229 Кб, 762x519"ПРОПАВШИЕ"
Жанр : Хоррор
Жанр : Хоррор
– Я бы на твоём месте давно этот стартер об вон ту сосну расколотил!
Филипп улыбнулся и начал новую, уже восьмую по счету, попытку скрутить стальную ленту в моток. Скручивать у него получалось, но как доходило до того, чтобы вставить её в дюралевый корпус, она тут же выскакивала из рук и звеня превращалась в большой клубок.
— А ты что заглох? - спросил Филипп у Сергея, который, подойдя, уже снял с плеча свою "Дружбу", присел рядом на пень, достал из кармана пиджака папиросы и закуривал.
— Обороты потерялись, не развивает. - Сергей затянулся, выпустил дым. - Понаделают говна, а мы потом ебись с ним тут! Но норму как хочешь выполняй нам нахуй!
Филипп с опаской оглянулся по сторонам. Хоть они с Сергеем и были близнецы, но по характеру казались противоположностью.
— Ты потише, Серёга. Тут рядом где то Робинзон лазит, услышит и Перфильеву передаст. Сам знаешь.
— А, похуй! - махнул Сергей рукой в сторону предполагаемого местонахождения Робинзона. - Щас уже за слова не увезут, Усатый шесть лет как подох. А эти... Ну уволит он меня и что? Работать кто будет? Они же, суки конторские, только руководить привыкли! Сами работать не будут никогда! Сегодня уволит - завтра придет обратно звать, сначала строго, для понта, а когда я рявкну, так он сразу как шалашовка увещевать начнёт. Знаем, проходили уже.
Филипп наконец смог собрать стартер. Сергей, глядя на это, засмеялся и, вставая с пня, затоптал окурок.
—Ну слава Богу! Давай закручивай скорей. - он посмотрел на часы. - На табор уже пора двигаться, нихуя - седьмой час! Я жрать уже хочу.
Филипп так и сделал. Вскоре братья подняли свои бензопилы на плечи и пошагали в чащу.
Лес был им незнаком, бригада приехала сюда только сегодня утром. Деревья стояли густо, лучи уже вечернего солнца били сквозь редкие просеки, братья шли один за другим. Первым был Сергей, как всегда. У него память на места была лучше, чем у брата. Он то и дело поглядывал вверх и по сторонам, что то бурчал под нос, затем соглашался сам с собой. Начался склон и Сергей остановился, снимая "Дружбу" с плеча, Филипп подошёл и сделал то же.
— Слышь, братка, давай через эту лощинку срежем. - Он показал рукой вниз по склону. - Мы так полкилометра срубим, лагерь там, а мы сейчас получается что вокруг хуярим.
Филипп посмотрел с сомнением.
— Ты глянь, какая там чащоба из кустов! Наверняка и речушка или ключ есть, брести придётся.
— Ключ это наоборот заебись! Хоть водички холодной попьём!
Сергей вопросительно уставился на брата, тот через секунду сдался.
— Ну пойдём, раз так..
Снова закинув пилы за спину они двинулись вниз. Поначалу шли свободно, но ниже начался кустарник и уже кое где пришлось пригинаться, Сергей матерился, прыгая впереди, Филипп только и успевал отмахиваться от веток, которые загибал своим телом брат и они, резко выпрямляясь обратно, больно били.
Скоро идти стало совсем тяжело, кустарник окончательно встал стеной.
"И ведь наверное сам жалеет, что пошёл сюда, но не признается" - подумал Филипп. Сергей как будто услышал его мысли.
— Да, завел я нас капитально.. А ты тоже хорош, надо было мне по репе ёбнуть, чтобы не выдумывал этих улучшений.
Филипп улыбнулся - они с братом никогда не то что не дрались, но и не ссорились, даже в детстве.
— Теперь уже обратно не пойдешь, далеко продвинулись.
— Это верно. И то, что я мудак это тоже верно. Но дальше мы совсем не пройдем.
Сергей виновато посмотрел, Филипп махнул рукой.
— Тогда поворачиваем, Сусанин. Пока не стемнело выходить надо отсюда.
— Ага, давай.
Они развернулись, и теперь кустарник хлестал Сусанина. Но это длилось недолго - братья вдруг резко очутились на краю обширной поляны, аккуратно окружённой темным, почти черным, лесом. Вдоль земли по ней стелилась лёгкая дымка. Филипп, шедший теперь первым, остановился как вкопанный, Сергей, задумавшийся о том, что сестра Люда с мужем звала их с братом к себе в город, и он бы сейчас сидел в квартире, попивал пивко и слушал Лидию Русланову по радио, а не лазил бы здесь с этой ебучей "Дружбой", не увидел что Филипп затормозил и ударился лицом об шинку.
— Ты чего встал? - Сергей вопросительно глянул на брата и тут же уставился на поляну. - А это чё за хуйня, мы куда вышли? Ты свернул что-ли?
— Серёга, ты на деревья эти посмотри..
Сергей тоже перевел взгляд на них. Деревья и впрямь были необычные - у них была тёмно-фиолетовая кора, раскидистые ветви как у ивы, но братьев поразила их высота, по меньшей мере как две вековых сосны, если их поставить друг на друга. Сергей присвистнул. Филипп поставил пилу на землю и сделал пару шагов вперёд, к небольшому кусту, похожему на крыжовник. Только ягоды его были тёмно-голубые и размером с мелкое яблоко. Насколько можно было видеть в этом светлом и глухом полусумраке, это росло по всей поляне. Сергей последовал примеру брата. Он сорвал одну ягоду.
— Ты осторожней, мы же не знаем, что это. - предупредил Филипп. Сергей глянул на него, передумал пошутить, откусил и стал жевать.
— Вкусная хуйня. - серьёзно заявил он. - На жимолость похожа.
Филипп тоже сорвал одну, Сергей заметил, что у брата трясутся руки
— Не робей, братка! Все будет нормально.
— Ты не делай вид, будто ничего не происходит! - голос Филиппа чуть дрожал. - Где мы? Что это за деревья и ягода? Ты ещё на небо глянь, тут как будто ночь, но звёзд нету, хотя светло. А свет тогда откуда?
Сергей осмотрелся. Было видно, что его тоже постепенно пробирает неестественная атмосфера этого места. Он вдруг понял, что и воздух здесь тоже другой.
— Филь, а ты сам то что, в смысле как думаешь?
— Помнишь дед Костя рассказывал, как они с мужиками на покосе всей бригадой уснули враз? Мол, Леший морок навёл, сны им всякие показывал..
— Да хуйня это все! - прервал брата Сергей. - Что, нам с тобой один сон снится что-ли?
— Ну так мы же близнецы..
— Не, все, заканчивай Филька! Понятно, что что то тут не то, но давай уёбывать отсюда поскорее.
Долго просить не пришлось - Филипп уже брал пилу.
Братья пошли назад в бурьян, но метров через пятьдесят стало ясно, что идти невозможно - темно. Они вернулись на поляну, их уже не удивляло что тут нисколько не потемнело, Филипп предположил что здесь всегда так, затем прошли немного вдоль кромки по границе леса. Снова забурились в кусты, скоро снова вернулись. После ещё одной попытки и возвращения на поляну Сергей зло бросил надоевшую ему до смерти бензопилу на землю.
— Заебала падла! Пусть валяется, натаскался. - он устало сел рядом с ней, достал папиросы и закурил, сложив руки на колене. Филипп аккуратно поставил рядом свою и осмотрелся. Ему показалось, что напротив них, метрах в двухстах, на противоположном краю поляны что то возвышается.
—Видишь там, Серёга?
Сергей неохотно поднялся.
— Вроде вижу. На дом похоже или хуй знает на что... - он помолчал. - Ну пойдём проверим, а то вдруг резко стемнеет, а на ночь тут не варьянт оставаться.
Братья не спеша пошли через поле. По пути они то и дело сбивали ногами эту вкусную ягоду, Сергей на ходу срывал по одной. Чем ближе они подходили, тем яснее видели очертания избы. Когда до нее оставалось метров тридцать, они вдруг вместе поняли, что она стоит не на земле, а парит в метре от неё. У Филиппа в глазах уже явно виделся ужас.
— Я ближе не пойду, хоть что говори! - он остановился.
Сергей изо всех сил постарался посмотреть на брата весёлым взглядом, но получилась только нервная ухмылка. Он вдруг придумал, как приободрить и брата, и себя. Набрав воздуха в грудь, он прокричал в сторону жилища :
— Избушка, избушка, повернись к лесу задом, а ко мне передом!
И повернувшись к Филиппу рассмеялся. Он почувствовал, что нервы отступили, теперь и брат успокоится. Но тот вдруг побледнел, не сводя глаз с избы и схватился рукой за сердце. Сергей успел подхватить его под мышки, когда его ноги перестали его держать. Опустил на корточки.
— Братя, ты заканчивай это, как я тут один без тебя, ты чего..
Тут он поймал его полный ужаса взгляд, и в ту же секунду за спиной раздался скрип. Сергей обернулся на звук и увидел, что изба поворачивается и уже видна яркая красная дверь. Филипп тяжело залышал и это как будто вывело Сергея из ступора.
– Щас, щас, братка, потерпи.. - он схватил Филиппа под руку и натренированным на пиле движением закинул его на плечо. Почувствовав прилив сил от страха, он побежал обратно, думая только об одном - не оглядываться.
Филипп улыбнулся и начал новую, уже восьмую по счету, попытку скрутить стальную ленту в моток. Скручивать у него получалось, но как доходило до того, чтобы вставить её в дюралевый корпус, она тут же выскакивала из рук и звеня превращалась в большой клубок.
— А ты что заглох? - спросил Филипп у Сергея, который, подойдя, уже снял с плеча свою "Дружбу", присел рядом на пень, достал из кармана пиджака папиросы и закуривал.
— Обороты потерялись, не развивает. - Сергей затянулся, выпустил дым. - Понаделают говна, а мы потом ебись с ним тут! Но норму как хочешь выполняй нам нахуй!
Филипп с опаской оглянулся по сторонам. Хоть они с Сергеем и были близнецы, но по характеру казались противоположностью.
— Ты потише, Серёга. Тут рядом где то Робинзон лазит, услышит и Перфильеву передаст. Сам знаешь.
— А, похуй! - махнул Сергей рукой в сторону предполагаемого местонахождения Робинзона. - Щас уже за слова не увезут, Усатый шесть лет как подох. А эти... Ну уволит он меня и что? Работать кто будет? Они же, суки конторские, только руководить привыкли! Сами работать не будут никогда! Сегодня уволит - завтра придет обратно звать, сначала строго, для понта, а когда я рявкну, так он сразу как шалашовка увещевать начнёт. Знаем, проходили уже.
Филипп наконец смог собрать стартер. Сергей, глядя на это, засмеялся и, вставая с пня, затоптал окурок.
—Ну слава Богу! Давай закручивай скорей. - он посмотрел на часы. - На табор уже пора двигаться, нихуя - седьмой час! Я жрать уже хочу.
Филипп так и сделал. Вскоре братья подняли свои бензопилы на плечи и пошагали в чащу.
Лес был им незнаком, бригада приехала сюда только сегодня утром. Деревья стояли густо, лучи уже вечернего солнца били сквозь редкие просеки, братья шли один за другим. Первым был Сергей, как всегда. У него память на места была лучше, чем у брата. Он то и дело поглядывал вверх и по сторонам, что то бурчал под нос, затем соглашался сам с собой. Начался склон и Сергей остановился, снимая "Дружбу" с плеча, Филипп подошёл и сделал то же.
— Слышь, братка, давай через эту лощинку срежем. - Он показал рукой вниз по склону. - Мы так полкилометра срубим, лагерь там, а мы сейчас получается что вокруг хуярим.
Филипп посмотрел с сомнением.
— Ты глянь, какая там чащоба из кустов! Наверняка и речушка или ключ есть, брести придётся.
— Ключ это наоборот заебись! Хоть водички холодной попьём!
Сергей вопросительно уставился на брата, тот через секунду сдался.
— Ну пойдём, раз так..
Снова закинув пилы за спину они двинулись вниз. Поначалу шли свободно, но ниже начался кустарник и уже кое где пришлось пригинаться, Сергей матерился, прыгая впереди, Филипп только и успевал отмахиваться от веток, которые загибал своим телом брат и они, резко выпрямляясь обратно, больно били.
Скоро идти стало совсем тяжело, кустарник окончательно встал стеной.
"И ведь наверное сам жалеет, что пошёл сюда, но не признается" - подумал Филипп. Сергей как будто услышал его мысли.
— Да, завел я нас капитально.. А ты тоже хорош, надо было мне по репе ёбнуть, чтобы не выдумывал этих улучшений.
Филипп улыбнулся - они с братом никогда не то что не дрались, но и не ссорились, даже в детстве.
— Теперь уже обратно не пойдешь, далеко продвинулись.
— Это верно. И то, что я мудак это тоже верно. Но дальше мы совсем не пройдем.
Сергей виновато посмотрел, Филипп махнул рукой.
— Тогда поворачиваем, Сусанин. Пока не стемнело выходить надо отсюда.
— Ага, давай.
Они развернулись, и теперь кустарник хлестал Сусанина. Но это длилось недолго - братья вдруг резко очутились на краю обширной поляны, аккуратно окружённой темным, почти черным, лесом. Вдоль земли по ней стелилась лёгкая дымка. Филипп, шедший теперь первым, остановился как вкопанный, Сергей, задумавшийся о том, что сестра Люда с мужем звала их с братом к себе в город, и он бы сейчас сидел в квартире, попивал пивко и слушал Лидию Русланову по радио, а не лазил бы здесь с этой ебучей "Дружбой", не увидел что Филипп затормозил и ударился лицом об шинку.
— Ты чего встал? - Сергей вопросительно глянул на брата и тут же уставился на поляну. - А это чё за хуйня, мы куда вышли? Ты свернул что-ли?
— Серёга, ты на деревья эти посмотри..
Сергей тоже перевел взгляд на них. Деревья и впрямь были необычные - у них была тёмно-фиолетовая кора, раскидистые ветви как у ивы, но братьев поразила их высота, по меньшей мере как две вековых сосны, если их поставить друг на друга. Сергей присвистнул. Филипп поставил пилу на землю и сделал пару шагов вперёд, к небольшому кусту, похожему на крыжовник. Только ягоды его были тёмно-голубые и размером с мелкое яблоко. Насколько можно было видеть в этом светлом и глухом полусумраке, это росло по всей поляне. Сергей последовал примеру брата. Он сорвал одну ягоду.
— Ты осторожней, мы же не знаем, что это. - предупредил Филипп. Сергей глянул на него, передумал пошутить, откусил и стал жевать.
— Вкусная хуйня. - серьёзно заявил он. - На жимолость похожа.
Филипп тоже сорвал одну, Сергей заметил, что у брата трясутся руки
— Не робей, братка! Все будет нормально.
— Ты не делай вид, будто ничего не происходит! - голос Филиппа чуть дрожал. - Где мы? Что это за деревья и ягода? Ты ещё на небо глянь, тут как будто ночь, но звёзд нету, хотя светло. А свет тогда откуда?
Сергей осмотрелся. Было видно, что его тоже постепенно пробирает неестественная атмосфера этого места. Он вдруг понял, что и воздух здесь тоже другой.
— Филь, а ты сам то что, в смысле как думаешь?
— Помнишь дед Костя рассказывал, как они с мужиками на покосе всей бригадой уснули враз? Мол, Леший морок навёл, сны им всякие показывал..
— Да хуйня это все! - прервал брата Сергей. - Что, нам с тобой один сон снится что-ли?
— Ну так мы же близнецы..
— Не, все, заканчивай Филька! Понятно, что что то тут не то, но давай уёбывать отсюда поскорее.
Долго просить не пришлось - Филипп уже брал пилу.
Братья пошли назад в бурьян, но метров через пятьдесят стало ясно, что идти невозможно - темно. Они вернулись на поляну, их уже не удивляло что тут нисколько не потемнело, Филипп предположил что здесь всегда так, затем прошли немного вдоль кромки по границе леса. Снова забурились в кусты, скоро снова вернулись. После ещё одной попытки и возвращения на поляну Сергей зло бросил надоевшую ему до смерти бензопилу на землю.
— Заебала падла! Пусть валяется, натаскался. - он устало сел рядом с ней, достал папиросы и закурил, сложив руки на колене. Филипп аккуратно поставил рядом свою и осмотрелся. Ему показалось, что напротив них, метрах в двухстах, на противоположном краю поляны что то возвышается.
—Видишь там, Серёга?
Сергей неохотно поднялся.
— Вроде вижу. На дом похоже или хуй знает на что... - он помолчал. - Ну пойдём проверим, а то вдруг резко стемнеет, а на ночь тут не варьянт оставаться.
Братья не спеша пошли через поле. По пути они то и дело сбивали ногами эту вкусную ягоду, Сергей на ходу срывал по одной. Чем ближе они подходили, тем яснее видели очертания избы. Когда до нее оставалось метров тридцать, они вдруг вместе поняли, что она стоит не на земле, а парит в метре от неё. У Филиппа в глазах уже явно виделся ужас.
— Я ближе не пойду, хоть что говори! - он остановился.
Сергей изо всех сил постарался посмотреть на брата весёлым взглядом, но получилась только нервная ухмылка. Он вдруг придумал, как приободрить и брата, и себя. Набрав воздуха в грудь, он прокричал в сторону жилища :
— Избушка, избушка, повернись к лесу задом, а ко мне передом!
И повернувшись к Филиппу рассмеялся. Он почувствовал, что нервы отступили, теперь и брат успокоится. Но тот вдруг побледнел, не сводя глаз с избы и схватился рукой за сердце. Сергей успел подхватить его под мышки, когда его ноги перестали его держать. Опустил на корточки.
— Братя, ты заканчивай это, как я тут один без тебя, ты чего..
Тут он поймал его полный ужаса взгляд, и в ту же секунду за спиной раздался скрип. Сергей обернулся на звук и увидел, что изба поворачивается и уже видна яркая красная дверь. Филипп тяжело залышал и это как будто вывело Сергея из ступора.
– Щас, щас, братка, потерпи.. - он схватил Филиппа под руку и натренированным на пиле движением закинул его на плечо. Почувствовав прилив сил от страха, он побежал обратно, думая только об одном - не оглядываться.
– Я бы на твоём месте давно этот стартер об вон ту сосну расколотил!
Филипп улыбнулся и начал новую, уже восьмую по счету, попытку скрутить стальную ленту в моток. Скручивать у него получалось, но как доходило до того, чтобы вставить её в дюралевый корпус, она тут же выскакивала из рук и звеня превращалась в большой клубок.
— А ты что заглох? - спросил Филипп у Сергея, который, подойдя, уже снял с плеча свою "Дружбу", присел рядом на пень, достал из кармана пиджака папиросы и закуривал.
— Обороты потерялись, не развивает. - Сергей затянулся, выпустил дым. - Понаделают говна, а мы потом ебись с ним тут! Но норму как хочешь выполняй нам нахуй!
Филипп с опаской оглянулся по сторонам. Хоть они с Сергеем и были близнецы, но по характеру казались противоположностью.
— Ты потише, Серёга. Тут рядом где то Робинзон лазит, услышит и Перфильеву передаст. Сам знаешь.
— А, похуй! - махнул Сергей рукой в сторону предполагаемого местонахождения Робинзона. - Щас уже за слова не увезут, Усатый шесть лет как подох. А эти... Ну уволит он меня и что? Работать кто будет? Они же, суки конторские, только руководить привыкли! Сами работать не будут никогда! Сегодня уволит - завтра придет обратно звать, сначала строго, для понта, а когда я рявкну, так он сразу как шалашовка увещевать начнёт. Знаем, проходили уже.
Филипп наконец смог собрать стартер. Сергей, глядя на это, засмеялся и, вставая с пня, затоптал окурок.
—Ну слава Богу! Давай закручивай скорей. - он посмотрел на часы. - На табор уже пора двигаться, нихуя - седьмой час! Я жрать уже хочу.
Филипп так и сделал. Вскоре братья подняли свои бензопилы на плечи и пошагали в чащу.
Лес был им незнаком, бригада приехала сюда только сегодня утром. Деревья стояли густо, лучи уже вечернего солнца били сквозь редкие просеки, братья шли один за другим. Первым был Сергей, как всегда. У него память на места была лучше, чем у брата. Он то и дело поглядывал вверх и по сторонам, что то бурчал под нос, затем соглашался сам с собой. Начался склон и Сергей остановился, снимая "Дружбу" с плеча, Филипп подошёл и сделал то же.
— Слышь, братка, давай через эту лощинку срежем. - Он показал рукой вниз по склону. - Мы так полкилометра срубим, лагерь там, а мы сейчас получается что вокруг хуярим.
Филипп посмотрел с сомнением.
— Ты глянь, какая там чащоба из кустов! Наверняка и речушка или ключ есть, брести придётся.
— Ключ это наоборот заебись! Хоть водички холодной попьём!
Сергей вопросительно уставился на брата, тот через секунду сдался.
— Ну пойдём, раз так..
Снова закинув пилы за спину они двинулись вниз. Поначалу шли свободно, но ниже начался кустарник и уже кое где пришлось пригинаться, Сергей матерился, прыгая впереди, Филипп только и успевал отмахиваться от веток, которые загибал своим телом брат и они, резко выпрямляясь обратно, больно били.
Скоро идти стало совсем тяжело, кустарник окончательно встал стеной.
"И ведь наверное сам жалеет, что пошёл сюда, но не признается" - подумал Филипп. Сергей как будто услышал его мысли.
— Да, завел я нас капитально.. А ты тоже хорош, надо было мне по репе ёбнуть, чтобы не выдумывал этих улучшений.
Филипп улыбнулся - они с братом никогда не то что не дрались, но и не ссорились, даже в детстве.
— Теперь уже обратно не пойдешь, далеко продвинулись.
— Это верно. И то, что я мудак это тоже верно. Но дальше мы совсем не пройдем.
Сергей виновато посмотрел, Филипп махнул рукой.
— Тогда поворачиваем, Сусанин. Пока не стемнело выходить надо отсюда.
— Ага, давай.
Они развернулись, и теперь кустарник хлестал Сусанина. Но это длилось недолго - братья вдруг резко очутились на краю обширной поляны, аккуратно окружённой темным, почти черным, лесом. Вдоль земли по ней стелилась лёгкая дымка. Филипп, шедший теперь первым, остановился как вкопанный, Сергей, задумавшийся о том, что сестра Люда с мужем звала их с братом к себе в город, и он бы сейчас сидел в квартире, попивал пивко и слушал Лидию Русланову по радио, а не лазил бы здесь с этой ебучей "Дружбой", не увидел что Филипп затормозил и ударился лицом об шинку.
— Ты чего встал? - Сергей вопросительно глянул на брата и тут же уставился на поляну. - А это чё за хуйня, мы куда вышли? Ты свернул что-ли?
— Серёга, ты на деревья эти посмотри..
Сергей тоже перевел взгляд на них. Деревья и впрямь были необычные - у них была тёмно-фиолетовая кора, раскидистые ветви как у ивы, но братьев поразила их высота, по меньшей мере как две вековых сосны, если их поставить друг на друга. Сергей присвистнул. Филипп поставил пилу на землю и сделал пару шагов вперёд, к небольшому кусту, похожему на крыжовник. Только ягоды его были тёмно-голубые и размером с мелкое яблоко. Насколько можно было видеть в этом светлом и глухом полусумраке, это росло по всей поляне. Сергей последовал примеру брата. Он сорвал одну ягоду.
— Ты осторожней, мы же не знаем, что это. - предупредил Филипп. Сергей глянул на него, передумал пошутить, откусил и стал жевать.
— Вкусная хуйня. - серьёзно заявил он. - На жимолость похожа.
Филипп тоже сорвал одну, Сергей заметил, что у брата трясутся руки
— Не робей, братка! Все будет нормально.
— Ты не делай вид, будто ничего не происходит! - голос Филиппа чуть дрожал. - Где мы? Что это за деревья и ягода? Ты ещё на небо глянь, тут как будто ночь, но звёзд нету, хотя светло. А свет тогда откуда?
Сергей осмотрелся. Было видно, что его тоже постепенно пробирает неестественная атмосфера этого места. Он вдруг понял, что и воздух здесь тоже другой.
— Филь, а ты сам то что, в смысле как думаешь?
— Помнишь дед Костя рассказывал, как они с мужиками на покосе всей бригадой уснули враз? Мол, Леший морок навёл, сны им всякие показывал..
— Да хуйня это все! - прервал брата Сергей. - Что, нам с тобой один сон снится что-ли?
— Ну так мы же близнецы..
— Не, все, заканчивай Филька! Понятно, что что то тут не то, но давай уёбывать отсюда поскорее.
Долго просить не пришлось - Филипп уже брал пилу.
Братья пошли назад в бурьян, но метров через пятьдесят стало ясно, что идти невозможно - темно. Они вернулись на поляну, их уже не удивляло что тут нисколько не потемнело, Филипп предположил что здесь всегда так, затем прошли немного вдоль кромки по границе леса. Снова забурились в кусты, скоро снова вернулись. После ещё одной попытки и возвращения на поляну Сергей зло бросил надоевшую ему до смерти бензопилу на землю.
— Заебала падла! Пусть валяется, натаскался. - он устало сел рядом с ней, достал папиросы и закурил, сложив руки на колене. Филипп аккуратно поставил рядом свою и осмотрелся. Ему показалось, что напротив них, метрах в двухстах, на противоположном краю поляны что то возвышается.
—Видишь там, Серёга?
Сергей неохотно поднялся.
— Вроде вижу. На дом похоже или хуй знает на что... - он помолчал. - Ну пойдём проверим, а то вдруг резко стемнеет, а на ночь тут не варьянт оставаться.
Братья не спеша пошли через поле. По пути они то и дело сбивали ногами эту вкусную ягоду, Сергей на ходу срывал по одной. Чем ближе они подходили, тем яснее видели очертания избы. Когда до нее оставалось метров тридцать, они вдруг вместе поняли, что она стоит не на земле, а парит в метре от неё. У Филиппа в глазах уже явно виделся ужас.
— Я ближе не пойду, хоть что говори! - он остановился.
Сергей изо всех сил постарался посмотреть на брата весёлым взглядом, но получилась только нервная ухмылка. Он вдруг придумал, как приободрить и брата, и себя. Набрав воздуха в грудь, он прокричал в сторону жилища :
— Избушка, избушка, повернись к лесу задом, а ко мне передом!
И повернувшись к Филиппу рассмеялся. Он почувствовал, что нервы отступили, теперь и брат успокоится. Но тот вдруг побледнел, не сводя глаз с избы и схватился рукой за сердце. Сергей успел подхватить его под мышки, когда его ноги перестали его держать. Опустил на корточки.
— Братя, ты заканчивай это, как я тут один без тебя, ты чего..
Тут он поймал его полный ужаса взгляд, и в ту же секунду за спиной раздался скрип. Сергей обернулся на звук и увидел, что изба поворачивается и уже видна яркая красная дверь. Филипп тяжело залышал и это как будто вывело Сергея из ступора.
– Щас, щас, братка, потерпи.. - он схватил Филиппа под руку и натренированным на пиле движением закинул его на плечо. Почувствовав прилив сил от страха, он побежал обратно, думая только об одном - не оглядываться.
Филипп улыбнулся и начал новую, уже восьмую по счету, попытку скрутить стальную ленту в моток. Скручивать у него получалось, но как доходило до того, чтобы вставить её в дюралевый корпус, она тут же выскакивала из рук и звеня превращалась в большой клубок.
— А ты что заглох? - спросил Филипп у Сергея, который, подойдя, уже снял с плеча свою "Дружбу", присел рядом на пень, достал из кармана пиджака папиросы и закуривал.
— Обороты потерялись, не развивает. - Сергей затянулся, выпустил дым. - Понаделают говна, а мы потом ебись с ним тут! Но норму как хочешь выполняй нам нахуй!
Филипп с опаской оглянулся по сторонам. Хоть они с Сергеем и были близнецы, но по характеру казались противоположностью.
— Ты потише, Серёга. Тут рядом где то Робинзон лазит, услышит и Перфильеву передаст. Сам знаешь.
— А, похуй! - махнул Сергей рукой в сторону предполагаемого местонахождения Робинзона. - Щас уже за слова не увезут, Усатый шесть лет как подох. А эти... Ну уволит он меня и что? Работать кто будет? Они же, суки конторские, только руководить привыкли! Сами работать не будут никогда! Сегодня уволит - завтра придет обратно звать, сначала строго, для понта, а когда я рявкну, так он сразу как шалашовка увещевать начнёт. Знаем, проходили уже.
Филипп наконец смог собрать стартер. Сергей, глядя на это, засмеялся и, вставая с пня, затоптал окурок.
—Ну слава Богу! Давай закручивай скорей. - он посмотрел на часы. - На табор уже пора двигаться, нихуя - седьмой час! Я жрать уже хочу.
Филипп так и сделал. Вскоре братья подняли свои бензопилы на плечи и пошагали в чащу.
Лес был им незнаком, бригада приехала сюда только сегодня утром. Деревья стояли густо, лучи уже вечернего солнца били сквозь редкие просеки, братья шли один за другим. Первым был Сергей, как всегда. У него память на места была лучше, чем у брата. Он то и дело поглядывал вверх и по сторонам, что то бурчал под нос, затем соглашался сам с собой. Начался склон и Сергей остановился, снимая "Дружбу" с плеча, Филипп подошёл и сделал то же.
— Слышь, братка, давай через эту лощинку срежем. - Он показал рукой вниз по склону. - Мы так полкилометра срубим, лагерь там, а мы сейчас получается что вокруг хуярим.
Филипп посмотрел с сомнением.
— Ты глянь, какая там чащоба из кустов! Наверняка и речушка или ключ есть, брести придётся.
— Ключ это наоборот заебись! Хоть водички холодной попьём!
Сергей вопросительно уставился на брата, тот через секунду сдался.
— Ну пойдём, раз так..
Снова закинув пилы за спину они двинулись вниз. Поначалу шли свободно, но ниже начался кустарник и уже кое где пришлось пригинаться, Сергей матерился, прыгая впереди, Филипп только и успевал отмахиваться от веток, которые загибал своим телом брат и они, резко выпрямляясь обратно, больно били.
Скоро идти стало совсем тяжело, кустарник окончательно встал стеной.
"И ведь наверное сам жалеет, что пошёл сюда, но не признается" - подумал Филипп. Сергей как будто услышал его мысли.
— Да, завел я нас капитально.. А ты тоже хорош, надо было мне по репе ёбнуть, чтобы не выдумывал этих улучшений.
Филипп улыбнулся - они с братом никогда не то что не дрались, но и не ссорились, даже в детстве.
— Теперь уже обратно не пойдешь, далеко продвинулись.
— Это верно. И то, что я мудак это тоже верно. Но дальше мы совсем не пройдем.
Сергей виновато посмотрел, Филипп махнул рукой.
— Тогда поворачиваем, Сусанин. Пока не стемнело выходить надо отсюда.
— Ага, давай.
Они развернулись, и теперь кустарник хлестал Сусанина. Но это длилось недолго - братья вдруг резко очутились на краю обширной поляны, аккуратно окружённой темным, почти черным, лесом. Вдоль земли по ней стелилась лёгкая дымка. Филипп, шедший теперь первым, остановился как вкопанный, Сергей, задумавшийся о том, что сестра Люда с мужем звала их с братом к себе в город, и он бы сейчас сидел в квартире, попивал пивко и слушал Лидию Русланову по радио, а не лазил бы здесь с этой ебучей "Дружбой", не увидел что Филипп затормозил и ударился лицом об шинку.
— Ты чего встал? - Сергей вопросительно глянул на брата и тут же уставился на поляну. - А это чё за хуйня, мы куда вышли? Ты свернул что-ли?
— Серёга, ты на деревья эти посмотри..
Сергей тоже перевел взгляд на них. Деревья и впрямь были необычные - у них была тёмно-фиолетовая кора, раскидистые ветви как у ивы, но братьев поразила их высота, по меньшей мере как две вековых сосны, если их поставить друг на друга. Сергей присвистнул. Филипп поставил пилу на землю и сделал пару шагов вперёд, к небольшому кусту, похожему на крыжовник. Только ягоды его были тёмно-голубые и размером с мелкое яблоко. Насколько можно было видеть в этом светлом и глухом полусумраке, это росло по всей поляне. Сергей последовал примеру брата. Он сорвал одну ягоду.
— Ты осторожней, мы же не знаем, что это. - предупредил Филипп. Сергей глянул на него, передумал пошутить, откусил и стал жевать.
— Вкусная хуйня. - серьёзно заявил он. - На жимолость похожа.
Филипп тоже сорвал одну, Сергей заметил, что у брата трясутся руки
— Не робей, братка! Все будет нормально.
— Ты не делай вид, будто ничего не происходит! - голос Филиппа чуть дрожал. - Где мы? Что это за деревья и ягода? Ты ещё на небо глянь, тут как будто ночь, но звёзд нету, хотя светло. А свет тогда откуда?
Сергей осмотрелся. Было видно, что его тоже постепенно пробирает неестественная атмосфера этого места. Он вдруг понял, что и воздух здесь тоже другой.
— Филь, а ты сам то что, в смысле как думаешь?
— Помнишь дед Костя рассказывал, как они с мужиками на покосе всей бригадой уснули враз? Мол, Леший морок навёл, сны им всякие показывал..
— Да хуйня это все! - прервал брата Сергей. - Что, нам с тобой один сон снится что-ли?
— Ну так мы же близнецы..
— Не, все, заканчивай Филька! Понятно, что что то тут не то, но давай уёбывать отсюда поскорее.
Долго просить не пришлось - Филипп уже брал пилу.
Братья пошли назад в бурьян, но метров через пятьдесят стало ясно, что идти невозможно - темно. Они вернулись на поляну, их уже не удивляло что тут нисколько не потемнело, Филипп предположил что здесь всегда так, затем прошли немного вдоль кромки по границе леса. Снова забурились в кусты, скоро снова вернулись. После ещё одной попытки и возвращения на поляну Сергей зло бросил надоевшую ему до смерти бензопилу на землю.
— Заебала падла! Пусть валяется, натаскался. - он устало сел рядом с ней, достал папиросы и закурил, сложив руки на колене. Филипп аккуратно поставил рядом свою и осмотрелся. Ему показалось, что напротив них, метрах в двухстах, на противоположном краю поляны что то возвышается.
—Видишь там, Серёга?
Сергей неохотно поднялся.
— Вроде вижу. На дом похоже или хуй знает на что... - он помолчал. - Ну пойдём проверим, а то вдруг резко стемнеет, а на ночь тут не варьянт оставаться.
Братья не спеша пошли через поле. По пути они то и дело сбивали ногами эту вкусную ягоду, Сергей на ходу срывал по одной. Чем ближе они подходили, тем яснее видели очертания избы. Когда до нее оставалось метров тридцать, они вдруг вместе поняли, что она стоит не на земле, а парит в метре от неё. У Филиппа в глазах уже явно виделся ужас.
— Я ближе не пойду, хоть что говори! - он остановился.
Сергей изо всех сил постарался посмотреть на брата весёлым взглядом, но получилась только нервная ухмылка. Он вдруг придумал, как приободрить и брата, и себя. Набрав воздуха в грудь, он прокричал в сторону жилища :
— Избушка, избушка, повернись к лесу задом, а ко мне передом!
И повернувшись к Филиппу рассмеялся. Он почувствовал, что нервы отступили, теперь и брат успокоится. Но тот вдруг побледнел, не сводя глаз с избы и схватился рукой за сердце. Сергей успел подхватить его под мышки, когда его ноги перестали его держать. Опустил на корточки.
— Братя, ты заканчивай это, как я тут один без тебя, ты чего..
Тут он поймал его полный ужаса взгляд, и в ту же секунду за спиной раздался скрип. Сергей обернулся на звук и увидел, что изба поворачивается и уже видна яркая красная дверь. Филипп тяжело залышал и это как будто вывело Сергея из ступора.
– Щас, щас, братка, потерпи.. - он схватил Филиппа под руку и натренированным на пиле движением закинул его на плечо. Почувствовав прилив сил от страха, он побежал обратно, думая только об одном - не оглядываться.
>>25771
Пили 2 часть, интересно.
Пили 2 часть, интересно.
208 Кб, 1920x1080Тролль
— Паха, дай за рулём проехать!
—Ты что! Батя меня сразу подвесит, случись что с машиной!
Паша впервые сам, без отца, отъехал так далеко от города, на целых семьдесят километров. Но ему казалось что всё пролетевшее за окном "Ленд Крузера" пространство уместилось максимум в пару минут. Дорога уже была грунтовая, жёлтая, но тяжёлая машина не показывала вида, что ей тяжело ехать по каменной стиральной доске.
В салоне были ещё трое - сзади сидел Лёха, Пашин друг детства, его подруга Маринка, полная в нужных местах девушка, впереди Оксана - Паша влюбился в неё сразу ещё год назад, когда она только поступила к ним в училище. Год прошел, они вроде как были вместе, но о физической близости не было и речи. "Цену набивает, хули", сказал Лёха тогда, на шашлыках. Паша в ответ чуть не полез на друга в драку, со словами "Ты не понимаешь! У нее детство было тяжёлое в деревне!"
Окна машины были открыты, июнь нынче выдался сухим и жарким. Каждый день к вечеру собирались тучи, уже казалось что первые капли летят где то там, но время словно останавливалось и не давало ожить. Лёха тогда и предложил съездить на озеро, остыть. Паша попросил у отца машину и сразу поехал за Оксаной - она уже ждала его у общежития. Она не уехала на лето к себе в деревню, Паша спрашивал почему, она ответила что не хочет снова смотреть на сельское быдло. По пути захватили друзей и джип вылетел со свистом из раскаленного города. Проехав недолго по новому асфальту, скоро пришлось свернуть на проселочную, через километр начинался лес и дорога вместе с ним стала состоять из затяжных спусков и подъемов.
— Красиво здесь. - Оксана кивнула на стены из сосен, стоящие по обеим сторонам от грунтовки.
— Ага! - откликнулась с заднего ряда Марина. - Как в этом фильме про лес, как его.. Позавчера смотрели!
Она легко толкнула Лёху.
— Каком? Где ты чуть не обдристалась со страху?
— Дурак!.. Ну да, тот.
— "Вой"? - попробовал угадать Паша.
— Поворот не туда. - вспомнил Лёха. - Там уроды на..бляяяяять!
Паша резко нажал на тормоз и едва успел обрулить выбежавшего на дорогу человека. Машина через десяток метров, подняв облако пыли, встала колом. Пассажиры ещё не успели ничего понять, как задняя дверь открылась и в салон пулей влетел незнакомый мужик. Он был маленький и тщедушный, его рыжие усы не могли найти себе места на лице из за перевозбуждения.
— Заводи! Поехали! Или всем нам пиздец! - завопил мужик.
Первым пришёл в себя Лёха.
— Мужик! Пошёл нахуй отсюда! - он закричал мужику прямо в лицо, так как тот уже сидел на его коленях.
— Ребята! Серьёзно говорю, поехали скорей отсюда! - он сбавил в громкости, но прибавил в мольбе.
— Ну всё нахуй! Щас я тебя вытащу! - Лёха попытался схватить его руки, но мужик вцепился ими в подголовник переднего сиденья мёртвой хваткой, так что пальцы побелели.
— Не выгоняйте меня на улицу, пожалуйста! - заголосил он и через секунду горько заплакал навзрыд. - Они суки меня в жертву принести..
Мужик завыл, Лёха, который уже собрался бить его локтем в лицо, опустил замахнувшуюся руку.
Оксана, побледневшая от испуга, взяла Пашу за плечо.
— Поехали, Паш. Видишь, человеку плохо. - сказала она и он подчинился. Машина тихо покатилась вперёд.
— Не туда! Назад! - снова закричал мужик, хлюпая носом.
Паша не спорил, злость в нём уже сменилась тревогой. Он развернул машину и дал ей газ.
Через километров пять, что прошли в полной тишине, если не считать всхлипываний мужика, Паша затормозил и медленно остановился на обочине. Вылез из машины, прихватив сигареты (зажигалка лежала тут же, в полупустой пачке) и закурил. Все, глядя на него, вышли тоже, только мужик остался в салоне. Паша обошел, открыл дверь с его стороны, он все ещё держался побелевшими пальцами за переднее сиденье.
— Тебя как зовут?
— Игорёха.
— Ну рассказывай, Игорёха.
Все окружили его, Оксана смотрела с испугом, Маринка с жалостью, Лёха с недоумением и растерянностью, Паша, щурясь курил, держа руки в карманах шорт.
— Ребята, вы только не подумайте, что я ёбнутый какой, - чуть успокоившись, начал дрожащим голосом Игорь. - Я Игорь Ильич Севастьянов, тружусь в театре рабочим сцены, вот порыбачить на озеро приехал. Я рыбак с детства. Дед Гриша ещё научил..- Игорь замолчал, переводя свое заплаканное, красноглазое лицо от одного к другому.
— Дай закурить пожалуйста тоже! - наконец попросил он Пашу.
Паша дал, Игорь кое как прикурил дрожащими руками.
— Так, о чем я.. А, на рыбалку приехал, по утрянке короче.. Значит, выгрузился и удочку просто так забросил, прямо с берега, без лодки, а там окунь вдруг как ёбнет, я потащил а он оторвался и убежал возле берега. Я к воде нагнулся посмотреть, бдительность потерял в азарте, тут то меня по голове и стукнули.
Он замолчал и уставился на сигарету.
— Что дальше было? - спросила Марина, у неё в глазах тоже стояли слеза из жалости к Игорю. Он вздрогнул и продолжил.
