Письмо пана Москожовского к брату Анджею от 22 ноября 1633 г., в котором он излагает положение дел под Смоленском. Королевские силы блокировали армию воеводы Шеина, Шеин посылает в Москву гонцов, прося помощи. Поляки перехватывают одного из посланных, лейтенанта Петера Ханнемана, и допрашивают его. Пленный немец рассказывает, что русские надеются на помощь, и 4000 царского войска уже стоит в Дорогобуже, ожидая остальных. Причем среди этих подкреплений «должен быть один англичанин, который (...) изготовил несколько сотен трубок из жести, через которые должен был пускать какие-то заразные, убивающие людей дымы. И теперь тоже хочет их против нас использовать». Но самое интересное выясняется дальше: «И еще поведал (пленный) об этом фокуснике правдивую историю, утверждая, что сам все видел. Рассказал, что этот англичанин добивался у царя в столице полковничьей должности, обещая быстро набрать регимент. После того как царь ему в этом отказал, начал он отказ оспаривать, похваляясь, что таким искусством владеет, какое ни один из прежних полковников показать не способен. Когда царь про это узнал, повелел Ивану Никитичу, своему дяде, на оное искусство посмотреть. Англичанин, вызванный к Никитичу, в его избу проведенный и о царской воле уведомленный, спросил, каких людей царь хотел бы получить. Никитич отвечает: «Рейтаров!». Тут же англичанин раскрыл свою сумку, достал из нее деревяшку в виде мышки, бросил эту деревяшку в дыру под печь, застучал по печи палкой и закричал: «Heraus!» («Выйди вон!»). И тут рейтар на коне в полной броне выезжает! Англичанин спросил Никитича, надо ли еще. И получив на то согласие, снова застучал, крича «Heraus». И вот больше десятка рейтар из той дыры высыпало. Начали они по избе крутиться, а Никитич – ноги в руки. Потом послал к этому фокуснику, чтобы тот велел своим рейтарам выехать из избы, но он не соглашался, говоря, что пусть Никитич сперва их почествует. Принесли тогда большую бутыль горилки, которую он со своими молодцами распив, приказал им идти обратно в дыру. Они повиновались приказу, а он из дыры свою деревяшку извлек и в сумку спрятал».

Как русские цари и их верные холопы веками спаивали собственное население ради пополнения царской казны.

Сильный правитель всегда брал водку в свои руки.

Государственная монополия на продажу ходового товара – прекрасный механизм пополнения бюджета. Питейных монополий, начиная с XV века, в России было несколько

Поверим знатоку Похлебкину, что первая датируется аж 1474 годом. Государство тогда взялось за производство и продажу хлебного вина (водки), меда и пива. В 1553 году та госмонополия закончилась вместе с появлением кабаков, хозяевами которых стали знатные вельможи и бояре.

В 1598 году Борис Годунов запретил торговать водкой частным лицам, и кабаки стали царскими. Известный немецкий путешественник, географ, историк, математик и физик Адам Олеарий писал, что «"кабаки или "кружечные дворы", как их теперь называют, доставляют <...> чрезвычайное количество денег, так как русские, превыше всякой меры, преданы питью водки. Раньше были у бояр и вельмож в разных местах собственные свои кабаки. <...> В настоящее время издан приказ, чтобы ни один боярин или вельможа не содержал кабаков, но все они взяты на великого князя, и в каждом городе учрежден особый дом, откуда получают водку, мед и пиво, с передачей денег лишь в его царского величества казну».

Но строгую отчетность в деликатном деле оборота спиртных напитков наладить не удалось. Управители из особых государственных Приказов, подозревая воровство, ставили каждый год всё более высокие планы по пополнению казны средствами от продажи водки. За недобор несли субсидиарную ответственность не только все причастные к торговле управленцы, но и те, кто их избирал на эту должность – воеводы. К 1648 году по России прошли «кабацкие бунты». Царь Алексей Михайлович подавил их, но созвал Земский собор, на котором запретили продажу водки в кредит, решили уничтожить частные и тайные кабаки – в общем, всерьез решали, как реформировать питейное дело в России.

