«ЯЗЫЧЕСТВО» СРЕДИЗЕМЬЯ

Читатели Толкина порой воспринимают его мир как арену противостояния двух абсолютно антагонистических религий — культа Эру (и валар как его наместников и местоблюстителей) и культа Мелькора или Саурона как нового «Темного Властелина», однозначно жестко противопоставляющего себя почитанию Эру и валар. Однако внимательное изучение текстов Толкина позволяет сделать вывод, что подобное восприятие является грубым и упрощенным.
Во-первых, падшие айнур могли манипулировать людьми, добиваясь для себя божественных почестей, не только как открытые слуги Мелькора, но и как «валар» (выдавая себя за них):
«Они [люди] не были полностью счастливы, так как Эру был, по-видимому, далёк, а они не осмеливались молиться ему напрямую; и таким образом, они относились к валар как к богам, и потому часто развращались и обманывались Мелеко, принимая его или его слуг (а также призраков) в качестве "богов"».
(Саурон поверженный – Потопление Анадунэ. Перевод Алмиэона).
См. слухи, ходившие в Средиземье о Сауроне (о которых сообщили нуменорские моряки королю) в «Утраченном Пути» (ранняя версия истории падения Нуменора):
«И вот явился Саурон. Давно слышали мы слухи о нем от моряков, что возвращались с Востока. Говорили разное: что он — король, превосходящий могуществом короля Нуменора; что он — один из Могуществ [Валар], или отпрыск их, поставленный править Средиземьем. А кое-кто говорил, что это злой дух, быть может, вернувшийся Моргот; но над такими мы смеялись».
Если ориентироваться на «Книгу Утраченных Сказаний», то культы, ошибочно отождествляющие могущественных айнур с Валар, могли складываться и вокруг майар, не служивших Валар или Мелькору, а живших «сами по себе» (хотя в случае с Вэлиндо трудно отделаться от мысли о том, что его история повлияла на последующую историю Саурона):
«Эриол без задней мысли спрашивает, уж не является ли Аулэ тем, кого мы зовем Веландом, и они (Румиль?) со смехом отвечают «нет» и рассказывают про Вэлиндо, или Гвилиона: он был из народа Аулэ, который послал его в мир, потому что ему понадобилось доброе тяжелое красное золото карлов.
Тут его гордость возросла по той причине, что люди и карлы дивились его мастерству; и он так и не вернулся к Аулэ, но стал жить сам по себе – и был некогда славен повсюду, но с увяданием фэери умалилась и его власть.
Он не был злым, а только очень тщеславным» (Parma Eldalamberon № 15).

Известно, что под влиянием деятельности Синих Магов Алатара и Палландо, отправленных на Восток и Юг Средиземья бороться против Саурона, возникли некие мистические культы:
“В письме, датированном 1958 г., отец писал, что он ничего толком не знает о «двух остальных», поскольку они не связаны с историей северо-запада Средиземья. «Я полагаю, — писал он, — что они отправились посланцами в отдаленные края, на Юг и на Восток, за пределы тех мест, на которые распространялось влияние нуменорцев, чем-то вроде миссионеров в земли, захваченные врагом. Многого ли они сумели добиться, мне неизвестно; но я боюсь, что они пали, как и Саруман, хотя, несомненно, это произошло иначе, чем с ним; и я подозреваю, что именно они были основателями тайных культов и „магических“ традиций, переживших падение Саурона»” («Неоконченные предания Нуменора и Средиземья»).
Замечу, что эти культы едва ли основывались на поклонении самому Саурону (Синие Маги здесь сравниваются с Саруманом, а он не служил Саурону, а лишь состоял с ним в ситуативном союзе), ведь они пережили его окончательное падение, которое неизбежно должно было развенчать Саурона как «бога» в глазах большинства его почитателей.
Во-вторых, объектами обожествления в Средиземье могли выступать не только духи (айнур), но и существа из плоти — например, о ранних, ещё не-падших нуменорцах, помогавших «меньшим людям» Средиземья налаживать свою жизнь и защищавших их, сказано:
«И утешились люди Средиземья, и там и сям отступали от западных берегов бесприютные леса, и люди сбрасывали ярмо отродий Моргота и учились не бояться тьмы. И чтили они память высоких Морских королей, а когда те уплывали, люди нарекли их богами в надежде на их возвращение» («Акаллабэт», перевод Светланы Таскаевой).
Даже эдайн из народа Беора, встретив Финрода Фелагунда, сперва решили, что перед ними — некий «бог» (видимо, из-за света Амана в глазах нолдор-изгнанников):
«Поначалу люди принимали Фелагунда за одного из Валар – тех, что, по слухам, живут далеко на Западе: именно эти слухи (как говорят иные) и побудили людей отправиться в путь» («Сильмариллион», перевод Светланы Лихачевой).
Таким образом, особенно выдающиеся представители эльдар и нуменорцев (а возможно, и какие-то другие великие герои из числа эльфов и людей?) в мифологии людей Средиземья, менее развитых, чем эдайн, вполне могли пользоваться божественными почестями.

