«До последнего жила надежда, что, возможно, что-то изменится, мы будем жить дома и приносить пользу здесь»

Анестезиолог-реаниматолог Игорь Таболич — тот самый врач, который открыто рассказал о ситуации с ковидом в минской больнице. Сейчас он живет и работает в Москве — тоже в реанимации и тоже с пациентами, у которых COVID-19 протекает в тяжелой форме. Врач говорит, что с переездом в его жизни поменялось немногое: работа практически та же, заработки — примерно те же. Но оставаться в белорусской системе здравоохранения он больше не мог и не хотел.

В июле 2020-го в интервью TUT.BY Игорь Таболич рассказал о том, как медики работают в условиях пандемии, и озвучил простую мысль: «Признание проблемы спасло бы не одну жизнь».

— Мы видели, что происходит, сталкивались с проблемами, которые замалчивались. И просто не хватило сил терпеть.

— Почему вы решили говорить об этом?

— Надоело терпеть, что люди не до конца понимают, насколько велики риски у этого заболевания. Пациенты умирали, и одним из факторов, который в итоге приводил к смерти, была неосведомленность о серьезности COVID-19. Особенно среди пожилых людей, которые верили в статистику и то, что аппарат ИВЛ — та процедура, после которой ты сможешь спокойно встать и пойти домой. Иногда у нас [в отделении] была смертность, сопоставимая с официальными цифрами по всей стране.

По словам Игоря Таболича, коллеги из реанимации поддержали его, «ни от кого не услышал негатива».

— Все реально устали от вранья, которое перехлестывало границы и переливалось через верх.

А вот в администрации клиники его желание рассказать о реальном положении вещей поддержки не нашло, говорит Игорь. Спустя примерно неделю после выхода интервью его вызвал на беседу главный врач больницы.

— Главврач стал рассказывать, что я предал больницу, спрашивал, кто из оппозиционных кандидатов меня купил. После этого он вручил мне черный мешок со словами: «Просили передать». И ушел из кабинета. Я развязал мешок — там оказалось много монет номиналом в один рубль. После этого я позвонил в милицию и сообщил о том, что мне пытаются дать взятку. В мешке, как посчитали сотрудники правоохранительных органов, было 30 рублей. То есть аналогия понятна: 30 сребреников. В целом я это понимал. Но была ли гарантия, что после произошедшего ко мне не приехали бы следственные органы и не заявили, что я получил взятку, за которую меня бы посадили на много лет?

Свои слова Игорь Таболич подтверждает документом — постановлением об отказе в возбуждении уголовного дела, в котором приведены пояснения участников той встречи (копия есть в распоряжении редакции TUT.BY).

Уйти с работы и переехать в другую страну Игорь Таболич решил вскоре после президентских выборов. 29 августа его задержали за участие в несанкционированном массовом мероприятии: он пришел на женский марш, чтобы поддержать свою будущую супругу, стоял неподалеку с флагом на плечах. Вскоре к нему подошли люди в балаклавах и увели под локотки в спецтранспорт.

Задержание врача Таболича всколыхнуло многих: на 5 сентября у него была назначена свадьба, и не было понятно, где он ее проведет — на свободе или на «сутках».

— Когда меня задержали, о свадьбе особо не думал. Мы заранее настраивали себя, что ситуация неоднозначная и все может измениться. Конечно, был возмущен, ожидал, что же будет дальше. Но особого страха не было. Да, повезут на Окрестина, но не убьют же? Ты понимаешь, что за тобой правда, за ними — силовое меньшинство. С таким ощущением намного проще.

На Окрестина врач пробыл двое суток. Судья Максим Трусевич назначил ему штраф в 25 базовых величин. В понедельник Игоря отпустили. Что было дальше?

— Я написал заявление на увольнение еще до задержания. После выборов, когда увидел все происходящее, понял, что работать в государственной системе не хочу. После суда отработал еще несколько дежурств и ушел, хотя работал в ковидной реанимации, где платили хорошую зарплату. Но у меня даже не было сомнения, что я уйду. А суд только подтвердил правильность моего решения. Этой системе я не нужен.

— У вас был план — что дальше?

— Еще весной мы понимали, что такая ситуация, возможно, произойдет. У меня много родственников и друзей в Москве, которые давно звали на работу. Но до последнего жила надежда, что, возможно, что-то изменится, мы будем жить дома и приносить пользу здесь. Я очень люблю свою профессию. Но работать в государственной больнице не мог, уходить в частную анестезиологию не хотел. Принял решение уезжать. Можно было в Польшу — многие советовали. Но я все-таки рассчитываю вернуться в ближайшее время.
В конце концов Игорь Таболич вместе с супругой приняли решение переехать в Москву. Легко оно не далось, признается собеседник.

— Тяжело, конечно. Беларусь — моя страна, здесь друзья, родственники. Мы сейчас по этому поводу очень переживаем. Иногда даже кажется, что совершили ошибку. Но не из-за того, что в Москве плохо. Просто я читаю новости и переживаю, что не могу помочь на месте. В какой-то степени кажется, что в этом есть доля предательства.

Из Минска Игорь Таболич уехал в середине октября. В тот момент у него не было места работы, но искать ее долго не пришлось.

— Работу нашел быстро — примерно за неделю. Но устроиться можно было и день в день. Просто хотелось найти что-то поближе к месту жительства, с адекватным коллективом, хорошей материальной базой. Сейчас такая ситуация, когда найти работу для врача не проблема. Везде нехватка кадров. Даже в той больнице, где я сейчас работаю, несколько вакантных ставок. Причем зарплата хорошая.

В итоге Игорь выбрал одну из городских клинических больниц Москвы. Как и раньше, он лечит реанимационных пациентов, у которых тяжелая форма COVID-19. Говорит, что работа осталась примерно той же, но нагрузка существенно выросла: в Минске он мог вести максимум семь пациентов, в Москве — в два раза больше.

— Принципиальных различий нет, но нагрузка выше. Врачей не хватает. Аппаратов ИВЛ достаточно, кислородных точек — тоже. В этом плане не ощущается никаких проблем. Но с поставками лекарств перебои бывают. И непонятно, с чем это связано. Хотя по документам все в порядке и красиво.

Коллектив реанимации, рассказывает врач, его «не разочаровал».
— Он очень адекватный, это люди, готовые прийти на помощь. Хотя в Минске он был такой же. Мне казалось, что менталитет у россиян другой, но по факту особой разницы не увидел. Может быть, реанимация так меняет людей. Коллектив у нас многонациональный — есть граждане разных государств постсоветского пространства. Кстати, многие интересуются нашей ситуацией. И в большинстве поддерживают протестующих. Те, кто относится скептически, пытаются вникнуть в ситуацию. Ни разу не услышал ни агрессии, ни упреков.

В целом, считает Игорь Таболич, Беларусь и Россия между собой очень похожи.
— Когда приехал сюда и посмотрел на общественно-политическую жизнь, понял, что поменял шило на мыло. Все то же самое. Но система построена немного по-другому. Например, у врачей нет никаких ограничений на постановку диагнозов. Я не должен думать, что же ставить. Есть COVID-19 — значит, его и пишу. Что с этим диагнозом происходит в патологоанатомическом бюро — это другой вопрос. Но даже в России статистика намного более приближена к реальности, чем в Беларуси.