Лет пять-десять назад разговоры о «богатом» и «нищенском» мышлении были очень популярны. На эту тему записали сотни интервью, проводили тренинги и даже марафоны. Но шли годы, смеркалось, и пришлось смириться с не самой приятной мыслью: волшебной таблетки не существует, ни один психолог не излечит от «бедности», а благосостояние человека и страны зависит от очень конкретных экономических показателей. И все же какое наследство досталось нам от СССР? Что делать с нездоровым коммунистическим презрением к деньгам? Почему собственная семья может невзлюбить хорошо зарабатывающего сына-айтишника? Отчего наши родители неспособны тратить деньги? Как именно ранит психику нищета? Обо всем этом и не только журналист Полина Лесовец поговорила с Андреем Мирошниченко, философом, психологом, супервизором, кандидатом философских наук.

Почему белорусы «такие бедные»?

Это не белорусы сами по себе «такие бедные», просто так сложились обстоятельства, что денежные потоки идут мимо нас. Шли. В этом смысле мы наследники Советского Союза. У нас, безусловно, был сильный экономический рост в 30-х годах двадцатого столетия — индустриализация, и это отмечено всеми специалистами. Мы дошли до какого-то уровня, а после — крах Советского Союза со всеми привычками, которые у нас остались. Получается, с нуля начинали в 90-х годах частную коммерческую деятельность. И пока, в силу обстоятельств, связанных с макроэкономикой, мы не такие богатые, как хотелось бы.

Как на нас повлиял советский опыт?

Как я уже говорил, есть экономические теории, которые объясняют богатство и бедность народа высоким или низким разделением труда. Мы жили на огромных территориях, которые занимал Советский Союз, где было низкое разделение труда. Посчитайте плотность населения и инфраструктуры, которая была на наших территориях и в Германии, и вы поймете, почему во многом мы такие бедные. Одно дело, когда ты живешь в обществе с высоким уровнем разделения труда, можешь позволить себе зарабатывать деньги, есть востребованность… Другая история — ты только что был крестьянином, а тут нужно как-то резко больше зарабатывать, происходит советская индустриализация, при колоссальных затратах и за счет крестьян: у них забирают зерно, продают и покупают за эти деньги станки. Вся эта деятельность привела к тому моменту, когда распался Советский Союз.

Но все-таки, что бы ни говорили, СССР создал предпосылки для индустриального производства. Резко нас выбило. Но это была не культура предпринимательства, а мобилизационная экономика.

Приведу пример. В 70-х годах в Советском Союзе провели экономическую реформу Косыгина-Либермана. По факту предприятиям давали возможность заработать, возможность хозрасчета. Произошло то, что потом стало называться «красными директорами» и «цеховиками». Благодаря этой реформе в СССР появилась теневая экономика. «Цеховики» — это первое поколение предпринимателей после распавшегося Советского Союза. Реформа Косыгина-Либермана была сложной историей, когда втихаря, за счет двойных законов можно было вполне себе заработать. С этим наследием мы пришли: скрытное функционирование, паразитирование на государстве, двойное дно, двойная бухгалтерия…

Мы унаследовали отношение общества к деньгам как к чему-то плохому, что может появиться только в результате воровства.

Получается, что, с одной стороны, советский опыт совершенно не способствовал тому, чтобы мы проявляли частную инициативу. С другой стороны, элементы мобилизационной экономики и вся психология, которая за этим скрывалась: коммунальность, кооперация, способность действовать в коллективе ради высоких ценностей, — позволили добиться в СССР определенных экономических успехов. И сейчас во многом позволяют кооперироваться разным бизнесам. Жить не «каждый сам за себя», а пытаться вместе что-то отстроить.

Одним словом, как и везде, диалектично. С одной стороны, вроде как Советский Союз не способствовал развитию богатства и мышления «богатого человека». Богатство презиралось. Мой дедушка, который был в коммунистической партии, презирал всяких разных «буржуев». Это понятно. С другой стороны, повторяю, без элементов, за счет которых в свое время произошла индустриальная революция, наверное, невозможно сейчас как-то развиваться. У нас амбивалентное общество. Есть позитивные моменты, есть — негативные.

«Настроил оборудование — и сиди всю смену читай книги да кроссворды разгадывай»

Да, работа с людьми оставляет больший простор для самовыражения и не так быстро становится поперек горла. А если человек всю жизнь делает монотонную механическую работу — например, вырезает подставки для торшеров на заводе? Изо дня в день, из года в год — и так последние 45 лет своей жизни. Для кого-то это звучит как страшный сон, а для нашего следующего героя, Владимира, это обычная жизнь. Он просит не публиковать его фото: только так можно рассказать о работе максимально честно.

— Я пришел на завод токарем в 1977 году, сразу после окончания годового обучения в училище. Деваться с 10 классами образования в деревенской школе было особо некуда. Сначала пришел подавать документы в сельскохозяйственный техникум, но как увидел там части коров в растворах, то сразу решил, что это совсем не мое. Однако спустя год и работа токарем отпала: начало падать зрение, и меня перевели на основное производство. С этого времени я работаю в цеху оператором станка: настраиваю оборудование, чтобы оно вырезало детали. И слежу за процессом.

Поначалу было интересно: все новое и непривычное. Время летело. Тогда не было никакой автоматизации, и, пока руками новую деталь вырежешь, тебе уже кричат: «Конец смены, пора домой!» Сейчас это обычная рутина: за 45 лет я достиг в вырезании деталей высшей степени профессионализма, и дальше расти некуда. Поэтому остается коротать смены за чтением книг и разгадыванием кроссвордов. Настроил оборудование — и сиди себе: я уже по звуку определяю, если что-то пошло не так. Мне предлагали пойти на повышение, но надбавки за это нет, а зачем тогда все это?

Многие не смогли освоить программу и за несколько лет и все делают руками — настолько им лень учиться чему-то! Сейчас завод в упадке, и начальство подумывает пенсионеров уволить. Но разве же здесь может работать молодежь? У нас только один парень молодой на шесть лет задержался. Он делает работу, для которой голова в принципе не нужна, и ему это подходит. Большинству людей для жизни нужно куда больше, чем 600 рублей. Это нам в Советском Союзе выдавали жилье, а теперешней молодежи нужно всего добиваться самим.

Коллектив у нас откровенно поганый: даже женщины пьют. Поэтому никакого удовольствия работа мне не приносит, это вынужденная мера, чтобы на что-то жить. Я получаю 700 рублей — наверное, больше всех в цеху. Я хорошо работаю, часто выхожу в праздники и выходные и даже ни разу не опоздал на смену. При этом за 45-летний стаж доплаты мизерные — около 70 рублей. На доске почета меня тоже никогда не было: не отношусь к «приближенным» и не кручу хвостом перед начальством. Но на пенсию не прожить, потому придется ходить сюда вечно.

Сейчас бы я, конечно, сделал все иначе: переучился бы на строителя, чтобы работа была не такой монотонной. Но сначала я не хотел учиться, а потом уже не мог: жена как раз родила, а мне нужно было зарабатывать. Теперь все болит, и стало слишком поздно.

> Мне предлагали пойти на повышение, но надбавки за это нет, а зачем тогда все это?

а помните? в прошлом треде

> расти как профессионал, получай выше зарплату

эх...