Прамова Мялешки, каштэляна Смаленскага, на сойме у Варшаве у 1589 годзе

Найяснейшы милостивы королю и на мене ласкавые панове братя!

Выехавши з дому, богу ся помолил, штоб к вам здоров приехал да и Вашу Милость здоровых огладал. Пришло мне з вами радити. А я на таких зъездах николи не бывал и з королем, Его Милостю, николи не заседал. Толко за князей наших, которие королевали и которие воеводами бывали, сэнтэнтий тых не бывало: правым сердцем просто говорили, политыки не знали, а у рот правдою, як солею, в очи кидывали. Скорож короли больш немцев, як нас улюбили, почали нами шебунковати и, што старые наши князи собрали, то все немцем роздали нашые господари. Проч Жикгмонта короля! Того нечего и в люди личити, бо Подляше и Волынь наш вытратив, ляхом менечится. Але Жикгимонта первого, — солодкая паметь его, — той немцев, як собак, не любил и ляхов з их хитростю велми не любил, а Литву и Русь нашу любително миловал. И горяздо лепш нашие за него мевалися, хоть в так дорогих свитах не хаживали. Другие без ноговиц, як бернардыны, гуляли, а сорочки аж до косток, а шапки аж до самого поеса нашивали. Дай, боже, изнов такой годины приждати и тепер! Я сам коли по-домовому вбираюся, то ее милость, пани Мстиславская, малжонка моя, натешитися и наглядетися на мене не можеть.

Надто вже огледимося на все тое, милостивые панове, и на тую нуждну немецкую штуку, што наброили. А колиж то у них бывало? У сукнях перестых ходят, а гроши без числа мают, а што городов и мест держать, то не хы-хи. Да он пак и замешалися з нами, и горяздо умеют все лихое говорити королем, паном и Речи Посполитой, як туж было баламутять14. А коли сам немчино идеть любо жена его поступаеть, через скурку скрипить, шелестить и дорогим пижмом воняет. Колиж до тебе паничик15 приедеть, частуй же его достатком да еще и жонку свою подле его посади. А он седить, як бес, надувшись, морокуеть, шапкою деи перекривляет и з жонкою нашептываеть дей и в долонку сробеть. Да колиж бы гетакого чорта кулаком в морду или полицом по хрибте (так, штобы король, его милость, не слыхал), нехай бы морды такой поганой не надымал. Помню я короля Гэнрика, которий з заморской немецкой стороны был да зразумел, што мы ему немного давали шебунковати, а немци его не велмя перекриковали. Так он, познавши, што то не штука, да и сам, никому не оказавшися, проч поехал аж в свою сторону, аж за море скинул.

Кажучи правду, не так виноват король, як тые радные баламуты, што при ним сидят да крутять. Много тутако таких ест, што хоть наша костка, однак собачим мясом обросла и воняет, тые, што нас деруть, губять радные. А за их баламутнями нашинец выживитися не можеть18. Речь Посполитую губят; Волынь з Подлясем пропал нам. Знаю: нам приступило, што ходим, как подъвареные, бо ся их боимо, правды не мовимо, еще з подхлебными языками потакаемо. А колиб такого беса кулаком в морду, забыв бы другы мутити.

И то, милостивые панове, не малая шкода: слугы ховаемо ляхи. Давай же ему сукню хвалендыфзовую, корми ж его сластно, а зь их службы не пытай, и толко убравшисе, на высоких подковах до девок дыбле и ходить з великого куфля трубить. Ты, пане, за стол — а слуга-лях собе за стол, ты — борщик, а слуга-лях на покутнику штуку мяса, ты за фляшу, а он за другую; а коли слабо держиш, то он и з рук вырветь; толко пилнуеть: скоро ты з дому, то он молчком приласкается до жонки. И такого чертополоха з немцами выгнати, што до нас влезъли противко праву нашему!19 Од их милостей панов-ляхов гинуть старие наши поклоны смоленские. Передирайте очи лепше о Инфлянты, бо тые мечники как влезуть, то их и зублем не выкуриш, як пщолы ад меду. Але здармо поговорили есмо о разных наших утратах.

И то не малая штука кони-дрыганъты на стайни ховати: давай же им в лето и в зиме овес и сено, подстилай же их на ноч, ховай же для их слугу-ляха конюшего и машталера, а з них жадное службы не пытай. А колиж еще лях, як жеребец, рже коло девок, как дрыгант коло кобыл, приими же к нему двох литвинов на страж, бо и сам дидко не упилнуеть.

И то на свете дурнина: годинники. Мне притрафилосе на тандете в Киеве купити. Дали есмо за его три копы грошей, а як есмо послали до Вилни на направку, ажно на пятую копу крутить злодеи-заморщик. Добри то наш годинник петух, што не хыбне о полночи кукаракуеть.

И то велми страшная шкода: гологуздые кури ховати, их достатком варити и инные пташки смажити, торты тые цинамоном, микгдалами цукровати23, — за моей памети присмаков тых не бывало. Добрая была гуска з грибъками, качка з перчиком, печонка з цыбулею или чосныком; а коли на перепышные достатки, каша рижовая з шафраном; вина венгерского не заживали перед тым, малмазию скромно пивали, медок и горилочку дюбали. Але гроши под достатком мевали, мури сильные муровали и войну славную крепко и лучшей держали, как тепер.

И то не до речи. В богатых сукнях пани ходять; не знали перед тым тых портукгали или фортугали; а подолок рухается, а коло подолка чепляеся, а дворянин в ножку, как сокол, загледаеть, штобы где щупнуты солодкого мяса. Я ж радил бы, нехай бы беложонки нашие в запинаные давные убералисе козакины, шнурованые на заде носили розъпорки, а к тому, штобы з немецъка, заживали плюдрики, не так бы скоро любителну скрадывали бредню. А тепер, хотя з рогатиною на варте стой, в живые очи такого беса не упилнуеш.

Далей о чим радити, не знаю. То Вашей Милости припоминаю, штобы завсегда, сколко сенаторов и панов литовских при королю, Его Милости, было, был бы и я; толко королевщины не маю, бо перед другими не схопил.

А што есмо казали, все правда26. А Уршулю27, королевну Его Милости, миленко в ручку поцаловали, как и другие молодшие сенаторчики. Не дивуйтеся, милостливые панове братья, век веком сказываеть: "Сивизна в бороде — и чорът в лидъвях за поесом". На хорошее видане ставку пупил.

Не толко в Смоленску, але и в Мозыру увесь повет о том давно радил, кого бы мудърого на той зъезд к той сентентии выправити, — мене, велдомого, до Вашей Милости послали. И штобы бог дал умети перед королем, Его Милостию, и вами, панове братья, одкрыти нашие рады! Сказал бы хто з вас лучшей, толко не баламутячи, то и я на том перестану.
------ Соус: http://starbel.narod.ru/mialeshka.htm