Новое королевство в Анатолии, Киликийское королевство, являлось результатом амбиций одной династии. Опираясь на годы успешной дипломатии и чистой силы воли, рупенидские правители Армении обрели свою корону, подчиняя могущественных армянских баронов и изменяя их лояльность. Именно благодаря недавно основанным франкским королевствам в Леванте и Святой Церкви в Риме король Левон нашел своих самых полезных союзников, обменяв независимость Армянской церкви на корону Папы в Риме. Левон быстро нашел, что сделало франкское общество успешным, и провел радикальные реформы во всем новом королевстве. Приняв франкскую правовую и административную структуру, номинально подчиненные нахарары стали баронами («паронами»), вассалами короля Армении и французские придворные должности были введены для лучшего управления королевством. Замки и феодальные владения были переданы монашеским орденам для лучшей защиты границ Киликии. Были приняты европейские концепции рыцарства, и рыцарские поединки стали развлечением для дворян. Городам была предоставлена большая автономия, а торговые права были переданы трем крупнейшим итальянским морским республикам, чтобы способствовать росту и процветанию, при этом вдоль побережья строились крупные иностранные торговые кварталы. Развитие городских общин еще больше сегментировало армянское общество: роль буржуазии (бурджес) стала возрастать по сравнению с традиционными фермерскими общинами (рустичи). Переход от традиционной армии к франкской армии был осуществлен сверху вниз. Традиционную должность Спарапета сменил французский констебль («Гундерсдапель»), новый лидер армянской армии. Новый класс помазанников-рыцарей, Аспетнеры, стал элитной силой Киликии, сражаясь во многом так же, как франки в Леванте. Армии теперь почти полностью вращались вокруг знати и ее домашних войск, дополненных нерегулярными формированиями из Армянского нагорья и общинными ополчениями.

Торговые права, предоставленные Венеции, Генуе и Пизе, стимулировали торговлю в Киликии и создали торговые сообщества из Италии по всему королевству, но, что наиболее важно, вдоль побережья. Торговые кварталы для итальянцев процветали в Восточном Средиземноморье, где несколько тысяч колонистов стали значительной частью населения в крупных городских поселениях.

Рост числа городских жителей как демографической группы в Киликийском королевстве произошел в основном благодаря покровительству со стороны королевского двора. Благодаря возросшей независимости и лучшим экономическим возможностям благодаря важным торговым путям, киликийские города создали, во многом так же, как и их европейские коллеги, свои собственные ополчения, чтобы поддерживать порядок и укомплектовать стены в случае нападения.

Бывшее ядро армянской кавалерии, Дзиавор («Всадник»), было организовано в отряды Азата. Азаты, как правило, представляли собой низшую знать, находившуюся на службе и присягавшую высшей знати, и в рамках своих обязанностей сражались как тяжелая кавалерия в армянских войсках, хорошо обученная использованию бесчисленного количества оружия, такого как копье, лук, булава и меч.

Напоминаю, что по мнению русских, веками воевавших со степняками, без европейских латных доспехов, и в особенности кирас, воевать с татарской конницей совершенно невозможно. Кирасы, а еще лучше полные европейские доспехи, просто необходимы для победы над легкой татарской конницей. Испанцы во время Реконкисты и их борьбы с легкой маврской конницей полностью бы подтвердили эту базу, основу, фундамент военного дела европейских народов против азиатов. А всякие короткие кольчуги, тегиляи и прочие кольчато-пластинчатые доспехи это параша полная. Всё это совершенно не годится для борьбы и победы над легкой восточной конницей.

>Латы считались необходимыми не только с точки зрения иноземных офицеров, но и по мнению русских воевод. Князь Г. Г. Ромодановский настойчиво требовал присылки в свои полки латного снаряжения и свои требования мотивировал так: «Рейтаром с поляки и с татары никоими обычаи без лат биться не мочно». Воевода Белгородского разряда констатировал что «рейтары на боях крепче сотенных людей».

Также напоминаю, что только с тысячами по-европейски вооруженных русских кирасиров на огромных массивных немецких лошадях, созданных в России чистокровным немцем Бурхардом Христофором Минихом во время его подготовки к войне с Турцией, Россия наконец впервые смогла полностью захватить Крым своими войсками в 1730-х.

