Часть вторая:

Родственники Гнатюка не любят Штроху, потому что она нищая, а хмены любят только тех, с кого можно что-то поиметь.

Дашуля не живет с Гнатюком два года (а до этого жила).

Штроха перевезла свои шмотки на новую хату.

Немного дискурса в стиле Подоляка и анонимных сатириков из твиттера.

По мнению Штрохи в РФ на нее заведено дело о дискредитации.

Родители Гнатюка хотели отправить Штроху не работу, но она отказалась, заявив, что работает на складе. Еще родственники Гнатюка хотят 2 млн гривен за его труп.

За чердак таки платил Сашко.

У Штрохи есть загранпаспорт, гражданский уничтожила, есть просроченный вид на жительство.

Штрохе купли билеты до Кишинёва, чтобы она оттуда уехала в Сербию. Как может быть реализован переезд в другую страну без документов - не сообщается. Но штроха не поехала, потому что хочет жить в Украине (!). В Сербии ее может найти мать. Квартиру получит Катя Штрошерер от первого брака из Мурманска с двумя детьми.

Ищу работу, хочу ходить в качалку, коплю на квартиру.

Саша с видосика был настоящий.

Загранник заканчивается в 2027.

Дашуля хочет в армию.

2
КНИГА СКОРБЕЙ

Весеннее зарево 1945-го иссекало Берлин всполохами огня, но его раскатистые смертоносные трели едва касались немоты Баварских Альп, где посреди целебных заповедников, некогда облюбованных Виттельсбахами, на земле Берхсгаден, близ знаменитейшего поместья Ото Винтера в Бергхофе, на высоте 1834 метров высилось оккультное детище «руки» эпатажного Родериха Фика — да, именно здесь, расположился Кельштайнхаус.

Не станем, уподобляясь тысячам рядовых бумагомарателей, громогласно и, одновременно с тем, донельзя нелепо, именовать увиденное нами «последней ставкой Адольфа Гитлера», не только с целью отказа от унификаций прошлого, но лишь потому, что этому невероятному строению предназначалась совершенно иная роль.
Древний великан, заточенный в Цугшпитце, что сумел спутать карты ненавистникам фюрера своей мистической защитой во время Операции Фоксли, все же вздрогнет от металлического скрежета «ланкастеров» в показательный «кукушачий» «gaukmanuðr», что ныне переименован христоборцами в «апрель», не утративший для восточного обряда пасхального смысла, сохраняя за собой древнее назначение месяца смерти и возрождения.

Помните, как в главе XXII-ой «De origine et situ Germanorum», Тацит сообщает об особой страсти древних германцев к совещательным процессиям, что могут длиться неделями и всецело вовлекать участников в рассуждения «о примирении враждующих, о заключении брачных союзов, о выборах старейшин, наконец, о мире и о войне».
Столетия спустя, гений Гвидо фон Листа в описании мифического Арманеншафта поведает непосвященным современникам о древних Volksthing – особых народных сборах, что позднее переродятся в исключительный, в своем роде, инструмент общественного самоуправления.

Отдельно упомянем, что именно в Германии 1920-ых возникнет концепция Карла Ниссена под названием «thing», объединяющая театр как место выражения сакральной воли народа и, одновременно с тем, позволяющая собирать в «святилище духа» от двадцати тысяч лиц, обуреваемых не праздным любопытством или жаждой посредственного развлечения, но превращающихся в единое тело «Вотана», моноорганизм из множества тел и умов, соединенных воедино в мистерии, утверждающей космическое правило «rita», которое невероятно подробно опишет последний Арман в своих речах.

Но если акт духа способен воскресить из разнородной толпы единое дыхание великой нации на специальных площадках служения, то в резиденции Бергхоф должна была твориться тихая история – это не просто мебелированная зона представительских встреч, но заповедник мысли и сокровищница величайших знаний!

После сокрушительной бомбардировки Королевскими ВВС выстоял не только Кельштанхаус, путь к которому идет через погружение в нутро громоздкого, выдолбленного в горе, лифта. Именно его искренне боялся Гитлер, будучи проинформированным о попадании молнии в лебедочный механизм при создании, несмотря на все попытки Бормана скрыть это пугающее обстоятельство.