— Очухался я и слышу голоса вокруг, но вида то подавать сразу не стал, что пришел в себя. Слышу они пиздят что то вроде "он в двадцатых числах всегда поднимается, а сегодня восемнадцатое, этот тут к той поре уже завоняет, а ему живых надо". А другой типа "год горячий, нынче раньше встанет". А я чую что у меня перед носом кто-то пыхтит, ну я подумал собака и чутка так глаза приоткрыл, а там парнишка лет семи на меня вплотную смотрит и как закричит "Щас тебя тролль съест!". Они, понятно, увидели тоже, один подошёл и говорит "Не обижайся, хули, тролля надо кормить, а то он нас всех кончит". Я взмолился, они ноль внимания. А этот мелкий гандон всё вокруг прыгает, хохочет и кричит "Щас тебя тролль съест!". Потом тот, который говорил со мной, перейбал ему по наглой морде за это дело, и они все пошли оттуда. Там всего пять их было, два мужика, две женщины, приятные такие и этот педик. А я глянул назад, на веревки, а они тюковые, ну думаю, я ещё повоюю. Перетеру их об лесину. Начал тереть, про тролля, конечно, значения не придал, там же дурдом в лесу, оттуда наверняка гости. Тёр, тёр, и тут, клянуся вам! - Игорь перекрестился. - Огромадная тень прошла за деревьями и ко мне повернула. Ветками хрустит на весь лес сука! Тереть верёвку уже некогда, я на адреналине так оторвался и убежал! - он показал всем по очереди запястья, которые действительно были красными. - Наебучивал так, что шуба заворачивалась, как говорится. На физкультуре так отродясь не бегал! Бежал, пока к вам под колёса не выскочил... Дай вам Бог здоровья!
— Паха, дай за рулём проехать!
—Ты что! Батя меня сразу подвесит, случись что с машиной!
Паша впервые сам, без отца, отъехал так далеко от города, на целых семьдесят километров. Но ему казалось что всё пролетевшее за окном "Ленд Крузера" пространство уместилось максимум в пару минут. Дорога уже была грунтовая, жёлтая, но тяжёлая машина не показывала вида, что ей тяжело ехать по каменной стиральной доске.
В салоне были ещё трое - сзади сидел Лёха, Пашин друг детства, его подруга Маринка, полная в нужных местах девушка, впереди Оксана - Паша влюбился в неё сразу ещё год назад, когда она только поступила к ним в училище. Год прошел, они вроде как были вместе, но о физической близости не было и речи. "Цену набивает, хули", сказал Лёха тогда, на шашлыках. Паша в ответ чуть не полез на друга в драку, со словами "Ты не понимаешь! У нее детство было тяжёлое в деревне!"
Окна машины были открыты, июнь нынче выдался сухим и жарким. Каждый день к вечеру собирались тучи, уже казалось что первые капли летят где то там, но время словно останавливалось и не давало ожить. Лёха тогда и предложил съездить на озеро, остыть. Паша попросил у отца машину и сразу поехал за Оксаной - она уже ждала его у общежития. Она не уехала на лето к себе в деревню, Паша спрашивал почему, она ответила что не хочет снова смотреть на сельское быдло. По пути захватили друзей и джип вылетел со свистом из раскаленного города. Проехав недолго по новому асфальту, скоро пришлось свернуть на проселочную, через километр начинался лес и дорога вместе с ним стала состоять из затяжных спусков и подъемов.
— Красиво здесь. - Оксана кивнула на стены из сосен, стоящие по обеим сторонам от грунтовки.
— Ага! - откликнулась с заднего ряда Марина. - Как в этом фильме про лес, как его.. Позавчера смотрели!
Она легко толкнула Лёху.
— Каком? Где ты чуть не обдристалась со страху?
— Дурак!.. Ну да, тот.
— "Вой"? - попробовал угадать Паша.
— Поворот не туда. - вспомнил Лёха. - Там уроды на..бляяяяять!
Паша резко нажал на тормоз и едва успел обрулить выбежавшего на дорогу человека. Машина через десяток метров, подняв облако пыли, встала колом. Пассажиры ещё не успели ничего понять, как задняя дверь открылась и в салон пулей влетел незнакомый мужик. Он был маленький и тщедушный, его рыжие усы не могли найти себе места на лице из за перевозбуждения.
— Заводи! Поехали! Или всем нам пиздец! - завопил мужик.
Первым пришёл в себя Лёха.
— Мужик! Пошёл нахуй отсюда! - он закричал мужику прямо в лицо, так как тот уже сидел на его коленях.
— Ребята! Серьёзно говорю, поехали скорей отсюда! - он сбавил в громкости, но прибавил в мольбе.
— Ну всё нахуй! Щас я тебя вытащу! - Лёха попытался схватить его руки, но мужик вцепился ими в подголовник переднего сиденья мёртвой хваткой, так что пальцы побелели.
— Не выгоняйте меня на улицу, пожалуйста! - заголосил он и через секунду горько заплакал навзрыд. - Они суки меня в жертву принести..
Мужик завыл, Лёха, который уже собрался бить его локтем в лицо, опустил замахнувшуюся руку.
Оксана, побледневшая от испуга, взяла Пашу за плечо.
— Поехали, Паш. Видишь, человеку плохо. - сказала она и он подчинился. Машина тихо покатилась вперёд.
— Не туда! Назад! - снова закричал мужик, хлюпая носом.
Паша не спорил, злость в нём уже сменилась тревогой. Он развернул машину и дал ей газ.
Через километров пять, что прошли в полной тишине, если не считать всхлипываний мужика, Паша затормозил и медленно остановился на обочине. Вылез из машины, прихватив сигареты (зажигалка лежала тут же, в полупустой пачке) и закурил. Все, глядя на него, вышли тоже, только мужик остался в салоне. Паша обошел, открыл дверь с его стороны, он все ещё держался побелевшими пальцами за переднее сиденье.
— Тебя как зовут?
— Игорёха.
— Ну рассказывай, Игорёха.
Все окружили его, Оксана смотрела с испугом, Маринка с жалостью, Лёха с недоумением и растерянностью, Паша, щурясь курил, держа руки в карманах шорт.
— Ребята, вы только не подумайте, что я ёбнутый какой, - чуть успокоившись, начал дрожащим голосом Игорь. - Я Игорь Ильич Севастьянов, тружусь в театре рабочим сцены, вот порыбачить на озеро приехал. Я рыбак с детства. Дед Гриша ещё научил..- Игорь замолчал, переводя свое заплаканное, красноглазое лицо от одного к другому.
— Дай закурить пожалуйста тоже! - наконец попросил он Пашу.
Паша дал, Игорь кое как прикурил дрожащими руками.
— Так, о чем я.. А, на рыбалку приехал, по утрянке короче.. Значит, выгрузился и удочку просто так забросил, прямо с берега, без лодки, а там окунь вдруг как ёбнет, я потащил а он оторвался и убежал возле берега. Я к воде нагнулся посмотреть, бдительность потерял в азарте, тут то меня по голове и стукнули.
Он замолчал и уставился на сигарету.
— Что дальше было? - спросила Марина, у неё в глазах тоже стояли слеза из жалости к Игорю. Он вздрогнул и продолжил.
— Очухался я и слышу голоса вокруг, но вида то подавать сразу не стал, что пришел в себя. Слышу они пиздят что то вроде "он в двадцатых числах всегда поднимается, а сегодня восемнадцатое, этот тут к той поре уже завоняет, а ему живых надо". А другой типа "год горячий, нынче раньше встанет". А я чую что у меня перед носом кто-то пыхтит, ну я подумал собака и чутка так глаза приоткрыл, а там парнишка лет семи на меня вплотную смотрит и как закричит "Щас тебя тролль съест!". Они, понятно, увидели тоже, один подошёл и говорит "Не обижайся, хули, тролля надо кормить, а то он нас всех кончит". Я взмолился, они ноль внимания. А этот мелкий гандон всё вокруг прыгает, хохочет и кричит "Щас тебя тролль съест!". Потом тот, который говорил со мной, перейбал ему по наглой морде за это дело, и они все пошли оттуда. Там всего пять их было, два мужика, две женщины, приятные такие и этот педик. А я глянул назад, на веревки, а они тюковые, ну думаю, я ещё повоюю. Перетеру их об лесину. Начал тереть, про тролля, конечно, значения не придал, там же дурдом в лесу, оттуда наверняка гости. Тёр, тёр, и тут, клянуся вам! - Игорь перекрестился. - Огромадная тень прошла за деревьями и ко мне повернула. Ветками хрустит на весь лес сука! Тереть верёвку уже некогда, я на адреналине так оторвался и убежал! - он показал всем по очереди запястья, которые действительно были красными. - Наебучивал так, что шуба заворачивалась, как говорится. На физкультуре так отродясь не бегал! Бежал, пока к вам под колёса не выскочил... Дай вам Бог здоровья!
208 Кб, 1920x1080Тролль
— Паха, дай за рулём проехать!
—Ты что! Батя меня сразу подвесит, случись что с машиной!
Паша впервые сам, без отца, отъехал так далеко от города, на целых семьдесят километров. Но ему казалось что всё пролетевшее за окном "Ленд Крузера" пространство уместилось максимум в пару минут. Дорога уже была грунтовая, жёлтая, но тяжёлая машина не показывала вида, что ей тяжело ехать по каменной стиральной доске.
В салоне были ещё трое - сзади сидел Лёха, Пашин друг детства, его подруга Маринка, полная в нужных местах девушка, впереди Оксана - Паша влюбился в неё сразу ещё год назад, когда она только поступила к ним в училище. Год прошел, они вроде как были вместе, но о физической близости не было и речи. "Цену набивает, хули", сказал Лёха тогда, на шашлыках. Паша в ответ чуть не полез на друга в драку, со словами "Ты не понимаешь! У нее детство было тяжёлое в деревне!"
Окна машины были открыты, июнь нынче выдался сухим и жарким. Каждый день к вечеру собирались тучи, уже казалось что первые капли летят где то там, но время словно останавливалось и не давало ожить. Лёха тогда и предложил съездить на озеро, остыть. Паша попросил у отца машину и сразу поехал за Оксаной - она уже ждала его у общежития. Она не уехала на лето к себе в деревню, Паша спрашивал почему, она ответила что не хочет снова смотреть на сельское быдло. По пути захватили друзей и джип вылетел со свистом из раскаленного города. Проехав недолго по новому асфальту, скоро пришлось свернуть на проселочную, через километр начинался лес и дорога вместе с ним стала состоять из затяжных спусков и подъемов.
— Красиво здесь. - Оксана кивнула на стены из сосен, стоящие по обеим сторонам от грунтовки.
— Ага! - откликнулась с заднего ряда Марина. - Как в этом фильме про лес, как его.. Позавчера смотрели!
Она легко толкнула Лёху.
— Каком? Где ты чуть не обдристалась со страху?
— Дурак!.. Ну да, тот.
— "Вой"? - попробовал угадать Паша.
— Поворот не туда. - вспомнил Лёха. - Там уроды на..бляяяяять!
Паша резко нажал на тормоз и едва успел обрулить выбежавшего на дорогу человека. Машина через десяток метров, подняв облако пыли, встала колом. Пассажиры ещё не успели ничего понять, как задняя дверь открылась и в салон пулей влетел незнакомый мужик. Он был маленький и тщедушный, его рыжие усы не могли найти себе места на лице из за перевозбуждения.
— Заводи! Поехали! Или всем нам пиздец! - завопил мужик.
Первым пришёл в себя Лёха.
— Мужик! Пошёл нахуй отсюда! - он закричал мужику прямо в лицо, так как тот уже сидел на его коленях.
— Ребята! Серьёзно говорю, поехали скорей отсюда! - он сбавил в громкости, но прибавил в мольбе.
— Ну всё нахуй! Щас я тебя вытащу! - Лёха попытался схватить его руки, но мужик вцепился ими в подголовник переднего сиденья мёртвой хваткой, так что пальцы побелели.
— Не выгоняйте меня на улицу, пожалуйста! - заголосил он и через секунду горько заплакал навзрыд. - Они суки меня в жертву принести..
Мужик завыл, Лёха, который уже собрался бить его локтем в лицо, опустил замахнувшуюся руку.
Оксана, побледневшая от испуга, взяла Пашу за плечо.
— Поехали, Паш. Видишь, человеку плохо. - сказала она и он подчинился. Машина тихо покатилась вперёд.
— Не туда! Назад! - снова закричал мужик, хлюпая носом.
Паша не спорил, злость в нём уже сменилась тревогой. Он развернул машину и дал ей газ.
Через километров пять, что прошли в полной тишине, если не считать всхлипываний мужика, Паша затормозил и медленно остановился на обочине. Вылез из машины, прихватив сигареты (зажигалка лежала тут же, в полупустой пачке) и закурил. Все, глядя на него, вышли тоже, только мужик остался в салоне. Паша обошел, открыл дверь с его стороны, он все ещё держался побелевшими пальцами за переднее сиденье.
— Тебя как зовут?
— Игорёха.
— Ну рассказывай, Игорёха.
Все окружили его, Оксана смотрела с испугом, Маринка с жалостью, Лёха с недоумением и растерянностью, Паша, щурясь курил, держа руки в карманах шорт.
— Ребята, вы только не подумайте, что я ёбнутый какой, - чуть успокоившись, начал дрожащим голосом Игорь. - Я Игорь Ильич Севастьянов, тружусь в театре рабочим сцены, вот порыбачить на озеро приехал. Я рыбак с детства. Дед Гриша ещё научил..- Игорь замолчал, переводя свое заплаканное, красноглазое лицо от одного к другому.
— Дай закурить пожалуйста тоже! - наконец попросил он Пашу.
Паша дал, Игорь кое как прикурил дрожащими руками.
— Так, о чем я.. А, на рыбалку приехал, по утрянке короче.. Значит, выгрузился и удочку просто так забросил, прямо с берега, без лодки, а там окунь вдруг как ёбнет, я потащил а он оторвался и убежал возле берега. Я к воде нагнулся посмотреть, бдительность потерял в азарте, тут то меня по голове и стукнули.
Он замолчал и уставился на сигарету.
— Что дальше было? - спросила Марина, у неё в глазах тоже стояли слеза из жалости к Игорю. Он вздрогнул и продолжил.
— Очухался я и слышу голоса вокруг, но вида то подавать сразу не стал, что пришел в себя. Слышу они пиздят что то вроде "он в двадцатых числах всегда поднимается, а сегодня восемнадцатое, этот тут к той поре уже завоняет, а ему живых надо". А другой типа "год горячий, нынче раньше встанет". А я чую что у меня перед носом кто-то пыхтит, ну я подумал собака и чутка так глаза приоткрыл, а там парнишка лет семи на меня вплотную смотрит и как закричит "Щас тебя тролль съест!". Они, понятно, увидели тоже, один подошёл и говорит "Не обижайся, хули, тролля надо кормить, а то он нас всех кончит". Я взмолился, они ноль внимания. А этот мелкий гандон всё вокруг прыгает, хохочет и кричит "Щас тебя тролль съест!". Потом тот, который говорил со мной, перейбал ему по наглой морде за это дело, и они все пошли оттуда. Там всего пять их было, два мужика, две женщины, приятные такие и этот педик. А я глянул назад, на веревки, а они тюковые, ну думаю, я ещё повоюю. Перетеру их об лесину. Начал тереть, про тролля, конечно, значения не придал, там же дурдом в лесу, оттуда наверняка гости. Тёр, тёр, и тут, клянуся вам! - Игорь перекрестился. - Огромадная тень прошла за деревьями и ко мне повернула. Ветками хрустит на весь лес сука! Тереть верёвку уже некогда, я на адреналине так оторвался и убежал! - он показал всем по очереди запястья, которые действительно были красными. - Наебучивал так, что шуба заворачивалась, как говорится. На физкультуре так отродясь не бегал! Бежал, пока к вам под колёса не выскочил... Дай вам Бог здоровья!
— Паха, дай за рулём проехать!
—Ты что! Батя меня сразу подвесит, случись что с машиной!
Паша впервые сам, без отца, отъехал так далеко от города, на целых семьдесят километров. Но ему казалось что всё пролетевшее за окном "Ленд Крузера" пространство уместилось максимум в пару минут. Дорога уже была грунтовая, жёлтая, но тяжёлая машина не показывала вида, что ей тяжело ехать по каменной стиральной доске.
В салоне были ещё трое - сзади сидел Лёха, Пашин друг детства, его подруга Маринка, полная в нужных местах девушка, впереди Оксана - Паша влюбился в неё сразу ещё год назад, когда она только поступила к ним в училище. Год прошел, они вроде как были вместе, но о физической близости не было и речи. "Цену набивает, хули", сказал Лёха тогда, на шашлыках. Паша в ответ чуть не полез на друга в драку, со словами "Ты не понимаешь! У нее детство было тяжёлое в деревне!"
Окна машины были открыты, июнь нынче выдался сухим и жарким. Каждый день к вечеру собирались тучи, уже казалось что первые капли летят где то там, но время словно останавливалось и не давало ожить. Лёха тогда и предложил съездить на озеро, остыть. Паша попросил у отца машину и сразу поехал за Оксаной - она уже ждала его у общежития. Она не уехала на лето к себе в деревню, Паша спрашивал почему, она ответила что не хочет снова смотреть на сельское быдло. По пути захватили друзей и джип вылетел со свистом из раскаленного города. Проехав недолго по новому асфальту, скоро пришлось свернуть на проселочную, через километр начинался лес и дорога вместе с ним стала состоять из затяжных спусков и подъемов.
— Красиво здесь. - Оксана кивнула на стены из сосен, стоящие по обеим сторонам от грунтовки.
— Ага! - откликнулась с заднего ряда Марина. - Как в этом фильме про лес, как его.. Позавчера смотрели!
Она легко толкнула Лёху.
— Каком? Где ты чуть не обдристалась со страху?
— Дурак!.. Ну да, тот.
— "Вой"? - попробовал угадать Паша.
— Поворот не туда. - вспомнил Лёха. - Там уроды на..бляяяяять!
Паша резко нажал на тормоз и едва успел обрулить выбежавшего на дорогу человека. Машина через десяток метров, подняв облако пыли, встала колом. Пассажиры ещё не успели ничего понять, как задняя дверь открылась и в салон пулей влетел незнакомый мужик. Он был маленький и тщедушный, его рыжие усы не могли найти себе места на лице из за перевозбуждения.
— Заводи! Поехали! Или всем нам пиздец! - завопил мужик.
Первым пришёл в себя Лёха.
— Мужик! Пошёл нахуй отсюда! - он закричал мужику прямо в лицо, так как тот уже сидел на его коленях.
— Ребята! Серьёзно говорю, поехали скорей отсюда! - он сбавил в громкости, но прибавил в мольбе.
— Ну всё нахуй! Щас я тебя вытащу! - Лёха попытался схватить его руки, но мужик вцепился ими в подголовник переднего сиденья мёртвой хваткой, так что пальцы побелели.
— Не выгоняйте меня на улицу, пожалуйста! - заголосил он и через секунду горько заплакал навзрыд. - Они суки меня в жертву принести..
Мужик завыл, Лёха, который уже собрался бить его локтем в лицо, опустил замахнувшуюся руку.
Оксана, побледневшая от испуга, взяла Пашу за плечо.
— Поехали, Паш. Видишь, человеку плохо. - сказала она и он подчинился. Машина тихо покатилась вперёд.
— Не туда! Назад! - снова закричал мужик, хлюпая носом.
Паша не спорил, злость в нём уже сменилась тревогой. Он развернул машину и дал ей газ.
Через километров пять, что прошли в полной тишине, если не считать всхлипываний мужика, Паша затормозил и медленно остановился на обочине. Вылез из машины, прихватив сигареты (зажигалка лежала тут же, в полупустой пачке) и закурил. Все, глядя на него, вышли тоже, только мужик остался в салоне. Паша обошел, открыл дверь с его стороны, он все ещё держался побелевшими пальцами за переднее сиденье.
— Тебя как зовут?
— Игорёха.
— Ну рассказывай, Игорёха.
Все окружили его, Оксана смотрела с испугом, Маринка с жалостью, Лёха с недоумением и растерянностью, Паша, щурясь курил, держа руки в карманах шорт.
— Ребята, вы только не подумайте, что я ёбнутый какой, - чуть успокоившись, начал дрожащим голосом Игорь. - Я Игорь Ильич Севастьянов, тружусь в театре рабочим сцены, вот порыбачить на озеро приехал. Я рыбак с детства. Дед Гриша ещё научил..- Игорь замолчал, переводя свое заплаканное, красноглазое лицо от одного к другому.
— Дай закурить пожалуйста тоже! - наконец попросил он Пашу.
Паша дал, Игорь кое как прикурил дрожащими руками.
— Так, о чем я.. А, на рыбалку приехал, по утрянке короче.. Значит, выгрузился и удочку просто так забросил, прямо с берега, без лодки, а там окунь вдруг как ёбнет, я потащил а он оторвался и убежал возле берега. Я к воде нагнулся посмотреть, бдительность потерял в азарте, тут то меня по голове и стукнули.
Он замолчал и уставился на сигарету.
— Что дальше было? - спросила Марина, у неё в глазах тоже стояли слеза из жалости к Игорю. Он вздрогнул и продолжил.
— Очухался я и слышу голоса вокруг, но вида то подавать сразу не стал, что пришел в себя. Слышу они пиздят что то вроде "он в двадцатых числах всегда поднимается, а сегодня восемнадцатое, этот тут к той поре уже завоняет, а ему живых надо". А другой типа "год горячий, нынче раньше встанет". А я чую что у меня перед носом кто-то пыхтит, ну я подумал собака и чутка так глаза приоткрыл, а там парнишка лет семи на меня вплотную смотрит и как закричит "Щас тебя тролль съест!". Они, понятно, увидели тоже, один подошёл и говорит "Не обижайся, хули, тролля надо кормить, а то он нас всех кончит". Я взмолился, они ноль внимания. А этот мелкий гандон всё вокруг прыгает, хохочет и кричит "Щас тебя тролль съест!". Потом тот, который говорил со мной, перейбал ему по наглой морде за это дело, и они все пошли оттуда. Там всего пять их было, два мужика, две женщины, приятные такие и этот педик. А я глянул назад, на веревки, а они тюковые, ну думаю, я ещё повоюю. Перетеру их об лесину. Начал тереть, про тролля, конечно, значения не придал, там же дурдом в лесу, оттуда наверняка гости. Тёр, тёр, и тут, клянуся вам! - Игорь перекрестился. - Огромадная тень прошла за деревьями и ко мне повернула. Ветками хрустит на весь лес сука! Тереть верёвку уже некогда, я на адреналине так оторвался и убежал! - он показал всем по очереди запястья, которые действительно были красными. - Наебучивал так, что шуба заворачивалась, как говорится. На физкультуре так отродясь не бегал! Бежал, пока к вам под колёса не выскочил... Дай вам Бог здоровья!
>>25841
Наступившую на минуту тишину прервал Лёха.
— Ладно, я верю что тебя ударили и связали, но тролль.. Это со страха померещилось.
Игорь яростно замотал головой.
— Да ты подожди, я не в обиду, - продолжил Лёха, - тут нечего стыдиться, я вон когда ужасы смотрю, то в туалет боюсь идти. Скажи, Марина!
— Боится! - подтвердила та. В её аппетитном теле до того проснулся капитальный материнский дух, что она стала ободряюще тереть Игорёху по спине.
— Нет, ребята. - серьёзно посмотрел он. - Тут вон какая штука - на том озере действительно рыбаки каждый год пропадают. И всегда неместные. И ни одного трупа не нашли. Говорят, конечно, что пьяный там, с лодки упал в болотных сапогах и пиздец. Утащило протокой в коряги, а там сомы быстро дело доделают. А теперь получается - может и сомы, а может и тролль. Чё это вообще за хуйня - тролль?
Паша сбросил оцепенение.
— Ну это типа великан, в североевропейских поверьях.
— Бля, а у нас то они откуда? - Игорь почесал макушку, казалось, он приходит в себя от пережитого шока. - Один наверное сюда приебенил по ошибке в давние времена, да и остался. Они ведь наверное веками ему людей на корм поставляют, зачем бы они этого козла мелкого с собой брали? Наверняка приучают уже.. Дайте телефон, ребята, я ментам позвоню.
— И что ты им скажешь?
— А как есть, так и расскажу.
Оксана протянула ему свой телефон.
— Ой, я в таких блатных не разбираюсь. - вернул Игорь. Она набрала и снова дала.
— Алло, полиция? Да, приезжайте на трассу в сторону Сохондо! Тут человека, то есть меня, в жертву принесли, суки! И "скорую" тоже давайте, этого хуилу мелкого надо наверное в дурку оформлять. В смысле я?.. Тролль!..Севастьянов Игорь Ильич.. семисят первый, апрель - месяц.. Нет, не лежал, я чё, на ибанутого похож что-ли? Ага!.. Все, добро, жду! Я вас тут встречу!
Игорь отдал телефон со вздохом облегчения и взглядом благодарного человека. Марина с улыбкой похлопала его по плечу, пока он повторял просьбы к Богу по части здоровья ребят. Оксана строго сказала, что на озеро не поедет ни за что. Никто не спорил, к тому же Лёха предложил ехать на людное Николаевское озеро, Паша согласился. Они сели в машину и поехали, вскоре остановившись у поворота на федеральную трассу. Игорь вышел, все вышли за ним, он обнял каждого по очереди, перед Пашей даже попытался встать на колени, но тот ловко поймал его под руки. Скоро он остался в зеркале заднего вида, не переставая махать вслед.
— А мы на Новый Год к кому нынче? К твоим или моим? Четыре дня осталось. - громко спросил Лёха, лёжа на диване перед телевизором и листая телефон.
Марина стояла на кухне, помешивая жарившуюся на плите картошку с мясом.
— Не знаю. Может дома посидим? К моим поедем, папа выпьет и снова начнёт песню, как они нас одевают и об...
— Ёбтвою! - не дал ей договорить своим криком Лёха.
Он вскочил и быстро пошагал на кухню.
— Чё орёшь, как ёбнутый?
— Посмотри, не узнаешь? - он протянул ей телефон экраном. Марина прищурилась.
— Кто это?
— Игорь блять! Которого чуть не съели!
— Ааа. А чё орёшь то? Он говорил, что в театре работает.
— Рабочим! А тут написано "актер"! Вот слушай "это первый случай, когда наш земляк получил престижнейшую театральную премию "Золотая маска". Победу ему принесла роль Кайзера Созе из спектакля "Подозрительные лица", которую он блестяще играет на сцене Читинского областного драматического театра уже полгода". Полгода блять! Как раз когда мы его встретили!
— И?
— Не поняла? Он роль тренировал! Спектакль перед нами разыграл!
— Не, не может быть.. - покачала головой Марина с сомнением. Лёха уже уходил из кухни, смеясь.
— Тренировал, сука!
Наступившую на минуту тишину прервал Лёха.
— Ладно, я верю что тебя ударили и связали, но тролль.. Это со страха померещилось.
Игорь яростно замотал головой.
— Да ты подожди, я не в обиду, - продолжил Лёха, - тут нечего стыдиться, я вон когда ужасы смотрю, то в туалет боюсь идти. Скажи, Марина!
— Боится! - подтвердила та. В её аппетитном теле до того проснулся капитальный материнский дух, что она стала ободряюще тереть Игорёху по спине.
— Нет, ребята. - серьёзно посмотрел он. - Тут вон какая штука - на том озере действительно рыбаки каждый год пропадают. И всегда неместные. И ни одного трупа не нашли. Говорят, конечно, что пьяный там, с лодки упал в болотных сапогах и пиздец. Утащило протокой в коряги, а там сомы быстро дело доделают. А теперь получается - может и сомы, а может и тролль. Чё это вообще за хуйня - тролль?
Паша сбросил оцепенение.
— Ну это типа великан, в североевропейских поверьях.
— Бля, а у нас то они откуда? - Игорь почесал макушку, казалось, он приходит в себя от пережитого шока. - Один наверное сюда приебенил по ошибке в давние времена, да и остался. Они ведь наверное веками ему людей на корм поставляют, зачем бы они этого козла мелкого с собой брали? Наверняка приучают уже.. Дайте телефон, ребята, я ментам позвоню.
— И что ты им скажешь?
— А как есть, так и расскажу.
Оксана протянула ему свой телефон.
— Ой, я в таких блатных не разбираюсь. - вернул Игорь. Она набрала и снова дала.
— Алло, полиция? Да, приезжайте на трассу в сторону Сохондо! Тут человека, то есть меня, в жертву принесли, суки! И "скорую" тоже давайте, этого хуилу мелкого надо наверное в дурку оформлять. В смысле я?.. Тролль!..Севастьянов Игорь Ильич.. семисят первый, апрель - месяц.. Нет, не лежал, я чё, на ибанутого похож что-ли? Ага!.. Все, добро, жду! Я вас тут встречу!
Игорь отдал телефон со вздохом облегчения и взглядом благодарного человека. Марина с улыбкой похлопала его по плечу, пока он повторял просьбы к Богу по части здоровья ребят. Оксана строго сказала, что на озеро не поедет ни за что. Никто не спорил, к тому же Лёха предложил ехать на людное Николаевское озеро, Паша согласился. Они сели в машину и поехали, вскоре остановившись у поворота на федеральную трассу. Игорь вышел, все вышли за ним, он обнял каждого по очереди, перед Пашей даже попытался встать на колени, но тот ловко поймал его под руки. Скоро он остался в зеркале заднего вида, не переставая махать вслед.
— А мы на Новый Год к кому нынче? К твоим или моим? Четыре дня осталось. - громко спросил Лёха, лёжа на диване перед телевизором и листая телефон.
Марина стояла на кухне, помешивая жарившуюся на плите картошку с мясом.
— Не знаю. Может дома посидим? К моим поедем, папа выпьет и снова начнёт песню, как они нас одевают и об...
— Ёбтвою! - не дал ей договорить своим криком Лёха.
Он вскочил и быстро пошагал на кухню.
— Чё орёшь, как ёбнутый?
— Посмотри, не узнаешь? - он протянул ей телефон экраном. Марина прищурилась.
— Кто это?
— Игорь блять! Которого чуть не съели!
— Ааа. А чё орёшь то? Он говорил, что в театре работает.
— Рабочим! А тут написано "актер"! Вот слушай "это первый случай, когда наш земляк получил престижнейшую театральную премию "Золотая маска". Победу ему принесла роль Кайзера Созе из спектакля "Подозрительные лица", которую он блестяще играет на сцене Читинского областного драматического театра уже полгода". Полгода блять! Как раз когда мы его встретили!
— И?
— Не поняла? Он роль тренировал! Спектакль перед нами разыграл!
— Не, не может быть.. - покачала головой Марина с сомнением. Лёха уже уходил из кухни, смеясь.
— Тренировал, сука!
>>25841
Наступившую на минуту тишину прервал Лёха.
— Ладно, я верю что тебя ударили и связали, но тролль.. Это со страха померещилось.
Игорь яростно замотал головой.
— Да ты подожди, я не в обиду, - продолжил Лёха, - тут нечего стыдиться, я вон когда ужасы смотрю, то в туалет боюсь идти. Скажи, Марина!
— Боится! - подтвердила та. В её аппетитном теле до того проснулся капитальный материнский дух, что она стала ободряюще тереть Игорёху по спине.
— Нет, ребята. - серьёзно посмотрел он. - Тут вон какая штука - на том озере действительно рыбаки каждый год пропадают. И всегда неместные. И ни одного трупа не нашли. Говорят, конечно, что пьяный там, с лодки упал в болотных сапогах и пиздец. Утащило протокой в коряги, а там сомы быстро дело доделают. А теперь получается - может и сомы, а может и тролль. Чё это вообще за хуйня - тролль?
Паша сбросил оцепенение.
— Ну это типа великан, в североевропейских поверьях.
— Бля, а у нас то они откуда? - Игорь почесал макушку, казалось, он приходит в себя от пережитого шока. - Один наверное сюда приебенил по ошибке в давние времена, да и остался. Они ведь наверное веками ему людей на корм поставляют, зачем бы они этого козла мелкого с собой брали? Наверняка приучают уже.. Дайте телефон, ребята, я ментам позвоню.
— И что ты им скажешь?
— А как есть, так и расскажу.
Оксана протянула ему свой телефон.
— Ой, я в таких блатных не разбираюсь. - вернул Игорь. Она набрала и снова дала.
— Алло, полиция? Да, приезжайте на трассу в сторону Сохондо! Тут человека, то есть меня, в жертву принесли, суки! И "скорую" тоже давайте, этого хуилу мелкого надо наверное в дурку оформлять. В смысле я?.. Тролль!..Севастьянов Игорь Ильич.. семисят первый, апрель - месяц.. Нет, не лежал, я чё, на ибанутого похож что-ли? Ага!.. Все, добро, жду! Я вас тут встречу!
Игорь отдал телефон со вздохом облегчения и взглядом благодарного человека. Марина с улыбкой похлопала его по плечу, пока он повторял просьбы к Богу по части здоровья ребят. Оксана строго сказала, что на озеро не поедет ни за что. Никто не спорил, к тому же Лёха предложил ехать на людное Николаевское озеро, Паша согласился. Они сели в машину и поехали, вскоре остановившись у поворота на федеральную трассу. Игорь вышел, все вышли за ним, он обнял каждого по очереди, перед Пашей даже попытался встать на колени, но тот ловко поймал его под руки. Скоро он остался в зеркале заднего вида, не переставая махать вслед.
— А мы на Новый Год к кому нынче? К твоим или моим? Четыре дня осталось. - громко спросил Лёха, лёжа на диване перед телевизором и листая телефон.
Марина стояла на кухне, помешивая жарившуюся на плите картошку с мясом.
— Не знаю. Может дома посидим? К моим поедем, папа выпьет и снова начнёт песню, как они нас одевают и об...
— Ёбтвою! - не дал ей договорить своим криком Лёха.
Он вскочил и быстро пошагал на кухню.
— Чё орёшь, как ёбнутый?
— Посмотри, не узнаешь? - он протянул ей телефон экраном. Марина прищурилась.
— Кто это?
— Игорь блять! Которого чуть не съели!
— Ааа. А чё орёшь то? Он говорил, что в театре работает.
— Рабочим! А тут написано "актер"! Вот слушай "это первый случай, когда наш земляк получил престижнейшую театральную премию "Золотая маска". Победу ему принесла роль Кайзера Созе из спектакля "Подозрительные лица", которую он блестяще играет на сцене Читинского областного драматического театра уже полгода". Полгода блять! Как раз когда мы его встретили!
— И?
— Не поняла? Он роль тренировал! Спектакль перед нами разыграл!
— Не, не может быть.. - покачала головой Марина с сомнением. Лёха уже уходил из кухни, смеясь.
— Тренировал, сука!
Наступившую на минуту тишину прервал Лёха.
— Ладно, я верю что тебя ударили и связали, но тролль.. Это со страха померещилось.
Игорь яростно замотал головой.
— Да ты подожди, я не в обиду, - продолжил Лёха, - тут нечего стыдиться, я вон когда ужасы смотрю, то в туалет боюсь идти. Скажи, Марина!
— Боится! - подтвердила та. В её аппетитном теле до того проснулся капитальный материнский дух, что она стала ободряюще тереть Игорёху по спине.
— Нет, ребята. - серьёзно посмотрел он. - Тут вон какая штука - на том озере действительно рыбаки каждый год пропадают. И всегда неместные. И ни одного трупа не нашли. Говорят, конечно, что пьяный там, с лодки упал в болотных сапогах и пиздец. Утащило протокой в коряги, а там сомы быстро дело доделают. А теперь получается - может и сомы, а может и тролль. Чё это вообще за хуйня - тролль?
Паша сбросил оцепенение.
— Ну это типа великан, в североевропейских поверьях.
— Бля, а у нас то они откуда? - Игорь почесал макушку, казалось, он приходит в себя от пережитого шока. - Один наверное сюда приебенил по ошибке в давние времена, да и остался. Они ведь наверное веками ему людей на корм поставляют, зачем бы они этого козла мелкого с собой брали? Наверняка приучают уже.. Дайте телефон, ребята, я ментам позвоню.
— И что ты им скажешь?
— А как есть, так и расскажу.
Оксана протянула ему свой телефон.
— Ой, я в таких блатных не разбираюсь. - вернул Игорь. Она набрала и снова дала.
— Алло, полиция? Да, приезжайте на трассу в сторону Сохондо! Тут человека, то есть меня, в жертву принесли, суки! И "скорую" тоже давайте, этого хуилу мелкого надо наверное в дурку оформлять. В смысле я?.. Тролль!..Севастьянов Игорь Ильич.. семисят первый, апрель - месяц.. Нет, не лежал, я чё, на ибанутого похож что-ли? Ага!.. Все, добро, жду! Я вас тут встречу!
Игорь отдал телефон со вздохом облегчения и взглядом благодарного человека. Марина с улыбкой похлопала его по плечу, пока он повторял просьбы к Богу по части здоровья ребят. Оксана строго сказала, что на озеро не поедет ни за что. Никто не спорил, к тому же Лёха предложил ехать на людное Николаевское озеро, Паша согласился. Они сели в машину и поехали, вскоре остановившись у поворота на федеральную трассу. Игорь вышел, все вышли за ним, он обнял каждого по очереди, перед Пашей даже попытался встать на колени, но тот ловко поймал его под руки. Скоро он остался в зеркале заднего вида, не переставая махать вслед.
— А мы на Новый Год к кому нынче? К твоим или моим? Четыре дня осталось. - громко спросил Лёха, лёжа на диване перед телевизором и листая телефон.
Марина стояла на кухне, помешивая жарившуюся на плите картошку с мясом.
— Не знаю. Может дома посидим? К моим поедем, папа выпьет и снова начнёт песню, как они нас одевают и об...
— Ёбтвою! - не дал ей договорить своим криком Лёха.
Он вскочил и быстро пошагал на кухню.
— Чё орёшь, как ёбнутый?
— Посмотри, не узнаешь? - он протянул ей телефон экраном. Марина прищурилась.
— Кто это?
— Игорь блять! Которого чуть не съели!
— Ааа. А чё орёшь то? Он говорил, что в театре работает.
— Рабочим! А тут написано "актер"! Вот слушай "это первый случай, когда наш земляк получил престижнейшую театральную премию "Золотая маска". Победу ему принесла роль Кайзера Созе из спектакля "Подозрительные лица", которую он блестяще играет на сцене Читинского областного драматического театра уже полгода". Полгода блять! Как раз когда мы его встретили!
— И?
— Не поняла? Он роль тренировал! Спектакль перед нами разыграл!
— Не, не может быть.. - покачала головой Марина с сомнением. Лёха уже уходил из кухни, смеясь.
— Тренировал, сука!
>>25771
Адреналина в теле хватило чтобы пересечь поляну обратно и снова забежать в лес. Кустарная чаша вскоре опять о себе напомнила, пришлось остановиться, Сергей выдохся напрочь. Он аккуратно снял со спины брата, который во время забега как то перелез туда с плеча, и последние сто метров Сергей нёс его на горбушке, точно как Филипп нёс его самого с фермы, когда они были первоклашками. Они после школы бегали туда помогать матери-доярке, вычистить стойла и посыпать их опилком, и однажды Серёже на ногу упал лом, которым подпирали ворота в коровник.
— Ну ты как, братка? - с заботой спросил он, страх от увиденного менялся на тревогу за брата.
Тот сел на корточки, сделал несколько глубоких вдохов.
— Ничего вроде.. Приступы какие то.. Сердце разгоняется, потом отпускает потихоньку. - Голос Филиппа ещё дрожал. - Я подумал, что все, инфаркт, как у дядьки Исая в прошлом году, но он то на боль в груди все жаловался, а у меня ничего не болит...
— Ну слава Богу! - облегчённо вздохнул Сергей, вытирая со лба рукавом пот. - Ты тогда сиди пока, я отойду вон туда, за кустики, обосрался от страха. Может и в брюки дриснул с чайную ложку. Но это нихуя, тут бы и Чапай дриснул..
Филипп улыбнулся, Сергей насчёт него успокоился окончательно и вприпрыжку поскакал за ближнее дерево. Через пару минут они уже уходили подальше от поляны, полушепотом живо обсуждая происходящее. Шли недолго, так как лес вдруг резко кончился и братья оказались на краю обрыва. Метрах в сорока внизу шумела река, в месте где они сейчас стояли лежал корень дерева, которое когда то здесь лежало мостиком на другую сторону, но, видимо сгнило и сломалось. Влево был уклон, и они решили спускаться вниз, параллельно реке. Все так же стояли лёгкие сумерки, кустарника здесь уже не было и братья двигались почти бегом, вскоре оказавшись на берегу. Вода здесь текла уже без шума, медленно, отражая в себе ртутного цвета небо.
— Пить охота! - облизнулся Сергей, он встал на колени, зачерпнул воду ладонями и понюхал. - Вроде нормально.. - сделал глоток, погоняв сперва воду во рту. - Молоком почему-то отдает.
Филипп тоже опустился и припал губами к реке. Напившись, они присели, Сергей закурил.
— Последняя папироса. - с сожалением заявил он. - Хуй его знает, насколько мы тут застряли, Филь, а без курева и серый волк заскучает.. Чё делать то, как выбираться отсюда? И где мы, по-твоему?
— Мне то откуда знать? - оглянулся вокруг Филипп.
— Ну а кто у нас головастый? Ты же девять классов кончил, не я, меня то в пятом тормознули.
Филипп уже не слышал последние слова, он встал и внимательно смотрел вниз по течению. Филипп заметил это.
— Чё там?
— Посмотри туда. - Филипп показал рукой. - Видишь?
— Вроде да. На мост похоже, как будто..
— Вот я тоже так подумал.. - он помолчал. - Надо идти к нему, посмотреть.
— Да ну нахуй! Вдруг там тоже Баба Яга какая! - неуверенно сказал Сергей. Вообще он был рад, что брат потихоньку берёт инициативу, ему нечего больше было предложить.
—Понятно, что разум в этом мире, или как это ещё назвать, есть. Изба, её же кто то построил, теперь мост. Может встретим кого, кто поможет. Выбора особо нет.
Сергей сдался, согласно махнул головой. Они двинулись по берегу дальше, стараясь на всякий случай не шуметь. Незнакомая трава мягко обволакивала ноги, идти было легко. По мере приближения стало ясно что это действительно мост. Серый, огромный - казалось, что его вырубили из цельной скалы руки великана. Братья повернули в сторону от реки, стали подниматься на насыпь и вышли на некое подобие дороги, она выходила из-за лесного поворота на мост. Остановившись посередине, они оглянулись.
— Ну что, пойдем на ту сторону или в лес?
— Да чёрть его знает! - крутил Сергей головой к мосту и обратно в лес. - По моему одна хуйня, что там, что..
