"Шоша, как и обычно, дождался ежедневного:
- Спокойной ночи!
от Яночки, своей давней любви, и, хихикнув, написал в ответ:
- Время ещё детское!
После чего пошёл спать. Перед тем, как улечься, он съел огромный бутерброд из белого хлеба с маслом, после чего запал это литровой кружкой молока, после чего уснул, горячо и вонюче пердя всю ночь под одеялом.

Он уже не увидел, как Яночка ответила ему "ну заранее". И уж тем более он не увидел, что для Яночки время действительно было не детское...

В момент, когда она писала это, её сочная грудь тряслась, а ягодицы были красные от шлёпков Егора Садовника, старшего управляющего дворницкой.
- Ох... Егор... но вы же... вы же возьмёте меня... ах... назад?
- Пасмотрим, саси давай!
Послушно вильнув задницей, высвобождая из плена мокрой киски член, Яна покорно встала на колени и взяла в рот твёрдую, горячую головку.
Она вообще любила это дело. Не конкретно сосать, а именно заниматься сексом, ведь Яна росла в непростые времена, и очень рано поняла, что если ты девушка, а уж тем более, если ты девушка без принципов, то для тебя открыто великое множество путей.
Впервые это озарение случилось у неё рано, в двенадцать лет, тогда же она впервые и заимела пунктик, который влёк её к среднеазиатам.
Новый приятель матери, Бекбулла, часто приходил, пока самой матери Яны не было дома. Яна не раз и не два видела, как после общения с Бекбуллой мама уходит в магазин, а потом приходит оттуда в новой красивой шапке, или даже в шубке! Конечно, Яна знала, что тут всё далеко не просто так, во дворе ей уже успели доходчиво прояснить про то, чем отличаются мальчики от девочек, но вот так вот близко с тем, что мальчики готовы давать девочкам за подобное, она сталкивалась впервые...
Девяностые, или, как лучше сказать, "хдифяностые". Как и всякая девочка Яна тоже хотела хорошо выглядеть, покупать сладости, и не быть замарашкой, ходящей в одном и том же грязном платье с прабабкиными колготами.

Поэтому, когда Бекбулла снова пришёл, а мама всё ещё была на работе, Яночка робко подошла к нему и сказала:
- Дядя Бекбулла... я... тоже хочу.
- Чиго хочищь блээ?
- Ну... что и мама делает вам. И чтобы вы денюжку дали потом.
- Дэ? А ты ващи знаишь что ето такое? - скрутив пальцы одной руки в кружок, толстым пальцем другой Бекбулла доходчиво пару раз в него ткнул.
Яна ответила:
- Да... я... я...
Она задрала подол своего простого холщового платьица, в котором ходила дома. Трусиков под ним не было, она не надела их специально. Бекбулла ахнул и осклабился, ухмылка на его усатом лице показалась Яночке... странной, но не опасной.
- Целочка? - Бекбулла облизнул палец и ткнул его Яне между ног, так, конечно, вскрикнула и поначалу отдёрнулась, но, подумав, что иначе денег ей Бекбулла не даст, сдержала себя. - Вай-вай-вай... целочка! Нэ, ибать тибя не хочу, мамка твая спалит, вах. Давай на клыка, сюка.
Бекбулла расстегнул штаны, под которыми тоже трусов не оказалось (как Яна узнала в течение дальнейшей жизни, палаточники с рынка редко их носят), и выпростал оттуда свой член. Конечно, Яна видела члены и раньше, но этот... пахнущий, казалось бы, солоновато и даже грязно, он притягивал её взгляд и возбуждал, порождал тягучее чувство в низу живота. Яна почувствовала, впервые в своей жизни, как намокает. Словно сомнанбула поднеся пальцы туда, к своему запретному месту, она наткнулась там на тёплую влагу, и собственные прикосновения ей понравились.
- Чо пялищся, блэ-э? - меж тем прервал её Бекбулла - Саси давай!
- Но.. но...
- А-а-а-ай, тюпая рюсская...
Грубо взяв Яночку за волосы одной рукой, пальцами другой Бекбулла надавил ей на щёки, чтобы рот раскрылся, после чего вставил туда член. Яна поперхнулась, из глаз её брызнули слёзы, но Бекбулла, не обращая внимания, сам направлял её голову, крепко держа за волосы, и довольно кряхтел.
Ещё ничего не умея, толком, Яна, меж тем, понимала (позже она будет шутить, что это сыграли в ней блядские гены матери), что рот лучше раскрыть пошире, зубами лучше ничего не задевать, а языком можно и работать поактивнее. Действовала она, конечно, крайне неумело, но может сыграла её молодость, а может Бекбулла сам по себе был такой, но уже через пару минут Яна ощутила, как Бекбулла затрясся, член его запульсировал, и в рот ей прыснуло что-то... горькое! Подскочив с колен и зажав губы руками, Яна побежала на кухню и выплюнула всё в раковину. Потом в ванную, чтобы почистить зубы. Когда она вернулась, Бекбулла уже сидел на кресле, смотрел телевизор, и довольно потирал пах.
- Харощая сюка... на вот тебе... двести рублей тебе хватит, дэ-э?
- Ух ты! Целых двести рублей!
- Захочишь ещё как-нибудь - подходи ко мне в палатка... знаешь гиде, да... Харощая девочка, да. Маладес, вся в мать!
Но Яна уже не слушала. Она не могла поверить. Всего лишь за пару минут, довольно приятного, в общем-то, действия, ей заплатили целых двести рублей?
Это событие и определило её жизнь...

...Размышления Яны прервала пульсация члена в её рту. Егор охнул, и вжал голову Яны себе в пах. Теперь, конечно, Яна уже знала, что гораздо лучше глотать - мужчинам это нравится больше, хотя вкус спермы ей всё ещё казался противным.
- Так что, можно мне назад в Дворницкую?
- Щто? Да-да... я поговорю с Главным... но можит иму тоже придётся... ты понимаищь, да?
- Ой, будто в первый раз! - Яна улыбнулась, поднявшись с колен, кинула лёгкий взгляд на экран компьютера (нет новых сообщений) и пошла в ванную.
Время действительно было ещё детское, но после хорошей ебли лучше принять душ.
И когда Яна мылась в душе, Шоша, уже давно храпевший на весь дом, бзданул особенно сочно и обосрался во сне, задристав полупереваренным молоком и майонезом всю кровать. Потому что нехуй жрать на ночь, жирная скотина.