такой Юджин нашел выход из ситуации, единственный возможный - фантазия. Можно назвать этот прием unreliable narrator, рассказчик-пиздабол, но повествование не от первого лица и не через free indirect speech. То есть так: представь, что последняя глава написана от первого лица, включая последние страницы. Тогда последние страницы будут горькой фантазией Женьки, а хули ему еще делать. Алсо, я забыл уже, ибо читал лет 8 назад - там Юджин побухивает к концу книги? Если побухивает, то еще проще представить, хряпнул вискаря в отчаянии и сидит-разговаривает с воображаемой роднёй.

>>75599

>хряпнул вискаря в отчаянии и сидит-разговаривает с воображаемой роднёй

Казачок не палится #2

... тем более, что брат его имел как раз такую привычку - в любой непонятной ситуации и при разговоре, зашедшем в тупик обращаться к воображаемому небесному наблюдателю: would you listen to this?, как-то так он говорил, глядя на никого из собеседников, "не, ну вы тока послушайте" что-то такое. Юджин теперь может так же всю жизнь говорить в подобных ситуациях - ну ты только послушай это, это уж совсем! и обращаться при этом к своему воображаемому брату.

это же bildungsroman в чистом виде, драма взросления, вставания в тапки тех, кто прошел свой путь до тебя.

... или можно еще так сформулировать:

это бильдунгсроман, в начале которого пацан внутри себя имеет почти ноль, и все его дергают на чувства и действия снаружи. Мамка своим неврозом с поджатым ротовым сфинктером, брат с его залётами, батя-алкаш - они действуют, Юджин дергается под их влиянием. В конце романа Юджин, как бы это сказать по-русски не знаю, internalizes, ововнутряет всех этих людей, вместо родни у него теперь части его личности, сложившиеся в реакциях на поведение родных. Он теперь сам себе указ и сам себе и мамка, и батя, и уж точно сам себе брат. Он собирается съебывать в свою жизнь насовсем, и всех этих персонажей, а точнее эффекты, которые эти персонажи на него производили, он носит отныне в своей голове и пронесет их до гроба.

Вот это на последних ультраметафорично-магичных страницах и написано

>>75601
Читал давно. Плохо помню. Можно интерпретировать книгу как роман о становлении субъективности. В этом смысле слова "дом" и "ангел" можно понять как внутренний дом, город, в котором живет сознание-ангел, то есть душа.
Сейчас я думаю, что эта книга о первичной Америке - протестантской Америке, как у Фолкнера. То есть речь идёт о религиозном сознании и его становлении. Поскольку корни американского общества уходят в протестантские общины, которые отличались особой религиозностью, например, считали, что уже сейчас следует готовится к жизни в будущей, в ахирате как говорят мусульмане. В романе речь идёт об маленьком провинциальном городке, и люди которые в нем живут, при кажущейся безалаберности и неустроенности, это религиозные люди, духовные люди, поэтому им на все немножко наплевать, они уже верят, что живут в духе. В принципе нечто идентичное есть в России. Духовная инфантильности, как писал философ Константин Аксаков, русские неправовой, негосударственный народ. У американцев из маленьких городов то же самое. Вот главный герой сначала вступает в конфликт со всем обществом, а потом он понимает, что горожане были не дураки, герой возвращается "домой" в окончательном, абсолютном смысле. В романе есть неписанный главный герой - сам автор. Потому что ясно, что это именно Томас Вульф является главным героем, он достиг известности, вырвался из провинциального города, но на самом деле вернулся на свою духовную родину.

>>75729
Бэн-братанчик вроде пытался вырваться с тамошнего протестантского нижнепиздюйска, застрял на заборе по изначальную сторону и порвал штаны насмерть. Зато показал Жене, как не надо делать, и как домашний очаг задушит, если не выкрутиться вовремя.

D. H. Lawrence пикрил можно для сравнения прочитать

Аноны, вам знаком термин Великий американский роман (Great American Novel) - какие книги к нему относятся?