Любая деятельность человеческого разума сопряжена с выбором неких отправных точек. Дальше приходится либо слепо верить в правильность этого выбора, либо постоянно оглядываться и мучительно сомневаться. Из этих же отправных точек выводятся и нормы этики.

Есть точки самоочевидные, например, Декартовское Cogito ergo sum – я, действительно, могу сомневаться во всём, кроме наличия некоторой сущности, которая вот прямо в этот самый момент во всём сомневается. А есть менее очевидные, например, ценность человеческой жизни. Точки второй группы, необходимые для работы общества, вычислить легко – общество вынуждено придумывать разные костыли, например, прописывать их (точки) в нормах религии. Видно это невооружённым глазом.

В поисках отправных точек первой группы неизбежно наталкиваешься на мысль о ценности разнообразия.

Действительно во всём всегда предпочтительнее иметь большее число вариантов. В узком смысле – чем больше разнообразие, тем больше вероятность того, что на необычное воздействие найдётся, чем ответить. Мысль подтверждается и биологией – изменились внешние условия – выжили те, у кого была большая изменчивость по важному признаку, если в биотопе много редких видов, он устойчивее ко внешним воздействиям. Но есть и более широкий смысл, не зацикливающийся на отдельных практических применениях, а всесферный. Большее число вариантов предпочтительнее, потому что сводимо к меньшему.

Сидит в тюрьме некто. Приходит к нему на свидание друг, хотя для чистоты эксперимента пусть это будет его обеспеченный монозиготный близнец. Итак, вопрошает заключённый, как там на воле. А свободный братец ему отвечает: «Плохо всё. Вот везёт тебе – сидишь – регулярное питание, семья нервы не треплет, на свежий воздух постоянно выгоняют, напиваться нет соблазна…» В общем, при всей абсурдности ситуации нетрудно заметить, что свободный брат не прав. Тогда как его брат ЗК насильственно лишён возможности кушать то, что сам хочет, общаться со своей семьёй и вести предельно нездоровый образ жизни, свободный может делать всё то же самое. Разница лишь в том, что может и не делать, у него есть выбор. Соответственно, всякий человек, отрицающий, что иметь выбор лучше, чем его не иметь, подобен этому брату.

Конечно, есть люди, которые «не хотят ничего решать», и ни у кого нет права осуждать их за это. Но я говорю о выборе в более широком смысле – выборе решать мне или не решать.

Большее число вариантов предпочтительнее, потому что сводимо к меньшему. Ну, очевидно, что лучше иметь красный и зелёный фломастер, чем только зелёный, уже просто потому, что в первом случае красный всегда можно выбросить. Лучше жить, чем не жить, ведь если живёшь всегда можешь умереть, а если не живёшь, то не можешь стать живым. Сразу очевидна самоценность сохранения биологических видов – лучше было не истреблять красных волков, потому что, пока они есть их всегда можно истребить, а когда их уже истребили, обратно их уже никак не воскресить.

α-разнообразие может сталкиваться с β.

Представим себе планету, населённую двумя группами людей. Группа Б всегда имеет меньше возможностей для выбора (ну, хоть бы однорукие!). Как тогда быть с точки зрения самоценности разнообразия? С одной стороны, надо бы сделать, чтобы остались только А, тогда у всех всегда будет больше возможностей для выбора (какой рукой чесаться), то есть увеличится α-разнообразие, с другой – если останутся только А, будет меньше β-разнообразие.

Снилось ли Гегелю такое противоречие? Сравнивая А и Б, у Б необратимо нет некоторой возможности, а А сводимо к Б, надо бы оставить только А. Но сравнивая планету с людьми А и Б и планету только с людьми А, получается, что это у второй нет некоторой возможности (стать населённой также и Б / только Б), а первая к ней сводима.

При чём тут феминизм.

Природа устроила человеческой самке очень тяжёлые роды. Причины тому прозаические – прямохождение, большой мозг, необходимость длительного воспитания. Результат - женское тело слабее, несуразнее, подвержено ежемесячным сбоям и крайне тяжёлой беременности. Человеческое социальное устройство сработало на усугубление, а не на сглаживание. Правда, с исчезновением проблемы выживания, сглаживание проявляется всё больше, но всё-таки. Кто-то скажет, что это правильно, нужно как раз «усугублять», дескать, это глупо – спорить с природой. Это тема для отдельного разговора, хотя здесь напомню, что человек постоянно спорит с природой, зачастую в вопросах, в которых, в отличие от этого, спорить бессмысленно, и часто выходит победителем. Напомню, также, что за естественностью – нагишом бегать по саванне.

Итак, физиологически женщина в среднем имеет больше возможностей для деятельности вынашивания и выращивания детей и, побочно, для привлечения внимания мужчин. Для всех остальных видов деятельности женщины имеют возможностей либо меньше, либо столько же сколько мужчины. Действительно, от рождения не шьют, не готовят, не драят полы лучше, чем мужчины, в то время, как бегают, прыгают, поднимают тяжести объективно хуже. Конечно, есть крошечные частности, например, из-за более развитой жировой клетчатки женщина в среднем на три минуты дольше проплавает в ледяной воде после гибели Титаника. Наверное. Только женщина может петь колоратурным сопрано в опере. Но позволю себе этим пренебречь.

Что касается привлечения и манипуляций противоположным полом, то это палка о двух концах. Если мы всё-таки пытаемся думать о мужчине и женщине как о равноценных существах, то способность женщины привлечь мужчину ничем не ценнее способности мужчины привлечь женщину. Признание большей полезности женских чар, чем мужских, требует для начала признания, что женщины реже самостоятельно ценны.

Ну и наконец, касаемо больших возможностей для выращивания детей, здесь женщина в среднем может полностью самореализоваться. Проблема в том, что мужчина в среднем тоже вполне может выбрать для самореализации семью. Только может и не выбрать. Может выбрать что-то другое. Или семью и что-то другое. Женщина тоже может. Только что-то другое у неё будет получаться также либо хуже, а в среднем хуже.

Если средняя женщина может проплыть 1 км, то средний мужчина – может 1,5 (т.е. может 1 км, а может 1,5 – на свой выбор). Так вот если взять 0,5 км из каждой такой сферы деятельности, то мы соберём недостающую руку. Имея дополнительную руку с молодости, можно обеспечить себя ещё большим числом возможностей в последствие, имея на своей стороне социальные стереотипы – ещё большим. Наконец, женщина подтОлкнута к тому, чтобы тратить лучшие годы на самореализацию именно в семье давлением общества и биологическими часами, тогда как средний мужчина по времени не ограничен.

Собирая воедино, исходя из того, что чем больше разнообразие возможностей, тем лучше, и того, что у среднего мужчины разнообразие возможностей больше, кажется правильным стремиться построить бесполовое общество. Предположим, общество из одних мужчин, для которого в специальных инкубаторах выращиваются дети. В таком обществе нет категории с заведомо меньшими возможностями выбора (с меньшим α-разнообразием), однако само такое общество имеет меньшее β-разнообразие, чем наше. (Хотя и не необратимо. Как они там в этом будущем получают искусственные зиготы из сперматозоидов, я не знаю, но уверена если им станет очень скучно, возьмут и склепают девочку.)

Не уходя в такие совсем странные фантазии, подумаем об обычной эмансипации – чем более равны женщины и мужчины по своим правам, тем меньше β–разнообразие. А почему женщины хотят всех прав мужчин, потому что хотят увеличить α–разнообразие в себе (р. своих возможностей). В общем, из одной и той же идеи один и тот же процесс одновременно и этичен и неэтичен. Что с этим делать – я понятия не имею.