Что наши бабушки умеют делать — так это стратегические запасы. Деньги в чулочке или на книжке, вырученные от продажи семечек, причём нередко в эквиваленте однокомнатной квартиры; чемоданчик с чистым бельём и белыми тапочками — на смерть; мешок-другой муки и гречки и несколько полок с соленьями и вареньем — на случай глобального оголодания или войны со стратегическим противником. Мало ли когда и что пригодится!

Татьяна Петровна былк классической бабушкой. То есть, свой стратегический запас имела, и к сохранности его относилась крайне ревностно. Ещё бы: дети понятия не имеют, что такое бережливость! Сын себе вон машину себе купил дорогущую, невестка — шубу и целый шкаф нарядов, у внуков компьютеры и бог знает какие новомодные электронные штучки.

Откуда такие деньги? Ну, с сыном понятно — у него работа серьёзная, ответственная. Но тоже вряд ли на всё про всё хватит. А невестка? Татьяна Петровна давно подозревала в ней волчицу. Ну, сами знаете — таких ноги кормят. Длинные, в колготках. Пыталась даже пару раз высказать это предположение, но та даже не возмутилась, лишь удивлённо вскинула брови — дескать, в уме ли вы, мама? Твоя мама родину буржуям на развес продавала, попрошу со мной не путать! В общем, так и не сложилось взаимопонимания.

А в последнее время стало Татьяне Петровне казаться, что у сына на работе что-то неладно: разносолы в доме стали пожиже да попроще, подарки поскромнее — очень всё подозрительно. Он говорил что-то про кризис, но материнское-то сердце не обманешь: не иначе, шифруется. От сослуживцев, от соседей. Они ведь те ещё завистники: стукнут, куда надо, приедет чёрный воронок — и привет неосвоенным просторам Сибири и Дальнего Востока. Страшно? Ещё как страшно.

И вот однажды это всё-таки случилось. Свечерело, и, пока сын с невесткой прибирались после ужина на кухне, Татьяна Петровна отправилась в зал — ужаснуться последним теленовостям. Время-то неспокойное: не уследишь — уже кто-нибудь кого-нибудь бомбит, взрывает, всюду заговоры и воровство. Включила телевизор, присела на диване, глядь — а за окном, на лоджии, Сталин с Берией стоят! И пристально так смотрят. И о чём-то друг с дружкой разговаривают.

Ах, сынок! - схватилась за грудь Татьяна Петровна. Не иначе, по твою душу ироды пришли! Ну, держитесь, сволочи! Метнувшись к кладовке, бабулька вернулась с двумя трёхлитровыми банками маринованных помидоров наперевес. Жалобно звякнуло, повстречавшись с метательным снарядом, оконное стекло. Второй бросок был удачнее: Берия исчез, но Иосиф Виссарионович продолжал стоять на лоджии, покуривая трубку и хитро усмехаясь.

-- Сын, неси ещё снарядов! - скомандовала Татьяна Петровна чаду, что сломя голову примчалось из кухни. - И Надьке скажи, пусть тоже тащит пару банок! Ничего, отобьёмся!

...Приехав на вызов, Денис Анатольевич полюбовался на устроенный разгром, внимательно побеседовал с Татьяной Петровной и детьми, покачал головой и велел завтра же идти к участковому психиатру на приём.

-- Сегодня мы укольчик сделаем, - пояснил он сыну. - Но лечить придётся долго и вдумчиво.
-- Страну надо лечить! - возразила Татьяна Петровна, - А то вон какие страсти творятся! Где это видано — людей хватать, как в тридцать седьмом!
-- Страну, говорите? - переспросил Денис Анатольевич. - Вот и начните с себя. Подайте, так сказать, пример.
-- А этих двоих, что на лоджии были? - не унималась Татьяна Петровна.
-- Мы их уже внизу подобрали, - успокоил Денис Анатольевич. - По уши в помидорах. Отвезём к себе, пусть полежат, подумают над своим поведением. А то ишь моду взяли — по чужим лоджиям шастать! Только уж и вы лекарства попейте. Нервы надо поправить, после таких-то безобразий.
-- Попью, попью, - согласилась Татьяна Петровна. - Но вы уж их там подержите подольше!

