Мэддисон взглянул на экран телефона, щурясь от яркости. Пять утра. Еще не рассвело, и все друзья наверняка спят, один он, Илья, остался в целом доме шататься по коридорам. Этой ночью все напились до состояния полусмерти, поэтому сейчас Илья чувствовал себя настолько плохо, что лучше бы и вправду умер.
Стример добрел до ванной комнаты, умылся холодной водой, но это не помогло стать бодрее, а только руки замерзли и заболела шея. Наверное, стоит завязывать бухать. Но не сейчас, а немного позже...
Мэд почувствовал тошноту и головную боль. Нужно было выпить какие-нибудь лекарства. Хотя бы яд, чтоб не мучиться. И Илья отправился на поиски таблеток. У него их не было точно, поэтому придется зайти в комнаты друзей и разбудить их.
Мэд зашел в первую попавшуюся дверь. Это была тесная комнатушка, практически кладовка, в которой ютился король петучей Саня Сегалл Хорохорин и стример года Ласка (он же Богдан Вавилов). Илья почему-то осторожно, на цыпочках, несмотря на то, что собирался нарушить сон товарищей, прошел в комнату. Он хотел было потрепать Ласку за плечо, чтобы тот проснулся, но вдруг заметил, что чего-то не хватает.

«А где Сегалл?»

Действительно, Саши не было. На кровати лежал, накрывшись до ушей одеялом, Богдан, и никакого Сегалла рядом не было.
Илья немного заволновался. Накануне Хорохорин вытворял какие-то дикие вещи: орал песни группы Любэ, дрался с рукомойником и много пил, и был очень болен и принимал антибиотики. И пил. Бухло и таблетки. Бухой Сегалл всегда вел себя, как животное, и страшно представить, куда он мог свалить в таком состоянии.

«Куда делся этот придурок? Пять утра, блять! Куда он съебал?»

В своем воображении Илья представлял худшее: как Сегалл умер в канаве в луже собственной блевотины; как найдет его он, Илья, и как будет рыдать Ласка над гибелью друга и припадет к его телу, чтобы в последний раз прикоснуться к братскому плечу... Мэддисон сдержал порыв смеха.
Стример хотел уже наконец разбудить Ласку и сообщить о таинственном исчезновении короля петучей, как вдруг заметил бугорок справа от Богдана.

«Так...»,— пробормотал Илья и осторожно приподнял одеяло.

— Аху…— чуть не закричал и не засмеялся он.

Оказалось, Саня был более чем в порядке: он лежал, положив подбородок на плечо Ласки, закинув на него руку и ногу, прижавшись всем телом, «как эмбрион». Хорохорин тихо чихнул, и ноздри его дрогнули. Король петучей чуть двинулся, устраиваясь на плече Ласки удобнее.
Илья все же не выдержал и засмеялся, пытаясь прикрывать рот ладонью.

«Это просто уморительно! И так мило!» — подумал Мэд, коварно усмехаясь. Он достал телефон и сфотографировал голубков, однако сработала вспышка, и Мэддисон, испугавшись, поспешил покинуть комнату Ласки и Сегалла. После увиденного ему уже не хотелось умирать: тошнота, кажется, прошла, и теперь Илья лишь ждал, что кто-нибудь проснется.

*

Ласка неожиданно проснулся от яркой вспышки, озарившей мрачную комнату с задвинутыми шторами. Он поворочился на кровати и понял: что-то тяжелое не дает ему двигаться. Он медленно открыл глаза и перевел взгляд на правое свое плечо. Лицо Сегалла было очень близко, и сам Саша практически лежал на нем. Вавилов несколько секунд пялился на друга, затем брови на его лице поползли вверх.

«Е-ебать, — подумал он, — Чо вчера было-то? Ну не могли же мы так нажраться, чтобы...»