Халифириен — это название на языке Рохана. На вершину этой горы подняться было нетрудно. На её северных склонах раскинулся огромный лес — в Рохане его называли Фириен. Ближе к подножию деревья росли гуще — к западу вдоль речки Меринг и к северу, выходя на заболоченную равнину, по которой эта речка несла свои воды к Энтовой Купели. Большой Западный тракт шёл через лес по длинной просеке или расчищенному участку, огибая заболоченные земли у его опушки. Халифириен (модернизированное написание древнеанглийского Háligfirgen) означало “Священная гора”. Более древнее название на синдарине было Форнартан [Fornarthan], “Северный маяк”; а лес встарь именовался Эрюн Фуйр [Eryn Fuir], “Северный лес”. Почему гора получила роханское название, сейчас доподлинно не известно. Рохиррим глубоко чтили эту гору; но, согласно их собственным преданиям во времена Войны Кольца, это объяснялось тем, что именно здесь, на вершине, Эорл Юный встретился с Кирионом, Наместником Гондора; и здесь, оглядев земли с вышины, они определили границы владений Эорла, а Эорл принёс Кириону Клятву Эорла — «нерушимую клятву» — вечной дружбы и союза с Гондором. Поскольку в особо торжественных клятвах звучали имена валар, — и хотя клятва называлась «Клятвой Эорла» в Рохане, называли её также и «Клятвой Кириона» (ведь Гондор точно так же поручился помогать Рохану), и Кирион, конечно же, произнёс слова столь же торжественные на своём языке — этого, возможно, было достаточно, чтобы освятить место.
Но в анналах, где рассказывается об этом событии, содержатся две примечательные подробности: во-первых, в том месте, где стояли Кири он и Эорл, по всей видимости, находился древний памятник, сложенный из необработанных камней, высотой почти в человеческий рост, с плоской вершиной; и во-вторых, в тот раз Кирион, к вящему изумлению многих, воззвал к Единому (то есть к Богу). Его точные слова в записанном виде не сохранились, но, вероятно, он прибёг к иносказаниям, как Фарамир, когда объяснял Фродо суть безмолвной «молитвы благодарения» (перед общими трапезами) — этого нуменорского ритуала, например: «Сии слова верой наследников Низвергнутой земли да будут хранимы Тронами Запада и Тем, кто превыше всех Тронов во веки веков».

>>600008
Be he foe or friend, be he foul or clean,

brood of Morgoth or bright Vala,

Elda or Maia or Aftercomer,

Man yet unborn upon Middle-earth,

neither law, nor love, nor league of swords,

dread nor danger, not Doom itself,

shall defend him from Fëanor, and Fëanor's kin,

whoso hideth or hoardeth, or in hand taketh,

finding keepeth or afar casteth

a Silmaril. This swear we all:

death we will deal him ere Day's ending,

woe unto world's end! Our word hear thou,

Eru Allfather! To the everlasting

Darkness doom us if our deed faileth.

On the holy mountain hear in witness

and our vow remember, Manwë and Varda!

Oilima Markirya

Men cenuva fánë cirya
métima hrestallo círa,
i fairi nécë
ringa súmaryassë
ve maiwi yaimië?

Man tiruva fána cirya,
wilwarin wilwa,
ëar-celumessen
rámainen elvië
ëar falastala,
winga hlápula
rámar sisílala,
cálë fifírula?

Man hlaruva rávëa súrë
ve tauri lillassië,
ninqui carcar yarra
isilmë ilcalassë,
isilmë pícalassë
isilmë lantalassë
ve loicolícuma;
raumo nurrua,
undumë rúma?