>>330842

>В ответ будет только "к войне готовились"

В какой такой "войне"? большинство историков исследовавших ситуацию в 20-хх говорят что никакая война СССР с 1921 года не угрожала

Никакая большая война СССР с 1921г не угрожала, не было необходимости в сверхбыстрой индустриализации на костях какую провел Сталин. А второй мировой не было если бы не действия Сталина по распилу Польши

Напоминаю что с 1921г никакая большая война СССР не угрожала. Не было необходимости в такой крайне форсированной индустриализации на костях какую провел Сталин, потому что некому было нападать на СССР до тех пор пока Сталин сам в 1924г не заявил что в будущем будет вторгаться в Европу

>развитие и поддержка революции в других странах является существенной задачей победившей революции. Поэтому революция победившей страны должна рассматривать себя не как самодовлеющую величину, а как подспорье, как средство для ускорения победы пролетариата в других странах[39]

>И.Сталин - Полное собрание сочинений

http://petroleks.ru/stalin/6-16.php

Поэтому европейцы в ответ начали предпринимать меры вооружения Европы для отражения коммунистической экспансии, и поэтому европейцы не препятствовали в вооружении Германии в качестве противовеса сдерживания распространения коммунизма

Таким образом фраза Сталина "мы отстали от развитых стран на 50-100 лет, нам нужно пробежать это расстояние за 10 лет, иначе нас сомнут" - обычное вранье, никто СССР сминать не собирался до тех пор пока Сталин сам не сказал что будет нападать на Европу. Сталинские слова про "сомнут" это обычная выдумка с целью оправдать огромные ничем не оправданные жертвы форсированной сталинской недо-индустриализации

Возможно кто то укажет на интервенцию в гражданской войне, на это можно ответить что интервенция была потому что Антанта надавала русским в долг большие кредиты, а большевики продолжали пользоваться плодами этих кредитов, поэтому интервенция имела цель вернуть царя или временное правительство что бы оно возвращало взятые кредиты, но когда царя убили и большевики победили в гражданской войне - то смысла в интервенции не оставалось

Кроме того самой второй мировой войны вообще не было бы если бы не действия Сталина по распилу Польши. До пакта Молотова-Риббентропа в 1939 у Германии не было общих границ с СССР, следовательно не было возможности напасть на СССР. Ее не было бы и дальше если бы Сталин просто не заключал никаких договор с немцами. В том случае если бы немцы решили захватить Польшу в одиночку, то здесь Сталин мог объявить Германии войну мотивируя это тем что Гитлер специально напал на Польшу с целью заиметь общие границы с СССР по Польше, для нападения на СССР впоследствие

>>330846
Есть у ряда наших пациентов примечательная способность — чётко, хотя и необычно, объяснять свои поступки. Даже самые экстравагантные. В особенности - экстравагантные, я бы сказал. Почему кидался в проходящую мимо девушку цветами с балкона? Хотел привлечь внимание, неужели непонятно? Почему вместе с горшками и кашпо? Это же элементарно, дорогой доктор: настоящий подарок — это живые цветы, а не какой-нибудь срезанный веник!
Почему залил монтажной пеной дверь старушки-соседки? Доктор, так ведь гололёд же на улице, надо было хоть как-то удержать её дома в тот день!

Однажды спецбригаду вызвали в отделение полиции. Дескать, забирайте клиента, сил наших уже нету слушать его показания! И рассматривать улики. Рассматривать? - переспросил Денис Анатольевич. Да вы приезжайте и посмотрите сами, по телефону вот так вот в приличных выражениях и не опишешь! - устало попросил полицейский. Денис Анатольевич пожал плечами и дал команду своим орлам собираться.

-- Вот, полюбуйтесь! - протянул полицейский доктору пачку фотографий, когда спецбригада прибыла на место.
-- Хм, надо же, - поскрёб подбородок Денис Анатольевич, мельком просмотрев фотографии мужского достоинства, сделанные в разных ракурсах. - Интересный у вас подозреваемый.
-- Он, кстати, здесь, - сказал полицейский.
-- Весь, или только то, что на фотографии? - уточнил Денис Анатольевич.
-- Весь, весь, - поджал губы полицейский. - Он эти фото по всем отделениям полиции разослал. И в прокуратуру. Мы его и взяли поначалу, как за распространение порнографии.
-- Вы ничего не понимаете! - раздался голос из кабинета. - Это селфи!
-- Херовые у тебя селфи получаются, - проворчал Тимур, заглядывая в кабинет. - Уж прости за откровенность.

В кабинете на стуле сидел мужичок. Увидев санитара и доктора, он обрадованно привстал.