Он не успел договорить. Слева, где дорога уходила в лес,
рядом, за поворотом, раздался утробный, протяжный рык. Братья, не сговариваясь, пригнулись и сбежали обратно с насыпи. Спрятавшись за деревом, они, боясь издать хоть малейший звук, стали смотреть, кто оттуда выйдет. Рык сменился шумным частым дыханием, стали слышны тяжёлые шаги, они были все ближе и ближе, и вскоре из леса показалось нечто. Оно было около трёх метров высотой и издалека было похоже на человека, но когда он поравнялся с братьями, они с изумлением рассмотрели его огромную бычью голову. Криворогий, чёрной масти, изо рта висела слюна, он около начала моста встал на четыре ноги, как обычный бык и сошел к воде, подняв пыль.
—Ебать! - не верил глазам Сергей.
— Пить захотел, оттого и орёт. - прошептал Филипп.
Адреналина в теле хватило чтобы пересечь поляну обратно и снова забежать в лес. Кустарная чаша вскоре опять о себе напомнила, пришлось остановиться, Сергей выдохся напрочь. Он аккуратно снял со спины брата, который во время забега как то перелез туда с плеча, и последние сто метров Сергей нёс его на горбушке, точно как Филипп нёс его самого с фермы, когда они были первоклашками. Они после школы бегали туда помогать матери-доярке, вычистить стойла и посыпать их опилком, и однажды Серёже на ногу упал лом, которым подпирали ворота в коровник.
— Ну ты как, братка? - с заботой спросил он, страх от увиденного менялся на тревогу за брата.
Тот сел на корточки, сделал несколько глубоких вдохов.
— Ничего вроде.. Приступы какие то.. Сердце разгоняется, потом отпускает потихоньку. - Голос Филиппа ещё дрожал. - Я подумал, что все, инфаркт, как у дядьки Исая в прошлом году, но он то на боль в груди все жаловался, а у меня ничего не болит...
— Ну слава Богу! - облегчённо вздохнул Сергей, вытирая со лба рукавом пот. - Ты тогда сиди пока, я отойду вон туда, за кустики, обосрался от страха. Может и в брюки дриснул с чайную ложку. Но это нихуя, тут бы и Чапай дриснул..
Филипп улыбнулся, Сергей насчёт него успокоился окончательно и вприпрыжку поскакал за ближнее дерево. Через пару минут они уже уходили подальше от поляны, полушепотом живо обсуждая происходящее. Шли недолго, так как лес вдруг резко кончился и братья оказались на краю обрыва. Метрах в сорока внизу шумела река, в месте где они сейчас стояли лежал корень дерева, которое когда то здесь лежало мостиком на другую сторону, но, видимо сгнило и сломалось. Влево был уклон, и они решили спускаться вниз, параллельно реке. Все так же стояли лёгкие сумерки, кустарника здесь уже не было и братья двигались почти бегом, вскоре оказавшись на берегу. Вода здесь текла уже без шума, медленно, отражая в себе ртутного цвета небо.
— Пить охота! - облизнулся Сергей, он встал на колени, зачерпнул воду ладонями и понюхал. - Вроде нормально.. - сделал глоток, погоняв сперва воду во рту. - Молоком почему-то отдает.
Филипп тоже опустился и припал губами к реке. Напившись, они присели, Сергей закурил.
— Последняя папироса. - с сожалением заявил он. - Хуй его знает, насколько мы тут застряли, Филь, а без курева и серый волк заскучает.. Чё делать то, как выбираться отсюда? И где мы, по-твоему?
— Мне то откуда знать? - оглянулся вокруг Филипп.
— Ну а кто у нас головастый? Ты же девять классов кончил, не я, меня то в пятом тормознули.
Филипп уже не слышал последние слова, он встал и внимательно смотрел вниз по течению. Филипп заметил это.
— Чё там?
— Посмотри туда. - Филипп показал рукой. - Видишь?
— Вроде да. На мост похоже, как будто..
— Вот я тоже так подумал.. - он помолчал. - Надо идти к нему, посмотреть.
— Да ну нахуй! Вдруг там тоже Баба Яга какая! - неуверенно сказал Сергей. Вообще он был рад, что брат потихоньку берёт инициативу, ему нечего больше было предложить.
—Понятно, что разум в этом мире, или как это ещё назвать, есть. Изба, её же кто то построил, теперь мост. Может встретим кого, кто поможет. Выбора особо нет.
Сергей сдался, согласно махнул головой. Они двинулись по берегу дальше, стараясь на всякий случай не шуметь. Незнакомая трава мягко обволакивала ноги, идти было легко. По мере приближения стало ясно что это действительно мост. Серый, огромный - казалось, что его вырубили из цельной скалы руки великана. Братья повернули в сторону от реки, стали подниматься на насыпь и вышли на некое подобие дороги, она выходила из-за лесного поворота на мост. Остановившись посередине, они оглянулись.
— Ну что, пойдем на ту сторону или в лес?
— Да чёрть его знает! - крутил Сергей головой к мосту и обратно в лес. - По моему одна хуйня, что там, что..
Он не успел договорить. Слева, где дорога уходила в лес,
рядом, за поворотом, раздался утробный, протяжный рык. Братья, не сговариваясь, пригнулись и сбежали обратно с насыпи. Спрятавшись за деревом, они, боясь издать хоть малейший звук, стали смотреть, кто оттуда выйдет. Рык сменился шумным частым дыханием, стали слышны тяжёлые шаги, они были все ближе и ближе, и вскоре из леса показалось нечто. Оно было около трёх метров высотой и издалека было похоже на человека, но когда он поравнялся с братьями, они с изумлением рассмотрели его огромную бычью голову. Криворогий, чёрной масти, изо рта висела слюна, он около начала моста встал на четыре ноги, как обычный бык и сошел к воде, подняв пыль.
—Ебать! - не верил глазам Сергей.
— Пить захотел, оттого и орёт. - прошептал Филипп.
>>25771
Адреналина в теле хватило чтобы пересечь поляну обратно и снова забежать в лес. Кустарная чаша вскоре опять о себе напомнила, пришлось остановиться, Сергей выдохся напрочь. Он аккуратно снял со спины брата, который во время забега как то перелез туда с плеча, и последние сто метров Сергей нёс его на горбушке, точно как Филипп нёс его самого с фермы, когда они были первоклашками. Они после школы бегали туда помогать матери-доярке, вычистить стойла и посыпать их опилком, и однажды Серёже на ногу упал лом, которым подпирали ворота в коровник.
— Ну ты как, братка? - с заботой спросил он, страх от увиденного менялся на тревогу за брата.
Тот сел на корточки, сделал несколько глубоких вдохов.
— Ничего вроде.. Приступы какие то.. Сердце разгоняется, потом отпускает потихоньку. - Голос Филиппа ещё дрожал. - Я подумал, что все, инфаркт, как у дядьки Исая в прошлом году, но он то на боль в груди все жаловался, а у меня ничего не болит...
— Ну слава Богу! - облегчённо вздохнул Сергей, вытирая со лба рукавом пот. - Ты тогда сиди пока, я отойду вон туда, за кустики, обосрался от страха. Может и в брюки дриснул с чайную ложку. Но это нихуя, тут бы и Чапай дриснул..
Филипп улыбнулся, Сергей насчёт него успокоился окончательно и вприпрыжку поскакал за ближнее дерево. Через пару минут они уже уходили подальше от поляны, полушепотом живо обсуждая происходящее. Шли недолго, так как лес вдруг резко кончился и братья оказались на краю обрыва. Метрах в сорока внизу шумела река, в месте где они сейчас стояли лежал корень дерева, которое когда то здесь лежало мостиком на другую сторону, но, видимо сгнило и сломалось. Влево был уклон, и они решили спускаться вниз, параллельно реке. Все так же стояли лёгкие сумерки, кустарника здесь уже не было и братья двигались почти бегом, вскоре оказавшись на берегу. Вода здесь текла уже без шума, медленно, отражая в себе ртутного цвета небо.
— Пить охота! - облизнулся Сергей, он встал на колени, зачерпнул воду ладонями и понюхал. - Вроде нормально.. - сделал глоток, погоняв сперва воду во рту. - Молоком почему-то отдает.
Филипп тоже опустился и припал губами к реке. Напившись, они присели, Сергей закурил.
— Последняя папироса. - с сожалением заявил он. - Хуй его знает, насколько мы тут застряли, Филь, а без курева и серый волк заскучает.. Чё делать то, как выбираться отсюда? И где мы, по-твоему?
— Мне то откуда знать? - оглянулся вокруг Филипп.
— Ну а кто у нас головастый? Ты же девять классов кончил, не я, меня то в пятом тормознули.
Филипп уже не слышал последние слова, он встал и внимательно смотрел вниз по течению. Филипп заметил это.
— Чё там?
— Посмотри туда. - Филипп показал рукой. - Видишь?
— Вроде да. На мост похоже, как будто..
— Вот я тоже так подумал.. - он помолчал. - Надо идти к нему, посмотреть.
— Да ну нахуй! Вдруг там тоже Баба Яга какая! - неуверенно сказал Сергей. Вообще он был рад, что брат потихоньку берёт инициативу, ему нечего больше было предложить.
—Понятно, что разум в этом мире, или как это ещё назвать, есть. Изба, её же кто то построил, теперь мост. Может встретим кого, кто поможет. Выбора особо нет.
Сергей сдался, согласно махнул головой. Они двинулись по берегу дальше, стараясь на всякий случай не шуметь. Незнакомая трава мягко обволакивала ноги, идти было легко. По мере приближения стало ясно что это действительно мост. Серый, огромный - казалось, что его вырубили из цельной скалы руки великана. Братья повернули в сторону от реки, стали подниматься на насыпь и вышли на некое подобие дороги, она выходила из-за лесного поворота на мост. Остановившись посередине, они оглянулись.
— Ну что, пойдем на ту сторону или в лес?
— Да чёрть его знает! - крутил Сергей головой к мосту и обратно в лес. - По моему одна хуйня, что там, что..
Он не успел договорить. Слева, где дорога уходила в лес,
рядом, за поворотом, раздался утробный, протяжный рык. Братья, не сговариваясь, пригнулись и сбежали обратно с насыпи. Спрятавшись за деревом, они, боясь издать хоть малейший звук, стали смотреть, кто оттуда выйдет. Рык сменился шумным частым дыханием, стали слышны тяжёлые шаги, они были все ближе и ближе, и вскоре из леса показалось нечто. Оно было около трёх метров высотой и издалека было похоже на человека, но когда он поравнялся с братьями, они с изумлением рассмотрели его огромную бычью голову. Криворогий, чёрной масти, изо рта висела слюна, он около начала моста встал на четыре ноги, как обычный бык и сошел к воде, подняв пыль.
—Ебать! - не верил глазам Сергей.
— Пить захотел, оттого и орёт. - прошептал Филипп.
Адреналина в теле хватило чтобы пересечь поляну обратно и снова забежать в лес. Кустарная чаша вскоре опять о себе напомнила, пришлось остановиться, Сергей выдохся напрочь. Он аккуратно снял со спины брата, который во время забега как то перелез туда с плеча, и последние сто метров Сергей нёс его на горбушке, точно как Филипп нёс его самого с фермы, когда они были первоклашками. Они после школы бегали туда помогать матери-доярке, вычистить стойла и посыпать их опилком, и однажды Серёже на ногу упал лом, которым подпирали ворота в коровник.
— Ну ты как, братка? - с заботой спросил он, страх от увиденного менялся на тревогу за брата.
Тот сел на корточки, сделал несколько глубоких вдохов.
— Ничего вроде.. Приступы какие то.. Сердце разгоняется, потом отпускает потихоньку. - Голос Филиппа ещё дрожал. - Я подумал, что все, инфаркт, как у дядьки Исая в прошлом году, но он то на боль в груди все жаловался, а у меня ничего не болит...
— Ну слава Богу! - облегчённо вздохнул Сергей, вытирая со лба рукавом пот. - Ты тогда сиди пока, я отойду вон туда, за кустики, обосрался от страха. Может и в брюки дриснул с чайную ложку. Но это нихуя, тут бы и Чапай дриснул..
Филипп улыбнулся, Сергей насчёт него успокоился окончательно и вприпрыжку поскакал за ближнее дерево. Через пару минут они уже уходили подальше от поляны, полушепотом живо обсуждая происходящее. Шли недолго, так как лес вдруг резко кончился и братья оказались на краю обрыва. Метрах в сорока внизу шумела река, в месте где они сейчас стояли лежал корень дерева, которое когда то здесь лежало мостиком на другую сторону, но, видимо сгнило и сломалось. Влево был уклон, и они решили спускаться вниз, параллельно реке. Все так же стояли лёгкие сумерки, кустарника здесь уже не было и братья двигались почти бегом, вскоре оказавшись на берегу. Вода здесь текла уже без шума, медленно, отражая в себе ртутного цвета небо.
— Пить охота! - облизнулся Сергей, он встал на колени, зачерпнул воду ладонями и понюхал. - Вроде нормально.. - сделал глоток, погоняв сперва воду во рту. - Молоком почему-то отдает.
Филипп тоже опустился и припал губами к реке. Напившись, они присели, Сергей закурил.
— Последняя папироса. - с сожалением заявил он. - Хуй его знает, насколько мы тут застряли, Филь, а без курева и серый волк заскучает.. Чё делать то, как выбираться отсюда? И где мы, по-твоему?
— Мне то откуда знать? - оглянулся вокруг Филипп.
— Ну а кто у нас головастый? Ты же девять классов кончил, не я, меня то в пятом тормознули.
Филипп уже не слышал последние слова, он встал и внимательно смотрел вниз по течению. Филипп заметил это.
— Чё там?
— Посмотри туда. - Филипп показал рукой. - Видишь?
— Вроде да. На мост похоже, как будто..
— Вот я тоже так подумал.. - он помолчал. - Надо идти к нему, посмотреть.
— Да ну нахуй! Вдруг там тоже Баба Яга какая! - неуверенно сказал Сергей. Вообще он был рад, что брат потихоньку берёт инициативу, ему нечего больше было предложить.
—Понятно, что разум в этом мире, или как это ещё назвать, есть. Изба, её же кто то построил, теперь мост. Может встретим кого, кто поможет. Выбора особо нет.
Сергей сдался, согласно махнул головой. Они двинулись по берегу дальше, стараясь на всякий случай не шуметь. Незнакомая трава мягко обволакивала ноги, идти было легко. По мере приближения стало ясно что это действительно мост. Серый, огромный - казалось, что его вырубили из цельной скалы руки великана. Братья повернули в сторону от реки, стали подниматься на насыпь и вышли на некое подобие дороги, она выходила из-за лесного поворота на мост. Остановившись посередине, они оглянулись.
— Ну что, пойдем на ту сторону или в лес?
— Да чёрть его знает! - крутил Сергей головой к мосту и обратно в лес. - По моему одна хуйня, что там, что..
Он не успел договорить. Слева, где дорога уходила в лес,
рядом, за поворотом, раздался утробный, протяжный рык. Братья, не сговариваясь, пригнулись и сбежали обратно с насыпи. Спрятавшись за деревом, они, боясь издать хоть малейший звук, стали смотреть, кто оттуда выйдет. Рык сменился шумным частым дыханием, стали слышны тяжёлые шаги, они были все ближе и ближе, и вскоре из леса показалось нечто. Оно было около трёх метров высотой и издалека было похоже на человека, но когда он поравнялся с братьями, они с изумлением рассмотрели его огромную бычью голову. Криворогий, чёрной масти, изо рта висела слюна, он около начала моста встал на четыре ноги, как обычный бык и сошел к воде, подняв пыль.
—Ебать! - не верил глазам Сергей.
— Пить захотел, оттого и орёт. - прошептал Филипп.
>>25977
Бык забрёл по живот и жадно глотал воду, когда из глубины на него кинулось животное с схватило за шею крокодильей пастью. Бык взвыл от боли так, что у братьев заложило уши, он выпрямился на задних ногах, передними обхватив тварь и подняв на мгновение её из воды. Но и его хватило увидеть, что животное выглядело так, будто местный Создатель присобачил голову аллигатора к телу бегемота, до кучи снабдив его когтистыми ластами вместо лап. Бык словно борец повалился вместе тварью в воду, огромный фонтан которой с грохотом подлетел вверх, братьям почувствовали, как землю под ними слегка тряхнуло. Секунд через пять бык с ревом снова вытащил крокодилообразного на воздух, пробуя оторвать его пасть от шеи, из которой уже хлестала кровь. Они снова упали, подняв брызги, снова бык поднялся, но вместо рёва теперь смог издать скорее плач, тварь опрокинула его, залезла сверху и, пока он захлёбывался, вырвала кусок шеи. Бык захрипел и забился в конвульсиях, вскоре затихнув насовсем. Речной зубастый демон перехватил его поудобнее за ногу и потащил в глубину.
— Бежим нахуй отсюда! - завопил шепотом Серёга, он повернулся к Филиппу, тот лихорадочно переводил взгляд с места битвы на мост и обратно.
— Что? Чего ты придумал? - Сергей больше всего хотел, чтобы брат что то придумал.
Тот кивнул на мост.
— Это Калинов мост, Серёга! А под ним река Смородина!
— Ты пизданулся от страха что-ли?
— Сказку помнишь? Где Иван Быкович победил Чудо - Юдо?
— Какую сказку, что ты хуйню городишь?
— Ну сказка про трёх братьев, один царевны сын, второй кухаркин, а третьего корова родила.
Серёга хотел снова выругаться, но остановился, умственное превосходство брата заставило его начать думать.
— Ну хуй его знает, вроде припоминаю.. Так мы в сказку попали что-ли? - осенило его?
— Думаю наоборот, - Филипп, казалось, все уже сложил у себя в голове. - Это сказка отсюда к нам попала. Сюда в стародавние времена человек забрёл случайно, как мы с тобой например, выбрался, и рассказал что видел. Ему может никто и не поверил, а история пошла дальше, обрастая по пути. Царевичей да братьев придумали.
— Здесь пёрнул, там говорят - украли.
— Вроде того, со временем всё в сказку превратилось.
— Так Быкович в сказке победил!
— Ну тогда победил, сегодня проиграл, а может и не побеждал никогда, только в сказке.
Серёга помолчал, переваривая, одновременно с этим восхищаясь своим братом.
— Ты говоришь, он выбрался, - сказал он после паузы. - Ну кто попал сюда.
— Я к тому и веду. В сказке Иван по жерди перешёл через болото, или пропасть, не помню уже, и спасся. - Филипп поднялся на колени, посматривая на реку. - Надо обратно, наверх идти, к обрыву.
Сергей округлил глаза.
— Ты чего? Там Баба Яга, здесь эта хуйня в воде, а там, может, быки, но они хотя бы травоядные! Пойдем потиху туда, откуда он шел!
—Да может и нет никакой Бабы Яги, говорю же - сказка. Конечно, есть какая то разумная жизнь, тот кто был здесь избу явно видел тоже.
— Я знаешь что понял сейчас? -перебил Сергей. - Изба была сложена как мы кладём. Тут этот мужичок наверное и подсмотрел и на Русь знание принёс! Может такое быть?
— Конечно! - подтвердил Филипп, от его ободряющего тона Серёга, явно очень довольный своим открытием, был готов теперь делать все как скажет брат в точности.
— Ну так вот, что я предлагаю, - продолжил Филипп. - Там, наверху у обрыва корень, видно дерево лежало через пропасть. Жёрдочка из сеазки. Рядом такое же растёт, мы его и повалим.
Быстрым шагом, стараясь не шуметь, они заспешил наверх, к обрыву. Поднявшись даже быстрее, чем спускались, братья остановились около корня, пытаясь отдышаться.
— Ну теперь за "Дружбами". - успокоив дыхание сказал Сергей. К поляне шли уже обычным шагом, сказался отступивший страх, хотя братья по дороге договорились не смотреть на избу, на всякий случай. Бензопилы стояли на месте, взяв их они пошли назад, к обрыву.
— А пила эту хуйню сюда не привлечет? А то не так уж и далеко, вон он мост, вон место где он вылез. - Сергей "подсасывал" карбюратор, сидя на корточках.
— Даже если и так, должны успеть.
Сергей вставил стартер, согнутой в колене ногой прижал пилу к земле, дёрнул трос. "Дружба" схватила с первого раза, густой бензиновый впервые ворвался в воздух этого мира. Быстро подойдя к дереву, он запилил чуть отступив от корня. Филипп смотрел в сторону моста.
— Вылазит! - закричал он.
Сергей резко повернулся. Пила начала глохнуть, цепь застряла в запиле, он рывками пытался выдернуть пилу из дерева. Филипп непонимающе крутил головой от моста к брату.
—Забыл блять, что обороты не развивает! Давай твою!
— Давай скорее, он на берег вышел, сюда смотрит!
Схватив вторую и быстро глянув к мосту, Сергей начал дергать стартер, но пила молчала.
— Уже не вижу, по лесу к нам поднимается!
— Знаю!
С шестнадцатого раза загудела. Сергей умело воткнул шинку в дерево, мысленно благодаря Бога и брата, за то что вчера почистил воздух, пила вгрызалась в дерево с визгом. Через минуту оно затрещало и наклонилось в сторону пропасти, Сергей навалился на "Дружбу" всем телом, и дерево упало макушкой на другую сторону.
— Побежали!
Они уже аккуратно подходили к концу, когда тварь выскочила к обрыву. Не думая ни секунды она прыгнула на дерево, здорово тряхнув его своим весом. Сергей уже слез на землю, Филипп спрыгнул за ним.
— Дай как сюда, братка! - Филипп сразу сообразил и передал "Дружбу" брату. На этот раз она загудела с четвертого раза.
Кусты снова пошли стеной, братья продирались по ним уже по привычке. Несмотря на жидкую вероятность, оба были уверены, что все будет хорошо и они выйдут.
— Ха, папиросу нашёл! Вывалилась из пачки в карман! Давай присядем, отдохнем..
Они сели друг напротив друга, Сергей с удовольствием курил. Филипп опёрся спиной о
дерево, закрыл глаза и не увидел косой луч солнца, упавший на лицо его брата.
Бык забрёл по живот и жадно глотал воду, когда из глубины на него кинулось животное с схватило за шею крокодильей пастью. Бык взвыл от боли так, что у братьев заложило уши, он выпрямился на задних ногах, передними обхватив тварь и подняв на мгновение её из воды. Но и его хватило увидеть, что животное выглядело так, будто местный Создатель присобачил голову аллигатора к телу бегемота, до кучи снабдив его когтистыми ластами вместо лап. Бык словно борец повалился вместе тварью в воду, огромный фонтан которой с грохотом подлетел вверх, братьям почувствовали, как землю под ними слегка тряхнуло. Секунд через пять бык с ревом снова вытащил крокодилообразного на воздух, пробуя оторвать его пасть от шеи, из которой уже хлестала кровь. Они снова упали, подняв брызги, снова бык поднялся, но вместо рёва теперь смог издать скорее плач, тварь опрокинула его, залезла сверху и, пока он захлёбывался, вырвала кусок шеи. Бык захрипел и забился в конвульсиях, вскоре затихнув насовсем. Речной зубастый демон перехватил его поудобнее за ногу и потащил в глубину.
— Бежим нахуй отсюда! - завопил шепотом Серёга, он повернулся к Филиппу, тот лихорадочно переводил взгляд с места битвы на мост и обратно.
— Что? Чего ты придумал? - Сергей больше всего хотел, чтобы брат что то придумал.
Тот кивнул на мост.
— Это Калинов мост, Серёга! А под ним река Смородина!
— Ты пизданулся от страха что-ли?
— Сказку помнишь? Где Иван Быкович победил Чудо - Юдо?
— Какую сказку, что ты хуйню городишь?
— Ну сказка про трёх братьев, один царевны сын, второй кухаркин, а третьего корова родила.
Серёга хотел снова выругаться, но остановился, умственное превосходство брата заставило его начать думать.
— Ну хуй его знает, вроде припоминаю.. Так мы в сказку попали что-ли? - осенило его?
— Думаю наоборот, - Филипп, казалось, все уже сложил у себя в голове. - Это сказка отсюда к нам попала. Сюда в стародавние времена человек забрёл случайно, как мы с тобой например, выбрался, и рассказал что видел. Ему может никто и не поверил, а история пошла дальше, обрастая по пути. Царевичей да братьев придумали.
— Здесь пёрнул, там говорят - украли.
— Вроде того, со временем всё в сказку превратилось.
— Так Быкович в сказке победил!
— Ну тогда победил, сегодня проиграл, а может и не побеждал никогда, только в сказке.
Серёга помолчал, переваривая, одновременно с этим восхищаясь своим братом.
— Ты говоришь, он выбрался, - сказал он после паузы. - Ну кто попал сюда.
— Я к тому и веду. В сказке Иван по жерди перешёл через болото, или пропасть, не помню уже, и спасся. - Филипп поднялся на колени, посматривая на реку. - Надо обратно, наверх идти, к обрыву.
Сергей округлил глаза.
— Ты чего? Там Баба Яга, здесь эта хуйня в воде, а там, может, быки, но они хотя бы травоядные! Пойдем потиху туда, откуда он шел!
—Да может и нет никакой Бабы Яги, говорю же - сказка. Конечно, есть какая то разумная жизнь, тот кто был здесь избу явно видел тоже.
— Я знаешь что понял сейчас? -перебил Сергей. - Изба была сложена как мы кладём. Тут этот мужичок наверное и подсмотрел и на Русь знание принёс! Может такое быть?
— Конечно! - подтвердил Филипп, от его ободряющего тона Серёга, явно очень довольный своим открытием, был готов теперь делать все как скажет брат в точности.
— Ну так вот, что я предлагаю, - продолжил Филипп. - Там, наверху у обрыва корень, видно дерево лежало через пропасть. Жёрдочка из сеазки. Рядом такое же растёт, мы его и повалим.
Быстрым шагом, стараясь не шуметь, они заспешил наверх, к обрыву. Поднявшись даже быстрее, чем спускались, братья остановились около корня, пытаясь отдышаться.
— Ну теперь за "Дружбами". - успокоив дыхание сказал Сергей. К поляне шли уже обычным шагом, сказался отступивший страх, хотя братья по дороге договорились не смотреть на избу, на всякий случай. Бензопилы стояли на месте, взяв их они пошли назад, к обрыву.
— А пила эту хуйню сюда не привлечет? А то не так уж и далеко, вон он мост, вон место где он вылез. - Сергей "подсасывал" карбюратор, сидя на корточках.
— Даже если и так, должны успеть.
Сергей вставил стартер, согнутой в колене ногой прижал пилу к земле, дёрнул трос. "Дружба" схватила с первого раза, густой бензиновый впервые ворвался в воздух этого мира. Быстро подойдя к дереву, он запилил чуть отступив от корня. Филипп смотрел в сторону моста.
— Вылазит! - закричал он.
Сергей резко повернулся. Пила начала глохнуть, цепь застряла в запиле, он рывками пытался выдернуть пилу из дерева. Филипп непонимающе крутил головой от моста к брату.
—Забыл блять, что обороты не развивает! Давай твою!
— Давай скорее, он на берег вышел, сюда смотрит!
Схватив вторую и быстро глянув к мосту, Сергей начал дергать стартер, но пила молчала.
— Уже не вижу, по лесу к нам поднимается!
— Знаю!
С шестнадцатого раза загудела. Сергей умело воткнул шинку в дерево, мысленно благодаря Бога и брата, за то что вчера почистил воздух, пила вгрызалась в дерево с визгом. Через минуту оно затрещало и наклонилось в сторону пропасти, Сергей навалился на "Дружбу" всем телом, и дерево упало макушкой на другую сторону.
— Побежали!
Они уже аккуратно подходили к концу, когда тварь выскочила к обрыву. Не думая ни секунды она прыгнула на дерево, здорово тряхнув его своим весом. Сергей уже слез на землю, Филипп спрыгнул за ним.
— Дай как сюда, братка! - Филипп сразу сообразил и передал "Дружбу" брату. На этот раз она загудела с четвертого раза.
Кусты снова пошли стеной, братья продирались по ним уже по привычке. Несмотря на жидкую вероятность, оба были уверены, что все будет хорошо и они выйдут.
— Ха, папиросу нашёл! Вывалилась из пачки в карман! Давай присядем, отдохнем..
Они сели друг напротив друга, Сергей с удовольствием курил. Филипп опёрся спиной о
дерево, закрыл глаза и не увидел косой луч солнца, упавший на лицо его брата.
>>25977
Бык забрёл по живот и жадно глотал воду, когда из глубины на него кинулось животное с схватило за шею крокодильей пастью. Бык взвыл от боли так, что у братьев заложило уши, он выпрямился на задних ногах, передними обхватив тварь и подняв на мгновение её из воды. Но и его хватило увидеть, что животное выглядело так, будто местный Создатель присобачил голову аллигатора к телу бегемота, до кучи снабдив его когтистыми ластами вместо лап. Бык словно борец повалился вместе тварью в воду, огромный фонтан которой с грохотом подлетел вверх, братьям почувствовали, как землю под ними слегка тряхнуло. Секунд через пять бык с ревом снова вытащил крокодилообразного на воздух, пробуя оторвать его пасть от шеи, из которой уже хлестала кровь. Они снова упали, подняв брызги, снова бык поднялся, но вместо рёва теперь смог издать скорее плач, тварь опрокинула его, залезла сверху и, пока он захлёбывался, вырвала кусок шеи. Бык захрипел и забился в конвульсиях, вскоре затихнув насовсем. Речной зубастый демон перехватил его поудобнее за ногу и потащил в глубину.
— Бежим нахуй отсюда! - завопил шепотом Серёга, он повернулся к Филиппу, тот лихорадочно переводил взгляд с места битвы на мост и обратно.
— Что? Чего ты придумал? - Сергей больше всего хотел, чтобы брат что то придумал.
Тот кивнул на мост.
— Это Калинов мост, Серёга! А под ним река Смородина!
— Ты пизданулся от страха что-ли?
— Сказку помнишь? Где Иван Быкович победил Чудо - Юдо?
— Какую сказку, что ты хуйню городишь?
— Ну сказка про трёх братьев, один царевны сын, второй кухаркин, а третьего корова родила.
Серёга хотел снова выругаться, но остановился, умственное превосходство брата заставило его начать думать.
— Ну хуй его знает, вроде припоминаю.. Так мы в сказку попали что-ли? - осенило его?
— Думаю наоборот, - Филипп, казалось, все уже сложил у себя в голове. - Это сказка отсюда к нам попала. Сюда в стародавние времена человек забрёл случайно, как мы с тобой например, выбрался, и рассказал что видел. Ему может никто и не поверил, а история пошла дальше, обрастая по пути. Царевичей да братьев придумали.
— Здесь пёрнул, там говорят - украли.
— Вроде того, со временем всё в сказку превратилось.
— Так Быкович в сказке победил!
— Ну тогда победил, сегодня проиграл, а может и не побеждал никогда, только в сказке.
Серёга помолчал, переваривая, одновременно с этим восхищаясь своим братом.
— Ты говоришь, он выбрался, - сказал он после паузы. - Ну кто попал сюда.
— Я к тому и веду. В сказке Иван по жерди перешёл через болото, или пропасть, не помню уже, и спасся. - Филипп поднялся на колени, посматривая на реку. - Надо обратно, наверх идти, к обрыву.
Сергей округлил глаза.
— Ты чего? Там Баба Яга, здесь эта хуйня в воде, а там, может, быки, но они хотя бы травоядные! Пойдем потиху туда, откуда он шел!
—Да может и нет никакой Бабы Яги, говорю же - сказка. Конечно, есть какая то разумная жизнь, тот кто был здесь избу явно видел тоже.
— Я знаешь что понял сейчас? -перебил Сергей. - Изба была сложена как мы кладём. Тут этот мужичок наверное и подсмотрел и на Русь знание принёс! Может такое быть?
— Конечно! - подтвердил Филипп, от его ободряющего тона Серёга, явно очень довольный своим открытием, был готов теперь делать все как скажет брат в точности.
— Ну так вот, что я предлагаю, - продолжил Филипп. - Там, наверху у обрыва корень, видно дерево лежало через пропасть. Жёрдочка из сеазки. Рядом такое же растёт, мы его и повалим.
Быстрым шагом, стараясь не шуметь, они заспешил наверх, к обрыву. Поднявшись даже быстрее, чем спускались, братья остановились около корня, пытаясь отдышаться.
— Ну теперь за "Дружбами". - успокоив дыхание сказал Сергей. К поляне шли уже обычным шагом, сказался отступивший страх, хотя братья по дороге договорились не смотреть на избу, на всякий случай. Бензопилы стояли на месте, взяв их они пошли назад, к обрыву.
— А пила эту хуйню сюда не привлечет? А то не так уж и далеко, вон он мост, вон место где он вылез. - Сергей "подсасывал" карбюратор, сидя на корточках.
— Даже если и так, должны успеть.
Сергей вставил стартер, согнутой в колене ногой прижал пилу к земле, дёрнул трос. "Дружба" схватила с первого раза, густой бензиновый впервые ворвался в воздух этого мира. Быстро подойдя к дереву, он запилил чуть отступив от корня. Филипп смотрел в сторону моста.
— Вылазит! - закричал он.
Сергей резко повернулся. Пила начала глохнуть, цепь застряла в запиле, он рывками пытался выдернуть пилу из дерева. Филипп непонимающе крутил головой от моста к брату.
—Забыл блять, что обороты не развивает! Давай твою!
— Давай скорее, он на берег вышел, сюда смотрит!
Схватив вторую и быстро глянув к мосту, Сергей начал дергать стартер, но пила молчала.
— Уже не вижу, по лесу к нам поднимается!
— Знаю!
С шестнадцатого раза загудела. Сергей умело воткнул шинку в дерево, мысленно благодаря Бога и брата, за то что вчера почистил воздух, пила вгрызалась в дерево с визгом. Через минуту оно затрещало и наклонилось в сторону пропасти, Сергей навалился на "Дружбу" всем телом, и дерево упало макушкой на другую сторону.
— Побежали!
Они уже аккуратно подходили к концу, когда тварь выскочила к обрыву. Не думая ни секунды она прыгнула на дерево, здорово тряхнув его своим весом. Сергей уже слез на землю, Филипп спрыгнул за ним.
— Дай как сюда, братка! - Филипп сразу сообразил и передал "Дружбу" брату. На этот раз она загудела с четвертого раза.
Кусты снова пошли стеной, братья продирались по ним уже по привычке. Несмотря на жидкую вероятность, оба были уверены, что все будет хорошо и они выйдут.
— Ха, папиросу нашёл! Вывалилась из пачки в карман! Давай присядем, отдохнем..
Они сели друг напротив друга, Сергей с удовольствием курил. Филипп опёрся спиной о
дерево, закрыл глаза и не увидел косой луч солнца, упавший на лицо его брата.
Бык забрёл по живот и жадно глотал воду, когда из глубины на него кинулось животное с схватило за шею крокодильей пастью. Бык взвыл от боли так, что у братьев заложило уши, он выпрямился на задних ногах, передними обхватив тварь и подняв на мгновение её из воды. Но и его хватило увидеть, что животное выглядело так, будто местный Создатель присобачил голову аллигатора к телу бегемота, до кучи снабдив его когтистыми ластами вместо лап. Бык словно борец повалился вместе тварью в воду, огромный фонтан которой с грохотом подлетел вверх, братьям почувствовали, как землю под ними слегка тряхнуло. Секунд через пять бык с ревом снова вытащил крокодилообразного на воздух, пробуя оторвать его пасть от шеи, из которой уже хлестала кровь. Они снова упали, подняв брызги, снова бык поднялся, но вместо рёва теперь смог издать скорее плач, тварь опрокинула его, залезла сверху и, пока он захлёбывался, вырвала кусок шеи. Бык захрипел и забился в конвульсиях, вскоре затихнув насовсем. Речной зубастый демон перехватил его поудобнее за ногу и потащил в глубину.
— Бежим нахуй отсюда! - завопил шепотом Серёга, он повернулся к Филиппу, тот лихорадочно переводил взгляд с места битвы на мост и обратно.
— Что? Чего ты придумал? - Сергей больше всего хотел, чтобы брат что то придумал.
Тот кивнул на мост.
— Это Калинов мост, Серёга! А под ним река Смородина!
— Ты пизданулся от страха что-ли?
— Сказку помнишь? Где Иван Быкович победил Чудо - Юдо?
— Какую сказку, что ты хуйню городишь?
— Ну сказка про трёх братьев, один царевны сын, второй кухаркин, а третьего корова родила.
Серёга хотел снова выругаться, но остановился, умственное превосходство брата заставило его начать думать.
— Ну хуй его знает, вроде припоминаю.. Так мы в сказку попали что-ли? - осенило его?
— Думаю наоборот, - Филипп, казалось, все уже сложил у себя в голове. - Это сказка отсюда к нам попала. Сюда в стародавние времена человек забрёл случайно, как мы с тобой например, выбрался, и рассказал что видел. Ему может никто и не поверил, а история пошла дальше, обрастая по пути. Царевичей да братьев придумали.
— Здесь пёрнул, там говорят - украли.
— Вроде того, со временем всё в сказку превратилось.
— Так Быкович в сказке победил!
— Ну тогда победил, сегодня проиграл, а может и не побеждал никогда, только в сказке.
Серёга помолчал, переваривая, одновременно с этим восхищаясь своим братом.
— Ты говоришь, он выбрался, - сказал он после паузы. - Ну кто попал сюда.
— Я к тому и веду. В сказке Иван по жерди перешёл через болото, или пропасть, не помню уже, и спасся. - Филипп поднялся на колени, посматривая на реку. - Надо обратно, наверх идти, к обрыву.
Сергей округлил глаза.
— Ты чего? Там Баба Яга, здесь эта хуйня в воде, а там, может, быки, но они хотя бы травоядные! Пойдем потиху туда, откуда он шел!
—Да может и нет никакой Бабы Яги, говорю же - сказка. Конечно, есть какая то разумная жизнь, тот кто был здесь избу явно видел тоже.
— Я знаешь что понял сейчас? -перебил Сергей. - Изба была сложена как мы кладём. Тут этот мужичок наверное и подсмотрел и на Русь знание принёс! Может такое быть?
— Конечно! - подтвердил Филипп, от его ободряющего тона Серёга, явно очень довольный своим открытием, был готов теперь делать все как скажет брат в точности.
— Ну так вот, что я предлагаю, - продолжил Филипп. - Там, наверху у обрыва корень, видно дерево лежало через пропасть. Жёрдочка из сеазки. Рядом такое же растёт, мы его и повалим.
Быстрым шагом, стараясь не шуметь, они заспешил наверх, к обрыву. Поднявшись даже быстрее, чем спускались, братья остановились около корня, пытаясь отдышаться.
— Ну теперь за "Дружбами". - успокоив дыхание сказал Сергей. К поляне шли уже обычным шагом, сказался отступивший страх, хотя братья по дороге договорились не смотреть на избу, на всякий случай. Бензопилы стояли на месте, взяв их они пошли назад, к обрыву.
— А пила эту хуйню сюда не привлечет? А то не так уж и далеко, вон он мост, вон место где он вылез. - Сергей "подсасывал" карбюратор, сидя на корточках.
— Даже если и так, должны успеть.
Сергей вставил стартер, согнутой в колене ногой прижал пилу к земле, дёрнул трос. "Дружба" схватила с первого раза, густой бензиновый впервые ворвался в воздух этого мира. Быстро подойдя к дереву, он запилил чуть отступив от корня. Филипп смотрел в сторону моста.
— Вылазит! - закричал он.
Сергей резко повернулся. Пила начала глохнуть, цепь застряла в запиле, он рывками пытался выдернуть пилу из дерева. Филипп непонимающе крутил головой от моста к брату.
—Забыл блять, что обороты не развивает! Давай твою!
— Давай скорее, он на берег вышел, сюда смотрит!
Схватив вторую и быстро глянув к мосту, Сергей начал дергать стартер, но пила молчала.
— Уже не вижу, по лесу к нам поднимается!
— Знаю!
С шестнадцатого раза загудела. Сергей умело воткнул шинку в дерево, мысленно благодаря Бога и брата, за то что вчера почистил воздух, пила вгрызалась в дерево с визгом. Через минуту оно затрещало и наклонилось в сторону пропасти, Сергей навалился на "Дружбу" всем телом, и дерево упало макушкой на другую сторону.
— Побежали!
Они уже аккуратно подходили к концу, когда тварь выскочила к обрыву. Не думая ни секунды она прыгнула на дерево, здорово тряхнув его своим весом. Сергей уже слез на землю, Филипп спрыгнул за ним.
— Дай как сюда, братка! - Филипп сразу сообразил и передал "Дружбу" брату. На этот раз она загудела с четвертого раза.
Кусты снова пошли стеной, братья продирались по ним уже по привычке. Несмотря на жидкую вероятность, оба были уверены, что все будет хорошо и они выйдут.
— Ха, папиросу нашёл! Вывалилась из пачки в карман! Давай присядем, отдохнем..
Они сели друг напротив друга, Сергей с удовольствием курил. Филипп опёрся спиной о
дерево, закрыл глаза и не увидел косой луч солнца, упавший на лицо его брата.
47 Кб, 825x419НОЧЬ СТРАХА
Колька Пузырь опытной рукой уверенно водил машинку по телу овцы, постепенно освобождая её от десятисантиметрового слоя потной шерсти. Вообще он здесь, на овцеводческом комплексе, работал сторожем, но во время стрижки его брали в бригаду стригалей, очень уж он был хорош в этом деле, общепризнанно на третьем месте, впереди только Пантелей Эдуардович и тетя Света по прозвищу Ёбана-Ибана. Строго говоря, ему даже не надо было смотреть на овцу, руки сами всё делали. Вот и сейчас он работал на ощупь, рассказывая анекдот соседу.
— ...Ну Сталин его, короче, в жопу долбит, а Ленин охает да приговаривает - "клюй, клюй, мозгоклюй, всё равно до мозгов не достанешь!“.