>Ну а честь создания собственно кирасирских полков в России принадлежит Бурхарду Христофору Миниху, который был одним из птенцов гнезда Петрова и который по смерти Петра служил уже его племяннице — императрице Анне Иоанновне. Назревала очередная война с Турцией, и Миних, внимательно изучив австрийский опыт боев с турецкой конницей, в 1730 году предложил государыне проект создания тяжелой кирасирской кавалерии и в России. Императрица подумала и 31 декабря 1730 года издала указ о создании первого лейб-гвардейского Конного полка, в котором она сама числилась бы полковником. Для нижних чинов, коих продолжали именовать рейтарами, предполагалось купить за границей 1111 немецких лошадей. Офицерам следовало покупать коней за свой счет. В 1732 году расходы на приобретение и доставку из Германии 1201 лошади для Конной гвардии достигли 80 тыс. рублей. Так что удовольствие иметь кирасиров для России оказалось совсем не дешевым.

>«Для унтер-офицеров, литаврщиков, трубачей, капралов и кирасир меньше 36 и больше 38 вершков лошадей не ставить, чтобы у них груди и зады были широкие, от 4 до 6 лет кобылы и мерины шерстью вороные или карие и гнедые, которые всегда по ротам по шерстям в полку разделяются. За лошадей, купленных в России, платить от 30 до 50 рублей, а за купленных в Германии от 60 до 80 с приводом для офицеров. Из немецких краев можно подрядить поставить от 100 до 200 рублей за каждую»,

>— указывалось Анной Иоанновной в документе от 18 ноября 1731 года «Об учреждении от кавалерии Кирасирского полка».

>Цены на лошадей, как видите, были просто заоблачные, особенно дорого стоили германские кони знаменитой голштинской породы.

>>33041
Русскую конницу Герберштейн тоже оценил невысоко, и на это есть вполне адекватная причина. Герберштейн сравнивал русскую кавалерию с той, которую он видел на полях сражений, когда служил под знаменами Максимиллиана и которую, вполне возможно, сам водил в бой. Европейская тяжелая конница к началу 16-го века достигает пика своего развития. Тяжеловооруженный всадник на бронированном коне (в имперской армии далеко не все эти дворяне были рыцарями, рыцарское достоинство надо было заслужить) представлял собой высокоэффективную боевую машину, способную решать разнообразные задачи. Основными, естественно, являлись уничтожение вражеской кавалерии и пролом строя пехоты после того, как по нему нанесет удар полевая артиллерия. Более того, в армии Максимиллиана, император добивался от своих рыцарей (в данном смысле слово употребляется в значении "тяжеловооруженный всадник") умения действовать в пешем строю и в сотрудничестве с пехотой, для чего однажды не погнушался слезть с коня и промаршировать с пикой в рядах ландскнехтов. Помимо такой, "самой тяжелой" конницы в Германии и Италии получает широкое распространение конница в трехчетвертных доспехах на более легких конях без прикрытия.
Эти воины - более многочисленные, чем их сверхтяжелые коллеги, составляют вторую линию конницы при ударе, а также осуществляют преследование разбитого противника. Надо сказать, что создание подобных доспехов было бы невозможно без промышленной революции - в металлургии, в первую очередь. В пятнадцатом веке массовое применение механических молотов, новых способов термической обработки стали привели к тому, что высококачественное оружие и полноценный "белый" доспех из деталей сложной формы и сравнительно небольшой (1-1,2 мм) толщины перестают быть уникальными артефактами, доступными лишь самым богатым и знатным воинам.

