Ща в ларек за хлебом ходил, черваны. Там какая-та продавщица была худющая как смерть с сухими трясущимися руками. И до боли знакомым лицом. Всё ща сидел вспоминал откуда я её знаю и вспомнил! В 90-ых я её знал и видел. Она была мамашей одной девочки-инвалида из нашего двора. Пилю свою тру стори.
Вообщем была у нас во дворе девчонка с болезнью название которой я запомнил ещё в детстве: "Синдром Ангельмана". Знал это потому что у меня мамка была медсестрой и мамка этой девочки её часто водила к нам на уколы. Я спрашивал свою маман, что с ней не так, а она мне рассказала, правда сказала никому из ребят во дворе не трепать. А запомнилось мне название болезни, потому, что там было будто слово ангел в начале. А она такой и была. Вообщем не знаю чего это за болезнь толком — какая-то хуйня типа синдрома дауна. Но при этом дауны обычно стремные, а эта была просто божественна, не знаю, может с возрастом её черты лица стали бы неправильные или она бы стала толстой или какой. Но пока я её знал она была охуенна.
Помню, когда меня ещё за руку таскала мамка в детский сад я часто видел девчонку, которая мне казалась довольно взрослой. Она тусовалась у такой - ещё старой деревянной советской песочницы, сидела там одна да и всё. Примерно в то время, когда я пошел в школу, её стали приводить к нам на уколы, уж не знаю были ли они связаны с её болезнью или она чем-то другим болела, но двор у нас был небольшой, три старых двухэтажки и все друг-друга по-соседски знали. Когда мне было 8 или 9 ей было 11-12, помню как я иногда подглядывал в дверную щель, за тем как мамка в комнате ей задирала пальтишко, снимала колготки и делала уколы. Время шло. Я становился взрослей, а она всё оставалась такой же молчаливой и замкнутой, в силу своей болезни конечно, мамка её водила в спец класс в одной из школ, а после школы она также часто сидела в той песочнице под окнами своей квартиры. К её 13-14 она выгледела так, словно супер модель, правда, пускавшая слюни на свою рубашечку. Помню как однажды я даже вступился за нее. Я шёл с лесу домой, где мы с друзьями на поляне в одно касание играли, а во дворе каких-то два залетных жлоба стояли и гоготали у песочницы, где она сидела. Только она уже сидела не на деревянных бортах, а прям в песке и они били по песку, так чтобы он на неё сыпал. Я обычно был мамкиным-дристуном, но тут не испугался, схватил палку, подлетел и начал хуячить одного по хребтине. Меня стащил второй, повалил на землю и начал пиздить. Я стал орать и только тогда её мамаша выглянула из окна и начала орать про ментов и что она ща выйдет. Эти петухи сразу ретировались.
И однажды зимой, году в 98, когда ей было лет 15 она пропала. Сидела в песочнице и потом пропала. Ну маман её в розыск подала, менты искали, мы искали, куда вот девченка со своим слабым умом пропасть могла? А нашли ей в лесу потом, убитую и изнасилованную. Шли мы в погожий суботний денек с бутылкой пепси и пачкой чипсов с моим одноклассником ко мне. А у подъезда ёлки навалены на снег и гроб несут открытый с этим миленьким и добрым личиком таким умиротворенным, словно она сон хороший видит и мамаша её не плачит, а прям рычит, в слезах вся у гроба этого. Остановился я на минутку, задумался и говорю: «Блин, Диман, мы у тебя дома карик с микромашинками забыли, давай вернёмся».
А мамаша её потом загремела в психушки как говорили. Я уже давно в том районе не живу и забыл уже про это всё. И вот сегодня ,её мамка мне хлеб продала, кхва-хва!

С Рождеством, черваны.
Мега-паста "Новый год Вовика".

На хуторе Горбатовский шел снег. Крупные снежинки, размером с добротного кота, кружились в своем предновогоднем танце и медленно оседали на крыше дома семейства Петровых. "Ну и намело же... " — Владимир задумчиво посмотрел в окно. За снежной стеной мелькали зеленые и красные вспышки — соседские дети уже вовсю праздновали и баловались с фейерверками. "Больные! Это ж какими тормозами надо быть, чтобы в такую-то метель торчать на морозе в снегу по пояс! ". Вовик ворчливо хмыкнул и перевел взгляд на свою комнату. Ну до чего же лампово! В дальнем углу возвышалась красавица-елка, срубленная Петровым-старшим; пышная, пахнущая хвоей, с ног до головы наряженная самодельными украшениями: деревянными кукурузными початками, старыми мобильными аппаратами, гирляндой из выпаянных Вовиком светодиодов. Рядом притаился пузатенький AKAI с подключенными денди и сегой. А всю ближнюю стенку, от кровати до компьютерного стола, занимал огромный стеллаж с сокровищами Владимира: VHS-кассетами, пластинками и бобинами для винтажного проигрывателя. Эх, родные пенаты!..

