Индустриально-технологическая система может продолжить существовать, а может и потерпеть крах. Если она уцелеет, то в конечном итоге она СМОЖЕТ добиться низкого уровня физического и психического страдания, но только пройдя через длительный и очень болезненный период адаптации, и только ценою постоянного превращения людей и многих других живых организмов в изделия машиностроительной промышленности и в простые шестерёнки социального механизма. Кроме того, если система уцелеет, последствия будут неотвратимы: не существует никакого способа её реформирования или модифицирования, не позволяющего отнять у людей чувство собственного достоинства и независимость.

Если же система потерпит крах, последствия также будут крайне болезненными. И чем больше она вырастет, тем ужаснее будут последствия её крушения, так что, если она должна рухнуть, ей лучше рухнуть раньше, чем позже.

Поэтому мы поддерживаем революцию, направленную против индустриальной системы. Эта революция может воспользоваться насилием, а может и не воспользоваться, она может быть внезапной, а может быть и относительно последовательным процессом, растянувшимся на несколько десятилетий. Мы не можем прогнозировать что-либо с уверенностью. Но мы сделаем в очень общих чертах набросок мер, которые те, кто ненавидит индустриальную систему, должны предпринять, чтобы расчистить путь для революции против этой формы общества. Она не должна быть ПОЛИТИЧЕСКОЙ революцией. Её целью будет крушение не правительства, но экономического и технологического фундамента существующего общества.

>>57218
Пиши в нее и попадешь в конфу, если адекватный.

В этой статье мы уделим внимание только некоторым негативным обстоятельствам, которые произросли из индустриально-технологической системы. Другие мы упомянем лишь вкратце или вообще проигнорируем. Это не означает, что мы считаем их несущественными. По практическим соображениям мы были вынуждены ограничить наше исследование областями, которым уделялось недостаточно внимания со стороны общественности, или в которых мы могли сказать что-то новое. Например, поскольку существуют хорошо развитые движения за охрану окружающей среды и дикой природы, мы написали очень мало об экологической деградации и истреблении дикой природы, даже несмотря на то, что считаем это очень важным.

>>57369
Жду

>>57542
Доступ только после собеседования в ЛС

>>57466
Но что такое левачество? В течение первой половины XX века оно фактически отождествлялось с социализмом. Сегодня движение раздроблено на составные части, и неясно, кого, собственно, следует называть леваком. Когда в этой статье мы говорим о леваках, мы подразумеваем главным образом социалистов, коллективистов, приверженцев "политкорректности", феминисток, борцов за права гомосексуалистов, инвалидов, животных и т. д. Но не каждый, кто связан с перечисленными движениями, является леваком. Что мы стараемся выявить в рассмотрении левачества, так это то, что оно представляет собой не столько движение или идеологию, сколько психологический тип или, скорее, совокупность близких типов. Таким образом, то, что мы подразумеваем под левачеством, яснее проявится в ходе нашего исследования левацкой психологии (см. также параграфы 227–230).

Но даже при этом наше понимание левачества останется гораздо менее ясным, чем нам хотелось бы, однако, в поле нашего зрения не попадает ничего, что послужило бы средством для исправления этого. Всё, что мы пытаемся здесь проделать, так это в несколько грубом и приблизительном виде показать две психологические тенденции, которые, как мы полагаем, являются главной движущей силой современного левачества. Мы никоим образом не претендуем на то, что раскрываем ВСЮ правду о левацкой психологии. К тому же наше обсуждение касается только современного левачества. Мы оставляем нерешённым вопрос о той степени, в которой наше исследование касалось бы леваков XIX и начала XX веков.

>>59887
Да, пиши

Две психологические тенденции, которые лежат в основе современного левачества, мы определяем как "комплекс неполноценности" и «сверхсоциализация». Комплекс неполноценности является характерной чертой современного левачества в целом, в то время как сверхсоциализация — лишь его определённой части, но эта часть занимает крайне важное положение.

БАМП

Под "комплексом неполноценности" мы подразумеваем не только ощущения неполноценности в буквальном смысле, но целый спектр близких друг другу черт: низкая самооценка, ощущение беспомощности, депрессивные тенденции, пораженчество, чувство вины, ненависть по отношению к самому себе и т. д. Мы утверждаем, что современные леваки склонны проявлять некоторые из этих чувств (возможно, более или менее сдерживаемых), и что эти чувства имеют решающее значение в определении направления современного левачества.

