Как же сладко представлять, что однажды в шаурмячную, где работает цскал, ввалится толпа из пары десятков ярусских в подтяжках и тяжелых ботинках с железными носами, прямо после смены в разгрузочном цеху, и попросит обслужить их по высшему разряду. Хачик, конечно же, сразу замнется и будет упорно тупить, он никогда не видел столько настойчивых гостей в своем подзалупном заведении. И когда очередной мужлан грубо с насмешкой попросит его быть пошустрее, окончательно отчается. Тогда астика крепко возьмут за грудки и рывком перебросят через прилавок, поставив на колени на грязный пол. Он будет путано ругаться и не понимать, но одна точная оплеуха заставит его замолчать. Потом одна и еще одна, и вот уже все лицо красное. Тогда один, а может и несколько мужчин наклонятся к нему, скалясь прокуренными желтыми зубами, но только чтоб харкнуть в ебало, а затем размазать харчу сапогом. Эти люди злые, очень злые, злее самых неблагодарных футбольных фанатов, а еще у них давно не было секса, по крайней мере, с хачевскими поросятами. Поэтому форменные дешевые штаны армейца будут стянуты до щиколоток, а у кого-нибудь из пьяной рыгочущей толпе случайно найдется бутылка. А если не найдется, то в ход могут пойти пластмассовые тюбики с горчицей, майонезом и кетчупом, их можно найти если слегка пошарить в этой тараканьей дыре, они полупустые и мягкие, легче входят. А еще все у горлышка залито жгучими засохшими каплями. То что нужно для смазки. Хотя тут и своего говна хватит. Где-то на этом моменте коник опять начнет нарываться, как будто ему до этого мало хватило. Тогда-то ему пригрозят ножом, а может, и полоснут пару раз, для порядку, неточной рукой, выводя в самом низу спины прямо над ягодицами прерывистое "Ш Л Ю Х А" большими буквами. Тогда астик поймет, что все в его жизни серьезно, и заткнется, готовый выполнять все что потребуется, ради сохранения остатков его чести и жопы. Но чего-то из этого все равно не останется. Когда фирменный цскаловский соус со шкурками помидоров в анусе будет домешан, можно будет окунуть в него сосиски, колбаски, сардельки и даже целый сервелат. Армеец все стерпит. Но кто-то не любит навороченный соус, кому-то просто поперчить и посолить, тогда он просто повозит хуем по опухшему в слезах, слюнях и соплях рыльцу и резко глубоко сунет на корень языка. И хачик ожидаемо сблюет, бежевой тонкой струей блевотины с маленькими темными кусочками недопереваренной еды, что так мерзко липнут на выходе из горла. А кто-то будет смеяться, почти безобидно похлопывать его по холке, порождая новые позывы, и грозить "Не подъедайся! Не жри на рабочем месте, сука!" Потом, когда его немного прекратит потряхивать, размажут остатки рвотной массы по лицу, конечно же, членом, вмажут в ворот униформы, и продолжат раскручивать карусель. И каждый раз, когда хитрый хачонок решит сплюнуть скопившееся во рту под ноги, ему будут крепко сжимать челюсти, доходчиво объясняя, что после того как проблевался, нужно срочно поесть, а то умрешь с голоду. Астик не будет им верить, но будет соглашательски мотать головой и глотать, урча маянезиком. А вот когда все уже будет действительно кончено, и ни у кого не останется к юной звезде футбола ни капли претензий, с ним щедро расплатятся, буквально осыпав монетками, и покинут клоповник, оставляя лошадку обтекать говном, кровью и спермой наедине со её лошадиными раздумьями и изумленными посетителями. Может быть, ему даже хватит на бинты или пластырь.

>>5214

>красивых мужчин

>Это конское ебало, которое просит целительного кирпича.