Наблюдая русских воинов, Герберштейн пришел к выводу, что даже в самой лучшей своей экипировке они не способны противостоять европейскому тяжелому кавалеристу. Умение стрелять из лука вряд ли поможет против прикрытой доспехами конницы. Авторы разной околохудожественной псевдолитературы любят описывать бои легкий лучников против тяжелых кавалеристов. Первые-де носятся вокруг вторых, осыпая стрелами, и рыцари многократно пораженные, на перераненных конях, изнемогают и гибнут. Перпендикулярный ответ, победа! При этом, однако, забывается, что даже монголы, которые специально обучались вести маневренный стрелковый бой, имели систему знаков и сигналов для управления на поле боя и несли луки, по мощности превосходящие все, имеющиеся на тот момент в мире, опасались по их собственным свидетельствам немецкой рыцарской конницы (по результатам всего лишь одного сражения, выигранного ими), а также ухитрились потерять сына Чингисхана в полевом бою с русской ратью при многократном численном превосходстве над последней. Русские же всадники не имели таких мощных луков, не обучались организованному бою во время больших облавных охот-учений, не имели жестокого устава и в любом случае уступали в умении стрелять людям, которые получали первый лук в четыре года и для которых умение стрелять означало возможность выжить (у монголов охота являлась одним из серьезных источников пищи). Русские стрелы не смогли бы поразить прикрытых доспехами коней и рыцарей. В ближнем бою московским воинам просто нечем было бы поразить противника. Русские клевцы и трехгранные кинжалы предназначались для поражения врага в мягком доспехе, булавы и шестоперы на деревянных рукоятях (иногда даже черешковые!) не предназначались для нанесения поражения врагам в сплошном "белом доспехе", сабли и секиры с полулунным лезвием также были бессильны против врага.
Косвенно это подтверждается ходом битвы под Оршей. Широко распространено мнение, что де известная картина написана много позже события и представляет собой идеологический плакат во славу литовско-польского оружия. Однако если рассмотреть миниатюры из брошюры А. Крытского, написанной через год после битвы, мы увидим похожую картину. Тяжелая конница - наемные польские хоругви копейщиков, выступает в центре, а на дальнем плане рыцари на бронированных конях громят русское войско в рукопашном бою. Русская конница, вынужденная вступить в ближний бой с европейской рыцарской конницей, потерпела жестокое поражение, воины литовского княжества, просто участвовали в добивании разрозненных рядов русских и преследовали бегущих.
Конечно, если русским удавалось реализовать значительное численное превосходство (количество рыцарей в полном вооружении редко превышало несколько сотен, а для Восточной Европы могло составлять сотню-две), дружным градом ударов со всех сторон удавалось свалить или, хотя бы, нейтрализовать и тяжеловооруженного противника:

...магистр прежде всего сообразно с обстоятельствами в немногих (словах) ободрил (своих), а затем, произведя залп из пушек, храбро напал на врага. При первом натиске ему удалось рассеять русских и обратить их в бегство. Но так как победители были слишком немногочисленны сравнительно с количеством врагов и к тому же обременены слишком тяжелым вооружением, так что не могли достаточно далеко преследовать врага, то московиты, поняв, в чем дело, и собравшись с духом, построились снова и решительно двинулись на пехоту Плеттенберга
...
...остатки с конницей (НГ Хотя конница неоднократно рассеивала и обращала в бегство московитов, но, будучи тяжеловооруженной, не могла преследовать легкого и многочисленного врага, а потому вернулась к пехоте, и они), не теряя строя, вернулись невредимы к своим.

Но при равных условиях в полевом бою русская конница могла только отступать перед подобным врагом. Герберштейн, одной из задач которого, по всей видимости, было оценить ценность московитов, как военного союзника, постарался отразить это в своем отчете.

>>33051
Герберштейн не видел русскую конницу на военных смотрах, во время войны или в бою. После этого факта весь остальной нахрюк не имеет смысла. Сравнивать он мог только то, что видел во время царских конных выездов на охоту или во время официальных церемоний приема посольства, когда московиты выезжали встречать послов вообще без всякого вооружения и сравнивать все это с имперскими рыцарями на войне.

Напоминаю о новгородцах и псковичах в битве под Оршей.

