В этот самый холодный на памяти пятнадцатый день новой осени в столице выпал первый снег. Он пришел тихо и незаметно, беззвучно опускаясь с почерневших небес на тусклые огни спящего города. Он падал и падал, застилая мощеные дороги, еще даже не тронутые золотом деревья, аккуратные крыши домов, на время превращая улицы в зимнюю сказку, таким мягким, нежным и чистым был этот снег, на утро превратившийся в грязную серую кашу, разваренную и размытую под сапогами и колесами повозок.
В ту ночь Дормерофагу не спалось. Он долго ворочался в постели, переводя взгляд покрасневших глаз, то на расписной потолок, который уже не казался ему таким красивым, и вызывал скорее отвращение, чем былой восторг, то на рыжую женщину, тихо посапывающую рядом. Не выспавшийся и уставший, он стоял у окна, прислонившись к холодному стеклу лбом, и смотрел, как в воздухе плавно кружат жемчужные снежинки, искрящиеся в свете уличных фонарей.
Было еще темно, когда он тихонько вышел из спальни, осторожно прикрыв за собой дверь, и столкнулся с Пепе, мрачно сидящим напротив горящего камина. Рыцарь услышал его шаги, и удивленно посмотрел на него, решая, не сон ли это, а Дормерофаг, в ответ, молча опустился рядом и протянул ему наполненный кубок.

-Вам не спится, сир?- Произнес дрожащим голосом мужчина, отпив из кубка.

-Не спится,- тихо повторил его слова Дормерофаг, покусывая нижнюю губу.

Они еще некоторое время молчали, каждый думая о своем, прежде чем Пепе решился заговорить вновь.

-Сир, я хотел спросить вас, даже не спросить, а попросить об одолжении, мой брат, я думаю он будет очень счастлив, если вы согласитесь взять его к себе оруженосцем, ему уже шестнадцать, да, конечно я знаю, в этом возрасте многие уже получают рыцарские шпоры, но я обещаю вам, он не подведет вас, он очень смышленый и старательный парень, а самое главное безгранично преданный, вот увидите.-

Дормерофаг внимательно посмотрел на него и улыбнулся.

-Еще один Сэдфрог у меня дома?- Услышав это, Пепе кивнул, и понуро опустил голову.

-Ты меня не понял, я не против, но сейчас я его взять не могу, мне просто некогда возиться с мальчишкой, вернемся к этому разговору когда зерновые хранилища будут заполнены, и нам хватит еды хотя бы чтобы пережить первые месяцы зимы.- Конечно, ему не нужен был никакой оруженосец, да и сами Сэдфроги раздражали его, но каждый раз сталкиваясь в гостиной, во дворе дома, где бы то ни было, с сиром Пепе, Дормерофаг чувствовал свою вину перед ним, за те бессонные ночи, за те слезы, которые проливает этот несчастный мужчина, связанный жестокой клятвой, и он не мог отказать ему в такой малости.

-Спасибо, он не подведет вас.

-Уверен что не подведет.- Дормерофаг похлопал его по плечу, вновь наполнил кубки и тяжело вздохнув, сделал внушительный глоток, стараясь хотя бы на мгновение забыться в вине.
Все так не вовремя свалилось на него, эта зима, этот холод, это ужасное происшествие в Ополе, он ведь только начал жить, впервые за долгие годы, прошедшие с момента судной ночи он смог наконец почувствовать себя счастливым, но это ужасное время, эти боль и страдания, это место и люди, насквозь пропитанные тошнотворным запахом смерти как водоворот затягивали его, подобно утопленнику, скрывая под мутной холодной водой печали прочь от яркого солнца.

-Скажи мне, Пепе, а ты когда–нибудь задумывался о природе счастья?

-Я не понимаю вас, сир.- Мужчина, поставив на пол кубок, удивленно взглянул на светловолосого рыцаря, хмуро уставившегося в огонь.

-Все ты понимаешь,- Дормерофаг горько усмехнулся и снова отпил из кубка.
-Как ты с этим живешь?

-Я уже давно привык, когда тебе долго больно, ты перестаешь замечать, придавать этому смысл, ко всему можно привыкнуть, сир.

-И ты никогда не хотел себе иной доли?

-Хотел, даже не представляете как я хотел. В детстве я каждый день мечтал, что завтра все будет иначе, что проблемы, терзающие мою семью, меня, закончатся и мы заживем счастливо, так, как живут все вокруг нас, но чуда не происходило, как бы сильно я этого не желал, еженощно моля об этом Бога, и уже не произойдет.

-Ты мог бы отказаться от клятвы, мог бы попросить ее отпустить тебя, разорвать порочный круг, зажить новой жизнью, оставив этот кошмар позади.

-Нет, это моя судьба, мой рок, так жил мой отец, так живу я и мой брат, и так будут жить все Сэдфроги до конца времен, потому что должен быть на свете человек, который чувствует все это.

-Я тебя понимаю, ты может быть думаешь, глядя на меня, что я счастливый человек, но это не так, я как никто другой знаю значение слова рок.

-Я вас ненавижу.- Неожиданно произнес Пепе, выпрямился во весь рост, и горящими от ярости глазами впервые в жизни посмотрел на Дормерофага с высока, а его широкое, уродливое лицо исказилось в гримасе отвращения и злобы.
-Я ненавижу вас,- повторил он, -Ненавижу за то, что у вас всегда все было, все что только можно пожелать. С самого рождения вы стояли выше других, купаясь в лучах любви и славы, тогда как моя семья должна была страдать и выслуживаться перед такими как вы, вы отняли у меня все, вы даже ее у меня отняли.- Пепе пошатнулся, упал, и развалившись на полу обхватил колени руками, горько зарыдав.

- Я не держу на тебя зла, нет, ты просто никогда не чувствовал ответственности за жизни тысяч людей, судьбы которых зависят от правильности твоих решений, ты не знаешь что это такое.-Дормерофаг подполз поближе и сел возле него, положив на всхлипывающее и дрожащее тело ладонь.
-Я так долго был один, заблудившийся, потерявший свою семью, все что я любил, поэтому я понимаю тебя, Пепе, намного лучше чем ты можешь себе представить.

Спустя пятнадцать минут Дормерофаг уже лежал на широком диване, и укрывшись одеялом смотрел, как первые лучи солнца освещают промерзшую землю. Пепе успокоился, и все так же тихо сидел у огня, угрюмо помешивая кочергой угли.

-А знаете что самое страшное? У ребенка будет ваша жестокость и ее глаза, не знаю как я смогу пережить это.- Донеслось до него сквозь сон.