-- Ой, здрасьте! - поприветствовал он старых знакомых. - Вот вы хотя бы им скажите! Это ведь не порнуха!
-- А что? - вскинулся полицейский. - Ты нас этими открыточками с праздником поздравил, что ли?
-- А я с одноклеточными вообще отказываюсь разговаривать, - парировал мужичок. - Я уже в который раз объясняю — я предотвращаю теракты! Понял? Борюсь с терроризмом!
-- Стоп-стоп, - встряхнул головой Денис Анатольевич. - С терроризмом? И каким образом? Рассылая селфи своего...хм...достоинства?
-- Да, именно так! - гордо ответил пациент. - Что тут непонятного-то?
-- Да ничего не понятно! - вскипел полицейский. - А тебе вообще срок светит!
-- Да мне медаль светит! - возразил пациент. - А то и орден!
-- Не раньше, чем ты ему объяснишь, в чём дело, - тихонько шепнул мужику Денис Анатольевич. - Ты уж пожалей человека — видишь, у него нервы на пределе.
-- Даа! - прищурился мужичок. - Вот как мне всякую порнографию под видом теста Роршаха показывать — так ничего! А там, между прочим, такие твари, да друг с другом, да таким извращённый способом... А, ладно!

Он махнул рукой и повернулся к полицейскому.

-- Слушай. Объясняю. Специально для... в общем, для всей полиции. Террористы — они ведь кто? Правильно, одержимые их народными исламскими демонами, верно?
-- Ну, допустим, - пожал плечами полицейский.
-- Никаких допущений! - отрезал мужичок и ткнул пальцем в потолок, - Это факт, мне оттуда сказали! Едем дальше. Как прогнать этого ифрита или кто он там ещё?
-- А я откуда знаю! - развёл руками полицейский.
-- Ага! - злорадно погрозил ему пальцем пациент. - Плохо вас учили! Ифриту нужно показать вот это!

Он взялся было за ширинку, но Тимур положил руку ему на плечо.

-- Ты осторожней с демонстрацией...ээээ...экзорцизма, - негромко посоветовал он. - А то ведь ещё и домогательства пришьют. Ты не показывай, ты рассказывай.
-- Ладно, - согласился пациент. - Так вот, я и хотел вам предложить массированную атаку на террористов по всем фронтам. Разослать фото куда следует, повесить их в местах предполагаемых терактов. Ифриты изгоняются, террористы прозревают и каются... А вы что сделали?
-- Ты сам до этого додумался? - уточнил на всякий случай Денис Анатольевич.
-- Ну почти, - нехотя ответил пациент. - Меня тот голос консультировал.
-- Опять? - спросил Денис Анатольевич. - Тот же самый, что в прошлый раз велел тебе голым по улице бегать?
-- Ну да, - пожал тот плечами.
-- Мы его забираем, - сказал Денис Анатольевич полицейскому. - Это наш старый знакомый.
-- А как же борьба с терроризмом? - не унимался мужик.
-- Они уже поняли принцип, - успокоил его Тимур. - В крайнем случае, наделают... селфи. И раскидают над базами террористов.

Если провести статистическое исследование среди наших пациентов и расспросить их, какие люди или существа наиболее вредные и опасные — вы получите удивительный результат. Самыми вредными окажутся не инопланетяне. И не ЗОГ. И не вражеская разведка. Черти, гномы и прочие делириозные гости из потустороннего мира также вряд ли будут возглавлять этот список.

Топ вредителей и недоброжелателей займут соседи. Это они жгут лучами через стенку, пускают ядовитый газ через розетку, следят через канализацию и сотрудничают со всеми разведками мира, подписывают договор на крови с бойцами инфернальных легионов — и всё лишь для того, чтобы насолить ближнему своему. Да, да, тому, что живёт в соседней квартире. Почему? Да потому, что людей создал Господь. А дьявол сделал их соседями. Со всеми вытекающими.

Клавдию Степановну (назовём её так) привела на приём дочь. Бабулька особо не противилась — к психиатру, так к психиатру. Давно надо было подлечить нервы, ушатанные соседями по подъезду. Ведь что странно: пока была молодая — были они люди как люди, а как пошёл у Клавдии Степановны счёт на восьмой десяток — все в одночасье испортились. И уже года три как озорничают.

Вот, к примеру, Васька, сосед снизу. У того сейчас один вид спорта: выйдет во двор, достанет полицейский жезл — и ну из него бетонными пулями ворон стрелять! Настреляет побольше, приносит домой и варит. А вся вонь от варёных ворон ей, Клавдии Степановне, через вентиляцию в квартиру идёт.

Федька с Маринкой — те вообще наркоманы. Постоянно за стенкой что-то химичат, отчего у Клавдии Степановны голова потом весь день болит. А как наделают побольше наркоты — Федька идёт во двор и через полицейский жезл (у него тоже такая штука есть) кричит на весь квартал — мол, приезжайте за товаром! И странно так кричит: ей слышно, а другим хоть бы хны. Наверное, на особой волне кричит. Но кому надо — узнают, приезжают. То на «Газели», то на фургончике, что воду развозит. Купят у Федьки партию зелья — едут продавать. И куда только полиция смотрит?