С 1652 года в Российском государстве вводится очень строгая государственная питейная монополия. После 1681 года она постепенно заканчивается, но в 1695 году Петр I берется налаживать по-своему питейное дело. Воеводам было велено закупить хлеба, построить казенные винокуренные дворы, искореняя частные винокурни.

Павел Одерборн об Иване Грозном

Благородным государям нет ничего приятнее и желаннее, чем видеть своих соотечественников процветающими во всем. Этот же словно был рожден по обычаю диких животных для грабежа и мятежей, настолько страстно он всегда начинал войны, из одной переходил к другой, из самой маленькой делал самую большую, из единой — двойную, из приятной игры — ужасное и кровавое: подвергал свой народ великим опасностям, часто за час одних превращал в сирот, других — во вдов, стариков — обездоленными, а многих — нищими и несчастными...

Доброму правителю следует гораздо больше думать о благе своего народа, чем о гибели врага. Тиран же следовал другому правилу. Когда не имел врага, начинал мучить своих сограждан войной так, будто испытал от них ничем не смываемый позор. Он вообще не мог жить спокойно, если только не лишал жизни и здоровья детей, жен и не грабил всего имущества.

После отъезда царя в Александрову слободу [в 1565 году] и делегации туда бояр, согласившейся «не противиться приказаниям государя... [Иван IV], получив, наконец, право на открытую и очень жестокую тиранию ... предался истязанию своих подданных... [в 1568 году] вызвал к себе в Москву первого наместника Ивана Петровича [Федорова Челяднина], обвиненного по ложным свидетельствам в измене. Как только тот явился, одетый в царскую мантию, ему было приказано взять скипетр и корону, а затем его, трепещущего и дрожащего от страха, посадили на высокий трон. Обратясь к нему, Васильевич говорит: «Здравствуй, непобедимый цезарь руссов, вот я тебя, наконец, вознес на недосягаемую вершину величественного царского достоинства, которого ты так горячо добивался. Но ты будешь царствовать недолго». И не говоря больше ничего, тотчас же пронзил несчастного старца острым копьем. Затем помощники государя безжалостно изрубили труп убитого. И ничего не осталось в семье и [в доме] этого человека — ни людей, ни животных, что не подверглось бы уничтожению. За деревянной оградой Васильевич запер 300 человек и, заложив пушечный порох, поджег. Покойный оставил беременную жену и незамужних дочерей, которых помощники государя, прежде обесчестив, растерзали на части.

[1569 год]... отправившись в Новгородскую землю и вероломно напав [на нее], он, прежде чем смог долететь слух до города, взял, применив пушки, несколько крепостей. Отовсюду уводил множество скота и людей. И все эти широко раскинувшиеся земли, известные большим числом деревень и сельских жителей, наполнил ужасом войны...

Тем временем к городу подошло отборное войско палачей. Предводителем его был некий Малюта Скуратов, в руках которого находилась верховная власть над свитой государя. Войско было послано вперед, чтобы помешать всякому бегству горожан, а всех, кто ни попадется навстречу, убивать, обращать в бегство и грабить...

Как сигнал для совершения убийства был избран момент, когда в церкви народу давали святое причастие (сопровождавшееся колокольным звоном) ... Свита не взирала ни на пол, ни на возраст. Погибали изрубленные на части люди и скот, опозоренные насилием девушки, проколотые копьями дети, рушились подожженные постройки города, объятые пламенем.

700 женщин с несчастными детьми были утоплены в реке Волхове под предлогом того, будто они пренебрегли приказанием и честью государя, намеревались под конец жизни помолиться домашним богам, не спросив на то позволения палачей. Они были подвергнуты недостойным поношениям и тотчас же брошены с детьми в воду.

Знатные горожане, задушенные [ремнями], вывешивались из филенчатых окон. И даже сенаторы [посадники] и их помощники, запертые в здании, где заседали, уничтожались особо усердствовавшими холопами. Ничего ужаснее этого зрелища не было, ибо многочисленных окон здания было недостаточно для казней и, чтобы приготовить место для повешения следующих, ремни с ранее повешенными и умирающими обрезались. Трупы оставались в куче, и разъяренные ликторы растаскивали их крюками и сбрасывали в реку.

