Сегодня читал много грустных постов. Депрессия... Сил нет... Эмоциональный спад... Беларусы, вы хоть поняли, что произошло?! Ещё 31 июля мы считали великим геройством 30 секунд песни "Перемен" Цоя, которую вырубил глава района, а пацанов тут же забрали "тихари". И за это мы собрали 50 тысяч долларов, как за невероятную смелость! А сегодня "Перемен" доносится из каждой машины, каждого двора, на каждой центральной площади беларуских городов. И никого не забирают! Ещё 2 недели назад замначальник РОВД лично приезжал с вышкой и снимал флаг с балкона, угрожая штрафом. Сегодня флаги Беларуси реют над замками, музеями, площадями, торчат из каждой третьей машины и с ними люди гуляют по городам перед всеми ментами и кгбэшнтками! И многие менты радостно кивают людям с национальной символикой. И это за 14 дней!
Ещё 2 месяца назад протестующие против аккумуляторнго завода в Бресте стояли по стойке "смирно" перед Лугабе, слушая его высокомерные поучения "не может быть у президента 3%". А сегодня рабочие МЗКТ в лицо его посылают, предлагают застрелиться и скандируют "Уходи"! И им за это ничего нет!
Я помню, как первый 10-тысячный митинг на Бангалор, на котором просили не приносить бел-чырвона-белыя флаги, воспринималось как невероятное достижение. А теперь полмиллиона в Минске и сотни тысяч по регионам, стачки на сотнях предприятий, осада телеканалов - и народ начинает кисло мямлить "че-то они сливают протест". Это у вас такая короткая память? Ещё две недели назад за подход к администрации вас хватали на раз. Теперь тысячи людей скандируют "Позор" у Купаловского театра в 50 метрах от администрации Лугабе без всяких разрешений от "Зеленстроя" и милиции - и ИМ ЗА ЭТО НИЧЕГО НЕТ! Народ отменил понятие "несанкционированный митинг".
Народ отменил понятие "несанкционированная символика". Отменил понятие пиетета перед чиновниками. И это за 2 недели!
Цена этого, конечно, велика. Погибшие. Сотни избитых и травмированных. 7000 задержанных. Это мы не забудем и не простим.
Но пространство свободы было расширено невероятно. Невозможно. Фантастически. Беларусы - мы невероятные! Это наша страна. Это наши города. Это наши улицы. Это наше пространство свободы! И мы его больше не отдадим теперь никогда!!!

>>49032
Из США открывается

29-летний майор Илья Климук (имя изменено) уволился из КГБ в начале года и был вынужден уехать жить в Польшу из-за угроз. Coda Story поговорила с экс-майором о том, как правоохранителей готовили к послевыборным протестам, какие методы они использовали для слежки за оппозиционерами и почему силовики держатся за Лугабе.

— Когда вы решили покинуть страну?
— Из страны я уехал в начале года. Я принял это решение, потому что на тот момент в кругах КГБ уже началась подготовка к возможным протестам на фоне президентских выборов. Тогда я начал понимать для себя, что страна идет не по самому правильному пути и решил уити из структуры.

— В какой структуре КГБ вы состояли? Чем занимались?
— На бумаге я был стандартным работником КГБ. Мне приписали должность то ли смотрителя склада, то ли как-то так — для отвода глаз. Но по сути, я руководил слежкои за определенными людьми, которые были в поле интересов государства.

— За кем вам приходилось следить?
— Имен не назову, иначе будет очень просто на меня выйти. Могу назвать только свое звание на момент ухода — я был маиором. Я руководил следственными и розыскными мероприятиями в одном из районов Минска.

— Какие меры еще предпринимали власти перед этими выборами?
— Полгода назад мы начали готовиться к протестам. Нашеи первостепенной задачеи было подготовить парней, которые заступают на службу. Мы же — офицеры, а офицеры в бои, так сказать, никогда не идут. Поэтому полгода назад начали готовить ребят морально, промывать мозги, мол, как важно сохранить режим, что других путеи и быть не может.

Когда промыли голову офицерам, те принялись за своих ребят — и так все ниже и ниже, до тех самых людей, что вчера с щитами стояли. Поэтому они и говорят, что перемены не нужны, пока человека избивают. Механизм внушения работает на все сто. У вас в России наверняка такая же система.

