностей – 23000 лучей божественного Света Изначального – за уничтожение человечества, земной биосферы и вообще Земли как покрытой водой планеты в зоне обитаемости желтого карлика. Лучи миллиарды лет сотворяли звезды и безжизненные планеты, и все было у них хорошо, а Вселенная находилась в полной гармонии, пока не появилась Земля: вода как универсальный растворитель, необходимый для образования клеточных форм жизни, каким-то образом всосала в себя все 23000 лучей, и те оказались лишены самосознания и заперты в земных организмах. Даже при переселении в людей лучи оставались в бессознательном состоянии. Только с падением Тунгусского метеорита все изменилось, ведь внутри него был особый космический лёд, пробуждающий в сердцах, заселенных лучами, память о Свете Изначальном и способность видеть земную юдоль в истинном свете.

В общем, почти типовое городское фэнтези про избранных с магическими способностями: есть волшебные существа, заточенные в избранных человеках, есть способ их пробудить, активизировав магические способности, и есть общая цель избранных – найти всех своих среди простых людей и вместе освободиться из земной тюрьмы. Одновременно это сплав традиционных религий: есть единый Бог, есть внеземной Рай, которого хотят достичь герои, но есть и переселение лучей-душ, циркулирующих по Сансаре, которая по содержанию является Адом для лучей-душ, а по природе – Майей. Владимир Сорокин здесь будто заходит на территорию Виктора Пелевина, у которого Чапаев и Петька уничтожали земную реальность глиняным пулеметом, и опережает "Священную книгу оборотня", где волшебное существо, замаскированное под человека, искало выход из Сансары.

Фэнтезийность, впрочем, не главенствует в трилогии, ведь "Лёд" – это в первую очередь актуальный роман о российском обществе начала нулевых, "Путь Бро" – (крипто)исторический, почти шаровский роман о первой половине XX века в Российской Империи и СССР, а "23000" – survival-боевик, где братство Света борется с людьми за пробуждение последних лучей, а его рабы пытаются вырваться на свободу. А главенствует, на мой взгляд, весьма серьезная проблема религиозного откровения.

Путь Бро

Как бы кощунственно это ни прозвучало, но Владимир Сорокин – пожалуй, наиболее подходящий писатель для истории о религиозном откровении. О нем принято думать как о мастере какографии, однако Сорокин умеет писать о прекрасном, восхитительном и радостном с не меньшей выразительностью, чем об уродливом, омерзительном и горьком. В целом, сила Сорокина-писателя – в точности. Что бы ни требовалось ему изобразить для выполнения очередной писательской задачи, он всегда находит самые подходящие слова и синтаксические конструкции. В связи с этим, кстати, неверно характеризовать его как всего лишь хорошего стилиста: Владимир Георгиевич в состоянии написать все, что только захочет, в художественном письме он всемогущ, так что "сорокинщина" есть результат не писательской, а личностной специфики автора.

Видимо, наигравшись во всемогущество в "Голубом сале" и "Пире", Сорокин наконец захотел о чем-то рассказать, а не только живописать словами. Поэтому "Ледяная трилогия" имеет особую ценность – она приоткрывает, о чем хотел бы поговорить с читателем человек, которые до того показывал (и вообще не рассказывал) нам ужасы жизни в СССР, мерзости художественной литературы и кошмары российского будущего. И я вот никак не ожидал, что Сорокин предложит побеседовать о контакте человеческого и божественного. Разговор в трилогии по-прежнему ведется преимущественно через изображения – большая часть истории показана постгуманистическими глазами лидеров братства Света – но именно за счет их радикального и постоянно подчеркиваемого отличия от человечества и возникает эффект диалога. Ведь читатель трилогии – человек.

Книги лучше читать в порядке выхода "Лёд" – "Путь Бро" – "23000", а не в "хронологическом" порядке, как они расположены в омнибусе Корпуса, иначе разговор может не сложиться. Именно "Лёд" своей композицией плавно выводит читателя из обыденности в пространство диалога о человеческом и божественном. Роман начинается с историй трех случайных россиян 2001 года – молодого балбеса, проститутки и бизнесмена – в которых братство Света силой, калечащим избиением ледяными молотами, пробуждает сердца, заселенными лучами. Читателю – такому же случайному человеку – предлагается проследить их путь от растерянного ужаса через отрицание и попытки жить по-старому к сердечному плачу, уничтожающему в них все человеческое. И только после этого, поводив аудиторию по привычным российским квартирам и улицам, Сорокин переходит к точке зрения самих братьев Света, для кого люди выглядят движущимися мертвецами – мясными машинами, ничем, кроме омерзительности, не отличающимися от неподвижных предметов.

История довольно быстро отбрасывает трактовку, что перед нами всего лишь очередная секта, чьи сумасшедшие последователи вербуют новичков для банальных сектантских целей. Лучи Света Изначального действительно живут в сердцах 23 тысяч голубоглазых блондинов и блондинок и при пробуждении полностью преобразуют их разум и чувства. Сорокин мощно показывает, насколько хорошо быть членом братства Света: разговор их сердец по силе и продолжительности кайфа намного превышает все известные физические и духовные удовольствия...