Гена Карась взорвался от хохота, он любил путёвую шутку. Стригалём он был неважным, но с Колькой они были ровесники и друзья, обоим по восемнадцать лет, и Колька часто помогал ему исправлять помарки. Собственно, он и позвал Карася поработать здесь летом, платили хорошо, а у них была общая мечта - мотоцикл "Восход", в магазине сейчас как раз стояли два таких, светло-зеленый и оранжевый. Они каждый день находили время сходить поглазеть на них, продавщица была не против, клиентов всё равно не было, потому что из товаров кроме мотоциклов были только трёхлитровые банки томатного сока на бакалейной полке. Хлеб бывал редко и разбирался за считанные минуты, остальное время магазин пустовал и Карась с Пузырём, жадно поглядывая на двухколёсную технику, деловито обсуждали её скоростные пределы, чем немного забавляли скучавшую продавщицу. Уходили они с закрытием, отсчитывая дни до расчета, по их прикидкам со всеми премиями им выдадут примерно по пятьсот рублей, как раз стоимость "Восхода".
Сегодня работа спорилась, машинка не ломалась, с утра Колька остриг двадцать три головы, которые уже веселились в большом дворе, чумазые от купания в креолине. Очередная скотинка была уже почти готова, как сзади подошёл Петруха.
— Пузырь!
— А?
— Мужики говорят, мясо давно не ели, сегодня вон опять суп из семи залуп. Ты сделай аккуратно, повариха говорит поз наделает на ужин.
Колька не стал бы убивать овцу, но Петруха был мужик в деревне авторитетный, при случае можно было перед пацанами важно сказать, что с Петрухой разговаривал. И как только достриг, он, оглянувшись, направил нож машинки на горло барашка и надавил всем весом. Хлестнула кровь, не такое уж большое после стрижки тело задёргалось в конвульсиях и скоро обмякло.
— Дернулась, ёбаная! - сообщил Колька работавшим дальше по деревянному настилу людям, те понимающе заулыбались. Он взял овцу за задние ноги, сбросил вниз и потащил по полу в сторону большого барака-склада, где хранилась шерсть. По бокам склад был разбит на отсеки, где любили уединяться парочки во время обеденного перерыва, посредине был большой проезд для пресса. Проволочив по всему проезду к выходу, Колька оказался снаружи. Сам комплекс располагался на опушке леса, на холме, внизу протекала небольшая речушка, усеянная красными и желтыми саранками. Сразу за складом располагался большой двор, сейчас там было около тысячи остриженных овец, тут же было некое подобие физкультурного турника. Колька подтащил к нему овцу, сбегал на кухню за ножом, проткнул голени, продёрнул сквозь них проволоку, валявшуюся тут для таких случаев, и ловко подкинул тушу, примотав проволоку к перекладине. Разделывать он тоже умел отлично и принялся за работу. Он даже не обратил внимания, что обычно без остановки блеящая и бегающая отара замолчала с тех пор как увидела его. Две тысячи немигающих глаз уставились на него взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.
Колька Пузырь опытной рукой уверенно водил машинку по телу овцы, постепенно освобождая её от десятисантиметрового слоя потной шерсти. Вообще он здесь, на овцеводческом комплексе, работал сторожем, но во время стрижки его брали в бригаду стригалей, очень уж он был хорош в этом деле, общепризнанно на третьем месте, впереди только Пантелей Эдуардович и тетя Света по прозвищу Ёбана-Ибана. Строго говоря, ему даже не надо было смотреть на овцу, руки сами всё делали. Вот и сейчас он работал на ощупь, рассказывая анекдот соседу.
— ...Ну Сталин его, короче, в жопу долбит, а Ленин охает да приговаривает - "клюй, клюй, мозгоклюй, всё равно до мозгов не достанешь!“.
Гена Карась взорвался от хохота, он любил путёвую шутку. Стригалём он был неважным, но с Колькой они были ровесники и друзья, обоим по восемнадцать лет, и Колька часто помогал ему исправлять помарки. Собственно, он и позвал Карася поработать здесь летом, платили хорошо, а у них была общая мечта - мотоцикл "Восход", в магазине сейчас как раз стояли два таких, светло-зеленый и оранжевый. Они каждый день находили время сходить поглазеть на них, продавщица была не против, клиентов всё равно не было, потому что из товаров кроме мотоциклов были только трёхлитровые банки томатного сока на бакалейной полке. Хлеб бывал редко и разбирался за считанные минуты, остальное время магазин пустовал и Карась с Пузырём, жадно поглядывая на двухколёсную технику, деловито обсуждали её скоростные пределы, чем немного забавляли скучавшую продавщицу. Уходили они с закрытием, отсчитывая дни до расчета, по их прикидкам со всеми премиями им выдадут примерно по пятьсот рублей, как раз стоимость "Восхода".
Сегодня работа спорилась, машинка не ломалась, с утра Колька остриг двадцать три головы, которые уже веселились в большом дворе, чумазые от купания в креолине. Очередная скотинка была уже почти готова, как сзади подошёл Петруха.
— Пузырь!
— А?
— Мужики говорят, мясо давно не ели, сегодня вон опять суп из семи залуп. Ты сделай аккуратно, повариха говорит поз наделает на ужин.
Колька не стал бы убивать овцу, но Петруха был мужик в деревне авторитетный, при случае можно было перед пацанами важно сказать, что с Петрухой разговаривал. И как только достриг, он, оглянувшись, направил нож машинки на горло барашка и надавил всем весом. Хлестнула кровь, не такое уж большое после стрижки тело задёргалось в конвульсиях и скоро обмякло.
— Дернулась, ёбаная! - сообщил Колька работавшим дальше по деревянному настилу людям, те понимающе заулыбались. Он взял овцу за задние ноги, сбросил вниз и потащил по полу в сторону большого барака-склада, где хранилась шерсть. По бокам склад был разбит на отсеки, где любили уединяться парочки во время обеденного перерыва, посредине был большой проезд для пресса. Проволочив по всему проезду к выходу, Колька оказался снаружи. Сам комплекс располагался на опушке леса, на холме, внизу протекала небольшая речушка, усеянная красными и желтыми саранками. Сразу за складом располагался большой двор, сейчас там было около тысячи остриженных овец, тут же было некое подобие физкультурного турника. Колька подтащил к нему овцу, сбегал на кухню за ножом, проткнул голени, продёрнул сквозь них проволоку, валявшуюся тут для таких случаев, и ловко подкинул тушу, примотав проволоку к перекладине. Разделывать он тоже умел отлично и принялся за работу. Он даже не обратил внимания, что обычно без остановки блеящая и бегающая отара замолчала с тех пор как увидела его. Две тысячи немигающих глаз уставились на него взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.
47 Кб, 825x419НОЧЬ СТРАХА
Колька Пузырь опытной рукой уверенно водил машинку по телу овцы, постепенно освобождая её от десятисантиметрового слоя потной шерсти. Вообще он здесь, на овцеводческом комплексе, работал сторожем, но во время стрижки его брали в бригаду стригалей, очень уж он был хорош в этом деле, общепризнанно на третьем месте, впереди только Пантелей Эдуардович и тетя Света по прозвищу Ёбана-Ибана. Строго говоря, ему даже не надо было смотреть на овцу, руки сами всё делали. Вот и сейчас он работал на ощупь, рассказывая анекдот соседу.
— ...Ну Сталин его, короче, в жопу долбит, а Ленин охает да приговаривает - "клюй, клюй, мозгоклюй, всё равно до мозгов не достанешь!“.
Гена Карась взорвался от хохота, он любил путёвую шутку. Стригалём он был неважным, но с Колькой они были ровесники и друзья, обоим по восемнадцать лет, и Колька часто помогал ему исправлять помарки. Собственно, он и позвал Карася поработать здесь летом, платили хорошо, а у них была общая мечта - мотоцикл "Восход", в магазине сейчас как раз стояли два таких, светло-зеленый и оранжевый. Они каждый день находили время сходить поглазеть на них, продавщица была не против, клиентов всё равно не было, потому что из товаров кроме мотоциклов были только трёхлитровые банки томатного сока на бакалейной полке. Хлеб бывал редко и разбирался за считанные минуты, остальное время магазин пустовал и Карась с Пузырём, жадно поглядывая на двухколёсную технику, деловито обсуждали её скоростные пределы, чем немного забавляли скучавшую продавщицу. Уходили они с закрытием, отсчитывая дни до расчета, по их прикидкам со всеми премиями им выдадут примерно по пятьсот рублей, как раз стоимость "Восхода".
Сегодня работа спорилась, машинка не ломалась, с утра Колька остриг двадцать три головы, которые уже веселились в большом дворе, чумазые от купания в креолине. Очередная скотинка была уже почти готова, как сзади подошёл Петруха.
— Пузырь!
— А?
— Мужики говорят, мясо давно не ели, сегодня вон опять суп из семи залуп. Ты сделай аккуратно, повариха говорит поз наделает на ужин.
Колька не стал бы убивать овцу, но Петруха был мужик в деревне авторитетный, при случае можно было перед пацанами важно сказать, что с Петрухой разговаривал. И как только достриг, он, оглянувшись, направил нож машинки на горло барашка и надавил всем весом. Хлестнула кровь, не такое уж большое после стрижки тело задёргалось в конвульсиях и скоро обмякло.
— Дернулась, ёбаная! - сообщил Колька работавшим дальше по деревянному настилу людям, те понимающе заулыбались. Он взял овцу за задние ноги, сбросил вниз и потащил по полу в сторону большого барака-склада, где хранилась шерсть. По бокам склад был разбит на отсеки, где любили уединяться парочки во время обеденного перерыва, посредине был большой проезд для пресса. Проволочив по всему проезду к выходу, Колька оказался снаружи. Сам комплекс располагался на опушке леса, на холме, внизу протекала небольшая речушка, усеянная красными и желтыми саранками. Сразу за складом располагался большой двор, сейчас там было около тысячи остриженных овец, тут же было некое подобие физкультурного турника. Колька подтащил к нему овцу, сбегал на кухню за ножом, проткнул голени, продёрнул сквозь них проволоку, валявшуюся тут для таких случаев, и ловко подкинул тушу, примотав проволоку к перекладине. Разделывать он тоже умел отлично и принялся за работу. Он даже не обратил внимания, что обычно без остановки блеящая и бегающая отара замолчала с тех пор как увидела его. Две тысячи немигающих глаз уставились на него взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.
Колька Пузырь опытной рукой уверенно водил машинку по телу овцы, постепенно освобождая её от десятисантиметрового слоя потной шерсти. Вообще он здесь, на овцеводческом комплексе, работал сторожем, но во время стрижки его брали в бригаду стригалей, очень уж он был хорош в этом деле, общепризнанно на третьем месте, впереди только Пантелей Эдуардович и тетя Света по прозвищу Ёбана-Ибана. Строго говоря, ему даже не надо было смотреть на овцу, руки сами всё делали. Вот и сейчас он работал на ощупь, рассказывая анекдот соседу.
— ...Ну Сталин его, короче, в жопу долбит, а Ленин охает да приговаривает - "клюй, клюй, мозгоклюй, всё равно до мозгов не достанешь!“.
Гена Карась взорвался от хохота, он любил путёвую шутку. Стригалём он был неважным, но с Колькой они были ровесники и друзья, обоим по восемнадцать лет, и Колька часто помогал ему исправлять помарки. Собственно, он и позвал Карася поработать здесь летом, платили хорошо, а у них была общая мечта - мотоцикл "Восход", в магазине сейчас как раз стояли два таких, светло-зеленый и оранжевый. Они каждый день находили время сходить поглазеть на них, продавщица была не против, клиентов всё равно не было, потому что из товаров кроме мотоциклов были только трёхлитровые банки томатного сока на бакалейной полке. Хлеб бывал редко и разбирался за считанные минуты, остальное время магазин пустовал и Карась с Пузырём, жадно поглядывая на двухколёсную технику, деловито обсуждали её скоростные пределы, чем немного забавляли скучавшую продавщицу. Уходили они с закрытием, отсчитывая дни до расчета, по их прикидкам со всеми премиями им выдадут примерно по пятьсот рублей, как раз стоимость "Восхода".
Сегодня работа спорилась, машинка не ломалась, с утра Колька остриг двадцать три головы, которые уже веселились в большом дворе, чумазые от купания в креолине. Очередная скотинка была уже почти готова, как сзади подошёл Петруха.
— Пузырь!
— А?
— Мужики говорят, мясо давно не ели, сегодня вон опять суп из семи залуп. Ты сделай аккуратно, повариха говорит поз наделает на ужин.
Колька не стал бы убивать овцу, но Петруха был мужик в деревне авторитетный, при случае можно было перед пацанами важно сказать, что с Петрухой разговаривал. И как только достриг, он, оглянувшись, направил нож машинки на горло барашка и надавил всем весом. Хлестнула кровь, не такое уж большое после стрижки тело задёргалось в конвульсиях и скоро обмякло.
— Дернулась, ёбаная! - сообщил Колька работавшим дальше по деревянному настилу людям, те понимающе заулыбались. Он взял овцу за задние ноги, сбросил вниз и потащил по полу в сторону большого барака-склада, где хранилась шерсть. По бокам склад был разбит на отсеки, где любили уединяться парочки во время обеденного перерыва, посредине был большой проезд для пресса. Проволочив по всему проезду к выходу, Колька оказался снаружи. Сам комплекс располагался на опушке леса, на холме, внизу протекала небольшая речушка, усеянная красными и желтыми саранками. Сразу за складом располагался большой двор, сейчас там было около тысячи остриженных овец, тут же было некое подобие физкультурного турника. Колька подтащил к нему овцу, сбегал на кухню за ножом, проткнул голени, продёрнул сквозь них проволоку, валявшуюся тут для таких случаев, и ловко подкинул тушу, примотав проволоку к перекладине. Разделывать он тоже умел отлично и принялся за работу. Он даже не обратил внимания, что обычно без остановки блеящая и бегающая отара замолчала с тех пор как увидела его. Две тысячи немигающих глаз уставились на него взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.
>>26188
Ужин как обычно проходил в импровизированной столовой, состоящей из большого навеса и стола с лавками, здесь легко размещались все тридцать рабочих. Сейчас перед ними стояли железные миски с позами и чай без молока, но с сахаром. Бригада ещё не доела, как вдали, на дороге, появилась поднятая пыль.
— Робинзон едет проверять! - резюмировал кто то за столом.
— Щас заебёт. Скорей бы он сдох, сука. - отозвался Петруха.
УАЗик остановился рядом с едоками, заскрипев тормозом. Пассажирская дверь открылась и Робинзон принялся энергично опускать ноги на землю при помощи рук. К своим семидесяти годам он наконец дослужился до должности председателя, но вот только здоровья в не раз и не два битом теле почти не оставалось. Ещё в юности он решил, что положит все силы на карьеру, и по мере продвижения вверх он пережил ряд поджогов и нападений сзади от людей, которым не нравился его характер и методы, а ими были буквально все окружающие. Но вот мечта сбылась, а тело оставляло желать лучшего - глядя на его походку, можно было подумать что он только сегодня впервые получил на складе ноги. Утром подняться с кровати тоже было трудно, благо супруга Сорва Релазьевна по молодости работала плошкотчицей и силу ещё не растеряла. А личному шоферу дела до проблем Робинзона не было, он был племянником Виктора Ильича из райисполкома, поэтому просто привозил председателя на объект и уходил подальше в поле, прихватив из бардачка пакет и тюбик клея. Робинзон однажды попросил водить его под руку, но племянник строго сказал "пошёл нахуй.", более докучать родне важных людей он не решился. В общем - другой бы на его месте сидел дома на лавочке, но Робинзон, как и любой коммунист, командовать любил даже больше, чем пресмыкаться, поэтому оставить руководящую должность не могло быть и речи.
Кое-как он выбрался из авто и начал свой дикий танец по направлению к столу, громко матерясь по ходу.
— Ишь чё, бастуют они там, суки!
— Что случилось, Велорий Палыч? - осведомился Петруха, когда Робинзон подошёл и опёрся о костыль.
— В Москве вышли бастовать, ёбаные! Переворот им подавай, блять! Чего хотят? Всё им партия дала! И работу, и квартиру, и путевку, хули ещё надо?.. Мы не бастовали, всю жизнь въебывали, чтоб партия гордилась! - Робинзон распалился всё сильнее. - А вам товары подавай! Ну будут товары, обязательно! Работайте и все будет! Что, против власти теперь идти что-ли? У вас что в голове, идиоты блять!?
За столом все опустили головы.
— Да мы работаем.. - начал неуверенно Петруха, которому чтобы убить Робинзона хватило бы одного пальца. - Мы же ничего не просим, что, голодные сидим что-ли? Вон, мясо едим! В магазине и сок, и мотоциклы, все есть.
— Конечно! Ещё и огороды есть, ёбана-ибана! - поддержала коллегу тетя Света. Она хоть и недолюбливала Робинзона за донос на её умершую в лагере мать, но судьба страны оставить ее равнодушной не могла.
— Ладно. - успокаивался Робинзон. - Что там, сколько сегодня сделали?
— Двести шестнадцать голов остригли, - почувствовав, что гроза миновала, воодушевился Петруха, бывший бригадиром. - Щас во дворе тыща сто, завтра приедут пастухи, погонят гурт на стоянку.
— Ага, ага, нормально. - Робинзон понял, что будет чем порадовать районное начальство. - А ночью дежурит кто?
— Колька Синетрусов! - Петруха нашёл глазами Пузыря. Робинзон быстро глянул на Кольку, сидевшего в углу стола.
— Смотри у меня! Если хоть одна голова потеряется.. а вы, кстати, где мясо взяли, суки? - Робинзон снова начал краснеть. - Барана зарезали?
— Да несчастный случай, Велорий Палыч! - залебезил Петруха. - Машинки испугался, задёргался, шею себе попортил!
Робинзон хотел заорать, сам хитрил в жизни много и знал ходы, но за столом все закивали согласно с Петрухой, и он решил промолчать. В любом случае, потери всегда закладываются на такие случаи. А работа и план идут неплохо.
— Ладно, - примирительно буркнул он и, махнув на всех рукой, заплясал обратно к машине. Ему ещё двадцать минут пришлось молча ждать, пока племянник появился из за холма и стал приближаться нетвердой походкой.
После ужина работали ещё два часа, к восьми из села приехал Пазик, пока работники его ждали, договорились заехать на озеро по пути, искупаться. Вскоре автобус уехал, Колька проводил его взглядом, сидя один с самокруткой и чаем за, теперь казавшимся таким огромным, столом. Наступившая тишина ему нравилась, он не сообразил, что больше тысячи овец во дворе не издают ни звука.
Солнце пошло на закат.
Ужин как обычно проходил в импровизированной столовой, состоящей из большого навеса и стола с лавками, здесь легко размещались все тридцать рабочих. Сейчас перед ними стояли железные миски с позами и чай без молока, но с сахаром. Бригада ещё не доела, как вдали, на дороге, появилась поднятая пыль.
— Робинзон едет проверять! - резюмировал кто то за столом.
— Щас заебёт. Скорей бы он сдох, сука. - отозвался Петруха.
УАЗик остановился рядом с едоками, заскрипев тормозом. Пассажирская дверь открылась и Робинзон принялся энергично опускать ноги на землю при помощи рук. К своим семидесяти годам он наконец дослужился до должности председателя, но вот только здоровья в не раз и не два битом теле почти не оставалось. Ещё в юности он решил, что положит все силы на карьеру, и по мере продвижения вверх он пережил ряд поджогов и нападений сзади от людей, которым не нравился его характер и методы, а ими были буквально все окружающие. Но вот мечта сбылась, а тело оставляло желать лучшего - глядя на его походку, можно было подумать что он только сегодня впервые получил на складе ноги. Утром подняться с кровати тоже было трудно, благо супруга Сорва Релазьевна по молодости работала плошкотчицей и силу ещё не растеряла. А личному шоферу дела до проблем Робинзона не было, он был племянником Виктора Ильича из райисполкома, поэтому просто привозил председателя на объект и уходил подальше в поле, прихватив из бардачка пакет и тюбик клея. Робинзон однажды попросил водить его под руку, но племянник строго сказал "пошёл нахуй.", более докучать родне важных людей он не решился. В общем - другой бы на его месте сидел дома на лавочке, но Робинзон, как и любой коммунист, командовать любил даже больше, чем пресмыкаться, поэтому оставить руководящую должность не могло быть и речи.
Кое-как он выбрался из авто и начал свой дикий танец по направлению к столу, громко матерясь по ходу.
— Ишь чё, бастуют они там, суки!
— Что случилось, Велорий Палыч? - осведомился Петруха, когда Робинзон подошёл и опёрся о костыль.
— В Москве вышли бастовать, ёбаные! Переворот им подавай, блять! Чего хотят? Всё им партия дала! И работу, и квартиру, и путевку, хули ещё надо?.. Мы не бастовали, всю жизнь въебывали, чтоб партия гордилась! - Робинзон распалился всё сильнее. - А вам товары подавай! Ну будут товары, обязательно! Работайте и все будет! Что, против власти теперь идти что-ли? У вас что в голове, идиоты блять!?
За столом все опустили головы.
— Да мы работаем.. - начал неуверенно Петруха, которому чтобы убить Робинзона хватило бы одного пальца. - Мы же ничего не просим, что, голодные сидим что-ли? Вон, мясо едим! В магазине и сок, и мотоциклы, все есть.
— Конечно! Ещё и огороды есть, ёбана-ибана! - поддержала коллегу тетя Света. Она хоть и недолюбливала Робинзона за донос на её умершую в лагере мать, но судьба страны оставить ее равнодушной не могла.
— Ладно. - успокаивался Робинзон. - Что там, сколько сегодня сделали?
— Двести шестнадцать голов остригли, - почувствовав, что гроза миновала, воодушевился Петруха, бывший бригадиром. - Щас во дворе тыща сто, завтра приедут пастухи, погонят гурт на стоянку.
— Ага, ага, нормально. - Робинзон понял, что будет чем порадовать районное начальство. - А ночью дежурит кто?
— Колька Синетрусов! - Петруха нашёл глазами Пузыря. Робинзон быстро глянул на Кольку, сидевшего в углу стола.
— Смотри у меня! Если хоть одна голова потеряется.. а вы, кстати, где мясо взяли, суки? - Робинзон снова начал краснеть. - Барана зарезали?
— Да несчастный случай, Велорий Палыч! - залебезил Петруха. - Машинки испугался, задёргался, шею себе попортил!
Робинзон хотел заорать, сам хитрил в жизни много и знал ходы, но за столом все закивали согласно с Петрухой, и он решил промолчать. В любом случае, потери всегда закладываются на такие случаи. А работа и план идут неплохо.
— Ладно, - примирительно буркнул он и, махнув на всех рукой, заплясал обратно к машине. Ему ещё двадцать минут пришлось молча ждать, пока племянник появился из за холма и стал приближаться нетвердой походкой.
После ужина работали ещё два часа, к восьми из села приехал Пазик, пока работники его ждали, договорились заехать на озеро по пути, искупаться. Вскоре автобус уехал, Колька проводил его взглядом, сидя один с самокруткой и чаем за, теперь казавшимся таким огромным, столом. Наступившая тишина ему нравилась, он не сообразил, что больше тысячи овец во дворе не издают ни звука.
Солнце пошло на закат.
>>26188
Ужин как обычно проходил в импровизированной столовой, состоящей из большого навеса и стола с лавками, здесь легко размещались все тридцать рабочих. Сейчас перед ними стояли железные миски с позами и чай без молока, но с сахаром. Бригада ещё не доела, как вдали, на дороге, появилась поднятая пыль.
— Робинзон едет проверять! - резюмировал кто то за столом.
— Щас заебёт. Скорей бы он сдох, сука. - отозвался Петруха.
УАЗик остановился рядом с едоками, заскрипев тормозом. Пассажирская дверь открылась и Робинзон принялся энергично опускать ноги на землю при помощи рук. К своим семидесяти годам он наконец дослужился до должности председателя, но вот только здоровья в не раз и не два битом теле почти не оставалось. Ещё в юности он решил, что положит все силы на карьеру, и по мере продвижения вверх он пережил ряд поджогов и нападений сзади от людей, которым не нравился его характер и методы, а ими были буквально все окружающие. Но вот мечта сбылась, а тело оставляло желать лучшего - глядя на его походку, можно было подумать что он только сегодня впервые получил на складе ноги. Утром подняться с кровати тоже было трудно, благо супруга Сорва Релазьевна по молодости работала плошкотчицей и силу ещё не растеряла. А личному шоферу дела до проблем Робинзона не было, он был племянником Виктора Ильича из райисполкома, поэтому просто привозил председателя на объект и уходил подальше в поле, прихватив из бардачка пакет и тюбик клея. Робинзон однажды попросил водить его под руку, но племянник строго сказал "пошёл нахуй.", более докучать родне важных людей он не решился. В общем - другой бы на его месте сидел дома на лавочке, но Робинзон, как и любой коммунист, командовать любил даже больше, чем пресмыкаться, поэтому оставить руководящую должность не могло быть и речи.
Кое-как он выбрался из авто и начал свой дикий танец по направлению к столу, громко матерясь по ходу.
— Ишь чё, бастуют они там, суки!
— Что случилось, Велорий Палыч? - осведомился Петруха, когда Робинзон подошёл и опёрся о костыль.
— В Москве вышли бастовать, ёбаные! Переворот им подавай, блять! Чего хотят? Всё им партия дала! И работу, и квартиру, и путевку, хули ещё надо?.. Мы не бастовали, всю жизнь въебывали, чтоб партия гордилась! - Робинзон распалился всё сильнее. - А вам товары подавай! Ну будут товары, обязательно! Работайте и все будет! Что, против власти теперь идти что-ли? У вас что в голове, идиоты блять!?
За столом все опустили головы.
— Да мы работаем.. - начал неуверенно Петруха, которому чтобы убить Робинзона хватило бы одного пальца. - Мы же ничего не просим, что, голодные сидим что-ли? Вон, мясо едим! В магазине и сок, и мотоциклы, все есть.
— Конечно! Ещё и огороды есть, ёбана-ибана! - поддержала коллегу тетя Света. Она хоть и недолюбливала Робинзона за донос на её умершую в лагере мать, но судьба страны оставить ее равнодушной не могла.
— Ладно. - успокаивался Робинзон. - Что там, сколько сегодня сделали?
— Двести шестнадцать голов остригли, - почувствовав, что гроза миновала, воодушевился Петруха, бывший бригадиром. - Щас во дворе тыща сто, завтра приедут пастухи, погонят гурт на стоянку.
— Ага, ага, нормально. - Робинзон понял, что будет чем порадовать районное начальство. - А ночью дежурит кто?
— Колька Синетрусов! - Петруха нашёл глазами Пузыря. Робинзон быстро глянул на Кольку, сидевшего в углу стола.
— Смотри у меня! Если хоть одна голова потеряется.. а вы, кстати, где мясо взяли, суки? - Робинзон снова начал краснеть. - Барана зарезали?
— Да несчастный случай, Велорий Палыч! - залебезил Петруха. - Машинки испугался, задёргался, шею себе попортил!
Робинзон хотел заорать, сам хитрил в жизни много и знал ходы, но за столом все закивали согласно с Петрухой, и он решил промолчать. В любом случае, потери всегда закладываются на такие случаи. А работа и план идут неплохо.
— Ладно, - примирительно буркнул он и, махнув на всех рукой, заплясал обратно к машине. Ему ещё двадцать минут пришлось молча ждать, пока племянник появился из за холма и стал приближаться нетвердой походкой.
После ужина работали ещё два часа, к восьми из села приехал Пазик, пока работники его ждали, договорились заехать на озеро по пути, искупаться. Вскоре автобус уехал, Колька проводил его взглядом, сидя один с самокруткой и чаем за, теперь казавшимся таким огромным, столом. Наступившая тишина ему нравилась, он не сообразил, что больше тысячи овец во дворе не издают ни звука.
Солнце пошло на закат.
Ужин как обычно проходил в импровизированной столовой, состоящей из большого навеса и стола с лавками, здесь легко размещались все тридцать рабочих. Сейчас перед ними стояли железные миски с позами и чай без молока, но с сахаром. Бригада ещё не доела, как вдали, на дороге, появилась поднятая пыль.
— Робинзон едет проверять! - резюмировал кто то за столом.
— Щас заебёт. Скорей бы он сдох, сука. - отозвался Петруха.
УАЗик остановился рядом с едоками, заскрипев тормозом. Пассажирская дверь открылась и Робинзон принялся энергично опускать ноги на землю при помощи рук. К своим семидесяти годам он наконец дослужился до должности председателя, но вот только здоровья в не раз и не два битом теле почти не оставалось. Ещё в юности он решил, что положит все силы на карьеру, и по мере продвижения вверх он пережил ряд поджогов и нападений сзади от людей, которым не нравился его характер и методы, а ими были буквально все окружающие. Но вот мечта сбылась, а тело оставляло желать лучшего - глядя на его походку, можно было подумать что он только сегодня впервые получил на складе ноги. Утром подняться с кровати тоже было трудно, благо супруга Сорва Релазьевна по молодости работала плошкотчицей и силу ещё не растеряла. А личному шоферу дела до проблем Робинзона не было, он был племянником Виктора Ильича из райисполкома, поэтому просто привозил председателя на объект и уходил подальше в поле, прихватив из бардачка пакет и тюбик клея. Робинзон однажды попросил водить его под руку, но племянник строго сказал "пошёл нахуй.", более докучать родне важных людей он не решился. В общем - другой бы на его месте сидел дома на лавочке, но Робинзон, как и любой коммунист, командовать любил даже больше, чем пресмыкаться, поэтому оставить руководящую должность не могло быть и речи.
Кое-как он выбрался из авто и начал свой дикий танец по направлению к столу, громко матерясь по ходу.
— Ишь чё, бастуют они там, суки!
— Что случилось, Велорий Палыч? - осведомился Петруха, когда Робинзон подошёл и опёрся о костыль.
— В Москве вышли бастовать, ёбаные! Переворот им подавай, блять! Чего хотят? Всё им партия дала! И работу, и квартиру, и путевку, хули ещё надо?.. Мы не бастовали, всю жизнь въебывали, чтоб партия гордилась! - Робинзон распалился всё сильнее. - А вам товары подавай! Ну будут товары, обязательно! Работайте и все будет! Что, против власти теперь идти что-ли? У вас что в голове, идиоты блять!?
За столом все опустили головы.
— Да мы работаем.. - начал неуверенно Петруха, которому чтобы убить Робинзона хватило бы одного пальца. - Мы же ничего не просим, что, голодные сидим что-ли? Вон, мясо едим! В магазине и сок, и мотоциклы, все есть.
— Конечно! Ещё и огороды есть, ёбана-ибана! - поддержала коллегу тетя Света. Она хоть и недолюбливала Робинзона за донос на её умершую в лагере мать, но судьба страны оставить ее равнодушной не могла.
— Ладно. - успокаивался Робинзон. - Что там, сколько сегодня сделали?
— Двести шестнадцать голов остригли, - почувствовав, что гроза миновала, воодушевился Петруха, бывший бригадиром. - Щас во дворе тыща сто, завтра приедут пастухи, погонят гурт на стоянку.
— Ага, ага, нормально. - Робинзон понял, что будет чем порадовать районное начальство. - А ночью дежурит кто?
— Колька Синетрусов! - Петруха нашёл глазами Пузыря. Робинзон быстро глянул на Кольку, сидевшего в углу стола.
— Смотри у меня! Если хоть одна голова потеряется.. а вы, кстати, где мясо взяли, суки? - Робинзон снова начал краснеть. - Барана зарезали?
— Да несчастный случай, Велорий Палыч! - залебезил Петруха. - Машинки испугался, задёргался, шею себе попортил!
Робинзон хотел заорать, сам хитрил в жизни много и знал ходы, но за столом все закивали согласно с Петрухой, и он решил промолчать. В любом случае, потери всегда закладываются на такие случаи. А работа и план идут неплохо.
— Ладно, - примирительно буркнул он и, махнув на всех рукой, заплясал обратно к машине. Ему ещё двадцать минут пришлось молча ждать, пока племянник появился из за холма и стал приближаться нетвердой походкой.
После ужина работали ещё два часа, к восьми из села приехал Пазик, пока работники его ждали, договорились заехать на озеро по пути, искупаться. Вскоре автобус уехал, Колька проводил его взглядом, сидя один с самокруткой и чаем за, теперь казавшимся таким огромным, столом. Наступившая тишина ему нравилась, он не сообразил, что больше тысячи овец во дворе не издают ни звука.
Солнце пошло на закат.
>>26243
Один он остался в ночную смену впервые в жизни. Внезапно осознав это, Колька вдруг почувствовал возбуждение во всём теле, сидеть уже не было сил, он вскочил из-за стола и принялся расхаживать вокруг, вспоминая, что делать дальше. Солнце уже скрылось за лесом, вдруг сделав этим всё вокруг красивее, и Колька пошёл к сторожке. Она представляла собой старую избушку три на четыре, сложенную из кругляка ещё в начале века, поставив комплекс строители забыли про жильё для пастухов, но они были армяне, поэтому баловать русских отдельным срубом не стали и притащили из соседнего села ненужную старую баню. Здесь была небольшая печь в углу, две железных койки, застеленные засаленными армейскими покрывалами, столик у окна, на нём эмалированный чайник, кружка - трёхсотка, внутри уже почти чёрная от чифира. У края стояла импровизированная плитка - просто взяли спираль и положили на пару красных кирпичей. На стенах и потолке пыль уже почти скрыла под собой следы давнишней побелки. Но несмотря на всё это жалкое убранство, здесь было по странному уютно, как бывает когда за бутылкой слушаешь росказни одинокого алкаша - соседа, сидя у него дома.
Колька зашёл, взял чайник и пошёл вниз, к ключу. Сумерки уже опускались, поэтому его шаг непроизвольно становился чаще. Вернувшись уже стилем спортивной хотьбы, он включил свет, в окне тот час потемнело окончательно. Воткнул в тройник самодельный кипятильник, скустарённый из консервной банки, щепки и бечёвки, сюда же добавил и вилку висевшего на стене радиоприемника "Альпинист", из динамика которого захрипело "там, где лошади отдельно, там, где яблоки одни". Колька выдал несколько танцевальных па, он уже был уверен, что не уснёт от адреналина, который ныл в ногах, как только он вспоминал, что остался один в двухстах метрах от леса и в восьми километрах от села. Сюда же добавлялось чувство своей важности от ответственности за всё, что тут есть. Чайник закипел, Колька насыпал сахар в кружку, плитку грузинского чая размял в руке и бросил в кипяток, в избушке поплыл запах прелой травы. Достав из кармана пачку "Примы", он закурил, бросив её на стол. На подоконнике лежала книга, Колька, взяв её в руки, завалился на одну из коек.
— Так, посмотрим.. Э Сетон-Томпсон. "Маленькие дикари".. Наверное хуйня какая-нибудь.. Ладно, щас..
Колька встал, налил в кружку чай, взял пепельницу-банку из под кильки, поставил всё это на пол, чтоб лёжа можно было дотянуться рукой и начал читать, изредка прихлёбывая чаесодержащий напиток. Чтение неожиданно увлекло, гудение в теле сошло на нет, спохватился он только через два часа.
— Ёбтвою, уже без пяти, как спиздили.. - удивился Колька, глянув на руку. - Надо завести, кстати..
За несколько часов он уже обвыкся здесь один и чувствовал себя как дома. Чего бояться? Сейчас ляжешь, закроешь глаза и в следующий миг уже утро, солнечный луч бьёт в окошко, как в бойницу. Колька выключил свет, дома он тоже не мог с ним уснуть, полежал в темноте минут десять, прислушиваясь на всякий случай. Но вокруг было тихо и он, вконец расслабившись, задремал, вскоре совсем захрапев, и уже не услышав, как в стороне двора, где ночевали овцы, затрещали ломающиеся доски.
Один он остался в ночную смену впервые в жизни. Внезапно осознав это, Колька вдруг почувствовал возбуждение во всём теле, сидеть уже не было сил, он вскочил из-за стола и принялся расхаживать вокруг, вспоминая, что делать дальше. Солнце уже скрылось за лесом, вдруг сделав этим всё вокруг красивее, и Колька пошёл к сторожке. Она представляла собой старую избушку три на четыре, сложенную из кругляка ещё в начале века, поставив комплекс строители забыли про жильё для пастухов, но они были армяне, поэтому баловать русских отдельным срубом не стали и притащили из соседнего села ненужную старую баню. Здесь была небольшая печь в углу, две железных койки, застеленные засаленными армейскими покрывалами, столик у окна, на нём эмалированный чайник, кружка - трёхсотка, внутри уже почти чёрная от чифира. У края стояла импровизированная плитка - просто взяли спираль и положили на пару красных кирпичей. На стенах и потолке пыль уже почти скрыла под собой следы давнишней побелки. Но несмотря на всё это жалкое убранство, здесь было по странному уютно, как бывает когда за бутылкой слушаешь росказни одинокого алкаша - соседа, сидя у него дома.
Колька зашёл, взял чайник и пошёл вниз, к ключу. Сумерки уже опускались, поэтому его шаг непроизвольно становился чаще. Вернувшись уже стилем спортивной хотьбы, он включил свет, в окне тот час потемнело окончательно. Воткнул в тройник самодельный кипятильник, скустарённый из консервной банки, щепки и бечёвки, сюда же добавил и вилку висевшего на стене радиоприемника "Альпинист", из динамика которого захрипело "там, где лошади отдельно, там, где яблоки одни". Колька выдал несколько танцевальных па, он уже был уверен, что не уснёт от адреналина, который ныл в ногах, как только он вспоминал, что остался один в двухстах метрах от леса и в восьми километрах от села. Сюда же добавлялось чувство своей важности от ответственности за всё, что тут есть. Чайник закипел, Колька насыпал сахар в кружку, плитку грузинского чая размял в руке и бросил в кипяток, в избушке поплыл запах прелой травы. Достав из кармана пачку "Примы", он закурил, бросив её на стол. На подоконнике лежала книга, Колька, взяв её в руки, завалился на одну из коек.
— Так, посмотрим.. Э Сетон-Томпсон. "Маленькие дикари".. Наверное хуйня какая-нибудь.. Ладно, щас..
Колька встал, налил в кружку чай, взял пепельницу-банку из под кильки, поставил всё это на пол, чтоб лёжа можно было дотянуться рукой и начал читать, изредка прихлёбывая чаесодержащий напиток. Чтение неожиданно увлекло, гудение в теле сошло на нет, спохватился он только через два часа.
— Ёбтвою, уже без пяти, как спиздили.. - удивился Колька, глянув на руку. - Надо завести, кстати..
За несколько часов он уже обвыкся здесь один и чувствовал себя как дома. Чего бояться? Сейчас ляжешь, закроешь глаза и в следующий миг уже утро, солнечный луч бьёт в окошко, как в бойницу. Колька выключил свет, дома он тоже не мог с ним уснуть, полежал в темноте минут десять, прислушиваясь на всякий случай. Но вокруг было тихо и он, вконец расслабившись, задремал, вскоре совсем захрапев, и уже не услышав, как в стороне двора, где ночевали овцы, затрещали ломающиеся доски.
>>26243
Один он остался в ночную смену впервые в жизни. Внезапно осознав это, Колька вдруг почувствовал возбуждение во всём теле, сидеть уже не было сил, он вскочил из-за стола и принялся расхаживать вокруг, вспоминая, что делать дальше. Солнце уже скрылось за лесом, вдруг сделав этим всё вокруг красивее, и Колька пошёл к сторожке. Она представляла собой старую избушку три на четыре, сложенную из кругляка ещё в начале века, поставив комплекс строители забыли про жильё для пастухов, но они были армяне, поэтому баловать русских отдельным срубом не стали и притащили из соседнего села ненужную старую баню. Здесь была небольшая печь в углу, две железных койки, застеленные засаленными армейскими покрывалами, столик у окна, на нём эмалированный чайник, кружка - трёхсотка, внутри уже почти чёрная от чифира. У края стояла импровизированная плитка - просто взяли спираль и положили на пару красных кирпичей. На стенах и потолке пыль уже почти скрыла под собой следы давнишней побелки. Но несмотря на всё это жалкое убранство, здесь было по странному уютно, как бывает когда за бутылкой слушаешь росказни одинокого алкаша - соседа, сидя у него дома.
Колька зашёл, взял чайник и пошёл вниз, к ключу. Сумерки уже опускались, поэтому его шаг непроизвольно становился чаще. Вернувшись уже стилем спортивной хотьбы, он включил свет, в окне тот час потемнело окончательно. Воткнул в тройник самодельный кипятильник, скустарённый из консервной банки, щепки и бечёвки, сюда же добавил и вилку висевшего на стене радиоприемника "Альпинист", из динамика которого захрипело "там, где лошади отдельно, там, где яблоки одни". Колька выдал несколько танцевальных па, он уже был уверен, что не уснёт от адреналина, который ныл в ногах, как только он вспоминал, что остался один в двухстах метрах от леса и в восьми километрах от села. Сюда же добавлялось чувство своей важности от ответственности за всё, что тут есть. Чайник закипел, Колька насыпал сахар в кружку, плитку грузинского чая размял в руке и бросил в кипяток, в избушке поплыл запах прелой травы. Достав из кармана пачку "Примы", он закурил, бросив её на стол. На подоконнике лежала книга, Колька, взяв её в руки, завалился на одну из коек.
— Так, посмотрим.. Э Сетон-Томпсон. "Маленькие дикари".. Наверное хуйня какая-нибудь.. Ладно, щас..
Колька встал, налил в кружку чай, взял пепельницу-банку из под кильки, поставил всё это на пол, чтоб лёжа можно было дотянуться рукой и начал читать, изредка прихлёбывая чаесодержащий напиток. Чтение неожиданно увлекло, гудение в теле сошло на нет, спохватился он только через два часа.
— Ёбтвою, уже без пяти, как спиздили.. - удивился Колька, глянув на руку. - Надо завести, кстати..
За несколько часов он уже обвыкся здесь один и чувствовал себя как дома. Чего бояться? Сейчас ляжешь, закроешь глаза и в следующий миг уже утро, солнечный луч бьёт в окошко, как в бойницу. Колька выключил свет, дома он тоже не мог с ним уснуть, полежал в темноте минут десять, прислушиваясь на всякий случай. Но вокруг было тихо и он, вконец расслабившись, задремал, вскоре совсем захрапев, и уже не услышав, как в стороне двора, где ночевали овцы, затрещали ломающиеся доски.