Двадцать второй год, тяжелый и длинный как тоннель в боежабах, все-таки подходил к концу: настенные часы пробили восемь раз. В приятном предвкушении Владимир прошёлся по комнате, по-хозяйски небрежно провел пальцами по кассетам. Грядущий праздник обещал быть особенным. Родители уехали в гости к друзьям на хутор Рубашкин, а это значит, что сегодня весь дом в его, Вовика, личном расположении! Что это, если не лучший подарок на Новый год? Ни шумных родственников, ни лицемерных "друзей", ни уж тем более этой заносчивой ереванской... Так, стоп, боец! Эту тему мы давно закрыли. Лучше подготовиться к встрече — что там у нас кстати по плану? Вовик по-быстрому перетащил из кухни оставленную родителями новогоднюю трапезу (мамины бутерброды со шпиком и "забытую" отцом бутылку шампанского) и включил компьютер. Время начинать стрим. "Всем привет, как меня видно-слышно? Сегодня, как видите, стрим праздничный, выпивка-закуска, все при нас. Хоть и не пью, антуражу, как говорится, добавит. Игра у нас тоже новогодняя — зимний хак Марио. Итак, вот первый уровень: как мы видим, Марио теперь в шапке Деда...". Речь на полуслове оборвала пропевка "мани мани мани" от Отпетых Мошенников, означающая поступление доната. "Толстожопый, встречаешь Новый год в одиночестве? — чеканил озвучку сообщения синтезированный голос — Ну правильно, кому ты нужен, Вовик-нетдрузейовик, Вовик-инцеловик!" Андрюшка Воробушек, давний хейтер Вовика, не изменял себе и стабильно забрасывал стрим оскорблениями. Гадкий человек, мелкий человек. "И тебя с Новым годом, спасибо за сотенчик", — процедил Вова, чувствуя, что краснеет. Ему вдруг стало нестерпимо грустно. Андрюша — мерзкий тролль, но кто сказал, что он не прав? Кому я нужен-то такой. Тридцать два года — ни друзей настоящих, ни девушки, никого!.. Вова потряс головой, чтобы отогнать дурные мысли. «Так, что тут еще интересного? Ага, вместо грибов — снеговики (ТУК!), а вот что вместо (ТУКТУК!!) чере.. (ТУКТУКТУК!!!)» Во входную дверь ЯВНО стучали, скорее даже колотили! Поставив стрим на паузу, Вовик поспешил к двери.

Похоже, что родители вернулись. Может машина застряла? Что ж, наверно это не самый плохой исход: встречать Новый год в одиночестве оказалось не так и здорово. Да иду я, иду, хорош барабанить! После небольшого усилия засов на двери был отворен — секунда, и бешеный порыв вьюги раскрыл ее нараспашку! "Говорил я вам, берите лопат…" — начал Вовик, но слова застряли у него в горле. Это были не родители. Прямо напротив хуторянина стояла покрытая снегом белая фигура: то ли пробудившийся ком снега, то ли ожившая ледяная статуя.

Читать продолжение здесь: https://justpaste.me/E5bX1

>>57437
Но-но-но эта часть моей пасты, просто писал в феврале, сегодня погода похожая, нахлынуло вот и репостнул ее.