Что возникает у тебя в голове, когда ты видишь перед собой на экране это пиздоглазое говноуебище, какие мысли у тебя появляются? Очевидно, что любой здоровый и адекватный человек захочет сразу обоссать эту ебливую блядину и высрать ей в рот сады Семирамиды.
Но так грубо дела, кончено, не делаются. Хотелось бы рассказать, как в один прекрасный, просто замечательный день, эта бездонная мокрощелка, эта стопиздаебанная хуемудня, была наказана, за бездарный и унизительный проигрыш суперкубка.
Когда, после празднований и радостных улюлюканий, команды направились в раздевалку, большая, тяжелая, мохнатая рука опустилась на плечо нашей героине. Педрилло вздрогнуло и обернулось, но деваться уже было некуда, ему прямо в лицо глядели два коричневых, как говно, и злобных глаза, ничего не оставалось делать, и он послушно пошел за альфа-самцом в раздевалку к его команде.
Все уже было ясно, в раздевалке его встретили три агрегата в полной боевой готовности, если не считать еще одетого Косту. Сначала аж перехватило дух, уух как же захотелось отсосать эти замечательные божьи творения.. Поток мыслей прервал Коста: "Ну что, капитан, проходи к столу, располагайся", - ехидно промычал он и со всей силы пнул гниду под зад. Пидорамос отлетел на пару метров вперед и очень удачно приземлился на четвереньки посреди комнаты, кряхтя от боли. "Что ты жмешься, как целка? - игриво начал Коке. - Раздвинь свою попку, покажи дырочку." Нехотя, рамос начинает стягивать с себя штаны и обосранные еще во время игры труханы. Коке - малец, его такими параметрами не удивишь, думал наш герой. И это было действительно так, практически без сопротивления, как впрочем и без смазки, Коке внедрил своего тайного агента в мохнатый бункер и начал вести там активную подрывную деятельность. Наученная годами тренировок, а попросту говоря, разъебанная до недержания, жопа Рамоса весело повиливала в такт движениям Коке и он было совсем расслабился, как вдруг услышал у самого своего уха злобный шепот. "Как же я хорош! Как же охуительно я сравнял счет, пробив головой!", не успевая повернуть голову, чтобы удостовериться в своих догадках, Рамос чувствует сильный удар об пол, кто-то сзади схватил его за волосы и, выдрав клок сальных патл, начал ожесточенно возить им по засранному полу в раздевалке. Кровь и слюни из разбитой губы начали формировать лужицу вокруг его головы. "Как же я велик! И вот теперь из-за тебя, хуеблядрисня, мы проиграли. Теперь уже ТЫ поработай головой". Резко отлепившись от биологических жидкостей на полу, Рамос успевает только в отчаянии выкрикнуть: "И ты, Бензема?", прежде чем чувствует соленый вкус, немытого после двухчасовой игры, члена у себя во рту. "Ну ничего страшного, - подумал он, - сосать хуи и ебаться я умею и люблю, лишь бы не пиздили слишком грубо". Какое наивное предположение. Отполировав хуец и волосатые шары своего сокомандника и приняв по порции в глотку и на лицо и две в очко, уже достаточно повеселевший, наш герой хотел было спросить, кто следующий, но не тут-то было. Из-за угла выпрыгнула волосатая горилла, Коста, по необъяснимой причине одетая в бутсы и свитер, и бесцеремонно захуярила грязными шипами в бок. Взвизгнув, пидорамос упал на бок и покатился по полу, попутно измазываясь в крови, слюнях и говне, вывалившемся из не промытого очка, но Коста не отставал и продолжал с жадностью и прямо-таки остервенением хуярить его по печени и ногам. Рамос ловил приятные флешбеки с недавней игры: "какой же хороший удар у Косты..." - было его последней мыслью перед тем, как сознание начало его покидать. "Стой, сука! - он услышал, сквозь раздражающий звон в ушах. - Мы его еще не ебали, дебил блять!". "Как же приятно, когда твои товарищи так о тебе беспокоятся..." - подумал Рамос и отрубился.
Он пришел в сознание от жгучей боли в своем заду, это было странно. Принимать в жопу для него было не ново, в последнее время он так наловчился, что мог без особого труда осилить даже два средних члена. Что же тогда могло доставить ему такой дискомфорт? Попытавшись приподняться на локте, от понял, что совсем без сил, шмякнулся, как мешок с хуями, на вонючий пол, прямо в свою блевоту, как он только что отметил, и просто повернул голову в бок. Ба! На часах три ночи. В раздевалке темно, но отнюдь не пусто. Невольно, он начинает повизгивать, когда в очко к нему в очередной раз вторгается просто гигантский агрегат. Есть только один человек, которому он может принадлежать. Член был огромен, спасало лишь то, что он приятно скользил по оставленной ранее конче предыдущих посетителей его глубин, мерзкий звук хлюпанья разлетался по комнате. "Хоть бы смазку налил, изверг!" - жалуется наш многоуважаемый герой. "Заткнись, сука! Тебе позволено говорить только "Да, хозяин", понял?", "Да, хозяин!", "Хорошая сучка, а теперь ответь мне, я ебал Бейла?", "Да, хозяин!", "Я ебал Пепе?", "Да, хозяин!", отвечала сучка уже со слезами на глазах. В темноте на пол раздевалки капала кровь из порванного очка. "Я ебал Модрича?", "Чтоо?", грязные шипы вонзились Рамосу прямо в яйца, было очень больно, но он понимал, что больше ничего говорить не стоит. "Кто тебе позволил разинуть рот, шавка? Ты можешь открывать свой членоприемник только для того, чтобы обслужить очередного господина, ясно тебе, хуеблядина?", "Да, хозяин.." - простонал Рамос и заплакал, потирая свою яичницу.
Коста пыхтел и по-животному жестоко ебал его многострадальную, развороченную за прошедшие часы дырень, пока наконец не кончил, залив спермой все вокруг. Его кишка была настолько полона спермы, что она просто выливалась из ануса, не встречая никакого сопротивления. Вытащив член и заставив шлюху облизать его дочиста, Коста еще пару раз по-хозяйски прошелся шипами по голове, и тому, что осталось от яиц Рамоса, плюнул ему в ебало, вышел и закрыл дверь.
А пятиуебаблядская пропиздорвань так и осталась лежать в темной раздевалке в блевотине, засохшей сперме и крови, пока на следующий день его не обнаружила уборщица.