Священники искали прибежища у алтарей, но и здесь их постигала одинаковая участь и судьба, ибо жестоких палачей не могли удержать от нечестивого злодеяния никакие молитвы людей, никакая богобоязнь, никакая, наконец, защита святых.... А священника [новгородскому владыке], к которому он [царь] пришел, якобы чтобы засвидетельствовать почтение, он тотчас же лишил одежды, денег и всего имущества, а за угощение заплатил ему смертью. Случилось так, что умерла его жена; когда Васильевич узнал об этом, подводя к нему лошадь, говорит: «Ты будешь иметь ее вместо жены, уважаемый епископ, а дары на свадьбу соберут твои коллеги». После того, как он это сказал, разыскал, применив пытки, деньги священников и церквей, а самого наказуемого епископа, посадив постыдным образом на лошадь (задом наперед), приказал провести по городу под клики глашатого и потом уж удушить.

Удивительно, но итальянцы уже в начале 16 века писали о том, что в России построен тоталитарный самодержавный ГУЛАГ. А ведь сукападла русофобская Сигизмунд Герберштейн впервые издаст свои «Записки о Московии» только в 1549 году...

ФРАНЧЕСКО ДА КОЛЛО
(1518-1519) Доношение о Московии.

Москва имеет стены не каменные, но из дерева, столь хорошо спаянные между собою, что их поистине можно назвать укреплениями; разделен на районы со своими разгородками: так что войти из одного в другой вовсе нелегко для всех 6; и еще того менее разрешено кому бы то ни было переходить из одного города в другой, или с одного места на другое без разрешения Князя или его служителей. Покидать страну запрещено кому бы то ни было и в особенности чужеземцам, поскольку все выходы строжайше охраняются, и нарушителей подвергают суровейшим наказаниям Привет СССР!.

Нет здесь никакого писаного закона, но Князь старательно следует собственным обычаям. Его воля, однако, единственно почитается за закон, и настолько ему все подчинены что если он прикажет кому пойти и повеситься, бедняга не усомнится немедленно подвергнуть себя таковому наказанию. Не видно ни у кого и такой смелости, чтобы кто-то решился сказать — это имущество мое; но говорит — по милости великого Государя приобрел я сие имущество. И, если сказать правду, все имущество, не только общественное, но и частное, каково бы оно ни было,— принадлежит сему Князю, и он сегодня дает одному и отнимает от другого завтра, и крайне часто в одно мгновение возвышает одного до самых высших степеней и положения и опускает другого до самого низа и нищенских условий. И тот, кто . низложен или от коего отнято что-то, не только не жалуется или печалится, но, простершись ниц, бьет челом о землю и возносит хвалу Государю, что тот его низложил или же отнял у него то имущество, коим он владел столько времени по его милости Привет СССР! X2. "Иноземцам с умом и дарованьем легче было въехать в Россию, нежели выехать из нее". Меховский сообщает, что не только холопы и пленные, но и свободные люди и иностранцы не могли покинуть страну без разрешения Князя .

Сей Князь весьма силен, даже всемогущественен благодаря деньгам, серебру и золоту, ибо постоянно накопляет и мало тратит на войны и охрану своих городов, так как получает ежегодную дань из областей,— о которых затем будет идти речь — в огромных размерах, но не в золоте или серебре или деньгами, кои во многих областях неизвестны, но шкурами таких зверей, как Соболи, Куницы, Снежные барсы. Волки, Горностаи, Барсуки, Собаки, и других животных разных видов, медом и воском; равным образом получает не только десятину злаками и плодами земли, но такую часть, сколько он хочет и сколько ему нравится, ибо не позволено противиться его воле.