Вы наверное обвинять будете мамку её за то, что такого ребенка оставляла во дворе и без присмотра. Но её тоже понять можно, так как у нее только её дочка и осталась, они переехали к нам в город из какой-то деревни откуда их пидорнул муж, после того как она родила ему инвалида. Она была такой простой и доброй женщиной, быстро познакомилась с соседками в том числе и с моей маман. Я далеко не все помню. Но потом я со своей общался и она рассказывала мне какие-то подробности. Мамка девочки работала ткачом на одной из местных ткацких фабрик, и ещё подрабатывала на проходной сторожем в выходные. Фабрика тут рядом с нами сами дома наши двухэтажные — это построенные ещё до революции казармы для рабочих, позже превращенные в отдельные квартиры. Она иной раз могла отлучится с работы, сбегать к ней, иногда оставляла её с кем-нибудь из соседок, чтобы они присмотрели. Но всё свободное время она по-честному проводила с ней и любила её. Так что я бы ее мамку не осуждал.
Иногда, но не столь часто она оставалось у нас. Не часто, потому что я тоже рос без отца. А мамку у меня могли в любой момент вызвать в больницу и я сам сидел и ждал её один, частенько попёрдывая в батлтоц за своим ахрехатом, да и были у нас бабульки во дворе которые сидели то на лавке то дома, без своих спиногрызов и присматривали за Ней. Надо бы съездить к мамке и глянуть старые альбомы, взять да и отсканить вам ту детскую фотку, где мы сидим у той самой песочницы вдвоём. Она и правда была очень красивенькой, черванчики. Светлорусые волосы в косе, которую ей заплетала мама, серые глаза и и улыбчивое лицо(оно правда было такое из-за болезни, но это не был какой-то кривой и дурацкий оскал), ходила она и правда стрёмно, но я к этому привык и меня это не пугало, а когда она просто усаживалась, то была очень милой и красивой девчонкой, ещё эта милая советская одежда, платьишки и колготы, и тогда она мне очень и очень нравилась, то что я писал, как подглядывал за ней во время уколов — больше я так не за кем не подглядывал, мне было бы страшно, но там теплые чувства к ней отважили меня на такой дерзкий поступок. Оставляла её Маман у нас на моей памяти наверное не больше десяти раз, ещё пару раз был у них дома, но чаще мы виделись во дворе.
Помню когда её первый раз привели к нам, чтобы моя мать присмотрела за ней. Она открыла дверь в мою комнатку и сказала, что у нас гости и, чтобы я вел себя с ней правильно и не обижал и был мужчиной. Она сказала, что скоро позовет нас есть и ушла На Кухню. Не помню чем я занимался, но я за столом сидел, скорей всего уроки доделывал. Я какое-то время тупил, не зная, что мне делать, мало того, что мне девченку в комнату привели, а мне было лет 9 и тогда мы ещё дружили только с мальчишками, так я ещё знал. Что она «особенная» и как вести себя с ней не знал. Помню как спросил, хочет ли она посмотреть телек, а она только голову опустила ниже. Я ещё потупил с минуту, взял первую книжку, попавшуюся под руки с полки и присел к ней. Это была книга «Лягушка-путешественница», простихосподи, там были оченьь красивые и яркие картинки и я показал ей, она засмелась(не знаю может это и от болезни было опять), но я воодушевился и стал показывать эту лягушку и рассказывать, что я помню из книжки про её приключения. Она ко мне подсела и стала со мной вместе листать книгу, движения у нее были резкие, но у нас вместе получалось, я обрадывался, что нашел чем её занять, потом мы посмотрели ещё пару цветастых книг со сказками и она перестала отводить от меня взгляд и прям ощущалось, что она успокоилась, стала более раскованной. Потом нас позвали есть, мы сидели рядом ,за столом, мамка моя ей постелила слюнявчик. И помогала ей есть первое, тогда она опять начала как-то пялится на свои ноги и мне её было и одновременно жалко и я при этом восхищался ей,не буду наверное расписывать то как моя мама сняв слюнявчик очищала от крошек ей передник под которым уже виднелась формировавшаяся грудь, ато за мной пативен ещё приедет, сейчас уже страшно, что да как у нас могу могут расценить борцы с цензурой в инете.
Помню как она ко мне приходила в другие разы и после просмотра всяких картинок мы рисовали, я спецом не старался рисовать хорошо, потому что у нее получалось не важно, в основном это было связано с резким движением рук. Однажды я придумал и помог ей нарисовать море — это была половина листа закрашеная синим там можно было дергаться и ей очень понравилось потом мы брали, голубой, зеленый карандаши и рисовали по синему, будто это другой цвет воды, волны, рябь и все дела. Было видно как ей нравилось и она брала меня за руку и мы вместе рисовали это долбаное море не один раз. Когда она к нам приходила, потом у нас было ещё и солнце в верху, часто с моей помощью круглое и птицы (галки буквой V). Тогда я уже понимал, что она не просто какой-то овощь. Она крайне сложно устроена, со всеми теми же эмоциями, настроением, чувствами, как я. Иногда ей просто слов не хватало, казалось ей хочется очень много сказать, а вот как это сделать она не знает. И я поэтому часто брал инициативу в свои руки, предлагая ей всякие штуки, а она соглашалась или нет (часто кивала или мотала башкой, хотя слова да и нет она знала) может комплексовала по поводу своей речи я не знаю.
Так мы и жили не тужили