Один он остался в ночную смену впервые в жизни. Внезапно осознав это, Колька вдруг почувствовал возбуждение во всём теле, сидеть уже не было сил, он вскочил из-за стола и принялся расхаживать вокруг, вспоминая, что делать дальше. Солнце уже скрылось за лесом, вдруг сделав этим всё вокруг красивее, и Колька пошёл к сторожке. Она представляла собой старую избушку три на четыре, сложенную из кругляка ещё в начале века, поставив комплекс строители забыли про жильё для пастухов, но они были армяне, поэтому баловать русских отдельным срубом не стали и притащили из соседнего села ненужную старую баню. Здесь была небольшая печь в углу, две железных койки, застеленные засаленными армейскими покрывалами, столик у окна, на нём эмалированный чайник, кружка - трёхсотка, внутри уже почти чёрная от чифира. У края стояла импровизированная плитка - просто взяли спираль и положили на пару красных кирпичей. На стенах и потолке пыль уже почти скрыла под собой следы давнишней побелки. Но несмотря на всё это жалкое убранство, здесь было по странному уютно, как бывает когда за бутылкой слушаешь росказни одинокого алкаша - соседа, сидя у него дома.
Колька зашёл, взял чайник и пошёл вниз, к ключу. Сумерки уже опускались, поэтому его шаг непроизвольно становился чаще. Вернувшись уже стилем спортивной хотьбы, он включил свет, в окне тот час потемнело окончательно. Воткнул в тройник самодельный кипятильник, скустарённый из консервной банки, щепки и бечёвки, сюда же добавил и вилку висевшего на стене радиоприемника "Альпинист", из динамика которого захрипело "там, где лошади отдельно, там, где яблоки одни". Колька выдал несколько танцевальных па, он уже был уверен, что не уснёт от адреналина, который ныл в ногах, как только он вспоминал, что остался один в двухстах метрах от леса и в восьми километрах от села. Сюда же добавлялось чувство своей важности от ответственности за всё, что тут есть. Чайник закипел, Колька насыпал сахар в кружку, плитку грузинского чая размял в руке и бросил в кипяток, в избушке поплыл запах прелой травы. Достав из кармана пачку "Примы", он закурил, бросив её на стол. На подоконнике лежала книга, Колька, взяв её в руки, завалился на одну из коек.
— Так, посмотрим.. Э Сетон-Томпсон. "Маленькие дикари".. Наверное хуйня какая-нибудь.. Ладно, щас..
Колька встал, налил в кружку чай, взял пепельницу-банку из под кильки, поставил всё это на пол, чтоб лёжа можно было дотянуться рукой и начал читать, изредка прихлёбывая чаесодержащий напиток. Чтение неожиданно увлекло, гудение в теле сошло на нет, спохватился он только через два часа.
— Ёбтвою, уже без пяти, как спиздили.. - удивился Колька, глянув на руку. - Надо завести, кстати..
За несколько часов он уже обвыкся здесь один и чувствовал себя как дома. Чего бояться? Сейчас ляжешь, закроешь глаза и в следующий миг уже утро, солнечный луч бьёт в окошко, как в бойницу. Колька выключил свет, дома он тоже не мог с ним уснуть, полежал в темноте минут десять, прислушиваясь на всякий случай. Но вокруг было тихо и он, вконец расслабившись, задремал, вскоре совсем захрапев, и уже не услышав, как в стороне двора, где ночевали овцы, затрещали ломающиеся доски.
>>26393
Удар в дверь был такой силы, что она едва не открылась внутрь, хотя обычно делала это наружу. Колька на койке подпрыгнул почти до потолка, а его сердце ещё выше. Он упал на пол, ноги подкосились.
— Аааааа блять! Кто там долбит!? - он хотел прокричать, но смог только просипеть. Закашлявшись, он все же смог выдавить звук. - Я уже ментам звоню, бля! У меня телефон тут есть! Я щас уже...
Повторный удар не дал договорить.
— Я щас уже ружьё взял! Сломаете дверь я сразу с двенадцатого ёбну! - блефовал Колька, входя уже в истерику. Он мельком глянул на время - двадцать минут второго.
— Уходите по-хорошему! - прохрипел он, прислушиваясь. Несколько мгновений стояла мертвая тишина, которая вдруг прервалась резко начавшимся громким блеянием двенадцати сотен овец. Гул был такой, что Колька закрыл уши и присел на корточки. Продолжалось это около тридцати секунд, затем прервалось внезапно, как по команде. Колька медленно убрал ладошки от ушей, оглядываясь. Теперь он понял, что отара выломила прясло и ходила вокруг. Он осмелел, включил, наконец, свет, подошёл к двери и открыл ее, но сразу не вышел, а только высунул голову. Вокруг сторожки неподвижно стояло чумазое, после дневного купания в обработке, море. В ярком лунном свете они, обритые, выглядели почти как гиены. Колька, постепенно успокаиваясь, сошёл с крыльца и забрёл в стадо.
— Вылезли, ёбаные! - хохотнул он. - А ну пошли обратно, блять! - он побрел сквозь них, почувствовав облегчение. Он попытался погнать их обратно во двор, но они и не думали двигаться с места. Колька окончательно отошёл от страха и с криками и проклятиями стал бить ближайших овец пинками.
Он успел ударить раза четыре или пять, как вдруг его ноги взлетели выше головы, спиной он почувствовал овечью спину, кроме неё сильную боль в копчике и, сделав сальто назад, приземлился лицом в землю. Баран пробежал вперёд и уже разворачивался для второй атаки. Колька едва успел встать, как кручёные рога втаранились ему в живот и сбили с ног. Он упал на спину, баран проскакал по груди, Кольке показалось что у него хрустнули рёбра. Несмотря на это он вскочил на ноги когда баран выруливал на очередной заход. "Если бы их в отаре было два, мне бы уже пришёл пиздец.." - пронеслось в голове. Но тут остальные, как будто услышав его мысли, снова все как один заблеяли и кинулись на него, опустив головы для удара. Колька завизжал и кинулся бежать к избушке, благодаря всех святых, что не отошёл от неё далеко. Но и эти тридцать метров преодолеть было непросто, он прыгал по овечьим спинам, которые прогибались и резко рвали вперёд под его ногами, несколько раз упал, моментально вскакивая на ноги, параллельно отслеживая барана и стараясь держаться подальше. Он ничего не соображал, тело само делало то, что нужно для своего спасения, как и всегда бывает в таких случаях. Всё, чего он хотел, это поскорее бы оказаться у распахнутой настежь двери, из которой бил наружу электрический свет.
Через несколько прыжков и падений он смог добраться до крыльца быстрее, чем его настиг баран. Перескакивая через порог, он сумел схватить на ходу дверную ручку, параллельно выгибаясь в пояснице для спасения жопы от рогов. Захлопнув с грохотом дверь, он закрыл её на крючок.
Немного отдышавшись, он только сейчас почувствовал боль во всём теле. Намяли они его прилично, но сильнее всего болели копчик, грудь и ноги. Колька аккуратно сел на стул и стал несильно тереть необходимые места, разум постепенно возвращался.
"Что за хуйня с ними? Чуть не задавили.. Может на полнолуние с ума сошли?". Он подался к окну и прислушался. Снаружи частое, отрывистое общее дыхание заполонило воздух, Колька выключил свет и глянул через стекло - стадо окружило дом.
Удар в дверь был такой силы, что она едва не открылась внутрь, хотя обычно делала это наружу. Колька на койке подпрыгнул почти до потолка, а его сердце ещё выше. Он упал на пол, ноги подкосились.
— Аааааа блять! Кто там долбит!? - он хотел прокричать, но смог только просипеть. Закашлявшись, он все же смог выдавить звук. - Я уже ментам звоню, бля! У меня телефон тут есть! Я щас уже...
Повторный удар не дал договорить.
— Я щас уже ружьё взял! Сломаете дверь я сразу с двенадцатого ёбну! - блефовал Колька, входя уже в истерику. Он мельком глянул на время - двадцать минут второго.
— Уходите по-хорошему! - прохрипел он, прислушиваясь. Несколько мгновений стояла мертвая тишина, которая вдруг прервалась резко начавшимся громким блеянием двенадцати сотен овец. Гул был такой, что Колька закрыл уши и присел на корточки. Продолжалось это около тридцати секунд, затем прервалось внезапно, как по команде. Колька медленно убрал ладошки от ушей, оглядываясь. Теперь он понял, что отара выломила прясло и ходила вокруг. Он осмелел, включил, наконец, свет, подошёл к двери и открыл ее, но сразу не вышел, а только высунул голову. Вокруг сторожки неподвижно стояло чумазое, после дневного купания в обработке, море. В ярком лунном свете они, обритые, выглядели почти как гиены. Колька, постепенно успокаиваясь, сошёл с крыльца и забрёл в стадо.
— Вылезли, ёбаные! - хохотнул он. - А ну пошли обратно, блять! - он побрел сквозь них, почувствовав облегчение. Он попытался погнать их обратно во двор, но они и не думали двигаться с места. Колька окончательно отошёл от страха и с криками и проклятиями стал бить ближайших овец пинками.
Он успел ударить раза четыре или пять, как вдруг его ноги взлетели выше головы, спиной он почувствовал овечью спину, кроме неё сильную боль в копчике и, сделав сальто назад, приземлился лицом в землю. Баран пробежал вперёд и уже разворачивался для второй атаки. Колька едва успел встать, как кручёные рога втаранились ему в живот и сбили с ног. Он упал на спину, баран проскакал по груди, Кольке показалось что у него хрустнули рёбра. Несмотря на это он вскочил на ноги когда баран выруливал на очередной заход. "Если бы их в отаре было два, мне бы уже пришёл пиздец.." - пронеслось в голове. Но тут остальные, как будто услышав его мысли, снова все как один заблеяли и кинулись на него, опустив головы для удара. Колька завизжал и кинулся бежать к избушке, благодаря всех святых, что не отошёл от неё далеко. Но и эти тридцать метров преодолеть было непросто, он прыгал по овечьим спинам, которые прогибались и резко рвали вперёд под его ногами, несколько раз упал, моментально вскакивая на ноги, параллельно отслеживая барана и стараясь держаться подальше. Он ничего не соображал, тело само делало то, что нужно для своего спасения, как и всегда бывает в таких случаях. Всё, чего он хотел, это поскорее бы оказаться у распахнутой настежь двери, из которой бил наружу электрический свет.
Через несколько прыжков и падений он смог добраться до крыльца быстрее, чем его настиг баран. Перескакивая через порог, он сумел схватить на ходу дверную ручку, параллельно выгибаясь в пояснице для спасения жопы от рогов. Захлопнув с грохотом дверь, он закрыл её на крючок.
Немного отдышавшись, он только сейчас почувствовал боль во всём теле. Намяли они его прилично, но сильнее всего болели копчик, грудь и ноги. Колька аккуратно сел на стул и стал несильно тереть необходимые места, разум постепенно возвращался.
"Что за хуйня с ними? Чуть не задавили.. Может на полнолуние с ума сошли?". Он подался к окну и прислушался. Снаружи частое, отрывистое общее дыхание заполонило воздух, Колька выключил свет и глянул через стекло - стадо окружило дом.
>>26393
Удар в дверь был такой силы, что она едва не открылась внутрь, хотя обычно делала это наружу. Колька на койке подпрыгнул почти до потолка, а его сердце ещё выше. Он упал на пол, ноги подкосились.
— Аааааа блять! Кто там долбит!? - он хотел прокричать, но смог только просипеть. Закашлявшись, он все же смог выдавить звук. - Я уже ментам звоню, бля! У меня телефон тут есть! Я щас уже...
Повторный удар не дал договорить.
— Я щас уже ружьё взял! Сломаете дверь я сразу с двенадцатого ёбну! - блефовал Колька, входя уже в истерику. Он мельком глянул на время - двадцать минут второго.
— Уходите по-хорошему! - прохрипел он, прислушиваясь. Несколько мгновений стояла мертвая тишина, которая вдруг прервалась резко начавшимся громким блеянием двенадцати сотен овец. Гул был такой, что Колька закрыл уши и присел на корточки. Продолжалось это около тридцати секунд, затем прервалось внезапно, как по команде. Колька медленно убрал ладошки от ушей, оглядываясь. Теперь он понял, что отара выломила прясло и ходила вокруг. Он осмелел, включил, наконец, свет, подошёл к двери и открыл ее, но сразу не вышел, а только высунул голову. Вокруг сторожки неподвижно стояло чумазое, после дневного купания в обработке, море. В ярком лунном свете они, обритые, выглядели почти как гиены. Колька, постепенно успокаиваясь, сошёл с крыльца и забрёл в стадо.
— Вылезли, ёбаные! - хохотнул он. - А ну пошли обратно, блять! - он побрел сквозь них, почувствовав облегчение. Он попытался погнать их обратно во двор, но они и не думали двигаться с места. Колька окончательно отошёл от страха и с криками и проклятиями стал бить ближайших овец пинками.
Он успел ударить раза четыре или пять, как вдруг его ноги взлетели выше головы, спиной он почувствовал овечью спину, кроме неё сильную боль в копчике и, сделав сальто назад, приземлился лицом в землю. Баран пробежал вперёд и уже разворачивался для второй атаки. Колька едва успел встать, как кручёные рога втаранились ему в живот и сбили с ног. Он упал на спину, баран проскакал по груди, Кольке показалось что у него хрустнули рёбра. Несмотря на это он вскочил на ноги когда баран выруливал на очередной заход. "Если бы их в отаре было два, мне бы уже пришёл пиздец.." - пронеслось в голове. Но тут остальные, как будто услышав его мысли, снова все как один заблеяли и кинулись на него, опустив головы для удара. Колька завизжал и кинулся бежать к избушке, благодаря всех святых, что не отошёл от неё далеко. Но и эти тридцать метров преодолеть было непросто, он прыгал по овечьим спинам, которые прогибались и резко рвали вперёд под его ногами, несколько раз упал, моментально вскакивая на ноги, параллельно отслеживая барана и стараясь держаться подальше. Он ничего не соображал, тело само делало то, что нужно для своего спасения, как и всегда бывает в таких случаях. Всё, чего он хотел, это поскорее бы оказаться у распахнутой настежь двери, из которой бил наружу электрический свет.
Через несколько прыжков и падений он смог добраться до крыльца быстрее, чем его настиг баран. Перескакивая через порог, он сумел схватить на ходу дверную ручку, параллельно выгибаясь в пояснице для спасения жопы от рогов. Захлопнув с грохотом дверь, он закрыл её на крючок.
Немного отдышавшись, он только сейчас почувствовал боль во всём теле. Намяли они его прилично, но сильнее всего болели копчик, грудь и ноги. Колька аккуратно сел на стул и стал несильно тереть необходимые места, разум постепенно возвращался.
"Что за хуйня с ними? Чуть не задавили.. Может на полнолуние с ума сошли?". Он подался к окну и прислушался. Снаружи частое, отрывистое общее дыхание заполонило воздух, Колька выключил свет и глянул через стекло - стадо окружило дом.
Удар в дверь был такой силы, что она едва не открылась внутрь, хотя обычно делала это наружу. Колька на койке подпрыгнул почти до потолка, а его сердце ещё выше. Он упал на пол, ноги подкосились.
— Аааааа блять! Кто там долбит!? - он хотел прокричать, но смог только просипеть. Закашлявшись, он все же смог выдавить звук. - Я уже ментам звоню, бля! У меня телефон тут есть! Я щас уже...
Повторный удар не дал договорить.
— Я щас уже ружьё взял! Сломаете дверь я сразу с двенадцатого ёбну! - блефовал Колька, входя уже в истерику. Он мельком глянул на время - двадцать минут второго.
— Уходите по-хорошему! - прохрипел он, прислушиваясь. Несколько мгновений стояла мертвая тишина, которая вдруг прервалась резко начавшимся громким блеянием двенадцати сотен овец. Гул был такой, что Колька закрыл уши и присел на корточки. Продолжалось это около тридцати секунд, затем прервалось внезапно, как по команде. Колька медленно убрал ладошки от ушей, оглядываясь. Теперь он понял, что отара выломила прясло и ходила вокруг. Он осмелел, включил, наконец, свет, подошёл к двери и открыл ее, но сразу не вышел, а только высунул голову. Вокруг сторожки неподвижно стояло чумазое, после дневного купания в обработке, море. В ярком лунном свете они, обритые, выглядели почти как гиены. Колька, постепенно успокаиваясь, сошёл с крыльца и забрёл в стадо.
— Вылезли, ёбаные! - хохотнул он. - А ну пошли обратно, блять! - он побрел сквозь них, почувствовав облегчение. Он попытался погнать их обратно во двор, но они и не думали двигаться с места. Колька окончательно отошёл от страха и с криками и проклятиями стал бить ближайших овец пинками.
Он успел ударить раза четыре или пять, как вдруг его ноги взлетели выше головы, спиной он почувствовал овечью спину, кроме неё сильную боль в копчике и, сделав сальто назад, приземлился лицом в землю. Баран пробежал вперёд и уже разворачивался для второй атаки. Колька едва успел встать, как кручёные рога втаранились ему в живот и сбили с ног. Он упал на спину, баран проскакал по груди, Кольке показалось что у него хрустнули рёбра. Несмотря на это он вскочил на ноги когда баран выруливал на очередной заход. "Если бы их в отаре было два, мне бы уже пришёл пиздец.." - пронеслось в голове. Но тут остальные, как будто услышав его мысли, снова все как один заблеяли и кинулись на него, опустив головы для удара. Колька завизжал и кинулся бежать к избушке, благодаря всех святых, что не отошёл от неё далеко. Но и эти тридцать метров преодолеть было непросто, он прыгал по овечьим спинам, которые прогибались и резко рвали вперёд под его ногами, несколько раз упал, моментально вскакивая на ноги, параллельно отслеживая барана и стараясь держаться подальше. Он ничего не соображал, тело само делало то, что нужно для своего спасения, как и всегда бывает в таких случаях. Всё, чего он хотел, это поскорее бы оказаться у распахнутой настежь двери, из которой бил наружу электрический свет.
Через несколько прыжков и падений он смог добраться до крыльца быстрее, чем его настиг баран. Перескакивая через порог, он сумел схватить на ходу дверную ручку, параллельно выгибаясь в пояснице для спасения жопы от рогов. Захлопнув с грохотом дверь, он закрыл её на крючок.
Немного отдышавшись, он только сейчас почувствовал боль во всём теле. Намяли они его прилично, но сильнее всего болели копчик, грудь и ноги. Колька аккуратно сел на стул и стал несильно тереть необходимые места, разум постепенно возвращался.
"Что за хуйня с ними? Чуть не задавили.. Может на полнолуние с ума сошли?". Он подался к окну и прислушался. Снаружи частое, отрывистое общее дыхание заполонило воздух, Колька выключил свет и глянул через стекло - стадо окружило дом.
>>26542
Спасибо.
Спасибо.
>>26441
"Это полтергейст наверное, как в журнале писали про космонавта в скафандре, висел за окном в Москве, та же хуйня, только с баранами" - догадывался Колька.
— Э, вы чё, тоже митинг аль забастовку собрали что-ли? - неуверенно крикнул он, хохотнув.
Отара тут же пришла в движение - они стали пятиться назад, как будто для разгона, не сводя две с лишним тысячи глаз со сторожки. Отойдя шагов двадцать, они резко рванули вперёд, сжимая кольцо. Бывшую баню хоть и сложили до революции из толстых капитальных брёвен, но её тряхнуло от удара так, что Колька не смог устоять и на него, лежачего, полетели со стен и потолка куски грязной извёстки, стекло в окне раскололось на три больших куска и тоже упало внутрь, на пол. Он вскочил, ошалело оглядываясь и пригнувшись подкрался к разбитому окну, аккуратно выглянув одним глазом.
Овцы снова начали медленно разжимать кольцо, под окном был слышен хрип и блеянье, Колька высунул голову и увидел внизу с десяток серых тел с разбитыми головами, лежащих вокруг избушки и доживающих свои последние минуты. Колька поднял голову на стадо и сразу увидел барана, который едва его не убил. Он стоял впереди своего бритого войска, глядя исподлобья на окно, по морде его стекала кровь с разбитого лба.
— Перестаньте пожалуйста! - зачем то закричал Колька, его слова снова были словно команда, кольцо резко сжалось, опять сторожку тряхнуло. Колька в этот раз был готов и устоял на слабеющих ногах, он пока ещё мог соображать и понял, что дверь вот вот слетит с петель. Он схватил койку и подтащил для упора, для верности подвинув и вторую. В окно он не сразу решился посмотреть, догадывался, что там по увеличившемуся булькающему хрипу, этот звук был ему хорошо знаком. Внезапно его осенило и он подскочил к окну.
— Извините меня, что я барана зарезал, друга вашего! - закричал Колька хриплым голосом. - Я больше не буду!
Овцы рванули с места, Колька увидел это и отпрыгнул на середину, присев на корточки и упёршись ладонями в пол для равновесия. От удара он чуть подпрыгнул, тут же грудью кинулся на изголовье отошедшей от двери койки и придавил ее обратно. Отара только начала расходиться для следующей попытки, как Колька уже был у окна.
— Простите меня пожалуйста! - слезы страха давили на горло. - Я не буду больше вас резать, милые мои! И мясо ваше жрать никогда не буду тоже, клянуся вам!... Помогите, люди добрые! - закричал он что было сил в конце.
Внизу, вдоль стен лежали дохлыми или подыхали по меньшей мере сотня голов. В лунном свете нельзя было уже сказать, где на их шкурах следы обработки, а где кровь. Умерших в первых рядах сменяли другие, последние минуты своих жизней стоявшие на ногах с окровавленными мордами. Серое кольцо снова сжалось, Колька уже не был уверен, выдержит ли сруб. Чтобы ударить лбом, овцы теперь запрыгивали на своих погибших товарищей, Колька понял что в свой следующий заход они достанут до окна.
— Не убивайте меня! - крикнул он сквозь слезы в окно. - Что мне делать то, мама моя..
Колька тихо заплакал от мысли, что эту ночь ему не пережить. Он услышал приближающийся грохот сотен ног и в доли секунды схватил стол и прижал его к окну своим телом.
Он плечом почувствовал хруст черепа с той стороны, его отбросило к противоположной стене, но он сразу вскочил на ноги из-под придавившего стола - про боль уже не было и мысли. Овца свешивала мертвую голову с подоконника внутрь, её кровь текла на пол. Колька вытолкнул её обратно, но она не упала на землю, некуда было падать - мертвые туши уже лежали вровень с окном. Он, плача, снова поднял стол как щит и закрыл окно, ожидая неминуемого.
В следующий удар Колька остался на месте, в окно из животных никто не попал, но он по звуку определил, что они уже бились в стены даже выше окна. Он опустил свою защиту, узкое окно уже перекрывала спина, под ней всё так же свисала окровавленная голова сородича, погибшего минутой ранее.
Колька отошёл от окна устало сел, обняв руками поднятые колени и прислонившись спиной к печке.
—Всё, пиздец мне.. - сказал он и тихо завыл, опустив голову.
"Это полтергейст наверное, как в журнале писали про космонавта в скафандре, висел за окном в Москве, та же хуйня, только с баранами" - догадывался Колька.
— Э, вы чё, тоже митинг аль забастовку собрали что-ли? - неуверенно крикнул он, хохотнув.
Отара тут же пришла в движение - они стали пятиться назад, как будто для разгона, не сводя две с лишним тысячи глаз со сторожки. Отойдя шагов двадцать, они резко рванули вперёд, сжимая кольцо. Бывшую баню хоть и сложили до революции из толстых капитальных брёвен, но её тряхнуло от удара так, что Колька не смог устоять и на него, лежачего, полетели со стен и потолка куски грязной извёстки, стекло в окне раскололось на три больших куска и тоже упало внутрь, на пол. Он вскочил, ошалело оглядываясь и пригнувшись подкрался к разбитому окну, аккуратно выглянув одним глазом.
Овцы снова начали медленно разжимать кольцо, под окном был слышен хрип и блеянье, Колька высунул голову и увидел внизу с десяток серых тел с разбитыми головами, лежащих вокруг избушки и доживающих свои последние минуты. Колька поднял голову на стадо и сразу увидел барана, который едва его не убил. Он стоял впереди своего бритого войска, глядя исподлобья на окно, по морде его стекала кровь с разбитого лба.
— Перестаньте пожалуйста! - зачем то закричал Колька, его слова снова были словно команда, кольцо резко сжалось, опять сторожку тряхнуло. Колька в этот раз был готов и устоял на слабеющих ногах, он пока ещё мог соображать и понял, что дверь вот вот слетит с петель. Он схватил койку и подтащил для упора, для верности подвинув и вторую. В окно он не сразу решился посмотреть, догадывался, что там по увеличившемуся булькающему хрипу, этот звук был ему хорошо знаком. Внезапно его осенило и он подскочил к окну.
— Извините меня, что я барана зарезал, друга вашего! - закричал Колька хриплым голосом. - Я больше не буду!
Овцы рванули с места, Колька увидел это и отпрыгнул на середину, присев на корточки и упёршись ладонями в пол для равновесия. От удара он чуть подпрыгнул, тут же грудью кинулся на изголовье отошедшей от двери койки и придавил ее обратно. Отара только начала расходиться для следующей попытки, как Колька уже был у окна.
— Простите меня пожалуйста! - слезы страха давили на горло. - Я не буду больше вас резать, милые мои! И мясо ваше жрать никогда не буду тоже, клянуся вам!... Помогите, люди добрые! - закричал он что было сил в конце.
Внизу, вдоль стен лежали дохлыми или подыхали по меньшей мере сотня голов. В лунном свете нельзя было уже сказать, где на их шкурах следы обработки, а где кровь. Умерших в первых рядах сменяли другие, последние минуты своих жизней стоявшие на ногах с окровавленными мордами. Серое кольцо снова сжалось, Колька уже не был уверен, выдержит ли сруб. Чтобы ударить лбом, овцы теперь запрыгивали на своих погибших товарищей, Колька понял что в свой следующий заход они достанут до окна.
— Не убивайте меня! - крикнул он сквозь слезы в окно. - Что мне делать то, мама моя..
Колька тихо заплакал от мысли, что эту ночь ему не пережить. Он услышал приближающийся грохот сотен ног и в доли секунды схватил стол и прижал его к окну своим телом.
Он плечом почувствовал хруст черепа с той стороны, его отбросило к противоположной стене, но он сразу вскочил на ноги из-под придавившего стола - про боль уже не было и мысли. Овца свешивала мертвую голову с подоконника внутрь, её кровь текла на пол. Колька вытолкнул её обратно, но она не упала на землю, некуда было падать - мертвые туши уже лежали вровень с окном. Он, плача, снова поднял стол как щит и закрыл окно, ожидая неминуемого.
В следующий удар Колька остался на месте, в окно из животных никто не попал, но он по звуку определил, что они уже бились в стены даже выше окна. Он опустил свою защиту, узкое окно уже перекрывала спина, под ней всё так же свисала окровавленная голова сородича, погибшего минутой ранее.
Колька отошёл от окна устало сел, обняв руками поднятые колени и прислонившись спиной к печке.
—Всё, пиздец мне.. - сказал он и тихо завыл, опустив голову.
>>26441
"Это полтергейст наверное, как в журнале писали про космонавта в скафандре, висел за окном в Москве, та же хуйня, только с баранами" - догадывался Колька.
— Э, вы чё, тоже митинг аль забастовку собрали что-ли? - неуверенно крикнул он, хохотнув.
Отара тут же пришла в движение - они стали пятиться назад, как будто для разгона, не сводя две с лишним тысячи глаз со сторожки. Отойдя шагов двадцать, они резко рванули вперёд, сжимая кольцо. Бывшую баню хоть и сложили до революции из толстых капитальных брёвен, но её тряхнуло от удара так, что Колька не смог устоять и на него, лежачего, полетели со стен и потолка куски грязной извёстки, стекло в окне раскололось на три больших куска и тоже упало внутрь, на пол. Он вскочил, ошалело оглядываясь и пригнувшись подкрался к разбитому окну, аккуратно выглянув одним глазом.
Овцы снова начали медленно разжимать кольцо, под окном был слышен хрип и блеянье, Колька высунул голову и увидел внизу с десяток серых тел с разбитыми головами, лежащих вокруг избушки и доживающих свои последние минуты. Колька поднял голову на стадо и сразу увидел барана, который едва его не убил. Он стоял впереди своего бритого войска, глядя исподлобья на окно, по морде его стекала кровь с разбитого лба.
— Перестаньте пожалуйста! - зачем то закричал Колька, его слова снова были словно команда, кольцо резко сжалось, опять сторожку тряхнуло. Колька в этот раз был готов и устоял на слабеющих ногах, он пока ещё мог соображать и понял, что дверь вот вот слетит с петель. Он схватил койку и подтащил для упора, для верности подвинув и вторую. В окно он не сразу решился посмотреть, догадывался, что там по увеличившемуся булькающему хрипу, этот звук был ему хорошо знаком. Внезапно его осенило и он подскочил к окну.
— Извините меня, что я барана зарезал, друга вашего! - закричал Колька хриплым голосом. - Я больше не буду!
Овцы рванули с места, Колька увидел это и отпрыгнул на середину, присев на корточки и упёршись ладонями в пол для равновесия. От удара он чуть подпрыгнул, тут же грудью кинулся на изголовье отошедшей от двери койки и придавил ее обратно. Отара только начала расходиться для следующей попытки, как Колька уже был у окна.
— Простите меня пожалуйста! - слезы страха давили на горло. - Я не буду больше вас резать, милые мои! И мясо ваше жрать никогда не буду тоже, клянуся вам!... Помогите, люди добрые! - закричал он что было сил в конце.
Внизу, вдоль стен лежали дохлыми или подыхали по меньшей мере сотня голов. В лунном свете нельзя было уже сказать, где на их шкурах следы обработки, а где кровь. Умерших в первых рядах сменяли другие, последние минуты своих жизней стоявшие на ногах с окровавленными мордами. Серое кольцо снова сжалось, Колька уже не был уверен, выдержит ли сруб. Чтобы ударить лбом, овцы теперь запрыгивали на своих погибших товарищей, Колька понял что в свой следующий заход они достанут до окна.
— Не убивайте меня! - крикнул он сквозь слезы в окно. - Что мне делать то, мама моя..
Колька тихо заплакал от мысли, что эту ночь ему не пережить. Он услышал приближающийся грохот сотен ног и в доли секунды схватил стол и прижал его к окну своим телом.
Он плечом почувствовал хруст черепа с той стороны, его отбросило к противоположной стене, но он сразу вскочил на ноги из-под придавившего стола - про боль уже не было и мысли. Овца свешивала мертвую голову с подоконника внутрь, её кровь текла на пол. Колька вытолкнул её обратно, но она не упала на землю, некуда было падать - мертвые туши уже лежали вровень с окном. Он, плача, снова поднял стол как щит и закрыл окно, ожидая неминуемого.
В следующий удар Колька остался на месте, в окно из животных никто не попал, но он по звуку определил, что они уже бились в стены даже выше окна. Он опустил свою защиту, узкое окно уже перекрывала спина, под ней всё так же свисала окровавленная голова сородича, погибшего минутой ранее.
Колька отошёл от окна устало сел, обняв руками поднятые колени и прислонившись спиной к печке.
—Всё, пиздец мне.. - сказал он и тихо завыл, опустив голову.
"Это полтергейст наверное, как в журнале писали про космонавта в скафандре, висел за окном в Москве, та же хуйня, только с баранами" - догадывался Колька.
— Э, вы чё, тоже митинг аль забастовку собрали что-ли? - неуверенно крикнул он, хохотнув.
Отара тут же пришла в движение - они стали пятиться назад, как будто для разгона, не сводя две с лишним тысячи глаз со сторожки. Отойдя шагов двадцать, они резко рванули вперёд, сжимая кольцо. Бывшую баню хоть и сложили до революции из толстых капитальных брёвен, но её тряхнуло от удара так, что Колька не смог устоять и на него, лежачего, полетели со стен и потолка куски грязной извёстки, стекло в окне раскололось на три больших куска и тоже упало внутрь, на пол. Он вскочил, ошалело оглядываясь и пригнувшись подкрался к разбитому окну, аккуратно выглянув одним глазом.
Овцы снова начали медленно разжимать кольцо, под окном был слышен хрип и блеянье, Колька высунул голову и увидел внизу с десяток серых тел с разбитыми головами, лежащих вокруг избушки и доживающих свои последние минуты. Колька поднял голову на стадо и сразу увидел барана, который едва его не убил. Он стоял впереди своего бритого войска, глядя исподлобья на окно, по морде его стекала кровь с разбитого лба.
— Перестаньте пожалуйста! - зачем то закричал Колька, его слова снова были словно команда, кольцо резко сжалось, опять сторожку тряхнуло. Колька в этот раз был готов и устоял на слабеющих ногах, он пока ещё мог соображать и понял, что дверь вот вот слетит с петель. Он схватил койку и подтащил для упора, для верности подвинув и вторую. В окно он не сразу решился посмотреть, догадывался, что там по увеличившемуся булькающему хрипу, этот звук был ему хорошо знаком. Внезапно его осенило и он подскочил к окну.
— Извините меня, что я барана зарезал, друга вашего! - закричал Колька хриплым голосом. - Я больше не буду!
Овцы рванули с места, Колька увидел это и отпрыгнул на середину, присев на корточки и упёршись ладонями в пол для равновесия. От удара он чуть подпрыгнул, тут же грудью кинулся на изголовье отошедшей от двери койки и придавил ее обратно. Отара только начала расходиться для следующей попытки, как Колька уже был у окна.
— Простите меня пожалуйста! - слезы страха давили на горло. - Я не буду больше вас резать, милые мои! И мясо ваше жрать никогда не буду тоже, клянуся вам!... Помогите, люди добрые! - закричал он что было сил в конце.
Внизу, вдоль стен лежали дохлыми или подыхали по меньшей мере сотня голов. В лунном свете нельзя было уже сказать, где на их шкурах следы обработки, а где кровь. Умерших в первых рядах сменяли другие, последние минуты своих жизней стоявшие на ногах с окровавленными мордами. Серое кольцо снова сжалось, Колька уже не был уверен, выдержит ли сруб. Чтобы ударить лбом, овцы теперь запрыгивали на своих погибших товарищей, Колька понял что в свой следующий заход они достанут до окна.
— Не убивайте меня! - крикнул он сквозь слезы в окно. - Что мне делать то, мама моя..
Колька тихо заплакал от мысли, что эту ночь ему не пережить. Он услышал приближающийся грохот сотен ног и в доли секунды схватил стол и прижал его к окну своим телом.
Он плечом почувствовал хруст черепа с той стороны, его отбросило к противоположной стене, но он сразу вскочил на ноги из-под придавившего стола - про боль уже не было и мысли. Овца свешивала мертвую голову с подоконника внутрь, её кровь текла на пол. Колька вытолкнул её обратно, но она не упала на землю, некуда было падать - мертвые туши уже лежали вровень с окном. Он, плача, снова поднял стол как щит и закрыл окно, ожидая неминуемого.
В следующий удар Колька остался на месте, в окно из животных никто не попал, но он по звуку определил, что они уже бились в стены даже выше окна. Он опустил свою защиту, узкое окно уже перекрывала спина, под ней всё так же свисала окровавленная голова сородича, погибшего минутой ранее.
Колька отошёл от окна устало сел, обняв руками поднятые колени и прислонившись спиной к печке.
—Всё, пиздец мне.. - сказал он и тихо завыл, опустив голову.
>>26676
Минуту он плакал молча, затем постепенно заголосил, то ли как ребёнок, то ли как старуха.
— Ой тварь я ибанаяяяя.. И чё я жил? Мать в могилу свёл..
Изба в очередной раз вздрогнула, Колька уже не обратил внимания. От сыпавшейся извести он уже был похож на мумию, только слезы, сопли и слюни, текущие одним ручьем вниз давали знать что он ещё жив.
— Прости мама, ты мной вон как гордилась, когда я отличник был в первых классах... Потом с этим Гусём ебучим связался.. На химии он подговорил спирт из мензурок выпить, тебя вызывали потом к директору, ты дома плакала...
Сверху затрещал шифер.
— А Гусь потом говорит, давай в школу залезем, обворуем.. Он окно разбил, я побоялся лезть тоже, а он говорит что я пидар заменёханый буду, если не полезу. Он там в глобус насрал и меня заставил тоже, потом на географии никто не понимал, где воняет. Он потом ментам сказал, что это я его подговорил, а тебя в больницу увезли с сердцем и ты померла, мамочка моя роднаяяяя...Помоги мне пожалуйстаааааааа...
Грохот раздался сверху, это овцы проломили шифер и рухнули с ним на потолок, сквозь щели посыпалась земля.
— Бабушке я не помогаю тоже, пью да клей нюхаю, радиолу тогда пропил... Бабушка пошла обратно выкупить, а я деньги отобрал и обматерил ее, сказал "пошла нахуй", а она заплакала.. Прости меня бабушка тоже, гниду ебучуююююю!..
Овцы начали бить лбами, пытаясь проломить потолок. Колька поднял глаза вверх, вздохнул и потянулся рукой к куску стекла. Спокойно взяв подходящий, он приставил его к запястью и закрыл глаза.
— Сына, ну надо уже домой собираться. Время пятый час, мне уже на дойку скоро.
Колька оторвал взгляд от поплавка и повернулся к матери. Она сидела рядом, на берегу и поправляла платье на коленях.
— Щас, - серьёзно ответил он. - Ещё двух поймаю, а то мало.
Он кивнул на стеклянную литровую банку с несколькими мелкими рыбешками, стоявшую возле неё.
— Там тринадцать всего, десять гольянов и три пескаря!
— А мы их вместе с яйцами пожарим! - весело ответила мама, улыбаясь. - Тогда всем хватит, и тебе, и мне, и бабушке.
Колька раздумывал секунд десять.
— Ну ладно, - нехотя сказал он и принялся сматывать леску на удочке, которую он срубил перочинником тут же, в кустах.
Скоро он уже шагал вместе с ней по улице в сторону дома, Колька несколько раз брал маму за руку, но каждый раз вспоминал, что завтра идти в первый класс, вдруг кто из будущих одноклассников увидит, будут дразнить маменькиным сынком.
Встретился дядя Ваня.
— Ну что, много наловил, Колька? - осведомился он, проходя мимо.
— Тринадцать штук! - Колька показал банку.
— Путём! А ты где ловил?
— На протоке.
— На протоке одни чины ловятся! - со знанием сказал дядя Ваня.
— Ну всякие ловятся.. - крикнул Колька на бегу, догоняя маму.
Догнав, он забылся и взял ее за тёплую руку.
— Мам, а я завтра в школу цветы по улице не понесу, сама неси. Что я, девчонка что-ли?
— А что, только девчонки цветы носят? - засмеялась мама. - Ты же их первому учителю несёшь.
— Что, и сам должен подарить? - спросил Колька с сомнением.
— Конечно.
— Ну тогда ладно. А мы во дворе их сорвём или которые в садике?
— И там и там, выберем только самые красивые, ты только хорошо учись.
В салоне автобуса уже с утра было жарко. На сиденье возле дверей сидела женщина, рядом вокруг поручня крутился её сын.
— Денис, не балуйся!
Мальчик послушался и сел рядом с ней.
— Мам, а я работать тоже буду? - спросил он ее.
— А как же! - откликнулся сзади Петруха. - Руно будешь таскать на весы помаленьку!
Мальчик обернулся.
—А там его много?
— Ой дохуя! Таскать не перетаскать! - захохотал басом Петруха, он весело посмотрел на его мать. - Правильно говорю, Танюха?
Уже подъезжали, вдалеке из за кошары показалась сторожка. Водитель прищурился.
— А это там что такое?
Пассажиры уставились в окна.
Автобус подъехал. Первым вылез Петруха, он встал и скрестив ладони за затылком, глядя на бархан из мертвых овец.
— Ёбтвоюмать! - медленно, с изумлением протянул он. - Ёбтвоюмать!
Остальные тоже осмелели и начали вылезать из дверей. Петруха покрутил головой по сторонам, будто потерял что то.
— А Колька то где, ёбана-ибана? - вспомнила, чья смена, тетя Света.
Петруха не ответил и пошёл вокруг закрытой телами почти полностью сторожки. Вскоре он скрылся за углом и через пару мгновений показался с другой стороны.
— Дверь открыта!
Он скрылся внутри.
— А вон там, видите, около столба светового лежит что то? - тетя Света приставила ладонь ко лбу, как козырёк от солнца.
Петруха вышел и смотрел куда она показывает. Он пошел к столбу и все двинулись следом.
Колька сидел прислонившись к бетонному пасынку спиной и вытянув ноги. Он не шевелился, уставившись мокрыми, пустыми глазами вдаль, подошедшие не сразу узнали его лицо из за слоя извести. Бригада молча окружила его, женщины прикрыли ладонями рты, Петруха опустился рядом с ним на корточки и аккуратно потряс за плечо.
— Коля! Ты живой?
Колька перевёл взгляд на него, Петруха вздрогнул.
— Коля, что тут было?
Да так, - не сразу ответил Пузырь. - было... Кое-что..
И заплакал.
Конец.
Минуту он плакал молча, затем постепенно заголосил, то ли как ребёнок, то ли как старуха.
— Ой тварь я ибанаяяяя.. И чё я жил? Мать в могилу свёл..
Изба в очередной раз вздрогнула, Колька уже не обратил внимания. От сыпавшейся извести он уже был похож на мумию, только слезы, сопли и слюни, текущие одним ручьем вниз давали знать что он ещё жив.
— Прости мама, ты мной вон как гордилась, когда я отличник был в первых классах... Потом с этим Гусём ебучим связался.. На химии он подговорил спирт из мензурок выпить, тебя вызывали потом к директору, ты дома плакала...
Сверху затрещал шифер.
— А Гусь потом говорит, давай в школу залезем, обворуем.. Он окно разбил, я побоялся лезть тоже, а он говорит что я пидар заменёханый буду, если не полезу. Он там в глобус насрал и меня заставил тоже, потом на географии никто не понимал, где воняет. Он потом ментам сказал, что это я его подговорил, а тебя в больницу увезли с сердцем и ты померла, мамочка моя роднаяяяя...Помоги мне пожалуйстаааааааа...