Сей князь может поставить под ружье около 400 тысяч конников, по большей части лучников, а также других — копьеносцев и владеющих саблями, при весьма малых расходах, ибо они воюют не по найму, но из любви, уважения, страха и подчинения, и обильное питание является для них единственной наградой. Платою же за доблесть воинов служат одежды, из различного качества материй шелковых и суконных, коими изобилует князь, получая их из разных концов страны, и смею сказать, что только в Москове видал более 200 тысяч камзолов, шитых золотом и из шелка, и камлотовых, по цене более низкой, подбитых куньим мехом или барсуком; они хранятся во множестве хранилищ мехов, качество коих [мехов] выше описание, и кои [хранилища] занимают главную улицу, длиннее, чем от Риальто до Сан Марко.

Великий Князь Василий — как мне рассказали — решил завести жену, чтобы иметь детей и обеспечить себя законным наследником и преемником Государства; для этого повелел объявить во всех частях своего Государства, чтобы — не взирая на благородство или кровь, но лишь на красоту — были найдены самые красивые девственницы, и во исполнение этого указа были выбраны более 500 девственниц и приведены в город; из них было выбрано 300, потом 200 и наконец сократилось до 10, каковые были осмотрены повивальными бабками со всяческим вниманием дабы убедиться, действительно ли они девственницы и способны ли рожать детей, и нет ли у них какого недостатка,— и, наконец, из этих десяти была избрана жена.

АЛЬБЕРТ КАМПЕНЗЕ
(1523) Письмо к папе Клименту VII о делах Московии

Московия, не смотря на обширность свою, весьма хорошо населена и так тщательно защищена на границах, что не только никто из служителей или рабов, но даже поселяне и вольные люди не могут выйти за пределы Государства, или войти в оное, без особенной Великокняжеской грамоты. Сему весьма много способствуют обширные леса и болота, которые, заграждая повсюду сообщения, вынуждают каждого держаться больших дорог, весьма бдительно охраняемых Княжескою стражею. Если ж кто нибудь вздумает уклониться от сего общего пути и избрать окольную дорогу, то неминуемо погибнет в непроходимых болотах.

Московия весьма богата монетою (добываемою более через попечительность Государей, нежели через посредство рудников); ибо ежедневно привозится туда из всех концов Европы множество денег за товары, неимеющие для Московитян почти никакой ценности, но стоящие весьма дорого в наших краях. К тому же вывоз золота и серебра за пределы Государства строжайше запрещен, исключая тех только случаев, когда сам Великий Князь посылает оные на продовольствие войска; ибо он ведет беспрерывные войны с соседями своими, как для внушения им должного страха, так равно и для распространения своих владений. Впрочем он никогда не употребляет воинов чужеземных, а набирает рать свою из собственных подданных, которыми повелевает с неограниченною властью, имея полное право располагать жизнью их и имуществом. Никто из Московитян не смеет в чем либо противоречить воле Государя, и сей последний властен даже переводить их с места на место и назначать им жительство по своему усмотрению.

Григорий Котошихин «Описание Московского государства, различного сословия людей, в нём находящихся, и их обычаев, как во время радости, так и во время печали, а также описание их военного дела и домашней жизни».
Выезд за границу

А хотя торговые люди ездят для торговли в ыные государства, и по них по знатных нарочитых людех собирают поручные записи, за крепкими поруками, что им с товарами своими и з животами в ыных государствах не остатися, а возвратитися назад совсем.

А которой бы человек, князь или боярин, или кто нибудь, сам, или сына, или брата своего, послал для какого нибудь дела в ыное государство без ведомости, не бив челом государю, и такому б человеку за такое дело поставлено было в ызмену, и вотчины и поместья и животы взяты б были на царя; и ежели б кто сам поехал, а после его осталися сродственники, и их бы пытали, не ведали ль они мысли сродственника своего; или б кто послал сына, или брата, или племянника, и его потомуж пытали б, для чего он послал в ыное государство, не напроваживаючи ль каких воинских людей на Московское государство, хотя государством завладети, или для какого иного воровского умышления по чьему научению, и пытав того таким же обычаем, как написано об указе выше сего, кто пойдет через царской двор с ружьем Привет СССР! X3.