— Как проходила эта подготовка? Это были какие-то официальные мероприятия?
— Да, в основном это были офицерские сборы, но когда официальная часть заканчивалась, всегда была неофициальная, где под музыку и спиртное — и не только — создавалась сначала дружеская атмосфера, а потом в задушевном разговоре людеи убеждали в правильности режима и отсутствии необходимости его менять. Под алкоголь всегда все проще получается — древняя традиция.

— Поддерживают ли Александра Лугабе силовики?
— Настроения бывают разные, но большинству все равно. Колчак как-то сказал не трогать кучеров, артистов и представительниц самои древнеи профессии. Я бы еще добавил сюда [своих коллег] — они так же служат и будут служить любои власти. У большинства нет выбора, не каждый может, как я, скрываться.

— Ожидали ли тогда, что выйдет так много людей?
— Думали, будут небольшие протесты в 5–7 тысяч человек в столице, и поэтому считали, что [наших] сил хватит на всю страну. К разговорам по поводу крупных акции относились с усмешкой — мол, никому не захочется здоровьем рисковать.

Инструкции были обычными: простые меры по сдерживанию, стандартные приемы, использование дубинок, щитов, водометов — все как обычно. Разве что использовать резиновые пули изначально вряд ли планировали. Но вы видите, что вышло.

Я уверен, что то, что происходит последние несколько дней, для руководителей КГБ стало шоком.

— Как вы работали с оппозиционерами до выборов? Вы искали среди них будущих «провокаторов»?
— Да, то отделение, в котором я сидел, искало неугодных — менее известных, но ярых. Мы их пугали. На «крупных» компромат искали. Мы начинали копать под кандидата в президенты Анну Канопацкую, но ушли недалеко.

— А как именно следили? Был ли у вас доступ к личным данным?
— Проследить за человеком для нашеи структуры вообще была не проблема. Социальные сети взломать проще некуда, оттуда переписки вытягивали, копались в этом, находили место, в которое можно «ударить». Тогда человек будет послушныи — им можно манипулировать. Для примера: кто-то любит покурить марихуану. Мы это выясняли, ставили оперативника для слежки, в какои-то момент появлялись доказательства приобретения [наркотиков]. А дальше просто: приглашаешь в отдел и объясняешь все. Как правило, все все понимали.

Кому-то девочек подсылали, они и компромат пополняли, и «жука» могли подкинуть в незаметное место. У каждого свои слабости. Узнав их, можно легко управлять человеком. Мы смотрели через ПК, через фишинг или выуживали компромат через телефон. Тут сложнее, но мы же за счет государства работали, так что финансов нам хватало.

— Вы сами решили уехать из страны или вас все-таки заставили?
— Мне намекнули, что мне придется уехать, иначе против меня сфабрикуют дело о разглашении государственной таины. У нас в стране есть смертная казнь — и перспектива оказаться на том свете меня не радовала. Поэтому я собрал вещи, деньги, семью и по совету товарища уехал в Европу и теперь перемещаюсь по ней. Желание вернуться, разумеется, есть, но мне очень страшно. Даже не за себя, а за семью.

— Много ли людей ушло вместе с вами?
— Не так много, но уходят. В эти структуры часто идут люди с чистым сердцем и желанием защищать свои народ от любых угроз. Многие не готовы к силе и власти, которые эти структуры дают. Это сносит голову и от прежних убеждении остаются лишь воспоминания. Но есть и те, кто этому не поддается. Мы не хотим идти калечить и убивать своих братьев, но нас таких мало.

— Что вы будете делать дальше? Есть ли у вас какие-то ограничения?
— Ограничивают всех, но тех, кто уходит из МВД, ограничивают гораздо меньше, нежели нас — КГБшников. Меня фактически изгнали из страны, некоторых моих знакомых тоже, кто-то теперь вынужден жить в деревне. На нас ставят клеймо, мы будто изгоями стали, хотя наш проступок заключается лишь в несогласии с курсом нашей «демократической» страны. В Европе, конечно, красиво — но родина красивее все же, там дом, и мы скучаем по нему.