Чубука Анна Фрозза! Ты мразь, низкая грязная цыганская проститутка или шлюха! Ты, блядь, глиста - паразитка, приспособленка, ты вообще не человек, блядь, и не девушка! Ты родилась в зажопинских украинских трущобах в полурухнувшем нищебродском доме, в дранье каком-то вместо одежды целыми днями на улице торчала, с другими цыганами пиздила жратву с рынка, так как жрать нечего было, и картриджи, блядь, эти ебучие! От тебя, блядь, такой дикарки отреклись родители, и ты нахуй даже школу не закончила, даже, блядь, девять классов! И глаза даже, бля, лишилась из-за того, что в трущобах, блядь, врачей и не было! Ты, блядь, тупее полена вообще! Тупее, блядь, жителя Чукотки, чукчи нахуй! Ты, блядь, чумычка немытая! Ты, блядь, с 12 лет начала пить водку и пиво, начала курить сигареты и ебаную травку! У тебя, блядь, мозги вообще продырявились от всей этой хуйни и постоянной ебли с мужиками, гопотой местной и петухами каким-то дискотечными! И что, блядь, дальше произошло? А нихуя, блядь! Ты с другими прошмандовками поселилась в коммуналке и выклянчила какую, блядь, никакую работу в обоссаном производстве, блядь, полуфабрикатов! У тебя, блядь, никакой медицинской книжки, блядь, даже не было, да там на этом производстве и не нужна она была! Ты, блядь, прям этими черными руками в черноземе, говне и сперме лепила, блядь, котлеты и пельмени ебучие, от которых, блядь, потом люди в больницах лежали! Ты понимаешь, блядь, что ты делала-то нахуй вообще? А начальству, блядь, похуй было! Ну они, блядь, и закрыли производство это вскоре. И ты, блядь, осталась без всего нахуй! В ебаной коммуналке, блядь, сидела в комнате, блядь, с драными обоями, нахуй! Геймерша, блядь, наша одноглазая! У одной пизды там был, блядь, допотопный, блядь, какой-то нахуй ноутбук, и ты так, блядь, и узнала про инвалида - ностальгатора, блядь, Гринева и его верного девственника Колька! И чо? А нихуя, блядь, решила паразитировать на двух калеках сразу! Они, блядь, тебя приютили - сиськи, блядь, все-таки нахуй, пизда проекта нужна! А Коля, блядь, как дурачок подумал, блядь, что ты, блядь, станешь его девушкой! Ахахахахаахах! Минет бы сделала хотя бы ему, блядь, подрочила бы хотя бы ему хуй в знак благодарности, что он тебя заприметил! Он же, блядь, мучился без бабы! Из жалости хотя бы поеблась с этими двумя неудачниками! Без них, блядь, ты бы сдохла уже от алкоголизма и СПИДа! Прекращай немедленно всю эту передастию стримерскую! Какие донаты? Ты охуела вообще что ли? У тебя хотя бы грамм совести есть? А эти, блядь, уроды и деграданты тебе, блядь, деньги кидают, мечтают, что ты им отсосешь или сиськи покажешь! Ахахахаха! Еще одного девственника нашла, а он даже сисек и не видел. Прикинь, блядь, как он охуел, когда ты всю дикость ему, блядь, показала? ОН, БЛЯДЬ, НЕДЕЛЮ, БЛЯДЬ, НЕ СПАЛ ОТ ТАКОГО! Ебнулся на голову и тебя, глисту, блядь, к себе прописал, начал кормить и поить!

На пороге двери стояла Фрозза. Коля глазам своим не поверил.

— Аня… Хы-хы, а что ты тут делаешь? — Но не успел Николай закончить, как Анна с чемоданами в руках уже пробиралась через прихожую, направляясь прямо в спальню.

Смутившийся Коля проводил её взглядом и поплёлся за ней.

Пышная девица сбросила с себя весь багаж, повернулась к скромному парню и прямо с ходу начала

— Я беременна. От тебя.

Что ж, новость была ошеломляющей. Николай осмотрел девушку с ног до головы. И вправду, пивной живот дикой красавицы был круглее обычного.

— Но ведь у нас никогда не было, хы-хы, этого самого.

— Было, было. Помнишь «Консол Мэднесс»?

Николай нахмурился; что-то такое он действительно припоминал.

— Женский туалет, кабинка…

— Этого не помню!

— Ну мы тогда много выпили.

Николай задумался.

— Допустим я не девственник. То есть… Хы-хы! И у нас это… Было, но беременна то ты сейчас. Прошло уже сколько месяцев? Год? Полтора?

— Ну ты ведь сам мне рассказывал, как твоя любимая мамочка, вынашивала тебя целых три года. Похоже это генетическое.

— Генетическое…

— И грудью кормила еще лет четырнадцать.

— Ой, Аня, я же просил не упоминать об этом.

— Хорошо, я больше не буду, мой хороший, обещаю.

— Ну… Мне как-то всё равно не по себе. Ты ведь у этого жила сколько. А я в этих вопросах очень консервативен. Меня так воспитали. Одна на всю жизнь.

— Ты интересуешься, был ли у меня мужчина до тебя?

— Да, для меня это очень важно. Иначе мама будет против.

— Тогда я торжественно заявляю: нет, кроме тебя у меня никого не было. Чтоб мне провалиться на этом самом месте, если я лгу!

— Звучит убедительно.

— А когда мы поженимся, я…

— Поженимся?

— Да, без свадьбы, Колька никак. Ты же понимаешь, что твоя девушка сейчас в положении, — от слов «ТВОЯ девушка» Николай слегка порозовел, но всем видом старался казаться непоколебимым, — и будет очень неправильно, если у нас с тобой родится внебрачный ребенок. А я хочу, чтобы все было как у людей! Пышная свадьба, родственники, старые друзья, гулянка!

Последние слова спустили когда-то убежденного холостяка с небес.

— Как-то это всё очень странно. Позвоню-ка я Пашке.

— Ты всё ещё сомневаешься? — Стараясь добавить уверенности своим словам, Аня усиленно размахивала руками. — Я точно знаю, этот ребенок ТВОЙ. Даже не пытайся со мной спорить!

— Но ведь…

— Коля. Если бы я хотела тебя обмануть, я бы это сделала, да так, что ты бы и не заметил. Ты же меня знаешь.

— Ну…

— Уж что-что, а умничать тебе не к лицу.

— Мне мама тоже самое говорит, хы-хы. А мы это… Будем теперь стримить в одной комнате?

— А? — Анна с трудом натянула на лицо кривую улыбку. — Да… Как скажешь, милый.

— И теперь, значит, я смогу потрогать твои, хы-хы…

— Ой, Коль, не все сразу! — От таких слов Коля словно обмяк, и потому Фрозза решила сменить тон на более мягкий. — То есть, всему свое время.

Коля же стоял и разочарованно таращился на нее. Теперь ей стоит сразу показать, кто теперь в доме будет хозяин.

— Дорогой, принеси мне тазик воды, ноги просто гудят! И ещё я бы съела чего-нибудь.

Незадачливого парня такие слова не ободряли. Теперь было понятно, в какой капкан он угодил. Враг прорвал оборону. В голове у Николая крутились сотня разных аргументов против наглой оккупации родного уголка и его самого, но ни одни из них он не решался озвучить вслух. Хоть снаружи и не было заметно, внутри он весь протестовал. Протест уже был готов вырваться, но суровый взгляд Анны, ожидавшей своего бутерброда, охладил Колин нрав, и вместо этого он произнес лишь своё обыденное:

— Ну что это такое!