Но самое неприятное — это воровство. Мало им, соседям, ворон и наркоты, так повадились они воровать у Клавдии Степановны воду. И электричество. Видимо, не хватает своих ресурсов, чтобы наркотики делать. А счета за воду и свет приходят ого-го! А ещё на холодильник глаз положили. Он им, наркобаронам, страх как в хозяйстве нужен. Зачем? Понятное дело, зачем: украденную воду охлаждать для химического процесса, наркотики хранить. И продукты тоже сгодятся. Кефир, вон, каждый день отхлёбывают. Если не уследишь. А как тут уследишь, когда они специально отвлекают? Как отвлекают? То обстреливать начинают квартиру. Да, бетонными пулями. Ага, из полицейского жезла. В стенах под обоями от этого дырки остаются. Кстати, через эти дырки они из квартиры хороший воздух воруют, а плохой, с запахом варёных ворон, обратно закачивают. То, понимаешь, начинают на весь двор про неё гадости говорить. Чуть отвлечёшься — а они уже из холодильника холод своровали и кефир отхлебнули!

-- Она уже прокуратуру замучила, - вздохнула дочь, - Те даже с проверкой приезжали.
-- Плохо проверяли, - проворчала Клавдия Степановна. - Соседи ворон съели, накркоту сбыли — и делают вид, что не при делах!
-- Да, не жизнь, а триллер, - покачал я головой. - Клавдия Степановна, а может, вы у нас полежите, нервы подлечите? А то сил-то много уходит на борьбу с соседями. Наверняка и сон пропал, и аппетит никакой...
-- Ох, пропал, ох, никакой, - сокрушённо согласилась Клавдия Степановна, - А, была не была! Лягу! Вот только с холодильником как быть?
-- Она его за собой по всей квартире таскает, - пожаловалась дочь. - Линолеум уже подрала везде, где только можно.
-- Так воруют же! - парировала Клавдия Степановна.
-- А давайте мы его опечатаем! - предложил я, оторвав полоску бумаги и поставив на ней пару печатей.
-- Ха! - махнула рукой Клавдия Степановна, - Нешто они бумажки испугаются! Отдерут, своруют и обратно присобачат, как там и была!
-- Хорошо, - вздохнул я и, достав из стола металлическую линейку, поставил печати уже на ней. - Отдаю вашей дочери, она вызовет сантехника из ЖЭКа, пусть тот приварит. Это они не отдерут.
-- Лучше из прокуратуры, - подсказала Клавдия Степановна.
-- Ладно, доверим дело сантехнику из прокуратуры, - кивнул я и протянул линейку дочери. - Сможете обеспечить?
-- Без проблем, - дочь пациентки взяла линейку с печатями и убрала в сумку.
-- Ну, тогда ладно, - согласилась Клавдия Степановна. - Пишите направление.

Чем подкупают теории заговора — так это своей стройностью и детерминированностью. Всё по полочкам, всему найдётся обоснование и веские причины. Ни единого миллиметра на люфт, ни одной лишней бифуркации для непрошенного фрактала, ни единого шанса для забредшей из лагеря теории хаоса случайности. Впрочем, пусть забредает — её тут же отмоют, причешут, поставят в строй и обзовут непредвиденной закономерностью. Кошка бросила котят, говорите?

Виталий ходит на приём не первый год. Будучи по природе человеком бдительным и чувствительным ко всяким турбулентностям в ноосфере, он время от времени пытается вывести врагов рода человеческого на чистую воду, уверяя, что для большого корабля у него всегда найдётся большая торпеда. На кого он только не охотился! Мэрия, прокуратура, представители ЗОГ в правительстве... Даже гнезду некромантов в патологоанатомическом отделении однажды досталось.

Враги, правда, сильно обижаются, сознаваться не желают, и дело неизменно заканчивается госпитализацией, после чего наступает у Виталия прозрение: а ведь и в самом деле, не такие уж они и некроманты, эти патологоанатомы, зря, получается, батончик крошил. Потом он дозрел до того, чтобы не воротить нос от поддерживающего лечения, а потом и вовсе попросил во время одного из своих визитов (тогда ещё нечастых): мол, давайте, доктор, я с вами буду честно делиться своими свежими подозрениями, а вы будете мне говорить — пора уже сдаваться, или можно амбулаторными методами обойтись.

В этот раз он пришёл серьёзный, задумчивый и попросил его рассудить.

-- Что случилось, Виталий? - спросил я.

Оказалось, закон о курении. Вот, вроде бы, благое начинание, а всё равно жутко напоминает фрагмент дорожного покрытия с трассы М666.

-- Почему же? - решил я уточнить.