Некоторое количество построек, включая любимое послеобеденное место фюрера на горе Моосланеркопф, уцелели, остальные же получили решение об обязательном сносе под давлением американской миссии, не желавшей оставлять баварскому послевоенному правительству ни единого упоминания о ненавистной свастической эпохе.

Однако, имеются довольно обширные упоминания в американских отчетах об отдельных экземплярах библиотеки Берхоф, обнаруженных солдатами 101-й воздушно-десантной дивизии весной 1945 года в соляной шахте недалеко от Берхтесгадена, хаотично спрятанными в ящиках из-под шнапса с адресом Рейхсканцелярии. После длительной первоначальной оценки на временной базе США в Мюнхене книги, насчитывавшие порядка 3000 экземпляров, были отправлены в Соединенные Штаты и переданы в январе 1952 года в Библиотеку Конгресса.

3
По некоторым сведениям, среди архивов имеется интереснейший экспонат под названием «Мифологические пейзажи Германии» (Deutsch Mythologische Landschafts Bilder), по праву считающийся одним из первых общенациональных издательских прорывов Гвидо фон Листа. Двухтомник, основанный на серии акварельных зарисовок и ряде статей, посвященных эзотерической географии Альп, после своего выхода в 1891-ом году стал настольной книгой всех, кто искренне интересовался многообразием традиций и мифологией Германии.

Некоторые вольные «пересказчики» жизни Листа, не исключая Николаса Гудрика-Кларка, контекстно исказившего биографию философа, любят настаивать на коммерческом характере появления этого альбома, составление которого связывают с полосой денежных неудач, настигших автора после смерти отца – Карла Антона, в 1871 году, чье финансовое положение только усугубилось женитьбой, последовавшей семью годами позднее.

Как правило, подобные «исследователи» утверждают, будто Лист не желал и не мог поддерживать коммерческое детище своего родителя, пытаясь компенсировать нехватку средств через сотрудничество с некоторыми фёлькиш-изданиями, но, каждый раз получая мизерные гонорары, смекнул объединить ранее опубликованные статьи в отдельный сборник, несколько переработал материал, дабы тот отличался от газетных версий, снабдил «наивными» иллюстрациями и отправил в издательство знакомому с целью дополнительного обогащения.

Видите ли, насколько просто беглым росчерком профанного слова проставляется клеймо обрыдло-житейского на один из самых значимых голосов германского язычества!

Поверьте, обычно рассуждающими в подобном тоне руководит примитивнейшая логика, которую те, в свою очередь, пытаются передать своим читателям – выставить «изобретателя нацистских идей» совершенно беспомощным человеком, идущим на поводу у низменных потребностей, готового создать из «ничего» свои антропологические и мифологические гипотезы в угоду «режиму», которого не было ни на момент жизни автора ни во время утверждения фашистской идеологии как ведущей политической программы Германии.

В действительности, еще при жизни отца, Гвидо фон Лист высказал нежелание заниматься торговлей, а к 1871-му году успел стать руководителем частного театра «Вальхалла» и занять пост секретаря Австрийского альпийского клуба, получив в 1874-ом приглашение в масонскую ложу «Humanitas» в Нойдёрфле, что, вопреки домыслам, лишь подтверждало степень доверия к его работе со стороны элитарного круга посвященных.

К 1891-ому году Листа можно было уже считать состоявшимся литературным авторитетом, имевшим высокую репутацию в академических и писательских кругах благодаря роману «Карнунтум».
Что показательно, его книгу, с наибольшей вероятностью, Фюрер приобрел в один из самых тяжелых периодов своей жизни, буквально – на пороге нищеты и отчаяния в известнейшем венском книжном магазине, принадлежавшем Эрнсту Претцше.