Грохот раздался сверху, это овцы проломили шифер и рухнули с ним на потолок, сквозь щели посыпалась земля.
— Бабушке я не помогаю тоже, пью да клей нюхаю, радиолу тогда пропил... Бабушка пошла обратно выкупить, а я деньги отобрал и обматерил ее, сказал "пошла нахуй", а она заплакала.. Прости меня бабушка тоже, гниду ебучуююююю!..
Овцы начали бить лбами, пытаясь проломить потолок. Колька поднял глаза вверх, вздохнул и потянулся рукой к куску стекла. Спокойно взяв подходящий, он приставил его к запястью и закрыл глаза.
— Сына, ну надо уже домой собираться. Время пятый час, мне уже на дойку скоро.
Колька оторвал взгляд от поплавка и повернулся к матери. Она сидела рядом, на берегу и поправляла платье на коленях.
— Щас, - серьёзно ответил он. - Ещё двух поймаю, а то мало.
Он кивнул на стеклянную литровую банку с несколькими мелкими рыбешками, стоявшую возле неё.
— Там тринадцать всего, десять гольянов и три пескаря!
— А мы их вместе с яйцами пожарим! - весело ответила мама, улыбаясь. - Тогда всем хватит, и тебе, и мне, и бабушке.
Колька раздумывал секунд десять.
— Ну ладно, - нехотя сказал он и принялся сматывать леску на удочке, которую он срубил перочинником тут же, в кустах.
Скоро он уже шагал вместе с ней по улице в сторону дома, Колька несколько раз брал маму за руку, но каждый раз вспоминал, что завтра идти в первый класс, вдруг кто из будущих одноклассников увидит, будут дразнить маменькиным сынком.
Встретился дядя Ваня.
— Ну что, много наловил, Колька? - осведомился он, проходя мимо.
— Тринадцать штук! - Колька показал банку.
— Путём! А ты где ловил?
— На протоке.
— На протоке одни чины ловятся! - со знанием сказал дядя Ваня.
— Ну всякие ловятся.. - крикнул Колька на бегу, догоняя маму.
Догнав, он забылся и взял ее за тёплую руку.
— Мам, а я завтра в школу цветы по улице не понесу, сама неси. Что я, девчонка что-ли?
— А что, только девчонки цветы носят? - засмеялась мама. - Ты же их первому учителю несёшь.
— Что, и сам должен подарить? - спросил Колька с сомнением.
— Конечно.
— Ну тогда ладно. А мы во дворе их сорвём или которые в садике?
— И там и там, выберем только самые красивые, ты только хорошо учись.
В салоне автобуса уже с утра было жарко. На сиденье возле дверей сидела женщина, рядом вокруг поручня крутился её сын.
— Денис, не балуйся!
Мальчик послушался и сел рядом с ней.
— Мам, а я работать тоже буду? - спросил он ее.
— А как же! - откликнулся сзади Петруха. - Руно будешь таскать на весы помаленьку!
Мальчик обернулся.
—А там его много?
— Ой дохуя! Таскать не перетаскать! - захохотал басом Петруха, он весело посмотрел на его мать. - Правильно говорю, Танюха?
Уже подъезжали, вдалеке из за кошары показалась сторожка. Водитель прищурился.
— А это там что такое?
Пассажиры уставились в окна.
Автобус подъехал. Первым вылез Петруха, он встал и скрестив ладони за затылком, глядя на бархан из мертвых овец.
— Ёбтвоюмать! - медленно, с изумлением протянул он. - Ёбтвоюмать!
Остальные тоже осмелели и начали вылезать из дверей. Петруха покрутил головой по сторонам, будто потерял что то.
— А Колька то где, ёбана-ибана? - вспомнила, чья смена, тетя Света.
Петруха не ответил и пошёл вокруг закрытой телами почти полностью сторожки. Вскоре он скрылся за углом и через пару мгновений показался с другой стороны.
— Дверь открыта!
Он скрылся внутри.
— А вон там, видите, около столба светового лежит что то? - тетя Света приставила ладонь ко лбу, как козырёк от солнца.
Петруха вышел и смотрел куда она показывает. Он пошел к столбу и все двинулись следом.
Колька сидел прислонившись к бетонному пасынку спиной и вытянув ноги. Он не шевелился, уставившись мокрыми, пустыми глазами вдаль, подошедшие не сразу узнали его лицо из за слоя извести. Бригада молча окружила его, женщины прикрыли ладонями рты, Петруха опустился рядом с ним на корточки и аккуратно потряс за плечо.
— Коля! Ты живой?
Колька перевёл взгляд на него, Петруха вздрогнул.
— Коля, что тут было?
Да так, - не сразу ответил Пузырь. - было... Кое-что..
И заплакал.
Конец.
>>26676
Минуту он плакал молча, затем постепенно заголосил, то ли как ребёнок, то ли как старуха.
— Ой тварь я ибанаяяяя.. И чё я жил? Мать в могилу свёл..
Изба в очередной раз вздрогнула, Колька уже не обратил внимания. От сыпавшейся извести он уже был похож на мумию, только слезы, сопли и слюни, текущие одним ручьем вниз давали знать что он ещё жив.
— Прости мама, ты мной вон как гордилась, когда я отличник был в первых классах... Потом с этим Гусём ебучим связался.. На химии он подговорил спирт из мензурок выпить, тебя вызывали потом к директору, ты дома плакала...
Сверху затрещал шифер.
— А Гусь потом говорит, давай в школу залезем, обворуем.. Он окно разбил, я побоялся лезть тоже, а он говорит что я пидар заменёханый буду, если не полезу. Он там в глобус насрал и меня заставил тоже, потом на географии никто не понимал, где воняет. Он потом ментам сказал, что это я его подговорил, а тебя в больницу увезли с сердцем и ты померла, мамочка моя роднаяяяя...Помоги мне пожалуйстаааааааа...
Грохот раздался сверху, это овцы проломили шифер и рухнули с ним на потолок, сквозь щели посыпалась земля.
— Бабушке я не помогаю тоже, пью да клей нюхаю, радиолу тогда пропил... Бабушка пошла обратно выкупить, а я деньги отобрал и обматерил ее, сказал "пошла нахуй", а она заплакала.. Прости меня бабушка тоже, гниду ебучуююююю!..
Овцы начали бить лбами, пытаясь проломить потолок. Колька поднял глаза вверх, вздохнул и потянулся рукой к куску стекла. Спокойно взяв подходящий, он приставил его к запястью и закрыл глаза.
— Сына, ну надо уже домой собираться. Время пятый час, мне уже на дойку скоро.
Колька оторвал взгляд от поплавка и повернулся к матери. Она сидела рядом, на берегу и поправляла платье на коленях.
— Щас, - серьёзно ответил он. - Ещё двух поймаю, а то мало.
Он кивнул на стеклянную литровую банку с несколькими мелкими рыбешками, стоявшую возле неё.
— Там тринадцать всего, десять гольянов и три пескаря!
— А мы их вместе с яйцами пожарим! - весело ответила мама, улыбаясь. - Тогда всем хватит, и тебе, и мне, и бабушке.
Колька раздумывал секунд десять.
— Ну ладно, - нехотя сказал он и принялся сматывать леску на удочке, которую он срубил перочинником тут же, в кустах.
Скоро он уже шагал вместе с ней по улице в сторону дома, Колька несколько раз брал маму за руку, но каждый раз вспоминал, что завтра идти в первый класс, вдруг кто из будущих одноклассников увидит, будут дразнить маменькиным сынком.
Встретился дядя Ваня.
— Ну что, много наловил, Колька? - осведомился он, проходя мимо.
— Тринадцать штук! - Колька показал банку.
— Путём! А ты где ловил?
— На протоке.
— На протоке одни чины ловятся! - со знанием сказал дядя Ваня.
— Ну всякие ловятся.. - крикнул Колька на бегу, догоняя маму.
Догнав, он забылся и взял ее за тёплую руку.
— Мам, а я завтра в школу цветы по улице не понесу, сама неси. Что я, девчонка что-ли?
— А что, только девчонки цветы носят? - засмеялась мама. - Ты же их первому учителю несёшь.
— Что, и сам должен подарить? - спросил Колька с сомнением.
— Конечно.
— Ну тогда ладно. А мы во дворе их сорвём или которые в садике?
— И там и там, выберем только самые красивые, ты только хорошо учись.
В салоне автобуса уже с утра было жарко. На сиденье возле дверей сидела женщина, рядом вокруг поручня крутился её сын.
— Денис, не балуйся!
Мальчик послушался и сел рядом с ней.
— Мам, а я работать тоже буду? - спросил он ее.
— А как же! - откликнулся сзади Петруха. - Руно будешь таскать на весы помаленьку!
Мальчик обернулся.
—А там его много?
— Ой дохуя! Таскать не перетаскать! - захохотал басом Петруха, он весело посмотрел на его мать. - Правильно говорю, Танюха?
Уже подъезжали, вдалеке из за кошары показалась сторожка. Водитель прищурился.
— А это там что такое?
Пассажиры уставились в окна.
Автобус подъехал. Первым вылез Петруха, он встал и скрестив ладони за затылком, глядя на бархан из мертвых овец.
— Ёбтвоюмать! - медленно, с изумлением протянул он. - Ёбтвоюмать!
Остальные тоже осмелели и начали вылезать из дверей. Петруха покрутил головой по сторонам, будто потерял что то.
— А Колька то где, ёбана-ибана? - вспомнила, чья смена, тетя Света.
Петруха не ответил и пошёл вокруг закрытой телами почти полностью сторожки. Вскоре он скрылся за углом и через пару мгновений показался с другой стороны.
— Дверь открыта!
Он скрылся внутри.
— А вон там, видите, около столба светового лежит что то? - тетя Света приставила ладонь ко лбу, как козырёк от солнца.
Петруха вышел и смотрел куда она показывает. Он пошел к столбу и все двинулись следом.
Колька сидел прислонившись к бетонному пасынку спиной и вытянув ноги. Он не шевелился, уставившись мокрыми, пустыми глазами вдаль, подошедшие не сразу узнали его лицо из за слоя извести. Бригада молча окружила его, женщины прикрыли ладонями рты, Петруха опустился рядом с ним на корточки и аккуратно потряс за плечо.
— Коля! Ты живой?
Колька перевёл взгляд на него, Петруха вздрогнул.
— Коля, что тут было?
Да так, - не сразу ответил Пузырь. - было... Кое-что..
И заплакал.
Конец.
Минуту он плакал молча, затем постепенно заголосил, то ли как ребёнок, то ли как старуха.
— Ой тварь я ибанаяяяя.. И чё я жил? Мать в могилу свёл..
Изба в очередной раз вздрогнула, Колька уже не обратил внимания. От сыпавшейся извести он уже был похож на мумию, только слезы, сопли и слюни, текущие одним ручьем вниз давали знать что он ещё жив.
— Прости мама, ты мной вон как гордилась, когда я отличник был в первых классах... Потом с этим Гусём ебучим связался.. На химии он подговорил спирт из мензурок выпить, тебя вызывали потом к директору, ты дома плакала...
Сверху затрещал шифер.
— А Гусь потом говорит, давай в школу залезем, обворуем.. Он окно разбил, я побоялся лезть тоже, а он говорит что я пидар заменёханый буду, если не полезу. Он там в глобус насрал и меня заставил тоже, потом на географии никто не понимал, где воняет. Он потом ментам сказал, что это я его подговорил, а тебя в больницу увезли с сердцем и ты померла, мамочка моя роднаяяяя...Помоги мне пожалуйстаааааааа...
Грохот раздался сверху, это овцы проломили шифер и рухнули с ним на потолок, сквозь щели посыпалась земля.
— Бабушке я не помогаю тоже, пью да клей нюхаю, радиолу тогда пропил... Бабушка пошла обратно выкупить, а я деньги отобрал и обматерил ее, сказал "пошла нахуй", а она заплакала.. Прости меня бабушка тоже, гниду ебучуююююю!..
Овцы начали бить лбами, пытаясь проломить потолок. Колька поднял глаза вверх, вздохнул и потянулся рукой к куску стекла. Спокойно взяв подходящий, он приставил его к запястью и закрыл глаза.
— Сына, ну надо уже домой собираться. Время пятый час, мне уже на дойку скоро.
Колька оторвал взгляд от поплавка и повернулся к матери. Она сидела рядом, на берегу и поправляла платье на коленях.
— Щас, - серьёзно ответил он. - Ещё двух поймаю, а то мало.
Он кивнул на стеклянную литровую банку с несколькими мелкими рыбешками, стоявшую возле неё.
— Там тринадцать всего, десять гольянов и три пескаря!
— А мы их вместе с яйцами пожарим! - весело ответила мама, улыбаясь. - Тогда всем хватит, и тебе, и мне, и бабушке.
Колька раздумывал секунд десять.
— Ну ладно, - нехотя сказал он и принялся сматывать леску на удочке, которую он срубил перочинником тут же, в кустах.
Скоро он уже шагал вместе с ней по улице в сторону дома, Колька несколько раз брал маму за руку, но каждый раз вспоминал, что завтра идти в первый класс, вдруг кто из будущих одноклассников увидит, будут дразнить маменькиным сынком.
Встретился дядя Ваня.
— Ну что, много наловил, Колька? - осведомился он, проходя мимо.
— Тринадцать штук! - Колька показал банку.
— Путём! А ты где ловил?
— На протоке.
— На протоке одни чины ловятся! - со знанием сказал дядя Ваня.
— Ну всякие ловятся.. - крикнул Колька на бегу, догоняя маму.
Догнав, он забылся и взял ее за тёплую руку.
— Мам, а я завтра в школу цветы по улице не понесу, сама неси. Что я, девчонка что-ли?
— А что, только девчонки цветы носят? - засмеялась мама. - Ты же их первому учителю несёшь.
— Что, и сам должен подарить? - спросил Колька с сомнением.
— Конечно.
— Ну тогда ладно. А мы во дворе их сорвём или которые в садике?
— И там и там, выберем только самые красивые, ты только хорошо учись.
В салоне автобуса уже с утра было жарко. На сиденье возле дверей сидела женщина, рядом вокруг поручня крутился её сын.
— Денис, не балуйся!
Мальчик послушался и сел рядом с ней.
— Мам, а я работать тоже буду? - спросил он ее.
— А как же! - откликнулся сзади Петруха. - Руно будешь таскать на весы помаленьку!
Мальчик обернулся.
—А там его много?
— Ой дохуя! Таскать не перетаскать! - захохотал басом Петруха, он весело посмотрел на его мать. - Правильно говорю, Танюха?
Уже подъезжали, вдалеке из за кошары показалась сторожка. Водитель прищурился.
— А это там что такое?
Пассажиры уставились в окна.
Автобус подъехал. Первым вылез Петруха, он встал и скрестив ладони за затылком, глядя на бархан из мертвых овец.
— Ёбтвоюмать! - медленно, с изумлением протянул он. - Ёбтвоюмать!
Остальные тоже осмелели и начали вылезать из дверей. Петруха покрутил головой по сторонам, будто потерял что то.
— А Колька то где, ёбана-ибана? - вспомнила, чья смена, тетя Света.
Петруха не ответил и пошёл вокруг закрытой телами почти полностью сторожки. Вскоре он скрылся за углом и через пару мгновений показался с другой стороны.
— Дверь открыта!
Он скрылся внутри.
— А вон там, видите, около столба светового лежит что то? - тетя Света приставила ладонь ко лбу, как козырёк от солнца.
Петруха вышел и смотрел куда она показывает. Он пошел к столбу и все двинулись следом.
Колька сидел прислонившись к бетонному пасынку спиной и вытянув ноги. Он не шевелился, уставившись мокрыми, пустыми глазами вдаль, подошедшие не сразу узнали его лицо из за слоя извести. Бригада молча окружила его, женщины прикрыли ладонями рты, Петруха опустился рядом с ним на корточки и аккуратно потряс за плечо.
— Коля! Ты живой?
Колька перевёл взгляд на него, Петруха вздрогнул.
— Коля, что тут было?
Да так, - не сразу ответил Пузырь. - было... Кое-что..
И заплакал.
Конец.
150 Кб, 1600x1066ПЕРЕХВАТЧИК
Солнце уже поднялось к полудню, когда в мираже горячего асфальта появился велосипедист. Он крутил педали мерно, не торопясь, зная цену своим ногам, было сразу понятно, что едет он не первый год. Велосипед был плотно и с умом загружен скарбом, словно верблюд у путёвого бедуина - впереди в корзине покоился аккумулятор, пучок проводов от которого шёл к миниатюрному генератору на колесе, сверху на нём плашмя лежал лист солнечной панели от уличного фонаря, сейчас изредка бивший отражённым лучом в лицо ездока. Сзади, на багажнике, ехал набитый чем-то полосатый баул, опытно перемотанный верёвкой. Кроме этого ещё большой туристический рюкзак заставлял потеть спину, очевидно, самое ценное для себя человек хранил в нём.
Сам мужчина был одет в чёрную футболку с почти затертым портретом Марго Робби, камуфляжные штаны от "флоры" и китайские резиновые шлепки на босых ногах, носки он снял и положил в карман на прошлой стоянке, где ночевал. На голове красовалась бейсболка с надписью "California 555", невесть как дожившая до наших дней, из под которой будто пытались сбежать пучки длинных, косматых волос.
Пустынная трасса шла по берегу искрящегося в июльском свете Байкала, раньше здесь сновали по своим делам тысячи автомобилей, но сейчас, когда все разбежались кто куда, это место было чистым раем для велосипедиста. Дорогу хорошо отремонтировали ещё перед войной и теперь помогать педалями приходилось только в горку, пологие километры или спуски пролетали почти без работы ног. Вообще, мужчина мог взять брошенный мотоцикл или машину, коих хватало и в населенных пунктах, и вдоль дороги, но не хотел. Во-первых лишний шум и поиск топлива, во-вторых для маскировки, если его и увидят сверху, то подумают, что он просто ещё один из последних местных бедолаг, убегающих из зоны боевых действий, как и многие тысячи до него.
Мужчина не спеша остановился, ловко перебросив перед собой правую ногу через раму, и, как часто бывало, чуть не упал из-за ещё не верных от долгой езды ног. Он снял обувь и постоял посреди трассы минуту, оглядываясь по пустым сторонам и с удовольствием впитывая ступнями асфальтовый жар, затем прошёл с велосипедом вперёд, заглядывая за обочину вниз и ища место для спуска. Оно нашлось недалеко, мужчина снова надел шлепки и аккуратно скатил свой транспорт с насыпи. Озеро начиналось метров через триста, мужчина прошагал к нему через поле, выйдя к берегу он посмотрел наверх, что то прикинул про себя и пошёл вдоль воды, вскоре скрывшись в кустах черемухи.
Выбрав подходящую полянку он поставил велосипед на подножку, снял со вздохом рюкзак со спины и принялся не торопясь выгружаться. Сняв баул, он вытащил из него маленький рыбацкий стульчик с матерчатым сиденьем. Разложив его на траве, он аккуратно достал из рюкзака завёрнутый в пуховый платок ноутбук, открыл его и бережно поставил на стул, затем оттуда же вынул маленькую спутниковую тарелку с надписью "Триколор", которую он уверенными движениями закрепил в специальные хомуты на руле. Последнее, что было в рюкзаке, радиолу "Илга 301", мужчина поставил на траву рядом со ноутбуком.
Вынув из колёсного генератора конец провода, он размотал остальной пучок, лежавший у аккумулятора, протянул его дальше к ноутбуку, затем к радиоле, и, наконец, к тарелке. Вставив отходящие мелкие штекеры в нужные выходы во всех устройствах, он нажал на ноутбуке клавишу и вся эта странная конструкция будто ожила - радиола замигала огоньками, как будто радуясь, что снова спустя пятьдесят лет служит человеку, тарелка закрутилась, отыскивая в небе нужный ей кусок и посылая его на экран монитора, и только аккумулятор деловито оставался тихим, словно родитель, снисходительно поглядывающий на балующихся детей, которым он дал жизнь.
Мужчина удовлетворённо осмотрел своё дело и, убедившись, что всё работает как надо, достал из кармана брюк сигареты, закурив одну с удовольствием. Он залез руками в баул и вынул две банки тушёнки. Почитав состав он поставил их на землю, достал там же небольшую сковородку, наломал сухих веточек с кустов и когда белый жир только начал таять от огня, мужчина уже успел набрать в чайник воды и приставить к костру рядом.
Он уже доедал, поглядывая вверх и по сторонам, особенно сквозь кусты в сторону трассы, откуда он пришел, как вдруг ровный шум радиолы сменился звуками неведомого космического сражения лазерами, сквозь который вскоре всё отчётливее стал проступать разборчивый человеческий голос.
— Газон вызывает Филадельфию! Повторяю! Газон вызывает Филадельфию! Прием! - донеслось из хрипатого динамика.
Мужчина резко встал, отряхнулся, подошёл к голосу, присел на корточки, нажал кнопку на радиоле.
— Филадельфия на связи. Приём.
Солнце уже поднялось к полудню, когда в мираже горячего асфальта появился велосипедист. Он крутил педали мерно, не торопясь, зная цену своим ногам, было сразу понятно, что едет он не первый год. Велосипед был плотно и с умом загружен скарбом, словно верблюд у путёвого бедуина - впереди в корзине покоился аккумулятор, пучок проводов от которого шёл к миниатюрному генератору на колесе, сверху на нём плашмя лежал лист солнечной панели от уличного фонаря, сейчас изредка бивший отражённым лучом в лицо ездока. Сзади, на багажнике, ехал набитый чем-то полосатый баул, опытно перемотанный верёвкой. Кроме этого ещё большой туристический рюкзак заставлял потеть спину, очевидно, самое ценное для себя человек хранил в нём.
Сам мужчина был одет в чёрную футболку с почти затертым портретом Марго Робби, камуфляжные штаны от "флоры" и китайские резиновые шлепки на босых ногах, носки он снял и положил в карман на прошлой стоянке, где ночевал. На голове красовалась бейсболка с надписью "California 555", невесть как дожившая до наших дней, из под которой будто пытались сбежать пучки длинных, косматых волос.
Пустынная трасса шла по берегу искрящегося в июльском свете Байкала, раньше здесь сновали по своим делам тысячи автомобилей, но сейчас, когда все разбежались кто куда, это место было чистым раем для велосипедиста. Дорогу хорошо отремонтировали ещё перед войной и теперь помогать педалями приходилось только в горку, пологие километры или спуски пролетали почти без работы ног. Вообще, мужчина мог взять брошенный мотоцикл или машину, коих хватало и в населенных пунктах, и вдоль дороги, но не хотел. Во-первых лишний шум и поиск топлива, во-вторых для маскировки, если его и увидят сверху, то подумают, что он просто ещё один из последних местных бедолаг, убегающих из зоны боевых действий, как и многие тысячи до него.
Мужчина не спеша остановился, ловко перебросив перед собой правую ногу через раму, и, как часто бывало, чуть не упал из-за ещё не верных от долгой езды ног. Он снял обувь и постоял посреди трассы минуту, оглядываясь по пустым сторонам и с удовольствием впитывая ступнями асфальтовый жар, затем прошёл с велосипедом вперёд, заглядывая за обочину вниз и ища место для спуска. Оно нашлось недалеко, мужчина снова надел шлепки и аккуратно скатил свой транспорт с насыпи. Озеро начиналось метров через триста, мужчина прошагал к нему через поле, выйдя к берегу он посмотрел наверх, что то прикинул про себя и пошёл вдоль воды, вскоре скрывшись в кустах черемухи.
Выбрав подходящую полянку он поставил велосипед на подножку, снял со вздохом рюкзак со спины и принялся не торопясь выгружаться. Сняв баул, он вытащил из него маленький рыбацкий стульчик с матерчатым сиденьем. Разложив его на траве, он аккуратно достал из рюкзака завёрнутый в пуховый платок ноутбук, открыл его и бережно поставил на стул, затем оттуда же вынул маленькую спутниковую тарелку с надписью "Триколор", которую он уверенными движениями закрепил в специальные хомуты на руле. Последнее, что было в рюкзаке, радиолу "Илга 301", мужчина поставил на траву рядом со ноутбуком.
Вынув из колёсного генератора конец провода, он размотал остальной пучок, лежавший у аккумулятора, протянул его дальше к ноутбуку, затем к радиоле, и, наконец, к тарелке. Вставив отходящие мелкие штекеры в нужные выходы во всех устройствах, он нажал на ноутбуке клавишу и вся эта странная конструкция будто ожила - радиола замигала огоньками, как будто радуясь, что снова спустя пятьдесят лет служит человеку, тарелка закрутилась, отыскивая в небе нужный ей кусок и посылая его на экран монитора, и только аккумулятор деловито оставался тихим, словно родитель, снисходительно поглядывающий на балующихся детей, которым он дал жизнь.
Мужчина удовлетворённо осмотрел своё дело и, убедившись, что всё работает как надо, достал из кармана брюк сигареты, закурив одну с удовольствием. Он залез руками в баул и вынул две банки тушёнки. Почитав состав он поставил их на землю, достал там же небольшую сковородку, наломал сухих веточек с кустов и когда белый жир только начал таять от огня, мужчина уже успел набрать в чайник воды и приставить к костру рядом.
Он уже доедал, поглядывая вверх и по сторонам, особенно сквозь кусты в сторону трассы, откуда он пришел, как вдруг ровный шум радиолы сменился звуками неведомого космического сражения лазерами, сквозь который вскоре всё отчётливее стал проступать разборчивый человеческий голос.
— Газон вызывает Филадельфию! Повторяю! Газон вызывает Филадельфию! Прием! - донеслось из хрипатого динамика.
Мужчина резко встал, отряхнулся, подошёл к голосу, присел на корточки, нажал кнопку на радиоле.
— Филадельфия на связи. Приём.
150 Кб, 1600x1066ПЕРЕХВАТЧИК
Солнце уже поднялось к полудню, когда в мираже горячего асфальта появился велосипедист. Он крутил педали мерно, не торопясь, зная цену своим ногам, было сразу понятно, что едет он не первый год. Велосипед был плотно и с умом загружен скарбом, словно верблюд у путёвого бедуина - впереди в корзине покоился аккумулятор, пучок проводов от которого шёл к миниатюрному генератору на колесе, сверху на нём плашмя лежал лист солнечной панели от уличного фонаря, сейчас изредка бивший отражённым лучом в лицо ездока. Сзади, на багажнике, ехал набитый чем-то полосатый баул, опытно перемотанный верёвкой. Кроме этого ещё большой туристический рюкзак заставлял потеть спину, очевидно, самое ценное для себя человек хранил в нём.
Сам мужчина был одет в чёрную футболку с почти затертым портретом Марго Робби, камуфляжные штаны от "флоры" и китайские резиновые шлепки на босых ногах, носки он снял и положил в карман на прошлой стоянке, где ночевал. На голове красовалась бейсболка с надписью "California 555", невесть как дожившая до наших дней, из под которой будто пытались сбежать пучки длинных, косматых волос.
Пустынная трасса шла по берегу искрящегося в июльском свете Байкала, раньше здесь сновали по своим делам тысячи автомобилей, но сейчас, когда все разбежались кто куда, это место было чистым раем для велосипедиста. Дорогу хорошо отремонтировали ещё перед войной и теперь помогать педалями приходилось только в горку, пологие километры или спуски пролетали почти без работы ног. Вообще, мужчина мог взять брошенный мотоцикл или машину, коих хватало и в населенных пунктах, и вдоль дороги, но не хотел. Во-первых лишний шум и поиск топлива, во-вторых для маскировки, если его и увидят сверху, то подумают, что он просто ещё один из последних местных бедолаг, убегающих из зоны боевых действий, как и многие тысячи до него.
Мужчина не спеша остановился, ловко перебросив перед собой правую ногу через раму, и, как часто бывало, чуть не упал из-за ещё не верных от долгой езды ног. Он снял обувь и постоял посреди трассы минуту, оглядываясь по пустым сторонам и с удовольствием впитывая ступнями асфальтовый жар, затем прошёл с велосипедом вперёд, заглядывая за обочину вниз и ища место для спуска. Оно нашлось недалеко, мужчина снова надел шлепки и аккуратно скатил свой транспорт с насыпи. Озеро начиналось метров через триста, мужчина прошагал к нему через поле, выйдя к берегу он посмотрел наверх, что то прикинул про себя и пошёл вдоль воды, вскоре скрывшись в кустах черемухи.
Выбрав подходящую полянку он поставил велосипед на подножку, снял со вздохом рюкзак со спины и принялся не торопясь выгружаться. Сняв баул, он вытащил из него маленький рыбацкий стульчик с матерчатым сиденьем. Разложив его на траве, он аккуратно достал из рюкзака завёрнутый в пуховый платок ноутбук, открыл его и бережно поставил на стул, затем оттуда же вынул маленькую спутниковую тарелку с надписью "Триколор", которую он уверенными движениями закрепил в специальные хомуты на руле. Последнее, что было в рюкзаке, радиолу "Илга 301", мужчина поставил на траву рядом со ноутбуком.
Вынув из колёсного генератора конец провода, он размотал остальной пучок, лежавший у аккумулятора, протянул его дальше к ноутбуку, затем к радиоле, и, наконец, к тарелке. Вставив отходящие мелкие штекеры в нужные выходы во всех устройствах, он нажал на ноутбуке клавишу и вся эта странная конструкция будто ожила - радиола замигала огоньками, как будто радуясь, что снова спустя пятьдесят лет служит человеку, тарелка закрутилась, отыскивая в небе нужный ей кусок и посылая его на экран монитора, и только аккумулятор деловито оставался тихим, словно родитель, снисходительно поглядывающий на балующихся детей, которым он дал жизнь.
Мужчина удовлетворённо осмотрел своё дело и, убедившись, что всё работает как надо, достал из кармана брюк сигареты, закурив одну с удовольствием. Он залез руками в баул и вынул две банки тушёнки. Почитав состав он поставил их на землю, достал там же небольшую сковородку, наломал сухих веточек с кустов и когда белый жир только начал таять от огня, мужчина уже успел набрать в чайник воды и приставить к костру рядом.
Он уже доедал, поглядывая вверх и по сторонам, особенно сквозь кусты в сторону трассы, откуда он пришел, как вдруг ровный шум радиолы сменился звуками неведомого космического сражения лазерами, сквозь который вскоре всё отчётливее стал проступать разборчивый человеческий голос.
— Газон вызывает Филадельфию! Повторяю! Газон вызывает Филадельфию! Прием! - донеслось из хрипатого динамика.
Мужчина резко встал, отряхнулся, подошёл к голосу, присел на корточки, нажал кнопку на радиоле.
— Филадельфия на связи. Приём.
Солнце уже поднялось к полудню, когда в мираже горячего асфальта появился велосипедист. Он крутил педали мерно, не торопясь, зная цену своим ногам, было сразу понятно, что едет он не первый год. Велосипед был плотно и с умом загружен скарбом, словно верблюд у путёвого бедуина - впереди в корзине покоился аккумулятор, пучок проводов от которого шёл к миниатюрному генератору на колесе, сверху на нём плашмя лежал лист солнечной панели от уличного фонаря, сейчас изредка бивший отражённым лучом в лицо ездока. Сзади, на багажнике, ехал набитый чем-то полосатый баул, опытно перемотанный верёвкой. Кроме этого ещё большой туристический рюкзак заставлял потеть спину, очевидно, самое ценное для себя человек хранил в нём.
Сам мужчина был одет в чёрную футболку с почти затертым портретом Марго Робби, камуфляжные штаны от "флоры" и китайские резиновые шлепки на босых ногах, носки он снял и положил в карман на прошлой стоянке, где ночевал. На голове красовалась бейсболка с надписью "California 555", невесть как дожившая до наших дней, из под которой будто пытались сбежать пучки длинных, косматых волос.
Пустынная трасса шла по берегу искрящегося в июльском свете Байкала, раньше здесь сновали по своим делам тысячи автомобилей, но сейчас, когда все разбежались кто куда, это место было чистым раем для велосипедиста. Дорогу хорошо отремонтировали ещё перед войной и теперь помогать педалями приходилось только в горку, пологие километры или спуски пролетали почти без работы ног. Вообще, мужчина мог взять брошенный мотоцикл или машину, коих хватало и в населенных пунктах, и вдоль дороги, но не хотел. Во-первых лишний шум и поиск топлива, во-вторых для маскировки, если его и увидят сверху, то подумают, что он просто ещё один из последних местных бедолаг, убегающих из зоны боевых действий, как и многие тысячи до него.
Мужчина не спеша остановился, ловко перебросив перед собой правую ногу через раму, и, как часто бывало, чуть не упал из-за ещё не верных от долгой езды ног. Он снял обувь и постоял посреди трассы минуту, оглядываясь по пустым сторонам и с удовольствием впитывая ступнями асфальтовый жар, затем прошёл с велосипедом вперёд, заглядывая за обочину вниз и ища место для спуска. Оно нашлось недалеко, мужчина снова надел шлепки и аккуратно скатил свой транспорт с насыпи. Озеро начиналось метров через триста, мужчина прошагал к нему через поле, выйдя к берегу он посмотрел наверх, что то прикинул про себя и пошёл вдоль воды, вскоре скрывшись в кустах черемухи.
Выбрав подходящую полянку он поставил велосипед на подножку, снял со вздохом рюкзак со спины и принялся не торопясь выгружаться. Сняв баул, он вытащил из него маленький рыбацкий стульчик с матерчатым сиденьем. Разложив его на траве, он аккуратно достал из рюкзака завёрнутый в пуховый платок ноутбук, открыл его и бережно поставил на стул, затем оттуда же вынул маленькую спутниковую тарелку с надписью "Триколор", которую он уверенными движениями закрепил в специальные хомуты на руле. Последнее, что было в рюкзаке, радиолу "Илга 301", мужчина поставил на траву рядом со ноутбуком.
Вынув из колёсного генератора конец провода, он размотал остальной пучок, лежавший у аккумулятора, протянул его дальше к ноутбуку, затем к радиоле, и, наконец, к тарелке. Вставив отходящие мелкие штекеры в нужные выходы во всех устройствах, он нажал на ноутбуке клавишу и вся эта странная конструкция будто ожила - радиола замигала огоньками, как будто радуясь, что снова спустя пятьдесят лет служит человеку, тарелка закрутилась, отыскивая в небе нужный ей кусок и посылая его на экран монитора, и только аккумулятор деловито оставался тихим, словно родитель, снисходительно поглядывающий на балующихся детей, которым он дал жизнь.
Мужчина удовлетворённо осмотрел своё дело и, убедившись, что всё работает как надо, достал из кармана брюк сигареты, закурив одну с удовольствием. Он залез руками в баул и вынул две банки тушёнки. Почитав состав он поставил их на землю, достал там же небольшую сковородку, наломал сухих веточек с кустов и когда белый жир только начал таять от огня, мужчина уже успел набрать в чайник воды и приставить к костру рядом.
Он уже доедал, поглядывая вверх и по сторонам, особенно сквозь кусты в сторону трассы, откуда он пришел, как вдруг ровный шум радиолы сменился звуками неведомого космического сражения лазерами, сквозь который вскоре всё отчётливее стал проступать разборчивый человеческий голос.
— Газон вызывает Филадельфию! Повторяю! Газон вызывает Филадельфию! Прием! - донеслось из хрипатого динамика.
Мужчина резко встал, отряхнулся, подошёл к голосу, присел на корточки, нажал кнопку на радиоле.
— Филадельфия на связи. Приём.
>>26978
— В квадрате 67-80 фиксируется подготовка к пуску! Как поняли? Прием!
— Понял. - по мере улучшения связи мужчина с всё большим недоверием смотрел на радиолу.
— Этот квадрат всего в двухстах километрах от меня! - сообщил он и замолчал. - Газон, что то я ваш голос не узнаю.. А где Фёдор? - наконец спросил он после паузы.
Динамик молчал секунд десять.
— Фёдор не вышел на смену, наверное сбежал, как все остальные. Я один тут на всей базе.
— Как же так? Федя не должен бы вот так поступить.. - не спешил верить мужчина. - Мы с ним уже почти полгода работали..
— Никого нет. - голос помолчал. - Я не знаю, зачем я тут сижу до сих пор.
— Ну как зачем, - помолчав, мужчина почесал макушку. - Нам главнокомандующий задачу поставил стоять до последнего, вот мы и должны.
— Сам то он в Китай съебал со всей верхушкой.. - съиронизировал голос.
— Ну он же вернётся, если мы победим, руководить страной то кому то надо будет.. - неуверенно предсказал будущее мужчина. - А вас, кстати, как зовут?
— Цезарь.
— А меня Виктор. - представился мужчина, удивившись от необычного имени собеседника.
Наступило молчание. Виктор всё ещё был расстроен из за Федора, они успевали во время сеансов связи о многом поговорить, пока ждали ракеты, например о рыбалке или разрушении колхозов демократами, сейчас же он не знал, с чего начать разговор.
— Извините, а почему у вас такое имя интересное? - наконец начал он.
— А это.. - помолчав, ответил голос. - У меня отец армян, такое имя выдумал, мать-то хотела Борисом назвать, в честь дяди Бори. Я потом в пятнадцать лет хотел имя сменить, заебали ребята дразнить, так он сказал, типа, если сменю он меня отпиздит и сам поедет и поменяет Цезарь на Пизду Ивановну. Я больше и не поднимал тему, чурки, хули..
Виктор улыбнулся и почесал макушку.
Дааа, - протянул он. - А мне кажется, Цезарь хорошее имя.
Цезарь промолчал.
— А я тут только пообедал, и вы выходите на связь.. - неловко продолжил знакомство Виктор. - Ну, думаю, началось в деревне утро, сейчас "томагавки" пойдут. Мы с Федей только к "атакамсам" приноровились, семь из десятка тормозили, так оно вон как, Настя Каменских у Трампа "томагавки" выпросила, скоро ей ещё и списанные "минитмены" обещали. Работёнки нам хватит!
Виктор рассмеялся в конце.
— Да, вот тебе и заключила мир, ещё больше хуярить начала, проститутка. - тяжким тоном отозвался Цезарь в сторону бывшей певицы.
Виктор, несмотря на явный пессимизм коллеги, приободрился, главное что тот общается.
— Цезарь, а вы давно на локаторе трудитесь? - вежливо поинтересовался он.
— Первый день. - Цезарь не хотел разговаривать, но приходилось. - Я на станции пятый год, электриком был, но вот рядом с локаторными посидел, покурил, да и научился цели определять.
— А я тоже самоучка. - вспомнил Виктор. - А на фронт как попал - когда всех электроремонтников в стране мобилизовали в двадцать пятом, а я на телемастера учился от биржи, до войны ещё, ну и меня пригласили повесткой тоже. Я когда на фронт приехал, за голову схватился - у всех ребят компьютеры да ноутбуки, а я и не знал с какой стороны их открывать. Но ничего, тоже научился, через месяц пальцы по кнопкам уже как мыши бегали.. Потом когда они попёрли к Москве, меня в перехватчики определили, тоже поначалу все пропускал, но потом привык, сбивать начал. Оборудование вон даже усовершенствовал - когда учёные придумали радиолы для закрытой связи использовать, я свою ещё и как усилитель сигнала подсоединил, вспомнил как старшеклассники в школе делали дискотеку с такими. Сейчас вот все ребята-перехватчики повторяют за мной.
Цезарь молчал.
— Нахуй это все! Какой смысл, если и так уже всё ясно, что пиздец? - наконец выругался он. - Там ты один на сотню километров, я здесь, и хули?
— Ну надо кому-то работу делать..- неуверенно начал Виктор.
— Да нахуй она кому нужна, наша работа? Да и ни один "томагавк" ещё нигде не сбили, невозможно это. А у них их тыщи, закидают нас по самую шею! Ты на меня даже и не рассчитывай, я сегодня уеду отсюда тоже, нахуй. Мне больше всех надо что-ли? Они кричали, а я молчал, и теперь отдуваться за них что-ли? Нахуй они нужны!
Виктор не знал, что ответить, Цезарь был прав насчёт "томагавков", они с Федором имели уже четыре безрезультативные попытки в схватке с американским военно-техническим умом. Но и Цезаря он перебивать не стал, пусть выговорит своё переходящее в равнодушие отчаяние, может ему полегчает.
— Все орали, а теперь все съебались! - возбуждённо продолжал самоназначенный локаторный, - они только языком на Берлин блять! А теперь в полях с тяпками в Китае! Как наш бывший полковник Мельников, ходил тут по базе как гусь, теперь в Харбине в теплице работает, блять! Марченко тоже, пидарас ёб.. Пуск! - прокричал он последнее слово.
Виктор прыгнул к монитору.
— Пока не вижу! А вот! Теперь вижу, летит!
— Томагавк блять! - обречённо сообщил Цезарь.
Виктор стучал по клавишам, хоть и догадывался, что это бесполезно.
— На Читу летит. - уже безучастно продолжал Цезарь.
Виктор продолжал свою работу, как вдруг резкое шипение позади заставило его подпрыгнуть от неожиданности. Он обернулся - это уже гасший постепенно костёр всё таки смог довести чайник и тот слил лишнюю воду из-под крышки на угли. Руки перехватчика машинально продолжали бить по клавиатуре, он резко отдернул взгляд от чайника и вперил его обратно в монитор.
— Разворачивается.. Что это за хуйня? - из радиолы послышался удивлённый голос.
Виктор встал с корточек, отошёл от стульчика с ноутбуком и, приставив козырьком ладонь ко лбу, стал смотреть в небо. Ему мешали высокие кусты и он кинулся через них со своей полянки на открытый берег. Выбежав, он сразу увидел ракету, ровно закладывающую вираж и возвращающуюся обратно к началу своего белого следа. Через минуту она исчезла за лесом, из-за которого и появлялась.
Виктор услышал слабые крики динамика и побежал назад.
— Виктор! Ты где? Ты что там сделал? - возбуждённо кричал Цезарь.
— Да я сам не понял! - ответил с растерянной улыбкой Виктор, почесал затылок. - Я на чайник отвлёкся и, наверное, не ту клавишу нажал...