Виталий объяснил. Не верит он в то, что правительства стран, которые приняли такой закон, пекутся о здоровье своих граждан. Что-то подозрительное есть в такой филантропии. Ох, неспроста это они затеяли!

-- А может быть, тут дело в прагматизме? - попробовал я натолкнуть его на другое направление рассуждений. - Может быть, именно холодный расчёт тому причиной? Посмотрели, сколько рабочего времени уходит на перекуры, посчитали, сколько приходится платить, обеспечивая больничные и инвалидность?
-- Вряд ли, доктор, - отмахнулся Виталий. - Вы же сами понимаете, статистика — это такая штука, которую можно подкрутить в любую сторону. Возьмите хоть ту же теорию глобального потепления. Чем не кормушка? Раз — и урезал неугодной стране квоты на вредные выбросы. Раз — и наоборот. Нет, тут дело даже не в экономии на здоровье.
-- А что же тогда?
-- Мне кажется, - внимательно посмотрел на меня Виталий, - Это глобальный эксперимент.
-- Так, а с этого момента поподробнее, пожалуйста, - попросил я. - Что за эксперимент?
-- Эксперимент по манипуляции общественным сознанием и волеизъявлением в мировом масштабе! - назидательно воздел перст Виталий. - Ведь вред от того же пассивного курения не столь очевиден, так? Да и от активного вполне может оказаться не таким уж ужасным, как его пытаются выставить. Опять же, есть масса людей, которые курят и бросать не собираются, так? И вот в стране издаётся закон, который противоречит желаниям и стремлениям многих людей. Четверть, треть, половина дееспособного населения. Просто издаётся — и всё. И никто их не спрашивал. Раз — и приняли. Каково? В одной стране, потом в другой, в третьей... Нет, доктор, не за здоровье они борются. За сознание. За души. За волю. Не в смысле защитить, а в смысле отнять. Вот так мне это всё видится. Что будете со мной делать?
-- А ты сначала скажи мне, - попросил я его, - Ты с этой своей догадкой что собираешься делать? Писать в правительство? Или в ООН? Или в ВОЗ?
-- Да что ж я, дурак, что ли! - обиженно воскликнул Виталий. - Ничего не буду делать! Просто буду сидеть на жопе ровно и ТАК СЧИТАТЬ!
-- Тогда и я не буду ничего делать, - развёл я руками. - Лечение остаётся прежним, следующего твоего визита жду через месяц.

Каких только праздников не встретишь в нашем календаре! Для любого события и любой специальности, не говоря уже о конфессиях. В общем, если кто всерьёз решил не дать себе просохнуть — повод всегда найдётся. Наша спецбригада предлагает ввести ещё один. День белочки. Где-нибудь дней через 5 после окончания новогодних выходных. Отмечать не обязательно: кого нужно, этот праздник сам найдёт.

Вызов поступил от линейной бригады «скорой помощи». Мол, тут ваш клиент суицид завершить не смог, так может, вы чем сможете помочь? Разбуженный во втором часу ночи, Денис Анатольевич хмуро ответил, что терпеть не может незавершённых дел, и велел своим гвардейцам собираться.

Клиент отыскался в салоне линейной бригады: те как раз заканчивали накладывать шину на сломанную ногу и обрабатывать порезы.

-- Из окна выбросился, - пояснил доктор с «линии», кивая в сторону выбитого окна третьего этажа. - Хорошо, внизу деревья густо росли.
-- Да, любовь наших граждан к зелёным насаждениям спасла не одну жизнь, - согласился Денис Анатольевич. - Однако, странный какой-то суицид.
-- Что в нём странного? - спросил коллега с линейной бригады.
-- Лететь невысоко, - откликнулся Денис Анатольевич. - Ладно бы крыша или окно верхнего этажа, а тут... Как-то мелко для сведения счётов с жизнью, вы не находите, коллега?

Тот пожал плечами, и Денис Анатольевич обратился с вопросами к пациенту. Оказалось, что прыжок в окно для Сергея (назовём его так) был вполне осознанным. Даже, можно сказать, вынужденным. Впрочем, всё по порядку.

К празднованию Нового года мужик подошёл ответственно: заранее запасал горючее, закуску, пригласил друзей. Только вот ведь незадача: друзья рассосались где-то к третьему января, поскольку кого-то ждала семья, кого-то работа, и Сергею пришлось продолжать морить зелёного червячка в полном одиночестве. Не пропадать же добру! Добро закончилось где-то дня за три до начала рабочей недели. Кое-как уняв пожар в горящих трубах, Сергей вышел на работу и даже сумел удержаться от соблазна похмелиться в компании таких же страдальцев, настойчиво предлагавших поправить здоровье. Одно плохо — вечерами начала одолевать бессонница и какая-то невнятная тревога. Одно спасение — телевизор.