Man cenuva lumbor ahosta
Menel acúna
ruxal' ambonnar,
ëar amortala,
undumë hácala,
enwina lúmë
elenillor pella
talta-taltala
atalantië mindonnar?

Man tiruva rácina cirya
ondolissë mornë
nu fanyarë rúcina,
anar púrëa tihta
axor ilcalannar
métim' auressë?
Man cenuva métim' andúnë?

Военачальники и полководцы Моргота.

Мы мало знаем о внутреннем устройстве темной стороны в Предначальную и Первую Эпохи, о твердынях Утумно и Ангбанда. Порой читатели воспринимают иерархию Севера как простую сцепку Моргота и Саурона, на фоне которых существуют обезличенные балроги, чудовища (в первую очередь драконы и волколаки) и бесчисленные орды орков. Как водится, внимательное чтение дает иную картину – у Мелькора-Моргота было множество великих слуг, оставшихся безымянными для преданий. В текстах они зовутся «captains», что переводят как «военачальники» или «полководцы».

О единоборстве Финголфина и Моргота мы читаем:

«Но не мог Моргот отказаться от поединка перед лицом своих военачальников, ибо звонкая песнь рога Финголфина звенела в скалах, а голос короля, ясный и чистый, проникал в самые глубины Ангбанда; и эльфийский владыка назвал Моргота трусом и повелителем рабов». (Сильмариллион – О гибели Белерианда и смерти Финголфина. Перевод С. Лихачевой)

Занятно, что причиной, вынудившей Короля Севера явиться (лично и в одиночку), было то, что вызов Финголфина слышали все в Ангбанде – вероятно, Моргот боялся утратить авторитет в глазах великих слуг, подобных Саурону могущественных умайар, без которых у него уже не было сил «цельного» Мелькора (см. эссе в ПМ), или, что еще вероятнее, боялся, что, почувствовав его слабость, они могут взбунтоваться (пример в лице Унголиантэ был, и закончился бы для Моргота печально, если бы не балроги).

Во время Битвы Бессчетных Слез некий «полководец» выманивал армию нолдор:

«Но полководец Моргота на западе получил приказ поскорее выманить Фингона с холмов любыми средствами. <…> Тогда полководец Моргота выслал всадников словно бы для переговоров, и они подъехали к внешним укреплениям Барад Эйтель». (Сильмариллион – О Пятой Битве: Нирнаэт Арноэдиад. Перевод С. Лихачевой)

То, что это был умайа, очевидно, но был ли это балрог (не Готмог – его не было смысла оставлять безымянным), болдог (демон в обличье могучего орка) или иной, сказать нельзя.

Некие «военачальники» сопровождали Хурина:

«Так вступил он в Хитлум, и до вождей восточан дошли известия о том, что многочисленный отряд военачальников и черных солдат Ангбанда проехал через пески Анфауглита, а с ними явился некий старик, и, похоже, что среди них он в большом почете». (Сильмариллион – О гибели Дориата. Перевод С. Лихачевой)

Нападение на Гондолин готовилось не одним Морготом при поддержке Маэглина, а военным советом Ангбанда, который, однако, пропустил тайный путь, измышленный Идриль:

«Тогда Туор и Идриль, собрав тех немногих уцелевших из народа Гондолина, кого смогли отыскать во всеобщем смятении и пламени пожаров, увели их вниз по тайному ходу, загодя приготовленному Идрилью; полководцы же Ангбанда не ведали о том туннеле и не думали, что кому-либо из беглецов придет в голову пойти на север, туда, где горы были особенно высоки и близко примыкали к Ангбанду». (Сильмариллион – О Туоре и Падении Гондолина. Перевод С. Лихачевой)

Наконец, упоминается, что только Саурону из великих умайар удалось избежать плена:

«Но, одержав победу, когда Моргот и многие из его полководцев были пленены, а Моргота вновь исторгли во Внешнюю Тьму, Боги сошлись на совет». (Утраченный Путь – Падение Нуменора (первая версия). Перевод С. Лихачевой)

«It was in this way», said Elrond. «The lands and islands in the North-west of the Great Lands of the Old World were called long ago Beleriand. Here the Elves of the West had dwelt for a long while until [> during] the wars with the Power of darkness, in which the Power was defeated but the land destroyed. Sauron alone of his chief servants escaped». (HoME-VI – The First Phase)