— Она к месту запуска летит!
— Я её обратно наладил, видимо.
Цезарь радостно захохотал.
— Витя, ты скорее беги оттуда, щас вычислят и накроют! - опомнился он.
Виктор бросился собирать свои пожитки.
— Ну ладно, все, конец связи! Завтра подключай, будем выяснять, как у тебя это получилось! Ну теперь мы на них выспимся, блять! - верещал воодушевленный Цезарь.
Виктор со смехом снял провода с аккумулятора, довольный собой, но ещё больше тем, что нашел нового друга.
— В квадрате 67-80 фиксируется подготовка к пуску! Как поняли? Прием!
— Понял. - по мере улучшения связи мужчина с всё большим недоверием смотрел на радиолу.
— Этот квадрат всего в двухстах километрах от меня! - сообщил он и замолчал. - Газон, что то я ваш голос не узнаю.. А где Фёдор? - наконец спросил он после паузы.
Динамик молчал секунд десять.
— Фёдор не вышел на смену, наверное сбежал, как все остальные. Я один тут на всей базе.
— Как же так? Федя не должен бы вот так поступить.. - не спешил верить мужчина. - Мы с ним уже почти полгода работали..
— Никого нет. - голос помолчал. - Я не знаю, зачем я тут сижу до сих пор.
— Ну как зачем, - помолчав, мужчина почесал макушку. - Нам главнокомандующий задачу поставил стоять до последнего, вот мы и должны.
— Сам то он в Китай съебал со всей верхушкой.. - съиронизировал голос.
— Ну он же вернётся, если мы победим, руководить страной то кому то надо будет.. - неуверенно предсказал будущее мужчина. - А вас, кстати, как зовут?
— Цезарь.
— А меня Виктор. - представился мужчина, удивившись от необычного имени собеседника.
Наступило молчание. Виктор всё ещё был расстроен из за Федора, они успевали во время сеансов связи о многом поговорить, пока ждали ракеты, например о рыбалке или разрушении колхозов демократами, сейчас же он не знал, с чего начать разговор.
— Извините, а почему у вас такое имя интересное? - наконец начал он.
— А это.. - помолчав, ответил голос. - У меня отец армян, такое имя выдумал, мать-то хотела Борисом назвать, в честь дяди Бори. Я потом в пятнадцать лет хотел имя сменить, заебали ребята дразнить, так он сказал, типа, если сменю он меня отпиздит и сам поедет и поменяет Цезарь на Пизду Ивановну. Я больше и не поднимал тему, чурки, хули..
Виктор улыбнулся и почесал макушку.
Дааа, - протянул он. - А мне кажется, Цезарь хорошее имя.
Цезарь промолчал.
— А я тут только пообедал, и вы выходите на связь.. - неловко продолжил знакомство Виктор. - Ну, думаю, началось в деревне утро, сейчас "томагавки" пойдут. Мы с Федей только к "атакамсам" приноровились, семь из десятка тормозили, так оно вон как, Настя Каменских у Трампа "томагавки" выпросила, скоро ей ещё и списанные "минитмены" обещали. Работёнки нам хватит!
Виктор рассмеялся в конце.
— Да, вот тебе и заключила мир, ещё больше хуярить начала, проститутка. - тяжким тоном отозвался Цезарь в сторону бывшей певицы.
Виктор, несмотря на явный пессимизм коллеги, приободрился, главное что тот общается.
— Цезарь, а вы давно на локаторе трудитесь? - вежливо поинтересовался он.
— Первый день. - Цезарь не хотел разговаривать, но приходилось. - Я на станции пятый год, электриком был, но вот рядом с локаторными посидел, покурил, да и научился цели определять.
— А я тоже самоучка. - вспомнил Виктор. - А на фронт как попал - когда всех электроремонтников в стране мобилизовали в двадцать пятом, а я на телемастера учился от биржи, до войны ещё, ну и меня пригласили повесткой тоже. Я когда на фронт приехал, за голову схватился - у всех ребят компьютеры да ноутбуки, а я и не знал с какой стороны их открывать. Но ничего, тоже научился, через месяц пальцы по кнопкам уже как мыши бегали.. Потом когда они попёрли к Москве, меня в перехватчики определили, тоже поначалу все пропускал, но потом привык, сбивать начал. Оборудование вон даже усовершенствовал - когда учёные придумали радиолы для закрытой связи использовать, я свою ещё и как усилитель сигнала подсоединил, вспомнил как старшеклассники в школе делали дискотеку с такими. Сейчас вот все ребята-перехватчики повторяют за мной.
Цезарь молчал.
— Нахуй это все! Какой смысл, если и так уже всё ясно, что пиздец? - наконец выругался он. - Там ты один на сотню километров, я здесь, и хули?
— Ну надо кому-то работу делать..- неуверенно начал Виктор.
— Да нахуй она кому нужна, наша работа? Да и ни один "томагавк" ещё нигде не сбили, невозможно это. А у них их тыщи, закидают нас по самую шею! Ты на меня даже и не рассчитывай, я сегодня уеду отсюда тоже, нахуй. Мне больше всех надо что-ли? Они кричали, а я молчал, и теперь отдуваться за них что-ли? Нахуй они нужны!
Виктор не знал, что ответить, Цезарь был прав насчёт "томагавков", они с Федором имели уже четыре безрезультативные попытки в схватке с американским военно-техническим умом. Но и Цезаря он перебивать не стал, пусть выговорит своё переходящее в равнодушие отчаяние, может ему полегчает.
— Все орали, а теперь все съебались! - возбуждённо продолжал самоназначенный локаторный, - они только языком на Берлин блять! А теперь в полях с тяпками в Китае! Как наш бывший полковник Мельников, ходил тут по базе как гусь, теперь в Харбине в теплице работает, блять! Марченко тоже, пидарас ёб.. Пуск! - прокричал он последнее слово.
Виктор прыгнул к монитору.
— Пока не вижу! А вот! Теперь вижу, летит!
— Томагавк блять! - обречённо сообщил Цезарь.
Виктор стучал по клавишам, хоть и догадывался, что это бесполезно.
— На Читу летит. - уже безучастно продолжал Цезарь.
Виктор продолжал свою работу, как вдруг резкое шипение позади заставило его подпрыгнуть от неожиданности. Он обернулся - это уже гасший постепенно костёр всё таки смог довести чайник и тот слил лишнюю воду из-под крышки на угли. Руки перехватчика машинально продолжали бить по клавиатуре, он резко отдернул взгляд от чайника и вперил его обратно в монитор.
— Разворачивается.. Что это за хуйня? - из радиолы послышался удивлённый голос.
Виктор встал с корточек, отошёл от стульчика с ноутбуком и, приставив козырьком ладонь ко лбу, стал смотреть в небо. Ему мешали высокие кусты и он кинулся через них со своей полянки на открытый берег. Выбежав, он сразу увидел ракету, ровно закладывающую вираж и возвращающуюся обратно к началу своего белого следа. Через минуту она исчезла за лесом, из-за которого и появлялась.
Виктор услышал слабые крики динамика и побежал назад.
— Виктор! Ты где? Ты что там сделал? - возбуждённо кричал Цезарь.
— Да я сам не понял! - ответил с растерянной улыбкой Виктор, почесал затылок. - Я на чайник отвлёкся и, наверное, не ту клавишу нажал...
— Она к месту запуска летит!
— Я её обратно наладил, видимо.
Цезарь радостно захохотал.
— Витя, ты скорее беги оттуда, щас вычислят и накроют! - опомнился он.
Виктор бросился собирать свои пожитки.
— Ну ладно, все, конец связи! Завтра подключай, будем выяснять, как у тебя это получилось! Ну теперь мы на них выспимся, блять! - верещал воодушевленный Цезарь.
Виктор со смехом снял провода с аккумулятора, довольный собой, но ещё больше тем, что нашел нового друга.
>>26978
— В квадрате 67-80 фиксируется подготовка к пуску! Как поняли? Прием!
— Понял. - по мере улучшения связи мужчина с всё большим недоверием смотрел на радиолу.
— Этот квадрат всего в двухстах километрах от меня! - сообщил он и замолчал. - Газон, что то я ваш голос не узнаю.. А где Фёдор? - наконец спросил он после паузы.
Динамик молчал секунд десять.
— Фёдор не вышел на смену, наверное сбежал, как все остальные. Я один тут на всей базе.
— Как же так? Федя не должен бы вот так поступить.. - не спешил верить мужчина. - Мы с ним уже почти полгода работали..
— Никого нет. - голос помолчал. - Я не знаю, зачем я тут сижу до сих пор.
— Ну как зачем, - помолчав, мужчина почесал макушку. - Нам главнокомандующий задачу поставил стоять до последнего, вот мы и должны.
— Сам то он в Китай съебал со всей верхушкой.. - съиронизировал голос.
— Ну он же вернётся, если мы победим, руководить страной то кому то надо будет.. - неуверенно предсказал будущее мужчина. - А вас, кстати, как зовут?
— Цезарь.
— А меня Виктор. - представился мужчина, удивившись от необычного имени собеседника.
Наступило молчание. Виктор всё ещё был расстроен из за Федора, они успевали во время сеансов связи о многом поговорить, пока ждали ракеты, например о рыбалке или разрушении колхозов демократами, сейчас же он не знал, с чего начать разговор.
— Извините, а почему у вас такое имя интересное? - наконец начал он.
— А это.. - помолчав, ответил голос. - У меня отец армян, такое имя выдумал, мать-то хотела Борисом назвать, в честь дяди Бори. Я потом в пятнадцать лет хотел имя сменить, заебали ребята дразнить, так он сказал, типа, если сменю он меня отпиздит и сам поедет и поменяет Цезарь на Пизду Ивановну. Я больше и не поднимал тему, чурки, хули..
Виктор улыбнулся и почесал макушку.
Дааа, - протянул он. - А мне кажется, Цезарь хорошее имя.
Цезарь промолчал.
— А я тут только пообедал, и вы выходите на связь.. - неловко продолжил знакомство Виктор. - Ну, думаю, началось в деревне утро, сейчас "томагавки" пойдут. Мы с Федей только к "атакамсам" приноровились, семь из десятка тормозили, так оно вон как, Настя Каменских у Трампа "томагавки" выпросила, скоро ей ещё и списанные "минитмены" обещали. Работёнки нам хватит!
Виктор рассмеялся в конце.
— Да, вот тебе и заключила мир, ещё больше хуярить начала, проститутка. - тяжким тоном отозвался Цезарь в сторону бывшей певицы.
Виктор, несмотря на явный пессимизм коллеги, приободрился, главное что тот общается.
— Цезарь, а вы давно на локаторе трудитесь? - вежливо поинтересовался он.
— Первый день. - Цезарь не хотел разговаривать, но приходилось. - Я на станции пятый год, электриком был, но вот рядом с локаторными посидел, покурил, да и научился цели определять.
— А я тоже самоучка. - вспомнил Виктор. - А на фронт как попал - когда всех электроремонтников в стране мобилизовали в двадцать пятом, а я на телемастера учился от биржи, до войны ещё, ну и меня пригласили повесткой тоже. Я когда на фронт приехал, за голову схватился - у всех ребят компьютеры да ноутбуки, а я и не знал с какой стороны их открывать. Но ничего, тоже научился, через месяц пальцы по кнопкам уже как мыши бегали.. Потом когда они попёрли к Москве, меня в перехватчики определили, тоже поначалу все пропускал, но потом привык, сбивать начал. Оборудование вон даже усовершенствовал - когда учёные придумали радиолы для закрытой связи использовать, я свою ещё и как усилитель сигнала подсоединил, вспомнил как старшеклассники в школе делали дискотеку с такими. Сейчас вот все ребята-перехватчики повторяют за мной.
Цезарь молчал.
— Нахуй это все! Какой смысл, если и так уже всё ясно, что пиздец? - наконец выругался он. - Там ты один на сотню километров, я здесь, и хули?
— Ну надо кому-то работу делать..- неуверенно начал Виктор.
— Да нахуй она кому нужна, наша работа? Да и ни один "томагавк" ещё нигде не сбили, невозможно это. А у них их тыщи, закидают нас по самую шею! Ты на меня даже и не рассчитывай, я сегодня уеду отсюда тоже, нахуй. Мне больше всех надо что-ли? Они кричали, а я молчал, и теперь отдуваться за них что-ли? Нахуй они нужны!
Виктор не знал, что ответить, Цезарь был прав насчёт "томагавков", они с Федором имели уже четыре безрезультативные попытки в схватке с американским военно-техническим умом. Но и Цезаря он перебивать не стал, пусть выговорит своё переходящее в равнодушие отчаяние, может ему полегчает.
— Все орали, а теперь все съебались! - возбуждённо продолжал самоназначенный локаторный, - они только языком на Берлин блять! А теперь в полях с тяпками в Китае! Как наш бывший полковник Мельников, ходил тут по базе как гусь, теперь в Харбине в теплице работает, блять! Марченко тоже, пидарас ёб.. Пуск! - прокричал он последнее слово.
Виктор прыгнул к монитору.
— Пока не вижу! А вот! Теперь вижу, летит!
— Томагавк блять! - обречённо сообщил Цезарь.
Виктор стучал по клавишам, хоть и догадывался, что это бесполезно.
— На Читу летит. - уже безучастно продолжал Цезарь.
Виктор продолжал свою работу, как вдруг резкое шипение позади заставило его подпрыгнуть от неожиданности. Он обернулся - это уже гасший постепенно костёр всё таки смог довести чайник и тот слил лишнюю воду из-под крышки на угли. Руки перехватчика машинально продолжали бить по клавиатуре, он резко отдернул взгляд от чайника и вперил его обратно в монитор.
— Разворачивается.. Что это за хуйня? - из радиолы послышался удивлённый голос.
Виктор встал с корточек, отошёл от стульчика с ноутбуком и, приставив козырьком ладонь ко лбу, стал смотреть в небо. Ему мешали высокие кусты и он кинулся через них со своей полянки на открытый берег. Выбежав, он сразу увидел ракету, ровно закладывающую вираж и возвращающуюся обратно к началу своего белого следа. Через минуту она исчезла за лесом, из-за которого и появлялась.
Виктор услышал слабые крики динамика и побежал назад.
— Виктор! Ты где? Ты что там сделал? - возбуждённо кричал Цезарь.
— Да я сам не понял! - ответил с растерянной улыбкой Виктор, почесал затылок. - Я на чайник отвлёкся и, наверное, не ту клавишу нажал...
— Она к месту запуска летит!
— Я её обратно наладил, видимо.
Цезарь радостно захохотал.
— Витя, ты скорее беги оттуда, щас вычислят и накроют! - опомнился он.
Виктор бросился собирать свои пожитки.
— Ну ладно, все, конец связи! Завтра подключай, будем выяснять, как у тебя это получилось! Ну теперь мы на них выспимся, блять! - верещал воодушевленный Цезарь.
Виктор со смехом снял провода с аккумулятора, довольный собой, но ещё больше тем, что нашел нового друга.
— В квадрате 67-80 фиксируется подготовка к пуску! Как поняли? Прием!
— Понял. - по мере улучшения связи мужчина с всё большим недоверием смотрел на радиолу.
— Этот квадрат всего в двухстах километрах от меня! - сообщил он и замолчал. - Газон, что то я ваш голос не узнаю.. А где Фёдор? - наконец спросил он после паузы.
Динамик молчал секунд десять.
— Фёдор не вышел на смену, наверное сбежал, как все остальные. Я один тут на всей базе.
— Как же так? Федя не должен бы вот так поступить.. - не спешил верить мужчина. - Мы с ним уже почти полгода работали..
— Никого нет. - голос помолчал. - Я не знаю, зачем я тут сижу до сих пор.
— Ну как зачем, - помолчав, мужчина почесал макушку. - Нам главнокомандующий задачу поставил стоять до последнего, вот мы и должны.
— Сам то он в Китай съебал со всей верхушкой.. - съиронизировал голос.
— Ну он же вернётся, если мы победим, руководить страной то кому то надо будет.. - неуверенно предсказал будущее мужчина. - А вас, кстати, как зовут?
— Цезарь.
— А меня Виктор. - представился мужчина, удивившись от необычного имени собеседника.
Наступило молчание. Виктор всё ещё был расстроен из за Федора, они успевали во время сеансов связи о многом поговорить, пока ждали ракеты, например о рыбалке или разрушении колхозов демократами, сейчас же он не знал, с чего начать разговор.
— Извините, а почему у вас такое имя интересное? - наконец начал он.
— А это.. - помолчав, ответил голос. - У меня отец армян, такое имя выдумал, мать-то хотела Борисом назвать, в честь дяди Бори. Я потом в пятнадцать лет хотел имя сменить, заебали ребята дразнить, так он сказал, типа, если сменю он меня отпиздит и сам поедет и поменяет Цезарь на Пизду Ивановну. Я больше и не поднимал тему, чурки, хули..
Виктор улыбнулся и почесал макушку.
Дааа, - протянул он. - А мне кажется, Цезарь хорошее имя.
Цезарь промолчал.
— А я тут только пообедал, и вы выходите на связь.. - неловко продолжил знакомство Виктор. - Ну, думаю, началось в деревне утро, сейчас "томагавки" пойдут. Мы с Федей только к "атакамсам" приноровились, семь из десятка тормозили, так оно вон как, Настя Каменских у Трампа "томагавки" выпросила, скоро ей ещё и списанные "минитмены" обещали. Работёнки нам хватит!
Виктор рассмеялся в конце.
— Да, вот тебе и заключила мир, ещё больше хуярить начала, проститутка. - тяжким тоном отозвался Цезарь в сторону бывшей певицы.
Виктор, несмотря на явный пессимизм коллеги, приободрился, главное что тот общается.
— Цезарь, а вы давно на локаторе трудитесь? - вежливо поинтересовался он.
— Первый день. - Цезарь не хотел разговаривать, но приходилось. - Я на станции пятый год, электриком был, но вот рядом с локаторными посидел, покурил, да и научился цели определять.
— А я тоже самоучка. - вспомнил Виктор. - А на фронт как попал - когда всех электроремонтников в стране мобилизовали в двадцать пятом, а я на телемастера учился от биржи, до войны ещё, ну и меня пригласили повесткой тоже. Я когда на фронт приехал, за голову схватился - у всех ребят компьютеры да ноутбуки, а я и не знал с какой стороны их открывать. Но ничего, тоже научился, через месяц пальцы по кнопкам уже как мыши бегали.. Потом когда они попёрли к Москве, меня в перехватчики определили, тоже поначалу все пропускал, но потом привык, сбивать начал. Оборудование вон даже усовершенствовал - когда учёные придумали радиолы для закрытой связи использовать, я свою ещё и как усилитель сигнала подсоединил, вспомнил как старшеклассники в школе делали дискотеку с такими. Сейчас вот все ребята-перехватчики повторяют за мной.
Цезарь молчал.
— Нахуй это все! Какой смысл, если и так уже всё ясно, что пиздец? - наконец выругался он. - Там ты один на сотню километров, я здесь, и хули?
— Ну надо кому-то работу делать..- неуверенно начал Виктор.
— Да нахуй она кому нужна, наша работа? Да и ни один "томагавк" ещё нигде не сбили, невозможно это. А у них их тыщи, закидают нас по самую шею! Ты на меня даже и не рассчитывай, я сегодня уеду отсюда тоже, нахуй. Мне больше всех надо что-ли? Они кричали, а я молчал, и теперь отдуваться за них что-ли? Нахуй они нужны!
Виктор не знал, что ответить, Цезарь был прав насчёт "томагавков", они с Федором имели уже четыре безрезультативные попытки в схватке с американским военно-техническим умом. Но и Цезаря он перебивать не стал, пусть выговорит своё переходящее в равнодушие отчаяние, может ему полегчает.
— Все орали, а теперь все съебались! - возбуждённо продолжал самоназначенный локаторный, - они только языком на Берлин блять! А теперь в полях с тяпками в Китае! Как наш бывший полковник Мельников, ходил тут по базе как гусь, теперь в Харбине в теплице работает, блять! Марченко тоже, пидарас ёб.. Пуск! - прокричал он последнее слово.
Виктор прыгнул к монитору.
— Пока не вижу! А вот! Теперь вижу, летит!
— Томагавк блять! - обречённо сообщил Цезарь.
Виктор стучал по клавишам, хоть и догадывался, что это бесполезно.
— На Читу летит. - уже безучастно продолжал Цезарь.
Виктор продолжал свою работу, как вдруг резкое шипение позади заставило его подпрыгнуть от неожиданности. Он обернулся - это уже гасший постепенно костёр всё таки смог довести чайник и тот слил лишнюю воду из-под крышки на угли. Руки перехватчика машинально продолжали бить по клавиатуре, он резко отдернул взгляд от чайника и вперил его обратно в монитор.
— Разворачивается.. Что это за хуйня? - из радиолы послышался удивлённый голос.
Виктор встал с корточек, отошёл от стульчика с ноутбуком и, приставив козырьком ладонь ко лбу, стал смотреть в небо. Ему мешали высокие кусты и он кинулся через них со своей полянки на открытый берег. Выбежав, он сразу увидел ракету, ровно закладывающую вираж и возвращающуюся обратно к началу своего белого следа. Через минуту она исчезла за лесом, из-за которого и появлялась.
Виктор услышал слабые крики динамика и побежал назад.
— Виктор! Ты где? Ты что там сделал? - возбуждённо кричал Цезарь.
— Да я сам не понял! - ответил с растерянной улыбкой Виктор, почесал затылок. - Я на чайник отвлёкся и, наверное, не ту клавишу нажал...
— Она к месту запуска летит!
— Я её обратно наладил, видимо.
Цезарь радостно захохотал.
— Витя, ты скорее беги оттуда, щас вычислят и накроют! - опомнился он.
Виктор бросился собирать свои пожитки.
— Ну ладно, все, конец связи! Завтра подключай, будем выяснять, как у тебя это получилось! Ну теперь мы на них выспимся, блять! - верещал воодушевленный Цезарь.
Виктор со смехом снял провода с аккумулятора, довольный собой, но ещё больше тем, что нашел нового друга.
46 Кб, 499x400ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
— Гриша, вставай, там опять авария какая-то. - Мэрилин, наклонившись, мягко поцеловала его в щеку. - Капитан передал тебе, что в электронном зале проблемы.
Он открыл глаза, увидел ее лицо над собой и в сотый раз мысленно поблагодарил Бога за то, что полгода назад, в комнате отдыха, он пролил брагу на пульт и телевизор случайно выбрал фильм "Зуд седьмого года". Тогда то он и увидел её и через минуту мчался к себе в каюту чтобы связаться с китайцами и поменять внешность заказанного андроида. Сначала он хотел такую же, как у капитана - копию популярной модели и певицы Брачохи, но один взгляд на Мэрилин Монро заставил его понять, что с этой женщиной он бы хотел прожить остаток жизни.
Григорий, гладя плешивую макушку и зевая, сел на край постели. Мэрилин уже суетилась у плиты, одетая в короткий голубой халатик с белой окантовкой, платиновые локоны, макияж, пухлые губы, белые пышные бёдра и высокая грудь - она всегда выглядела точно так, как в том фильме. Гриша за полгода владения ею никак не мог к этому привыкнуть и всё время пытался скрыть постоянную эрекцию. Мэрилин это конечно замечала, но не подавала вида.
— Суп с мясом варить ставлю! - сообщила она серьёзно. - Пусть вода закипает, а я с тобой схожу на поломку.
Гриша сидя надел под одеялом штаны, он до сих пор её стеснялся, умом понимал, что она ненастоящая, но сделать с собой ничего не мог. Он в свои 54 года наконец был с женщиной, хоть и искусственно выращенной, а застенчивость, приобретённая с одинокой жизнью, уже никуда не уйдёт. "Но это и хорошо, - думал Гриша. - Как пацан зато волнуюсь, в мои-то годы, блять!".
Корабль качнуло в пустоте космоса и Гриша засуетился - накинул спецовку, Мэрилин уже надела белые сапожки на каблуках и ждала его у дверей с чемоданчиком с инструментами.
— Шапка вот, на вешалке, - показала она кивком, увидев что он ищет.
— Ага.. - Гриша нацепил на макушку шапку - "пидарку", он не выходил из комнаты без неё. Однажды он отморозил голову, пока варил пробитый метеоритом тендер, тогда пришлось сесть для ремонта на "Посох", на этой планете хоть и был воздух, но постоянный мороз в минус 80 шанса жизни не давал. А скафандр протекал и пока Гриша 40 минут приваривал снаружи корпуса заплатку, голова успела покрыться инеем.
Она взяла его за руку, он как и всегда почувствовал от этого дрожь в теле и нытьё внизу живота, и они пошли по пустому коридору. Скоро они остановились у двери, он передал ей чемоданчик, сам прислонил руку к сенсору. Дверь отъехала и они прошли внутрь. Отсек был похож на библиотеку и до потолка заставлен ровными полками, только вместо книг на них были закреплены платы с гроздьями проводов и диодов. В середине раздавался электрический треск и сине-белые вспышки и Гриша с Мэрилин направились туда. Подойдя к искрившей проблеме, он присел на корточки, достал из внутреннего кармана куртки очки, надел их на край переносицы, открыл перед собой чемоданчик и достал паяльник. Мэрилин села рядом, и так короткий халат стал ещё короче и Гриша мельком увидел её белоснежные трусики. Она его взгляд не заметила, обратив всё внимание на поломку. "Опять встаёт! - пронеслось у него в голове. - Ну что за баба! Какая тут нахуй Брачоха, и капитан уже вчера типа этого что-то сказал, что поспешил.. Ну подкатывать то будет, Мэрлин его сразу нахуй пошлёт, как деда Ваню тогда. Тоже охуевшая морда, как увидел мою Мэрлин, когда она только пришла в упаковке, и говорит, мол, Гриня дай я разок на нее залезу, она резко повернулась к нему и говорит - ты за меня 167 листов отдал что-ли, пенсия? Он на коленки рухнул от неожиданности и страха, вот ржач то был".
Пока эти мысли летали у него в голове, руки делали своё дело - отпаивали сгоревшие провода и диоды. Мэрилин смотрела то на них, то Грише в лицо, при этом её взгляд менялся с внимательного и изучающего на томный и с фирменной поволокой, доставшейся ей от актрисы, Гриша всегда в такие моменты хотел бегать и прыгать от счастья, адреналина и похоти.
— Ты их "идиоты" называешь. - она кивнула на диоды.
— Ага, сейчас переставим. - Гриша собрался и принялся менять почерневшие на зелёные.
— Мы после этой партии в деревню ко мне поедем. - повернувшись к ней сказал он после паузы, глядя поверх очков. Она кивнула и аккуратно зацепила пальцами кусочек гари, отлетевший ему в густые усы.
— Хватит, поработал за жизнь достаточно. Хоть меня и зовут на "Дружбу", откажусь, там капитан хохол к тому же, сто лет прошло, а они ещё не остыли. Так и здоровье все оставлю, а мне хочется с тобой пожить подольше.
— А на что жить будем? Ты же за меня всё отдал, что накопил за жизнь. Нам с тобой и тут хорошо, своя каюта, еда.
— Надоело мне в этой консервной банке. Хочу на родину, в деревню. У меня ведь и мама ещё жива, тебя ей покажу, вот она порадуется. Она же в технике не понимает, подумает что такая красивая женщина сама меня полюбила, гордиться будет. А работы и там много, хороший техник везде нужен. Я же всё умею, всю жизнь учился.
— Ну как скажешь. - мягко сказала Мэрилин.
Вскоре он воткнул на место последний провод, отсек ожил и плавно загудел. Они пошли назад, к себе, там они обнаружили закипевшую воду, Мэрилин сноровисто побросала в неё картошку, мясо и лук. Гриша занялся своим любимым делом - сел за стол, положив подбородок на кулак, и стал смотреть на неё.
— Спой мне, как ты президенту пела, только мою любимую. - попросил он.
Она с улыбкой подошла, села напротив, взяла его за руки и запела своим голосом чуть хриплого ангела "сам себя считааааююю городским тепеееерь яяяя, здесь моя работа, здесь мои друзья, но всё так же нооочьююю сниииится мне дереееевня, отпустить меня не хочет родина моя..."
КОНЕЦ
— Гриша, вставай, там опять авария какая-то. - Мэрилин, наклонившись, мягко поцеловала его в щеку. - Капитан передал тебе, что в электронном зале проблемы.
Он открыл глаза, увидел ее лицо над собой и в сотый раз мысленно поблагодарил Бога за то, что полгода назад, в комнате отдыха, он пролил брагу на пульт и телевизор случайно выбрал фильм "Зуд седьмого года". Тогда то он и увидел её и через минуту мчался к себе в каюту чтобы связаться с китайцами и поменять внешность заказанного андроида. Сначала он хотел такую же, как у капитана - копию популярной модели и певицы Брачохи, но один взгляд на Мэрилин Монро заставил его понять, что с этой женщиной он бы хотел прожить остаток жизни.
Григорий, гладя плешивую макушку и зевая, сел на край постели. Мэрилин уже суетилась у плиты, одетая в короткий голубой халатик с белой окантовкой, платиновые локоны, макияж, пухлые губы, белые пышные бёдра и высокая грудь - она всегда выглядела точно так, как в том фильме. Гриша за полгода владения ею никак не мог к этому привыкнуть и всё время пытался скрыть постоянную эрекцию. Мэрилин это конечно замечала, но не подавала вида.
— Суп с мясом варить ставлю! - сообщила она серьёзно. - Пусть вода закипает, а я с тобой схожу на поломку.
Гриша сидя надел под одеялом штаны, он до сих пор её стеснялся, умом понимал, что она ненастоящая, но сделать с собой ничего не мог. Он в свои 54 года наконец был с женщиной, хоть и искусственно выращенной, а застенчивость, приобретённая с одинокой жизнью, уже никуда не уйдёт. "Но это и хорошо, - думал Гриша. - Как пацан зато волнуюсь, в мои-то годы, блять!".
Корабль качнуло в пустоте космоса и Гриша засуетился - накинул спецовку, Мэрилин уже надела белые сапожки на каблуках и ждала его у дверей с чемоданчиком с инструментами.
— Шапка вот, на вешалке, - показала она кивком, увидев что он ищет.
— Ага.. - Гриша нацепил на макушку шапку - "пидарку", он не выходил из комнаты без неё. Однажды он отморозил голову, пока варил пробитый метеоритом тендер, тогда пришлось сесть для ремонта на "Посох", на этой планете хоть и был воздух, но постоянный мороз в минус 80 шанса жизни не давал. А скафандр протекал и пока Гриша 40 минут приваривал снаружи корпуса заплатку, голова успела покрыться инеем.
Она взяла его за руку, он как и всегда почувствовал от этого дрожь в теле и нытьё внизу живота, и они пошли по пустому коридору. Скоро они остановились у двери, он передал ей чемоданчик, сам прислонил руку к сенсору. Дверь отъехала и они прошли внутрь. Отсек был похож на библиотеку и до потолка заставлен ровными полками, только вместо книг на них были закреплены платы с гроздьями проводов и диодов. В середине раздавался электрический треск и сине-белые вспышки и Гриша с Мэрилин направились туда. Подойдя к искрившей проблеме, он присел на корточки, достал из внутреннего кармана куртки очки, надел их на край переносицы, открыл перед собой чемоданчик и достал паяльник. Мэрилин села рядом, и так короткий халат стал ещё короче и Гриша мельком увидел её белоснежные трусики. Она его взгляд не заметила, обратив всё внимание на поломку. "Опять встаёт! - пронеслось у него в голове. - Ну что за баба! Какая тут нахуй Брачоха, и капитан уже вчера типа этого что-то сказал, что поспешил.. Ну подкатывать то будет, Мэрлин его сразу нахуй пошлёт, как деда Ваню тогда. Тоже охуевшая морда, как увидел мою Мэрлин, когда она только пришла в упаковке, и говорит, мол, Гриня дай я разок на нее залезу, она резко повернулась к нему и говорит - ты за меня 167 листов отдал что-ли, пенсия? Он на коленки рухнул от неожиданности и страха, вот ржач то был".
Пока эти мысли летали у него в голове, руки делали своё дело - отпаивали сгоревшие провода и диоды. Мэрилин смотрела то на них, то Грише в лицо, при этом её взгляд менялся с внимательного и изучающего на томный и с фирменной поволокой, доставшейся ей от актрисы, Гриша всегда в такие моменты хотел бегать и прыгать от счастья, адреналина и похоти.
— Ты их "идиоты" называешь. - она кивнула на диоды.
— Ага, сейчас переставим. - Гриша собрался и принялся менять почерневшие на зелёные.
— Мы после этой партии в деревню ко мне поедем. - повернувшись к ней сказал он после паузы, глядя поверх очков. Она кивнула и аккуратно зацепила пальцами кусочек гари, отлетевший ему в густые усы.
— Хватит, поработал за жизнь достаточно. Хоть меня и зовут на "Дружбу", откажусь, там капитан хохол к тому же, сто лет прошло, а они ещё не остыли. Так и здоровье все оставлю, а мне хочется с тобой пожить подольше.
— А на что жить будем? Ты же за меня всё отдал, что накопил за жизнь. Нам с тобой и тут хорошо, своя каюта, еда.
— Надоело мне в этой консервной банке. Хочу на родину, в деревню. У меня ведь и мама ещё жива, тебя ей покажу, вот она порадуется. Она же в технике не понимает, подумает что такая красивая женщина сама меня полюбила, гордиться будет. А работы и там много, хороший техник везде нужен. Я же всё умею, всю жизнь учился.
— Ну как скажешь. - мягко сказала Мэрилин.
Вскоре он воткнул на место последний провод, отсек ожил и плавно загудел. Они пошли назад, к себе, там они обнаружили закипевшую воду, Мэрилин сноровисто побросала в неё картошку, мясо и лук. Гриша занялся своим любимым делом - сел за стол, положив подбородок на кулак, и стал смотреть на неё.
— Спой мне, как ты президенту пела, только мою любимую. - попросил он.
Она с улыбкой подошла, села напротив, взяла его за руки и запела своим голосом чуть хриплого ангела "сам себя считааааююю городским тепеееерь яяяя, здесь моя работа, здесь мои друзья, но всё так же нооочьююю сниииится мне дереееевня, отпустить меня не хочет родина моя..."
КОНЕЦ
46 Кб, 499x400ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
— Гриша, вставай, там опять авария какая-то. - Мэрилин, наклонившись, мягко поцеловала его в щеку. - Капитан передал тебе, что в электронном зале проблемы.
Он открыл глаза, увидел ее лицо над собой и в сотый раз мысленно поблагодарил Бога за то, что полгода назад, в комнате отдыха, он пролил брагу на пульт и телевизор случайно выбрал фильм "Зуд седьмого года". Тогда то он и увидел её и через минуту мчался к себе в каюту чтобы связаться с китайцами и поменять внешность заказанного андроида. Сначала он хотел такую же, как у капитана - копию популярной модели и певицы Брачохи, но один взгляд на Мэрилин Монро заставил его понять, что с этой женщиной он бы хотел прожить остаток жизни.
Григорий, гладя плешивую макушку и зевая, сел на край постели. Мэрилин уже суетилась у плиты, одетая в короткий голубой халатик с белой окантовкой, платиновые локоны, макияж, пухлые губы, белые пышные бёдра и высокая грудь - она всегда выглядела точно так, как в том фильме. Гриша за полгода владения ею никак не мог к этому привыкнуть и всё время пытался скрыть постоянную эрекцию. Мэрилин это конечно замечала, но не подавала вида.
— Суп с мясом варить ставлю! - сообщила она серьёзно. - Пусть вода закипает, а я с тобой схожу на поломку.
Гриша сидя надел под одеялом штаны, он до сих пор её стеснялся, умом понимал, что она ненастоящая, но сделать с собой ничего не мог. Он в свои 54 года наконец был с женщиной, хоть и искусственно выращенной, а застенчивость, приобретённая с одинокой жизнью, уже никуда не уйдёт. "Но это и хорошо, - думал Гриша. - Как пацан зато волнуюсь, в мои-то годы, блять!".
Корабль качнуло в пустоте космоса и Гриша засуетился - накинул спецовку, Мэрилин уже надела белые сапожки на каблуках и ждала его у дверей с чемоданчиком с инструментами.
— Шапка вот, на вешалке, - показала она кивком, увидев что он ищет.
— Ага.. - Гриша нацепил на макушку шапку - "пидарку", он не выходил из комнаты без неё. Однажды он отморозил голову, пока варил пробитый метеоритом тендер, тогда пришлось сесть для ремонта на "Посох", на этой планете хоть и был воздух, но постоянный мороз в минус 80 шанса жизни не давал. А скафандр протекал и пока Гриша 40 минут приваривал снаружи корпуса заплатку, голова успела покрыться инеем.
Она взяла его за руку, он как и всегда почувствовал от этого дрожь в теле и нытьё внизу живота, и они пошли по пустому коридору. Скоро они остановились у двери, он передал ей чемоданчик, сам прислонил руку к сенсору. Дверь отъехала и они прошли внутрь. Отсек был похож на библиотеку и до потолка заставлен ровными полками, только вместо книг на них были закреплены платы с гроздьями проводов и диодов. В середине раздавался электрический треск и сине-белые вспышки и Гриша с Мэрилин направились туда. Подойдя к искрившей проблеме, он присел на корточки, достал из внутреннего кармана куртки очки, надел их на край переносицы, открыл перед собой чемоданчик и достал паяльник. Мэрилин села рядом, и так короткий халат стал ещё короче и Гриша мельком увидел её белоснежные трусики. Она его взгляд не заметила, обратив всё внимание на поломку. "Опять встаёт! - пронеслось у него в голове. - Ну что за баба! Какая тут нахуй Брачоха, и капитан уже вчера типа этого что-то сказал, что поспешил.. Ну подкатывать то будет, Мэрлин его сразу нахуй пошлёт, как деда Ваню тогда. Тоже охуевшая морда, как увидел мою Мэрлин, когда она только пришла в упаковке, и говорит, мол, Гриня дай я разок на нее залезу, она резко повернулась к нему и говорит - ты за меня 167 листов отдал что-ли, пенсия? Он на коленки рухнул от неожиданности и страха, вот ржач то был".
Пока эти мысли летали у него в голове, руки делали своё дело - отпаивали сгоревшие провода и диоды. Мэрилин смотрела то на них, то Грише в лицо, при этом её взгляд менялся с внимательного и изучающего на томный и с фирменной поволокой, доставшейся ей от актрисы, Гриша всегда в такие моменты хотел бегать и прыгать от счастья, адреналина и похоти.
— Ты их "идиоты" называешь. - она кивнула на диоды.
— Ага, сейчас переставим. - Гриша собрался и принялся менять почерневшие на зелёные.
— Мы после этой партии в деревню ко мне поедем. - повернувшись к ней сказал он после паузы, глядя поверх очков. Она кивнула и аккуратно зацепила пальцами кусочек гари, отлетевший ему в густые усы.
— Хватит, поработал за жизнь достаточно. Хоть меня и зовут на "Дружбу", откажусь, там капитан хохол к тому же, сто лет прошло, а они ещё не остыли. Так и здоровье все оставлю, а мне хочется с тобой пожить подольше.
— А на что жить будем? Ты же за меня всё отдал, что накопил за жизнь. Нам с тобой и тут хорошо, своя каюта, еда.
— Надоело мне в этой консервной банке. Хочу на родину, в деревню. У меня ведь и мама ещё жива, тебя ей покажу, вот она порадуется. Она же в технике не понимает, подумает что такая красивая женщина сама меня полюбила, гордиться будет. А работы и там много, хороший техник везде нужен. Я же всё умею, всю жизнь учился.
— Ну как скажешь. - мягко сказала Мэрилин.
Вскоре он воткнул на место последний провод, отсек ожил и плавно загудел. Они пошли назад, к себе, там они обнаружили закипевшую воду, Мэрилин сноровисто побросала в неё картошку, мясо и лук. Гриша занялся своим любимым делом - сел за стол, положив подбородок на кулак, и стал смотреть на неё.
— Спой мне, как ты президенту пела, только мою любимую. - попросил он.
Она с улыбкой подошла, села напротив, взяла его за руки и запела своим голосом чуть хриплого ангела "сам себя считааааююю городским тепеееерь яяяя, здесь моя работа, здесь мои друзья, но всё так же нооочьююю сниииится мне дереееевня, отпустить меня не хочет родина моя..."
КОНЕЦ
— Гриша, вставай, там опять авария какая-то. - Мэрилин, наклонившись, мягко поцеловала его в щеку. - Капитан передал тебе, что в электронном зале проблемы.
Он открыл глаза, увидел ее лицо над собой и в сотый раз мысленно поблагодарил Бога за то, что полгода назад, в комнате отдыха, он пролил брагу на пульт и телевизор случайно выбрал фильм "Зуд седьмого года". Тогда то он и увидел её и через минуту мчался к себе в каюту чтобы связаться с китайцами и поменять внешность заказанного андроида. Сначала он хотел такую же, как у капитана - копию популярной модели и певицы Брачохи, но один взгляд на Мэрилин Монро заставил его понять, что с этой женщиной он бы хотел прожить остаток жизни.
Григорий, гладя плешивую макушку и зевая, сел на край постели. Мэрилин уже суетилась у плиты, одетая в короткий голубой халатик с белой окантовкой, платиновые локоны, макияж, пухлые губы, белые пышные бёдра и высокая грудь - она всегда выглядела точно так, как в том фильме. Гриша за полгода владения ею никак не мог к этому привыкнуть и всё время пытался скрыть постоянную эрекцию. Мэрилин это конечно замечала, но не подавала вида.
— Суп с мясом варить ставлю! - сообщила она серьёзно. - Пусть вода закипает, а я с тобой схожу на поломку.
Гриша сидя надел под одеялом штаны, он до сих пор её стеснялся, умом понимал, что она ненастоящая, но сделать с собой ничего не мог. Он в свои 54 года наконец был с женщиной, хоть и искусственно выращенной, а застенчивость, приобретённая с одинокой жизнью, уже никуда не уйдёт. "Но это и хорошо, - думал Гриша. - Как пацан зато волнуюсь, в мои-то годы, блять!".