Когда кто-то интерпретирует едва ли не всё, что сказано о нём (или о группировке, с которой он себя отождествляет), как уничижительное, мы заключаем, что он имеет комплекс неполноценности или низкую самооценку. Эта тенденция ярко выражена среди защитников прав меньшинств, принадлежат ли они к тем группам, чьи права защищают, или нет. Они сверхчувствительны к словам, используемым для обозначения меньшинств, и ко всему, что говорится о них. Термины «негр», «азиат», «неполноценный» или «цыпочка» по отношению соответственно к африканцу, уроженцу Азии, инвалиду и женщине первоначально не несли никакого унизительного подтекста. «Девка» и «цыпочка» были просто женскими эквивалентами «парня», «чувака» или «братана». Негативный смысл придался этим терминам самими активистами. Некоторые защитники прав животных зашли настолько далеко, что отвергают слово «любимец» и настаивают на его замене термином "животный компаньон". Левацкие антропологи забираются в немыслимые дебри, чтобы не сказать чего бы то ни было о первобытных народах, что можно было бы интерпретировать как негативное. Они хотят заменить слово «первобытный» «необразованным». Они представляются чуть ли не параноиками, когда дело касается всего, что может навести на мысль, что любая первобытная культура стоит ниже нашей собственной. (Мы вовсе не намекаем, что примитивные культуры ЯВЛЯЮТСЯ низшими по отношению к нашей. Мы просто обращаем внимание на повышенную чувствительность левацких антропологов.)

Те, кто больше всех раздражаются "политически некорректной" терминологией, не являются жителями чёрных гетто, азиатскими иммигрантами, оскорблёнными женщинами или инвалидами, они представляют собой немногочисленную группу активистов, многие из которых даже не принадлежат какой-то «притесняемой» группе, но являются выходцами из привилегированных слоёв общества. Политическая корректность имеет свою цитадель, например, среди университетских профессоров, обладающих гарантированной работой с достаточным заработком, большинство из которых — гетеросексуальные белые мужчины из семей среднего класса или высшего общества.

Многие леваки рьяно отождествляют себя с проблемами групп, которые воплощают собой слабость (женщины), полное поражение (американские индейцы), что-то отталкивающее (гомосексуалисты) или какое-то другое низкое качество. Леваки сами считают, что эти группы занимают низкое положение. Они бы никогда не признались себе, что имеют такое мнение, но это именно так, потому что они действительно полагают эти группы низкими, раз отождествляют себя с их проблемам. (Мы вовсе не намекаем, что женщины, индейцы и т. д. ЗАНИМАЮТ низкое положение, мы только делаем замечание о левацкой психологии).

Феминистки чрезвычайно озабочены доказательством того, что женщины так же сильны и умелы, как и мужчины. Очевидно, они просто извелись от страха, что женщины могут оказаться НЕ такими же сильными и умелыми, как мужчины.

Леваки имеют склонность ненавидеть всё, что представляется сильным, здоровым и благополучным. Они ненавидят Америку, они ненавидят Западную цивилизацию, они ненавидят белых мужчин, они ненавидят здравый рассудок. Причина, по которой леваки ненавидят Запад и т. д., понятное дело, не соответствует их реальным мотивам. Они ГОВОРЯТ, что ненавидят Запад, потому что он воинственный, империалистический, сексистский, националистический и т. д., но когда эти же недостатки проявляются у социалистических стран или в первобытных культурах, левак находит для них оправдание или в лучшем случае НЕХОТЯ признаёт, что они действительно существуют, когда же они проявляются в Западной цивилизации, он чуть ли ни С ВОСТОРГОМ обращает внимание на эти недочёты (и часто сильно преувеличивает их). Таким образом ясно, что эти недостатки не являются подлинными мотивами для ненависти леваков к Америке и Западу. Они ненавидят Америку и Запад, потому что те сильны и благополучны.