В этот вечер Сергей сидел перед экраном и смотрел очередную замазку для извилин. Время тянулось медленно, под сердцем посасывала ставшая почти привычной тревога в компании с тоскою, как вдруг экран моргнул. Сергей вздрогнул. Экран моргнул ещё раз, и из телевизора вылезли трое. Мужики были невысокими, но коренастыми, заросшими бородами до бровей, и все при топорах.

Сурово поглядев на Сергея, они сообщили, что ему сильно повезло. Поскольку специально для него, совершенно бесплатно, вот прямо сейчас состоится сеанс обрезания. Всего лишнего. Под корень. Оценив степень нездорового энтузиазма, излучаемого этой троицей, Срегей понял, что выход у него только один. Через окно.

-- А вы говорите — суицид, - обернулся Денис Анатольевич к доктору с «линии». - Нет, с инстинктом самосохранения тут всё в порядке.
-- Где был тот инстинкт, когда он пил, как не в себя, - хмыкнул доктор.
-- Где-где... - улыбнулся Денис Анатольевич, - Как всегда, на дне стакана.

Зачем люди вступают в партии? Да зачем только не вступают! Кто-то из идейных соображений, кто-то из приземлённо-материалистических, кто-то со скуки, кто-то просто плохо смотрел под ноги на своём жизненном пути — причин много. Я могу назвать ещё одну — бредовую.

Отследить начало очередного обострения у Павла (назовём его так) было несложно: достаточно было спросить, не вступил ли он в партию. Если нет — значит, всё в порядке, человек пьёт лекарства аккуратно, и причин для беспокойства нет. Если вступил — значит, лекарства пьёт вместо Павла большой белый санфаянсовый друг, и пора готовить палату с видом на окрестные коттеджи. Почему?

Всё просто. Есть у Павла одна идея, которая начинает свербить лишь во время обострения. Идея партийного строительства. Как промежуточный этап на пути к президентскому креслу. А то протирают его, бедное, все, кому не лень, и лишь его, Павла, базис, единственно достойный кремлёвской мебели, почему-то до сих пор находится с этим креслом в карьерно-топографическом диссонансе.

Раньше на всех президентских выборах он вместо галочки вписывал в бюллетень свою фамилию: вдруг всё же получится? Но фортуна упорно крутила романы с другими, и на попытки Павла обаять её с наскока лишь возмущённо заявляла, что он-де не в её вкусе, и вообще к лошадям у неё идиосинкразия. Пришлось менять тактику и приступать к планомерной осаде. Павел рассудил, что верный путь к президентскому креслу лежит через партию. То есть, надо стать сначала просто членом, потом — выдающимся, затем — лидером, а там уже и до Кремля недалеко.

Первым его выбор пал на «Единую Россию», что было закономерно: телефоны и адреса этой партии можно найти, пожалуй, в любом психоневрологическом диспансере, на любой доске информации. Павел решил, что надо организовать партийную ячейку на базе дневного стационара и становиться её секретарём: глядишь, и заметят его выдающийся организаторский талант. И он кинул клич: все в партию! Дурдом — кузница руководящих кадров! Полтинник каждому, кто во всё это вступит! На полтинник, выделенный из личной пенсии, клюнули четверо, но в партию так и не вступили. Денег, впрочем, тоже не вернули, сославшись на эпик фейл...то есть, форс-мажор.

Призыв вступить всем пациентским составом диспансера в ЛДПР, прозвучавший во время следующего обострения, был неожиданно подхвачен на «ура»: уж очень близкими и родными показались как идейная подоплёка, так и сам партийный лидер. Дело застопорилось на втором этапе, когда потребовалось принести фотографии и заполнить анкету. Психопатов она выбесила, двое параноиков сочли ряд вопросов анкеты слишком подозрительными, а трое пациентов с дебильностью узнали почти все буквы в анкете, но не смогли понять, что означает их совокупность. В итоге обилеченным оказался один Павел, но через некоторое время обострение прошло, и он понял, что переплюнуть Жириновского в плане харизмы и эпатажа ему не под силу даже в маниакально-бредовом состоянии.

С КПРФ тоже не сложилось: требовались рекомендации и характеристики от двух коммунистов, а также необходимо было пройти собеседование на знание устава партии, и Павел решил, что с такими бюрократами ему связываться не с руки.

В штабе «Справедливой России» у него приняли анкету и фотографии, пообещали принять решение — и принимали его пять лет, после чего известили, что в связи с реорганизацией партии требуется повторить процедуру ещё раз. Павел, оценив скорость реакции, понял, что такими темпами до президентского кресла он доползёт в лучшем случае годам к восьмидесяти — и вежливо отказался.

