Гринольд Копрошевич проснулся сегодня с утра. Это было достаточно редким явлением в семейке Гриньковых, а потому никто, даже сам господь бог и его верный апостол Супонюх Серёжа, не могли сходу угадать что последует дальше и как расскроется начало такого дня, и что собственно "день" будет представлять из себя под начало своего заката.
А тем временем Гринольдиньё ловко потянулся на кровате, с ушораздирающим скрипом расправляя заржавевшие плечи, чувствуя приливающие к чрёслам энергию и не вовремя начавшуюся тахикардию. Утреннее солнце проникало сквозь зашторенное окно острыми лучами, и, казалось, словно световой меч, могло разрезать Гриню на отдельные фрагменты, посмей он к ним прикоснуться. Но даже сиюминутное сомнение не смогло остановить пробуждение Копропата, поэтому он без всякого труда сел на кровать и задумчиво устремил свой взгляд сквозь пелену поднявшейся пыли в своей комнаты. Эх, комната. Она представляла из себя гибрид кухни, спальни, туалета и студии. Именно здесь 98% своего суточного времени проводил Копропатий, что не было чем-то удивительный.
Но сегодня всё было по другому, сегодня он проснулся с утра, а значит впереди и полдень и вечер и ночь. Столько времени, столько возможностей и творческого потенциала не должны были пропадать зря, и Тухлый сам это понимал лучше кого-либо.
Глинопат бросил быстрый взгляд на полки с коллекцией редких кариков и пустых заплесневелых банок из под пепси, и не долго думая протянулся своей длинной рукой к офисному стулу. Через минуту он уже восседал на нём словно царь античных времён.
Самое трудное было позади, и теперь Скрючемаз мог начать творить.
Творчество с детских годов давалось Ушастому Лоху с удивительной лёгкостью, но иногда требовалась "подзарядка". Вы не ослышались. Подзарядка. Именно так Гриня называл повышения чувства собственной важности, путём чтение хвалебных писем и сообщений в свой адрес. В такие моменты ему казалось что весь мир рукоплещет во славу Скрюченному Королю, а ностальгия априори становилась его сокровищем, разменной монетой и крепким защитником одновременно.
Но всё, к сожалению, не могло длиться вечно. Особенно в такое тёплое ростовское утро.
Подзарядка прошла не так как полагалось.
Чёрт за локоть его дёрнул посетить двач. Это было главной и первой ошибкой. Второй ошибкой было наткнуться на любопытный пост о "Грине Говномазе".
Каломан застыл в ступоре, внезапно подступивший к горлу ком отнюдь не было метафорой, его горло в буквальном смысле раздуло но невероятных размеров.
— Как же так, как же так... они не могли... не могли... не могли... нет, не могли, не может быть... - проносилось в мыслях Тухлого.
Он вспотел пуще обычного, кожа начала бугриться, прыщи набухли и вот-вот готовы были взорваться фонтаном оранжево-бурой гнили.
— Как они узнали о моей школьной кличке... хосподи прости...
"Говномаз - так его прозвали за то что он мазал говном стены в школьном туалете. А Гриня - прозвище производное от его фамилии Гринёв. Гриня Говномаз " - медленно и тихо прочитал Копрокек пост на ненавистном анонимном форуме. Потом прочитал ещё раз, ещё медленнее и выговаривая каждый слог, букву и звук. А третий раз прочитать уже не смог. Его мысли перемешались, в глазах потемнело, а на уголках губ подступила тёмно-коричневая струя.
Через секунду Гриня Говномаз блевал. Словно из пожарного шланга, из маленького скрюченного тела вырывались килограммы коричневой жижи. Копроман потерял счёт времени, казалось, это продолжалось целую бесконечность.
Затем он почувствовал невыносимую боль в животе, вместе с которой пришёл и понос. Его анус буквально разрывало от хлынувшего потока.
Карики, баночки, китайская приставка, монитор, кровать, ковёр, белоснежные стены - всё это окрасилось в коричневый цвет за короткий промежуток времени.

В соседней комнате послышались шаги, дверь открылась а за ней появился Володя-штрибан с глазами красными от полного охуения. Увидеть поносящего сына ранним утром, после пьяной ночи и сопутствующего нестерпимого похмелья, было последним что он хотел бы увидеть.
— ЛЮБА БЛЯД... - не успел он договорить свою коронную фразу.
Мощная струя блевотины ударившая в нос буквально сбила его с ног, и он упал мёртвым грузом прямо в зловонную бурую лужу.