Такие слова, как «самонадеянность», «самоуверенность», «инициатива», «находчивость», «оптимизм» и т. д. занимают незначительное место в лексиконе либералов и леваков. Левак — антииндивидуалист, сторонник коллективизма. Он хочет, чтобы общество разрешило проблемы каждого, удовлетворило нужды каждого и заботилось о каждом. Он не тот тип личности, что обладает чувством уверенности в своей способности разрешить собственные проблемы и удовлетворить собственные нужды. Левак — ярый противник идеи соперничества, потому что глубоко внутри он ощущает себя неудачником.

Работы по искусству, которые привлекают современных левацких интеллектуалов, как правило, отражают убожество, поражение и отчаяние, или же они берут разнузданный тон, отбрасывая разумный контроль, как будто нет никакой надежды на реализацию чего бы то ни было посредством рационального обдумывания, и всё то, что отброшено, должно погрязнуть в каких-то сиюминутных ощущениях.

Современные левацкие философы стремятся отвергать здравый смысл, науку, объективную реальность и утверждать, что всё обусловлено культурной относительностью. Действительно, они способны задавать серьёзные вопросы о принципах научного познания и о том, как может быть определено понятие объективной реальности, если оно вообще может быть определено. Но очевидно и то, что современные левацкие философы не просто хладнокровные логики, методично анализирующие основы познания. Их атаки на истину и реальность сильно повязаны с эмоциями. Они атакуют эти понятия из-за своих психических потребностей. С одной стороны, их нападки дают выход враждебности, а при условии, что они оказались удачными, это удовлетворяет их потребность власти. Гораздо более важно то, что левак ненавидит науку и здравый смысл, потому что они представляют определённые убеждения как верные (т. е. приносящие успех и стоящие выше), а другие как ошибочные (т. е. несостоятельные и стоящие ниже). Левацкий комплекс неполноценности заходит так далеко, что левак не может допустить классификацию вещей на удачные и стоящие выше с одной стороны, и несостоятельные и стоящие ниже с другой. Это же лежит и в основе неприятия многими леваками понятия психического расстройства и целесообразности IQ-тестов. Леваки противятся объяснению человеческих способностей или образа действий с генетической точки зрения, потому что подобные объяснения несут в себе элементы того, что может сделать одних людей выше или ниже в глазах других. Леваки предпочитают воздавать хвалу обществу или возлагать на него вину за наличие у отдельной личности дарований или их отсутствие. Так что если кто-то пребывает "в низах", то в этом нет его вины, потому что он не был воспитан должным образом.

Левак не является тем типом личности, чей комплекс неполноценности делает из него хвастуна, эготиста, задиру, самопокровителя, беспринципного конкурента. Подобный тип не потерял веру в себя полностью. Ему недостаёт осознания своей силы и личного достоинства, но он всё еще понимает, что обладает способностью стать сильнее, его попытки сделаться сильнее и порождают его неприятный образ действия. Но леваку далеко до этого. Комплекс неполноценности настолько прочно укоренился в нём, что он не осознаёт себя сильной и ценной личностью. Отсюда следует и его коллективизм. Левак воспринимает себя сильным лишь будучи членом большой организации или массового движения, с которым он идентифицирует себя.

Левак не является тем типом личности, чей комплекс неполноценности делает из него хвастуна, эготиста, задиру, самопокровителя, беспринципного конкурента. Подобный тип не потерял веру в себя полностью. Ему недостаёт осознания своей силы и личного достоинства, но он всё еще понимает, что обладает способностью стать сильнее, его попытки сделаться сильнее и порождают его неприятный образ действия.[8] Но леваку далеко до этого. Комплекс неполноценности настолько прочно укоренился в нём, что он не осознаёт себя сильной и ценной личностью. Отсюда следует и его коллективизм. Левак воспринимает себя сильным лишь будучи членом большой организации или массового движения, с которым он идентифицирует себя.

Обращает на себя внимание мазохистская тенденция в левацкой тактике. Одна из форм левацкого протеста — ложиться на пути движущихся транспортных средств, также леваки целенаправленно провоцируют полицейских или расистов нападать на них и т. д. Часто такая тактика действительно может оказаться эффективной, но большинство леваков используют её не как средство достижения цели, но лишь потому, что они ПРЕДПОЧИТАЮТ мазохистскую тактику. Ненависть к себе — характерная черта левака.

бамп