О, вы вряд ли когда-то сумеете добраться самостоятельно без заботливого участия вашего карманного Вергилия в потаенных землях правой мысли – RIGHTFORMATION, до работ Тревора Равенскрофта, попавшего в плен во время покушения на самого Роммеля, а, после череды побегов, так и не увенчавшихся успехом, посвятившего себя целиком военной истории и писательству.
Этот на редкость самобытный рассказчик, сочетающий изрядную долю сатиры и остроумия, любит проводить текстовую реконструкцию возможных реплик своих героев, воссозданных на основе реальных прообразов, и вот, что его пером, прямо в стенах лучшего букинистического пространства Австрии, говорит сам Претцше:

«Он (*тогда еще никому неизвестный бедный «продавец акварелек» Адольф) знает, что может прийти сюда в любое время, просто чтобы поговорить и немного подзаправиться. Я иногда покупаю у него книги и всякую мелочовку, чтобы он мог хоть как-то сводить концы с концами. Посмотрите, все в его пометках, исчирканы от начала до конца. Ни одной страницы не пропустил. Мой помощник дал маху, когда продал вам ту книгу».

4
Стоит заметить, что эти слова слышит не кто-нибудь, а сам Вальтер Штайн – личность, окутанная легендами, таинственный ученик создателя Антропософского общества и строителя Гётенаума, Рудольфа Штейнера, впечатлившийся величайшим творением фон Эшенбаха «Парсифаль» настолько, что, позднее, станет первым экспертом по Граалю в Европе и устремится на родину Артурианского цикла, в Англию, где вступит в сотрудничество с королевскими службами и сделается личным советником Черчилля по оккультным вопросам.

Раз уж мы, несмотря на изысканную маскировку, посмели пошатнуть ветхие ящики из-под кельштайнхаусовского шнапса и совершенно спокойно смотрели, как из них на пол с глухим шорохом выпал двухтомник Листа, тот самый, что скитающийся по Вене голодный продавец акварелей и букинистический агент поневоле, не способный купить новое издание, но только обменять на предыдущее, не всегда аналогичное по стоимости, компенсацию в различии которой ему, Адольфу, выдавали горохом и колбасками, то, позвольте, встряхнуть и этого скверного Вальтера в отместку за его грядущее предательское бегство в Англию, позднее трусливо списанное им на интерес к истории поисков Святого Грааля.

Знаете ли вы, что Вальтер узнал о черной полосе жизни будущего фюрера именно благодаря томику из магазина Претцше – в его распоряжении оказался экземпляр, снабженный характерными пометками и узнаваемым подчерком, который Адольф, вероятно, также обменял как ранее прочитанный на условно «новую» по одному лишь содержанию, но уже бывшую в использовании, аналогичную единицу.

Напомним, что доверять Равенскрофту категорически нельзя, поскольку он практически утверждает реальность существования Копья Лонгина и настаивает на том, что Штайн лично поведал ему нюансы знакомства с Гитлером, случившимся не сразу, а на несколько недель позже в «ночлежке на Мальдеман-штрассе», куда направился Вальтер в поисках автора пометок к поэме Эшенбаха в день приобретения, но не обнаружил никого по причине отъезда Адольфа в Шпиталльам-Драу за наследством от дальнего родственника.
Далее же, их контекстное знакомство развивается исключительно на основании предложенной Штайном гипотезе о наличии у Лонгина тевтонских корней.

Разумеется, подобные сведения преподносятся с наигранной литературностью и сам факт одобрения работы Гудриком-Кларком о многом говорит – лучше не воспринимать ее всерьез, однако помнить, что большая часть преувеличений действительно возрастает на благодатной почве реального исторического события.
В частности, именно «Мифологические пейзажи Германии» (Deutsch Mythologische Landschafts Bilder), найденные после разбора архивов Кельштайнхауса американцами, действительно относились к первому выпуску 1891-го года и, с наибольшей вероятностью, были приобретены в магазине Претцше.

Имеется немалое основание полагать, что Адольфу была близка эта работа еще и по причине эстетической общности с автором – отец Листа, Карл Антон был прекрасным акварелистом и достаточно разбирался в искусстве, чтобы привить своему сыну основы тонкого художественного восприятия с раннего детства.

Именно отец показал маленькому Гвидо, насколько важно не только чувствовать едва заметные подвижки на площадках особой сакральности присутствие едва заметной связи поколений и времен.

(FORTSETZUNG FOLGT!)