Воевода М. И. Булгаков, по прозвищу «Голица» («железная перчатка»), и возглавлял «сбройные» соединения из новгородских и псковских детей боярских великолуцкой рати. Почему М.И.Булгаков-Голица решил наступать самостоятельно? Достаточно сильный «кулак» правого фланга, по мнению М.Булгакова-Голицы, мог сокрушить левое крыло противника и выйти в тыл всей королевской армии. В свою очередь боярин Челядин не мог поощрить Голицу за излишнюю самостоятельность. Итак, правое крыло атаковало между склоном холма и берегом. Натиск был стремителен. Новгородцы и псковичи врубились в боевые построения польских хоругвей. «Гуф» Тарновского и Самполинского был прижат к берегу Днепра. Булгакова контратаковали хоругви польских панов и придворные рыцари: «Самполинский с придворным полком, не спросив разрешения главнокомандующего, ввязался в сражение и, убив многих московитов, заставил их показать спины». Но эта фаза боя была не такой скоротечной, как её описывает С.Гурский,— русских удалось отбросить только после третьей контратаки. В одном из поэтических сочинений, посвященном Оршанской битве и содержащем ряд достоверных данных, которые, по словам историка Е.И.Кашпровского, проверяются «официальными актами», говорится о таких упорных контратаках. Во время сечи погиб один из представителей знатного рода Зборовских — Ян, копытами новгородских лошадей был затоптан «сиятельный барон» Слупецкий. По свидетельству Станислава Сарницкого, на полк Булгакова ударил сам гетман Януш Сверчовский с 2000 кавалерии из центра. Возникает вопрос: так кто же остановил атаку полка Правой руки — Самполинский (как пишет Гурский) или Сверчовский (как пишет Сарницкий)? Как известно, Януш Сверчовский командовал общими силами поляков, а Войцех Самполинский — только придворной хоругвью («придворным почтом», «придворной когортой»), в которой насчитывалось, в самом лучшем случае, 500 «коней». Следовательно, если контратака людей Самполинского и имела место, то, скорее всего, представляла собой удар небольшими силами во фланг Правой руки, который мог только отбросить противника на исходные позиции, но не разбить их. Заставить окончательно отступить московского воеводу, по нашему мнению, могла лишь атака крупными силами Сверчовского. У С.Герберштейна хотя и присутствует сбивчивое изложение событий, но моменты критического для польско-литовского войска положения показаны: «литовцы, нисколько не оробев, стали твердо и отбили их. Но вскоре к московитам были посланы подкрепления, которые в свою очередь обратили литовцев в бегство. Таким образом несколько раз то та, то другая сторона, получая подкрепления, поражала другую». Полк Правой руки бился с противником при полном бездействии остальных частей. В АЛ эта фаза боя отмечена следующим образом: «И бившиеся много и разступившись розно».

>>33874
А что там тогда делал золотаго дела мастер Иван Марков, если Давыдов якобы только украшал?

Шапка Ерихонская краснаго железа Микитина дела Давыдова; венец и наверху венца другой венец и подвершье, и полка, и затылок наведены золотом, травы, да посреди шапки короны наведены золотом же, да в полке и в венце шесть гвоздиков репчатых серебрены золочены, да семь гвоздиков серебреных же горощетых золочены; затылок прикреплен на трех цепочках серебреных золоченых, в них шесть гвоздей серебреных золоченых, да в ушах и в затылке двенадцать гвоздиков горощетых; у шапки исподней венец золот, в нем по сказке и по щету золотаго дела мастера Ивана Маркова, сорок три яхонта червчатых да восемьдесят два алмазца в золотых гнездех с финифты, одна искорка выпала и лежит с носом в бумашке;
да в шапке и в полке в золотых гнездех с финифты два яхонта червчатых да десять алмазов; подвершье золотое с финифты розными, в нем, в золотых же гнездах с финифты, четыре алмаза; уши прорезные наведены золотом, опушка золотая, в опушке шестьдесят один яхонт червчат, да на наушке жемчюгу семьдесят четыре зерна бурмицких да четыре алмаза в золотых гнездех, да три запоны с финифты, в них три изумруда больших, около их по двенадцати искорок яхонтовых червчатых; в другом ухе, в опушке, в золотых гнездех пятьдесят семь яхонтов червчатых, да на наушке жемчюгу семьдесят шесть зерен бурмицких, четыре алмаза в золотых гнездех, три запоны, в них по изумруду большому, около одной запоны десять искор яхонтовых червчатых;
у нижней запоны в двух концах по изумруду; нос с лица наведен золотом травы, испод золочен гладью, наверху накладная золотая, а на ней ангел хранитель чеканной с финифты; вверху над ангелом алмаз в золотом гнезде с финифты; по сторонам в золотых же гнездех вверху два яхонта червчатых да в исподи два изумруда; на носу в подножии у ангела с сторон закреплены два зерна бурмицкие большие, промеж ними в гнездех золотых два яхонта червчатых, промеж яхонтов алмаз граненой; двои лопасти: одне червчатые, другие желтые атласные. А по нынешней переписи рч`є года (1687) и по осмотру, та шапка против прежних переписных книг сошлась, в ней тулья отлас желтой, стеган на бумаге. Цена той шапке тысеча сто семьдесят пять рублев