Потом были партия 5 декабря и либертарианская партия, но их Павел покинул быстро, поняв, что партийные вожди с пальмы первенства не слезут даже в случае принудительной эволюции, и на премию Дарвина тоже не польстятся.

Другой бы уже давно отчаялся, но не Павел. Теперь у него новая идея: если нет ему места у руля готовой партии — надо создавать свою! Он уже и название придумал: «Партия свободного разума». Тезисы? Да пожалуйста! Психиатрия — лженаука и мастдай! Ни одна мысль не является бредовой, если её можно аргументировать! Любой человек имеет право невозбранно слышать любые голоса и видеть любые видения! Любая реальность имеет право на существование! Долой нейролептики!

Павел уверен: кворум он наберёт, за единомышленниками дело не станет. Осталось сформировать агитбригады и отправить их по диспансерам страны.

>>330853
Один из сотрудников патентного бюро как-то сказал, проходя у нас медкомиссию, что у них на работе, мол, очень не хватает психиатра. Хотя бы на полставки. Уж очень интересные люди порой приходят. А уж изобретения, на которые они требуют выдать патент, и того интереснее. Опять же, сотрудникам после общения с особо упорными изобретателями и самим бы не помешала реабилитация. Пришлось разочаровать человека: психиатров и в диспансере-то неполный комплект, не говоря уже о других службах и предприятиях. А что касается изобретателей потусторонней связи, стоп-кранов для апокалипсиса и торсионных приводов для летающих тарелок — они к нам и так в итоге обратятся. Скорее всего.

Павел Андреевич (назовём его так) ходит на приём уже лет пятнадцать. Принимает таблетки от слежки. Так намного лучше: сигнал с чипа, который, по глубокому убеждению Павла Андреевича, ввели ему, как и всем прочим младенцам, под видом прививки в детском садике, эти лекарства хорошо блокируют, и западные спецслужбы остаются с носом. Ни местоположения объекта теперь определить, ни мысли просканировать.

Всё-таки молодцы эти наши сотрудники госбезопасности, вовремя подсказали человеку, куда ему надо обратиться. А то он всё больше их осаждал. Заявления о прослушивании и подглядывании носил, оборонные проекты предоставлял на рассмотрение. После одного, особенно секретного, с привлечением космонавтов-камикадзе, сотрудники схватились за голову и порекомендовали впредь обращаться к их спецагенту под прикрытием.

Наш сотрудник, сказали они, работает в психиатрической больнице. Сами понимаете, ни одна западная разведка не догадается, чем он там на самом деле занимается. Так вот, все проекты и заявления — это к нему. Заодно и про слежку скажите. Ага, и про сканирование мыслей — тоже.

В общем, теперь Павел Андреевич сотрудничает со мной. Приходит раз в месяц, время от времени приносит на рассмотрение очередной оборонный проект, берёт таблетки от слежки и ментального сканирования, и мы расстаёмся.

В этот раз Павел Андреевич пришёл с новой разработкой. Вошёл в кабинет, затем снова вышел, подозрительно поглядел на других посетителей, вернулся, сел рядом, достал чертежи.

-- Я показываю, вы запоминаете, - сказал он, наклонившись поближе. - Всё как обычно. Потом я уничтожу записи.

-- Хорошо, - пожал я плечами. - Только постарайтесь на этот раз не уничтожать их в нашей урне около входа. Санитарки ругаются на демаскировку учреждения. Итак, с чем пожаловали?

-- Разработка для защиты экипажа танка при прямом попадании кумулятивного заряда, - важно поднял палец Павел Андреевич. - Позволяет выжить и сохранить боеспособность.

-- Ого! - удивился я. - И как такое возможно?

-- Очень просто, как и всё гениальное, - снисходительно поглядел на меня изобретатель. - В момент взрыва, точнее, на доли секунды раньше, в воздух распыляется нюхательный табак.

-- И?

-- Экипаж чихает, зажав нос. От этого повышается давление в носоглотке, да и во всём организме. Это давление уравновесит то избыточное внешнее, что будет создано при взрыве. Каково?

-- Лихо! - восхитился я. - Но возникает второй вопрос: а температура при взрыве? Я понимаю, что быть только слегка обугленным лучше, чем обугленным и контуженным, но всё равно неприятно.

-- Вы не дослушали до конца, - с упрёком поглядел на меня Павел Андреевич. - Есть средство.

-- Какое же?

-- В воздухе для поглощения энергии взрыва должна постоянно присутствовать влага. А когда в машине запотевают стёкла? Правильно, когда водитель или пассажир с похмелья. Видите, как просто и изящно?

-- То есть, вы предлагаете...

-- Именно! Экипаж должен постоянно быть слегка с похмелья! - воскликнул Павел Андреевич.

Я представил, как обрадуются такому нововведению в танковых войсках и покачал головой.

-- Запомнили? - спросил меня изобретатель.

-- Такое разве забудешь! - уверил его я.

-- Тогда выпишите мне пару упаковок тех таблеток, от слежки. А то последние пару недель Моссад уж очень активизировался.

Кое-кто склонен утверждать, будто высшая сила безошибочно находит персону, готовую принять божественную волю, подчиниться и следовать её указаниям. Моисей, Жанна Д'Арк, Мохаммед... Может быть, это действительно так. А может быть, случаи встречи сверхъестественной сущности с убеждённым атеистом просто не вошли в историю. Один оказался недостаточно огнеупорным, другой просил слишком много за услуги пророка, а третий оказался настолько самодостаточным, что мог бы и сам основать течение созерцательного пофигизма, но ему было настолько влом...

Константин Петрович (назовём его так) ни в богов, ни в демонов, ни в ставшими модными с конца восьмидесятых годов эзотерику и оккультизм не верил в принципе. Есть наука, есть методы исследования, есть теории, которые можно подтвердить и опровергнуть экспериментально, а всё остальное — нет, даже не от Лукавого. От глупости, невежества, мракобесия и нежелания докопаться до истины. Суеверия — от слабости и готовности поднять лапки перед суровой реальностью. А человеку, получившему университетское образование ещё в СССР, всё это, по его твёрдому убеждению, чуждо, несвойственно и вообще не комильфо.

-- Что есть бог? - рассуждал Константин Петрович, беседуя со мной на приёме. - Антропоморфическая персонификация целого ряда закономерностей, свойственных окружающей реальности. А черти и демоны? Та же персонификация, только всего, что касается энтропии и законов подлости! Впрочем, зачем я вам это рассказываю, вы человек образованный, вы всё это знаете и так.

-- Насколько я понял, вы пришли с проблемой, касающейся как раз религии, так ведь? - спросил я.

-- Именно! Именно! - Константин Петрович поправил очки на переносице и виновато развёл руками. - Никогда бы не подумал, что придётся обратиться к вам с этим вопросом. Но человек предполагает, а...

-- Антропоморфическая персонификация законов мироздания располагает, это вы хотели сказать?

-- Вот видите, вы меня прекрасно понимаете! - обрадовался Константин Петрович и продолжил. - Дело в том, что ко мне обратился некто, именующий себя богом. Нет, даже не так — Богом!

-- Лично? Или через Метатрона?

-- Во всяком случае, голос, что я слышу, утверждает, что он — Бог.

-- И что ему от вас нужно?

-- Хочет, чтобы я в него поверил, - удручённо ответил Константин Петрович. - Уверяет, что все подробности — потом.

-- А вы? - спросил я.

-- А я не могу! - всплеснул руками Константин Петрович. - Нельзя вот так вот, по чьей-то просьбе вдруг взять и поверить. Более того, это противоречит всей моей системе взглядов!

-- Он приводил какие-то доказательства? - попытался уточнить я. - Чудеса, факты, ещё что-либо?

-- Нет, - пожал плечами Константин Петрович. - Только слова. День и ночь. Никаких фактов, никаких чудес, сплошная демагогия. Заладил своё: сначала вера — потом предназначение.

-- Не повезло ему с кандидатом, - улыбнулся я. - Из массы возможных вариантов он выбрал убеждённого атеиста.

-- И это ещё раз доказывает, что речь о божественном промысле не идёт! - воскликнул Константин Петрович. - Я ему предлагал: обоснуй, что ты неимоверно крут! Давай, шарахни меня молнией! Яви свой гнев! Где? Где, я спрашиваю? Где огонь и сера с небес, где хотя бы банановая кожурка на лестнице?

-- А он?

-- А он знай себе талдычит: чудеса надо заслужить, будет вера — будут и чудеса, - Константин Петрович разочарованно поджал губу. - А я не банк, чтобы веру в кредит выделять! Но вы бы знали, как я устал! Учтите, я себя не считаю больным. Вы ведь сами видите, что я здравомыслящий человек!

-- Конечно, вижу, - кивнул я. - Только, знаете ли, даже у здравомыслящего человека могут приключиться слуховые галлюцинации. Что тому причиной — сосуды, инволюционные процессы, или же ещё какие-то факторы, нарушившие работу мозга — мы с вами постараемся выяснить. А сейчас давайте просто попытаемся сделать так, чтобы голос пропал.

-- Вот это будет настоящим чудом! - обрадовался Константин Петрович. - Пишите рецепт, доктор. Мы с вами ещё покажем этой антропоморфической персонификации места рачьих зимовок!