Корабль качнуло в пустоте космоса и Гриша засуетился - накинул спецовку, Мэрилин уже надела белые сапожки на каблуках и ждала его у дверей с чемоданчиком с инструментами.
— Шапка вот, на вешалке, - показала она кивком, увидев что он ищет.
— Ага.. - Гриша нацепил на макушку шапку - "пидарку", он не выходил из комнаты без неё. Однажды он отморозил голову, пока варил пробитый метеоритом тендер, тогда пришлось сесть для ремонта на "Посох", на этой планете хоть и был воздух, но постоянный мороз в минус 80 шанса жизни не давал. А скафандр протекал и пока Гриша 40 минут приваривал снаружи корпуса заплатку, голова успела покрыться инеем.
Она взяла его за руку, он как и всегда почувствовал от этого дрожь в теле и нытьё внизу живота, и они пошли по пустому коридору. Скоро они остановились у двери, он передал ей чемоданчик, сам прислонил руку к сенсору. Дверь отъехала и они прошли внутрь. Отсек был похож на библиотеку и до потолка заставлен ровными полками, только вместо книг на них были закреплены платы с гроздьями проводов и диодов. В середине раздавался электрический треск и сине-белые вспышки и Гриша с Мэрилин направились туда. Подойдя к искрившей проблеме, он присел на корточки, достал из внутреннего кармана куртки очки, надел их на край переносицы, открыл перед собой чемоданчик и достал паяльник. Мэрилин села рядом, и так короткий халат стал ещё короче и Гриша мельком увидел её белоснежные трусики. Она его взгляд не заметила, обратив всё внимание на поломку. "Опять встаёт! - пронеслось у него в голове. - Ну что за баба! Какая тут нахуй Брачоха, и капитан уже вчера типа этого что-то сказал, что поспешил.. Ну подкатывать то будет, Мэрлин его сразу нахуй пошлёт, как деда Ваню тогда. Тоже охуевшая морда, как увидел мою Мэрлин, когда она только пришла в упаковке, и говорит, мол, Гриня дай я разок на нее залезу, она резко повернулась к нему и говорит - ты за меня 167 листов отдал что-ли, пенсия? Он на коленки рухнул от неожиданности и страха, вот ржач то был".
Пока эти мысли летали у него в голове, руки делали своё дело - отпаивали сгоревшие провода и диоды. Мэрилин смотрела то на них, то Грише в лицо, при этом её взгляд менялся с внимательного и изучающего на томный и с фирменной поволокой, доставшейся ей от актрисы, Гриша всегда в такие моменты хотел бегать и прыгать от счастья, адреналина и похоти.
— Ты их "идиоты" называешь. - она кивнула на диоды.
— Ага, сейчас переставим. - Гриша собрался и принялся менять почерневшие на зелёные.
— Мы после этой партии в деревню ко мне поедем. - повернувшись к ней сказал он после паузы, глядя поверх очков. Она кивнула и аккуратно зацепила пальцами кусочек гари, отлетевший ему в густые усы.
— Хватит, поработал за жизнь достаточно. Хоть меня и зовут на "Дружбу", откажусь, там капитан хохол к тому же, сто лет прошло, а они ещё не остыли. Так и здоровье все оставлю, а мне хочется с тобой пожить подольше.
— А на что жить будем? Ты же за меня всё отдал, что накопил за жизнь. Нам с тобой и тут хорошо, своя каюта, еда.
— Надоело мне в этой консервной банке. Хочу на родину, в деревню. У меня ведь и мама ещё жива, тебя ей покажу, вот она порадуется. Она же в технике не понимает, подумает что такая красивая женщина сама меня полюбила, гордиться будет. А работы и там много, хороший техник везде нужен. Я же всё умею, всю жизнь учился.
— Ну как скажешь. - мягко сказала Мэрилин.
Вскоре он воткнул на место последний провод, отсек ожил и плавно загудел. Они пошли назад, к себе, там они обнаружили закипевшую воду, Мэрилин сноровисто побросала в неё картошку, мясо и лук. Гриша занялся своим любимым делом - сел за стол, положив подбородок на кулак, и стал смотреть на неё.
— Спой мне, как ты президенту пела, только мою любимую. - попросил он.
Она с улыбкой подошла, села напротив, взяла его за руки и запела своим голосом чуть хриплого ангела "сам себя считааааююю городским тепеееерь яяяя, здесь моя работа, здесь мои друзья, но всё так же нооочьююю сниииится мне дереееевня, отпустить меня не хочет родина моя..."
КОНЕЦ
>>27552
Годно! Я трэбую парадоксальной и трагической развязки! Им слишком прекрасно😭
Как например, мстительный дед Гриша запускает свой вирус в куклу или выходит обновление ПО, после которого кукла начинает топить за веганство и отказывается добавлять мясо в суп, попутно выбрасывая в космос всю колбасу
Годно! Я трэбую парадоксальной и трагической развязки! Им слишком прекрасно😭
Как например, мстительный дед Гриша запускает свой вирус в куклу или выходит обновление ПО, после которого кукла начинает топить за веганство и отказывается добавлять мясо в суп, попутно выбрасывая в космос всю колбасу
317 Кб, 960x632БРОСИЛ
Я стою на крыльце, собрался куда-то идти, наверное, а сердце как будто кто-то взял в руку и полегоньку сжимает. Обнял себя за грудь, не могу это терпеть, как щекотку. Сдавило посильнее и всё моё тело парарализовало, я падаю вниз и качусь, как сосиска, по дощатому двору, я и не знал что он под наклоном. И что он дощатый. Сейчас докачусь до забора, вон он мелькает, из-за него свисают к нам ветки соседской яблочки. Так, докатился и упёрся, смотрю вверх на дерево, оно всё белое от шапок распустившихся цветков, хотя нет, это снег, вон я одет в пуховик, хотя только что было лето. Хоть бы дыхание не перехватило, надо бы покричать, но не могу. Ну ладно, попробую. ААААААААААААА.......
Проснулся с рывком. Сел на кровати. Я на веранде, сейчас темно, наверное уже под утро, когда я лёг, не помню. Маленький старый "Панасоник" работает, я забыл его выключить, там Шварцнеггер разбивает окно в машине и садится, ему похуй на осколки. Простынь потрогал - сырая. И я тоже мокрый. Мать говорит, 18 дней пропил, утром решил всё, хватит. День вроде нормально прошел, на речку сходил, искупался, а вот к вечеру плохо стало. Лицо опухло, во рту будто поел сладкой ваты и запил болотной водой, но хуже всего то, что сердце с перебоями работает, не даёт удобно лечь. Так, простынь перекинул наоборот, ноги в голову, тут суше, сейчас посмотрю немного фильм и задремаю, до утра наверное недалеко. Посмотрел на часы - пятнадцать минут первого, это пиздец, я лёг полчаса назад, получается. В телевизоре Арнольд застрелил женщину, так, кто здесь, в этой толпе - это дядя Саня стоит, мы с ним про рыбалку говорим, это тетя Наташа, слева Андрюха и Зоя, дальше Хрюндель и Лапэн, за ними киборг. Я сразу понял, кто он. Если он поймет, что я его узнал, он меня убьет. Главное - не подать вида, не расколоться блять! Боковым зрением вижу, что он смотрит на меня. "Это на карьер ехать надо, там налимы ловятся" - говорю дяде Саше, он согласен, только бы робот не понял, что я его раскусил. Сейчас вечер, всё, пиздец, он ко мне двинулся, хорошо, что не прямо, а обходит всех, иду в противоположную сторону по кругу, остальные ничего необычного не видят. Всё, пора съебывать бегом, кидаюсь от него, он рядом, я не могу разогнаться, наклоняюсь, как бегуны на Олимпийских играх, отталкиваюсь от земли, что есть сил, но меня будто запрягли в повозку вместо лошади, робот кладёт руку на плечо...
Опять вздрогнул, я так же в постели, на боку, сел, сердце колотится. Арнольд стреляет по людям в клубе. Под кроватью ковш с водой, попил немного, снова лёг. Надо было хоть баночку пива купить, так и помереть можно, но поздно, всё закрыто. Надо выйти, подышать, курить пока не буду, на всякий случай. О, на улице уже светло, хотя солнца нет, и никого нет из людей в обе стороны деревни, сверху как всегда шум. Смотрю туда - это грузовики-самосвалы висят на конвейерной ленте кабинами вниз, как дохлые куры на птицефабрике. Они метрах в 20 надо мной, все красного цвета, лента движется и они грохочут бортами, раскачиваясь. Самосвалы идут бесконечным потоком сколько я себя помню и всю жизнь боюсь, что один из них однажды сорвётся и раздавит наш дом. Но это же ненормально, зачем они вообще висят там? Это же хуйня какая-то... А, понял! Это сон! Так, надо обернуться и посмотреть на наш дом. Оборачиваюсь. Точно, он хоть и похож, но это не он, соседский и остальные - то же самое. Ахахаха, прикольная хуйня! Так, пойду-ка я к соседям, скажу Илюхе, что это всё сон. Иду, захожу во двор, потом в дом, он пустой, но я бы остался тут жить навсегда. Выхожу обратно, двор изменился, я теперь должен вернуться домой, но нет калитки, а значит и выхода. Лезу через забор, вижу что я дворах в десяти от дома, по меньшей мере. Надо пройти их все, я прыгаю вниз, в ближайший. Там незнакомая женщина кричит, её красивое лицо внезапно кривится в нечеловеческую гримасу, она прыгает на меня...
Фу блять... Не вставая, сунул руку под кровать, нащупал ковш. Попил, приподнявшись на локте, поставил ковш, рядом с ним взял телефон, глянул время. Без пятнадцати час. Арнольд таранит перевернувшийся пикап, Сара едва успела вытащить Риза. Так давно это было... Я боялся с кресла слезть, когда впервые смотрел, лет 10 мне было. Теперь вот стою в камере, освещенной жёлтым электрическим светом, здесь тепло, пахнет туберкулёзом и батареей у стены. Я перед двухэтажными нарами, передо мной, на нижнем ярусе лежит пожилой зэк, читает книгу. На душе тошно, теперь срок дадут, мама одна дома останется, а она инвалид. Хоть плачь, блять. Зачем я это сделал? И что я сделал? Не помню, что, но в груди кошки скребут. Чувствую дискомфорт в трусах, сунул руку и вытащил кусок плоти. "У меня залупа отвалилась" - сообщаю зэку и показываю её. Он отложил книгу, теперь берёт двумя пальцами залупу, надевает очки и внимательно рассматривает. Протягивает обратно и говорит "Приложи обратно, где росла. Она свежая, схватится и приростёт". Беру её обратно, приставляю на ощупь и натягиваю трусы повыше, чтобы она не отстала и не упала.
Сразу глаза не открываю, слышу тихий звук телека, только затем глянул одним глазком - Арнольд только что обгорел и идёт к зданию фабрики. Я посреди поля перед озером, недалеко лес уходит вверх по сопке, у меня в руках удочка. Слышу гул вверху, смотрю туда, сделав ладонью козырёк от солнца, там огромный серебристый воздушный лайнер застыл носом вверх, моторы воют от перенапряжения, пытаясь не допустить катастрофы и поднять судно, но оно обречено. Начинает понемногу опускаться, скоро хвост касается земли и самолёт заваливается на крышу. Моторы доживают последний миг, я разматываю и забрасываю удочку. Клюет сразу, я тяну, удилище гнётся, там огромный вес под водой. Из озера показывается рука, это она держит леску, потом голова, я узнаю себя. Я вышел из воды и голый иду ко мне. Сердце опять сжало, я падаю парализованный, двойник начинает раздевать меня и одевать всё на себя. Он полностью готов, смотрит на меня, сматывает удочку и уходит, я не могу пошевелиться. Знаю, что он вернётся меня убить, сердце встаёт...
Вскакиваю на ноги, прошёл туда-обратно по веранде, вода, телефон. Десять минут второго. Сара поехала в сторону грозы. Иду ставить чайник. Завтра посплю.
Конец
Я стою на крыльце, собрался куда-то идти, наверное, а сердце как будто кто-то взял в руку и полегоньку сжимает. Обнял себя за грудь, не могу это терпеть, как щекотку. Сдавило посильнее и всё моё тело парарализовало, я падаю вниз и качусь, как сосиска, по дощатому двору, я и не знал что он под наклоном. И что он дощатый. Сейчас докачусь до забора, вон он мелькает, из-за него свисают к нам ветки соседской яблочки. Так, докатился и упёрся, смотрю вверх на дерево, оно всё белое от шапок распустившихся цветков, хотя нет, это снег, вон я одет в пуховик, хотя только что было лето. Хоть бы дыхание не перехватило, надо бы покричать, но не могу. Ну ладно, попробую. ААААААААААААА.......
Проснулся с рывком. Сел на кровати. Я на веранде, сейчас темно, наверное уже под утро, когда я лёг, не помню. Маленький старый "Панасоник" работает, я забыл его выключить, там Шварцнеггер разбивает окно в машине и садится, ему похуй на осколки. Простынь потрогал - сырая. И я тоже мокрый. Мать говорит, 18 дней пропил, утром решил всё, хватит. День вроде нормально прошел, на речку сходил, искупался, а вот к вечеру плохо стало. Лицо опухло, во рту будто поел сладкой ваты и запил болотной водой, но хуже всего то, что сердце с перебоями работает, не даёт удобно лечь. Так, простынь перекинул наоборот, ноги в голову, тут суше, сейчас посмотрю немного фильм и задремаю, до утра наверное недалеко. Посмотрел на часы - пятнадцать минут первого, это пиздец, я лёг полчаса назад, получается. В телевизоре Арнольд застрелил женщину, так, кто здесь, в этой толпе - это дядя Саня стоит, мы с ним про рыбалку говорим, это тетя Наташа, слева Андрюха и Зоя, дальше Хрюндель и Лапэн, за ними киборг. Я сразу понял, кто он. Если он поймет, что я его узнал, он меня убьет. Главное - не подать вида, не расколоться блять! Боковым зрением вижу, что он смотрит на меня. "Это на карьер ехать надо, там налимы ловятся" - говорю дяде Саше, он согласен, только бы робот не понял, что я его раскусил. Сейчас вечер, всё, пиздец, он ко мне двинулся, хорошо, что не прямо, а обходит всех, иду в противоположную сторону по кругу, остальные ничего необычного не видят. Всё, пора съебывать бегом, кидаюсь от него, он рядом, я не могу разогнаться, наклоняюсь, как бегуны на Олимпийских играх, отталкиваюсь от земли, что есть сил, но меня будто запрягли в повозку вместо лошади, робот кладёт руку на плечо...
Опять вздрогнул, я так же в постели, на боку, сел, сердце колотится. Арнольд стреляет по людям в клубе. Под кроватью ковш с водой, попил немного, снова лёг. Надо было хоть баночку пива купить, так и помереть можно, но поздно, всё закрыто. Надо выйти, подышать, курить пока не буду, на всякий случай. О, на улице уже светло, хотя солнца нет, и никого нет из людей в обе стороны деревни, сверху как всегда шум. Смотрю туда - это грузовики-самосвалы висят на конвейерной ленте кабинами вниз, как дохлые куры на птицефабрике. Они метрах в 20 надо мной, все красного цвета, лента движется и они грохочут бортами, раскачиваясь. Самосвалы идут бесконечным потоком сколько я себя помню и всю жизнь боюсь, что один из них однажды сорвётся и раздавит наш дом. Но это же ненормально, зачем они вообще висят там? Это же хуйня какая-то... А, понял! Это сон! Так, надо обернуться и посмотреть на наш дом. Оборачиваюсь. Точно, он хоть и похож, но это не он, соседский и остальные - то же самое. Ахахаха, прикольная хуйня! Так, пойду-ка я к соседям, скажу Илюхе, что это всё сон. Иду, захожу во двор, потом в дом, он пустой, но я бы остался тут жить навсегда. Выхожу обратно, двор изменился, я теперь должен вернуться домой, но нет калитки, а значит и выхода. Лезу через забор, вижу что я дворах в десяти от дома, по меньшей мере. Надо пройти их все, я прыгаю вниз, в ближайший. Там незнакомая женщина кричит, её красивое лицо внезапно кривится в нечеловеческую гримасу, она прыгает на меня...
Фу блять... Не вставая, сунул руку под кровать, нащупал ковш. Попил, приподнявшись на локте, поставил ковш, рядом с ним взял телефон, глянул время. Без пятнадцати час. Арнольд таранит перевернувшийся пикап, Сара едва успела вытащить Риза. Так давно это было... Я боялся с кресла слезть, когда впервые смотрел, лет 10 мне было. Теперь вот стою в камере, освещенной жёлтым электрическим светом, здесь тепло, пахнет туберкулёзом и батареей у стены. Я перед двухэтажными нарами, передо мной, на нижнем ярусе лежит пожилой зэк, читает книгу. На душе тошно, теперь срок дадут, мама одна дома останется, а она инвалид. Хоть плачь, блять. Зачем я это сделал? И что я сделал? Не помню, что, но в груди кошки скребут. Чувствую дискомфорт в трусах, сунул руку и вытащил кусок плоти. "У меня залупа отвалилась" - сообщаю зэку и показываю её. Он отложил книгу, теперь берёт двумя пальцами залупу, надевает очки и внимательно рассматривает. Протягивает обратно и говорит "Приложи обратно, где росла. Она свежая, схватится и приростёт". Беру её обратно, приставляю на ощупь и натягиваю трусы повыше, чтобы она не отстала и не упала.
Сразу глаза не открываю, слышу тихий звук телека, только затем глянул одним глазком - Арнольд только что обгорел и идёт к зданию фабрики. Я посреди поля перед озером, недалеко лес уходит вверх по сопке, у меня в руках удочка. Слышу гул вверху, смотрю туда, сделав ладонью козырёк от солнца, там огромный серебристый воздушный лайнер застыл носом вверх, моторы воют от перенапряжения, пытаясь не допустить катастрофы и поднять судно, но оно обречено. Начинает понемногу опускаться, скоро хвост касается земли и самолёт заваливается на крышу. Моторы доживают последний миг, я разматываю и забрасываю удочку. Клюет сразу, я тяну, удилище гнётся, там огромный вес под водой. Из озера показывается рука, это она держит леску, потом голова, я узнаю себя. Я вышел из воды и голый иду ко мне. Сердце опять сжало, я падаю парализованный, двойник начинает раздевать меня и одевать всё на себя. Он полностью готов, смотрит на меня, сматывает удочку и уходит, я не могу пошевелиться. Знаю, что он вернётся меня убить, сердце встаёт...
Вскакиваю на ноги, прошёл туда-обратно по веранде, вода, телефон. Десять минут второго. Сара поехала в сторону грозы. Иду ставить чайник. Завтра посплю.
Конец
317 Кб, 960x632БРОСИЛ
Я стою на крыльце, собрался куда-то идти, наверное, а сердце как будто кто-то взял в руку и полегоньку сжимает. Обнял себя за грудь, не могу это терпеть, как щекотку. Сдавило посильнее и всё моё тело парарализовало, я падаю вниз и качусь, как сосиска, по дощатому двору, я и не знал что он под наклоном. И что он дощатый. Сейчас докачусь до забора, вон он мелькает, из-за него свисают к нам ветки соседской яблочки. Так, докатился и упёрся, смотрю вверх на дерево, оно всё белое от шапок распустившихся цветков, хотя нет, это снег, вон я одет в пуховик, хотя только что было лето. Хоть бы дыхание не перехватило, надо бы покричать, но не могу. Ну ладно, попробую. ААААААААААААА.......
Проснулся с рывком. Сел на кровати. Я на веранде, сейчас темно, наверное уже под утро, когда я лёг, не помню. Маленький старый "Панасоник" работает, я забыл его выключить, там Шварцнеггер разбивает окно в машине и садится, ему похуй на осколки. Простынь потрогал - сырая. И я тоже мокрый. Мать говорит, 18 дней пропил, утром решил всё, хватит. День вроде нормально прошел, на речку сходил, искупался, а вот к вечеру плохо стало. Лицо опухло, во рту будто поел сладкой ваты и запил болотной водой, но хуже всего то, что сердце с перебоями работает, не даёт удобно лечь. Так, простынь перекинул наоборот, ноги в голову, тут суше, сейчас посмотрю немного фильм и задремаю, до утра наверное недалеко. Посмотрел на часы - пятнадцать минут первого, это пиздец, я лёг полчаса назад, получается. В телевизоре Арнольд застрелил женщину, так, кто здесь, в этой толпе - это дядя Саня стоит, мы с ним про рыбалку говорим, это тетя Наташа, слева Андрюха и Зоя, дальше Хрюндель и Лапэн, за ними киборг. Я сразу понял, кто он. Если он поймет, что я его узнал, он меня убьет. Главное - не подать вида, не расколоться блять! Боковым зрением вижу, что он смотрит на меня. "Это на карьер ехать надо, там налимы ловятся" - говорю дяде Саше, он согласен, только бы робот не понял, что я его раскусил. Сейчас вечер, всё, пиздец, он ко мне двинулся, хорошо, что не прямо, а обходит всех, иду в противоположную сторону по кругу, остальные ничего необычного не видят. Всё, пора съебывать бегом, кидаюсь от него, он рядом, я не могу разогнаться, наклоняюсь, как бегуны на Олимпийских играх, отталкиваюсь от земли, что есть сил, но меня будто запрягли в повозку вместо лошади, робот кладёт руку на плечо...
Опять вздрогнул, я так же в постели, на боку, сел, сердце колотится. Арнольд стреляет по людям в клубе. Под кроватью ковш с водой, попил немного, снова лёг. Надо было хоть баночку пива купить, так и помереть можно, но поздно, всё закрыто. Надо выйти, подышать, курить пока не буду, на всякий случай. О, на улице уже светло, хотя солнца нет, и никого нет из людей в обе стороны деревни, сверху как всегда шум. Смотрю туда - это грузовики-самосвалы висят на конвейерной ленте кабинами вниз, как дохлые куры на птицефабрике. Они метрах в 20 надо мной, все красного цвета, лента движется и они грохочут бортами, раскачиваясь. Самосвалы идут бесконечным потоком сколько я себя помню и всю жизнь боюсь, что один из них однажды сорвётся и раздавит наш дом. Но это же ненормально, зачем они вообще висят там? Это же хуйня какая-то... А, понял! Это сон! Так, надо обернуться и посмотреть на наш дом. Оборачиваюсь. Точно, он хоть и похож, но это не он, соседский и остальные - то же самое. Ахахаха, прикольная хуйня! Так, пойду-ка я к соседям, скажу Илюхе, что это всё сон. Иду, захожу во двор, потом в дом, он пустой, но я бы остался тут жить навсегда. Выхожу обратно, двор изменился, я теперь должен вернуться домой, но нет калитки, а значит и выхода. Лезу через забор, вижу что я дворах в десяти от дома, по меньшей мере. Надо пройти их все, я прыгаю вниз, в ближайший. Там незнакомая женщина кричит, её красивое лицо внезапно кривится в нечеловеческую гримасу, она прыгает на меня...
Фу блять... Не вставая, сунул руку под кровать, нащупал ковш. Попил, приподнявшись на локте, поставил ковш, рядом с ним взял телефон, глянул время. Без пятнадцати час. Арнольд таранит перевернувшийся пикап, Сара едва успела вытащить Риза. Так давно это было... Я боялся с кресла слезть, когда впервые смотрел, лет 10 мне было. Теперь вот стою в камере, освещенной жёлтым электрическим светом, здесь тепло, пахнет туберкулёзом и батареей у стены. Я перед двухэтажными нарами, передо мной, на нижнем ярусе лежит пожилой зэк, читает книгу. На душе тошно, теперь срок дадут, мама одна дома останется, а она инвалид. Хоть плачь, блять. Зачем я это сделал? И что я сделал? Не помню, что, но в груди кошки скребут. Чувствую дискомфорт в трусах, сунул руку и вытащил кусок плоти. "У меня залупа отвалилась" - сообщаю зэку и показываю её. Он отложил книгу, теперь берёт двумя пальцами залупу, надевает очки и внимательно рассматривает. Протягивает обратно и говорит "Приложи обратно, где росла. Она свежая, схватится и приростёт". Беру её обратно, приставляю на ощупь и натягиваю трусы повыше, чтобы она не отстала и не упала.
Сразу глаза не открываю, слышу тихий звук телека, только затем глянул одним глазком - Арнольд только что обгорел и идёт к зданию фабрики. Я посреди поля перед озером, недалеко лес уходит вверх по сопке, у меня в руках удочка. Слышу гул вверху, смотрю туда, сделав ладонью козырёк от солнца, там огромный серебристый воздушный лайнер застыл носом вверх, моторы воют от перенапряжения, пытаясь не допустить катастрофы и поднять судно, но оно обречено. Начинает понемногу опускаться, скоро хвост касается земли и самолёт заваливается на крышу. Моторы доживают последний миг, я разматываю и забрасываю удочку. Клюет сразу, я тяну, удилище гнётся, там огромный вес под водой. Из озера показывается рука, это она держит леску, потом голова, я узнаю себя. Я вышел из воды и голый иду ко мне. Сердце опять сжало, я падаю парализованный, двойник начинает раздевать меня и одевать всё на себя. Он полностью готов, смотрит на меня, сматывает удочку и уходит, я не могу пошевелиться. Знаю, что он вернётся меня убить, сердце встаёт...
Вскакиваю на ноги, прошёл туда-обратно по веранде, вода, телефон. Десять минут второго. Сара поехала в сторону грозы. Иду ставить чайник. Завтра посплю.
Конец
Я стою на крыльце, собрался куда-то идти, наверное, а сердце как будто кто-то взял в руку и полегоньку сжимает. Обнял себя за грудь, не могу это терпеть, как щекотку. Сдавило посильнее и всё моё тело парарализовало, я падаю вниз и качусь, как сосиска, по дощатому двору, я и не знал что он под наклоном. И что он дощатый. Сейчас докачусь до забора, вон он мелькает, из-за него свисают к нам ветки соседской яблочки. Так, докатился и упёрся, смотрю вверх на дерево, оно всё белое от шапок распустившихся цветков, хотя нет, это снег, вон я одет в пуховик, хотя только что было лето. Хоть бы дыхание не перехватило, надо бы покричать, но не могу. Ну ладно, попробую. ААААААААААААА.......
Проснулся с рывком. Сел на кровати. Я на веранде, сейчас темно, наверное уже под утро, когда я лёг, не помню. Маленький старый "Панасоник" работает, я забыл его выключить, там Шварцнеггер разбивает окно в машине и садится, ему похуй на осколки. Простынь потрогал - сырая. И я тоже мокрый. Мать говорит, 18 дней пропил, утром решил всё, хватит. День вроде нормально прошел, на речку сходил, искупался, а вот к вечеру плохо стало. Лицо опухло, во рту будто поел сладкой ваты и запил болотной водой, но хуже всего то, что сердце с перебоями работает, не даёт удобно лечь. Так, простынь перекинул наоборот, ноги в голову, тут суше, сейчас посмотрю немного фильм и задремаю, до утра наверное недалеко. Посмотрел на часы - пятнадцать минут первого, это пиздец, я лёг полчаса назад, получается. В телевизоре Арнольд застрелил женщину, так, кто здесь, в этой толпе - это дядя Саня стоит, мы с ним про рыбалку говорим, это тетя Наташа, слева Андрюха и Зоя, дальше Хрюндель и Лапэн, за ними киборг. Я сразу понял, кто он. Если он поймет, что я его узнал, он меня убьет. Главное - не подать вида, не расколоться блять! Боковым зрением вижу, что он смотрит на меня. "Это на карьер ехать надо, там налимы ловятся" - говорю дяде Саше, он согласен, только бы робот не понял, что я его раскусил. Сейчас вечер, всё, пиздец, он ко мне двинулся, хорошо, что не прямо, а обходит всех, иду в противоположную сторону по кругу, остальные ничего необычного не видят. Всё, пора съебывать бегом, кидаюсь от него, он рядом, я не могу разогнаться, наклоняюсь, как бегуны на Олимпийских играх, отталкиваюсь от земли, что есть сил, но меня будто запрягли в повозку вместо лошади, робот кладёт руку на плечо...
Опять вздрогнул, я так же в постели, на боку, сел, сердце колотится. Арнольд стреляет по людям в клубе. Под кроватью ковш с водой, попил немного, снова лёг. Надо было хоть баночку пива купить, так и помереть можно, но поздно, всё закрыто. Надо выйти, подышать, курить пока не буду, на всякий случай. О, на улице уже светло, хотя солнца нет, и никого нет из людей в обе стороны деревни, сверху как всегда шум. Смотрю туда - это грузовики-самосвалы висят на конвейерной ленте кабинами вниз, как дохлые куры на птицефабрике. Они метрах в 20 надо мной, все красного цвета, лента движется и они грохочут бортами, раскачиваясь. Самосвалы идут бесконечным потоком сколько я себя помню и всю жизнь боюсь, что один из них однажды сорвётся и раздавит наш дом. Но это же ненормально, зачем они вообще висят там? Это же хуйня какая-то... А, понял! Это сон! Так, надо обернуться и посмотреть на наш дом. Оборачиваюсь. Точно, он хоть и похож, но это не он, соседский и остальные - то же самое. Ахахаха, прикольная хуйня! Так, пойду-ка я к соседям, скажу Илюхе, что это всё сон. Иду, захожу во двор, потом в дом, он пустой, но я бы остался тут жить навсегда. Выхожу обратно, двор изменился, я теперь должен вернуться домой, но нет калитки, а значит и выхода. Лезу через забор, вижу что я дворах в десяти от дома, по меньшей мере. Надо пройти их все, я прыгаю вниз, в ближайший. Там незнакомая женщина кричит, её красивое лицо внезапно кривится в нечеловеческую гримасу, она прыгает на меня...
Фу блять... Не вставая, сунул руку под кровать, нащупал ковш. Попил, приподнявшись на локте, поставил ковш, рядом с ним взял телефон, глянул время. Без пятнадцати час. Арнольд таранит перевернувшийся пикап, Сара едва успела вытащить Риза. Так давно это было... Я боялся с кресла слезть, когда впервые смотрел, лет 10 мне было. Теперь вот стою в камере, освещенной жёлтым электрическим светом, здесь тепло, пахнет туберкулёзом и батареей у стены. Я перед двухэтажными нарами, передо мной, на нижнем ярусе лежит пожилой зэк, читает книгу. На душе тошно, теперь срок дадут, мама одна дома останется, а она инвалид. Хоть плачь, блять. Зачем я это сделал? И что я сделал? Не помню, что, но в груди кошки скребут. Чувствую дискомфорт в трусах, сунул руку и вытащил кусок плоти. "У меня залупа отвалилась" - сообщаю зэку и показываю её. Он отложил книгу, теперь берёт двумя пальцами залупу, надевает очки и внимательно рассматривает. Протягивает обратно и говорит "Приложи обратно, где росла. Она свежая, схватится и приростёт". Беру её обратно, приставляю на ощупь и натягиваю трусы повыше, чтобы она не отстала и не упала.
Сразу глаза не открываю, слышу тихий звук телека, только затем глянул одним глазком - Арнольд только что обгорел и идёт к зданию фабрики. Я посреди поля перед озером, недалеко лес уходит вверх по сопке, у меня в руках удочка. Слышу гул вверху, смотрю туда, сделав ладонью козырёк от солнца, там огромный серебристый воздушный лайнер застыл носом вверх, моторы воют от перенапряжения, пытаясь не допустить катастрофы и поднять судно, но оно обречено. Начинает понемногу опускаться, скоро хвост касается земли и самолёт заваливается на крышу. Моторы доживают последний миг, я разматываю и забрасываю удочку. Клюет сразу, я тяну, удилище гнётся, там огромный вес под водой. Из озера показывается рука, это она держит леску, потом голова, я узнаю себя. Я вышел из воды и голый иду ко мне. Сердце опять сжало, я падаю парализованный, двойник начинает раздевать меня и одевать всё на себя. Он полностью готов, смотрит на меня, сматывает удочку и уходит, я не могу пошевелиться. Знаю, что он вернётся меня убить, сердце встаёт...
Вскакиваю на ноги, прошёл туда-обратно по веранде, вода, телефон. Десять минут второго. Сара поехала в сторону грозы. Иду ставить чайник. Завтра посплю.
Конец
>>27941
Прикольно
>смотрю вверх на дерево, оно всё белое от шапок распустившихся цветков, хотя нет, это снег, вон я одет в пуховик
Прикольно
65 Кб, 500x366SUNSET BLVD.
"Пазик" нещадно выл коробкой и грохотал салоном, пробираясь от села к селу по ухабистому, замерзшему асфальту, неотличимому по цвету от серого, местного, забайкальского неба. В салоне было нелюдно: спиной к водительской перегородке сидела маленькая старушка в очках, имевших линзы толщиной с донышко бутылки "Советского" шампанского, напротив, лицом к ней, ехали двое - одетый в тёплый костюм "элку" мелкий парень, на вид почти ребенок лет пятнадцати, он мучил телефон и эмоции от игры то и дело непроизвольно вспыхивали на его детском лице, сбоку от него разместилась у окна полная женщина лет пятидесяти с фиолетовой "химией" на голове, она была завёрнута в китайскую шубу из поддельного зверя. Рядом с ними, через проход, сидел на переднем сиденье возле двери мужчина лет сорока пяти, в сине-чёрном бушлате с надписью "Забспецстрой", из кармана которого торчала серая шапка - "пидарка", когда-то бывшие синими джинсы на нём были заправлены в кирзачи. Стодвадцатикилограммовый водитель с кабаньим лицом безучастно смотрел перед собой, машинально отбивая пальцами такт под едва различимую песню Кая Метова "Position 2". Больше людей в салоне не было. Полетевший вихрь за окном окончательно запутал бы человека, не имевшего часов, десять утра и пять вечера вообще не отличались друг от друга, одна бесконечная холодная серость, сменявшаяся иногда бесконечной, холодной тьмой.
Женщина уже несколько минут украдкой поглядывала то на телефон увлёкшегося своим гаджетом соседа, то на него самого, её дородное лицо выражало помесь недоверия и удивления.
— Их же наверное обгонять надо, а вы об первую же разбиваетесь уже десять минут! - наконец не выдержала она, кивнув на экран.
Старушка дёрнулась от дремоты, мужчина тоже повернулся на голос, парень озадаченно глянул на женщину, потом на свой телефон.
— А я их давлю! - нашёлся он, оглядев соседей с детским огоньком в глазах. Женщина оскалилась в улыбке, показав ряд золотых зубов. Мужчина равнодушно отвернулся в окно с пролетающим за ним жёлтым полем, накрытым пургой, старушка напротив, наоборот, оживилась. Она осмотрела парня с ног до головы, то ли от уважения к его камуфляжному наряду, то ли от старческого тика потрясывая головой.
— А ты, сынок, чего, на фронт поехал? Гадов этих фашистов убивать? - участливо поинтересовалась она. Парень спрятал в карман телефон и, прищурившись, оценил её очки.
— Неа, бабушка, мне нельзя туда! - он скосил глаза и наклонился вплотную к ее лицу. - Видишь, дуло у меня четверит жёстко!
Старушка пригляделась, тот закосил ещё сильнее. Мужчина с интересом обернулся на них.
— Ой ты бедненькай! - заохала бабка, - Ну ничево, дома маме помогай!
— Ага, обязательно.. - парень откинулся на место. Женщина только сейчас поняла.
— Ты погляди какое говно! - громко процедила она. - Ещё и издевается! И над пожилой женщиной, и над нашими ребятами тама! - она распалялась всё больше. - Они тама гибнут, чтобы ты тут спокойно спал, тварь! Я щас ментов вызову, пусть тебя выйбут!
Она угрожающе полезла в карман.
— Успокойтесь, бабушка, я же пошутил просто.. - испугался парень.
— Какая я тебе бабушка, блять! - взвилась она, переходя на визг. - Щас ещё сыну позвоню, он тебя, пидара, научит Родину любить!
Водитель наконец отвлёкся от своих эротических мыслей по поводу Клавы Коки и обратил внимание в зеркало.
— Чё за пиздец там? Успокойтесь все нахуй! - рявкнул он.
Старушка крутила головой от одного кричащего к другому, не понимая, что происходит. Мужчина сбоку недобро смотрел на начавшую ему надоедать крикливую даму.
— Чё доебалась до пацана? - громко встрял он. - Ну пошутил и пошутил, хули такого? Чё ты ебало разинула, орёшь тут как хуёвая корова!
Женщина на секунду потеряла дар речи, но годы войны с соседями вернули её в игру.
— А ты тоже захотел, козел? Щас сын с ментами приедет, тоже будешь отвечать за базар! - взвизгнула она. - Всех вас на СВО надо отправить, чтобы знали!
— Ага, щас, хули! Жди, Пизда Петровна! Уже побежал! Мандавоха, блять!
Водитель уже нервничал.
— Да ёбанаврот! - прорычал он, выжимая сцепление и выключая передачу. Автобус остановился на обочине, водитель встал и, повернувшись, выглянул в салон.
— Чё за хуйня? - гаркнул он.
— Вон она, доебалась до парня ни за хуй! - кивнул мужик.
— Если ты сейчас этих двоих не высадишь, тоже с ними поедешь, напишу на всех за дискредитацию президента, в интернете до всех дойду! - женщина была не лишена некоторой провинциальной театральности и к концу предложения ловко перешла с крика на слезу.
Водитель прикинул, сдулся и строго кивнул парню и мужчине на дверь.
— Да ты охуел что-ли? - не поверил мужик. - Перед мандавохой этой на цыпки встал!
— Правда что, дяденька! - наконец пришёл в себя от затеянной им ситуации парень. - Там вон снег идёт, ты ёбнулся что-ли?
— Ой как красиво, ой красавец! Ну на фронте тебя воспитают, пидара... - всхлипывала женщина, набирая номер. - Алло, сынок, это я, твоя мама! Приедь, тут меня оскорбляют и нахуй посылают и ментов привози!
— Мандавоха блять! - ругнулся напоследок мужчина, достал из кармана шапку, надел и встал у двери. - Открывай, гандон!
— Ты не выёбывайся сильно-то.. - примирительно сказал водитель и дёрнул рычаг.
Мужчина шагнул в холод, парень в последний момент выскочил за ним. Автобус тронулся, двое остались на трассе, повернувшись спиной к летевшему снегу.
— Во бля, угораздило! - весело глянул на товарища по несчастью парень, он как безотцовщина был ему очень благодарен за заступничество.
— А! - махнул рукой мужчина. - Пошли они нахуй! Чё, думаешь, что у неё зубы в натуре золотые? Хуй там, Гоха Данченко такие же из "волговской" втулки себе вставил. Выёбывается больше, а вылез я подальше от греха. Так ёбнешь ей по репе и убьёшь случайно.
Он внимательно посмотрел на парня.
— Ну чо делать, пошли. - он поднял воротник, поворачиваясь в сторону автобуса, уже едва различимого впереди. - До деревни хуйня, километра три, щас дойдём, ко мне зайдём, выпьем, закусим, а тебя семичасовым отправим. Тебя как звать-то?
— Миха! - обрадовался парень, он ждал что мужик станет обвинять его, но сейчас уже начал мечтать, мол, был бы у него такой отец.
— А меня Андрюха. Ну пойдем, а то уже муде мёрзнут.
Они прошагали метров десять, как вдруг Андрюха замер, глядя вперёд. Миша увидел это и повернулся туда же. Впереди сплошной стеной до неба двигалась им навстречу ярко-изумрудная волна. Попутчики изумлённо смотрели, как их бывший автобус резко затормозил вдалеке и, развернувшись, медленно разгонялся от неё, возвращаясь к ним. Но скорость не позволила и как только волна настигла, автобус взорвался, жёлтым клубком оторвав и унеся вверх крышу, которую, как и остальное, тут же поглотил красивый свет.
— Въебали отсюда! - Андрей схватил Мишку за рукав и они кинулись прочь с дороги в поле. Андрей на бегу прикинул, что бесполезно, это шло стеной повсюду слишком быстро и единственное, что он придумал, было упасть в ближайший зацементированный ров бывшей колхозной поливочной системы. Так и поступил, опрокинув с собой и несущегося рядом Мишу. Внизу, в полутора метровой канаве ветра уже не было, они упали на днище и уткнулись лицами вниз, Андрей закрыл голову воротником, Миша сделал то же капюшоном.
— Пиздец, дядя Андрей! - закрывший глаза курткой Миша всё равно увидел сквозь веки зелёный всполох.
Прошла минута, затем другая. Ничего не происходило, кроме того, что воздух будто стал теплее. Полежав ещё немного и отдышавшись после бега по снегу в бушлате, Андрей приподнял голову и осмотрелся вперёд по канаве. Сняв рукавицы и опёршись о днище, чтобы встать, он отдёрнул руки - бетон был практически раскалён. Мишка сел, тоже пробуя ладошками низ, он удивлённо посмотрел на ничего не понимающего старшего товарища, тот встал и выпрямился.
— Ёбанаврот! - воскликнул он, осмотревшись. - Куда мы попали?
"Пазик" нещадно выл коробкой и грохотал салоном, пробираясь от села к селу по ухабистому, замерзшему асфальту, неотличимому по цвету от серого, местного, забайкальского неба. В салоне было нелюдно: спиной к водительской перегородке сидела маленькая старушка в очках, имевших линзы толщиной с донышко бутылки "Советского" шампанского, напротив, лицом к ней, ехали двое - одетый в тёплый костюм "элку" мелкий парень, на вид почти ребенок лет пятнадцати, он мучил телефон и эмоции от игры то и дело непроизвольно вспыхивали на его детском лице, сбоку от него разместилась у окна полная женщина лет пятидесяти с фиолетовой "химией" на голове, она была завёрнута в китайскую шубу из поддельного зверя. Рядом с ними, через проход, сидел на переднем сиденье возле двери мужчина лет сорока пяти, в сине-чёрном бушлате с надписью "Забспецстрой", из кармана которого торчала серая шапка - "пидарка", когда-то бывшие синими джинсы на нём были заправлены в кирзачи. Стодвадцатикилограммовый водитель с кабаньим лицом безучастно смотрел перед собой, машинально отбивая пальцами такт под едва различимую песню Кая Метова "Position 2". Больше людей в салоне не было. Полетевший вихрь за окном окончательно запутал бы человека, не имевшего часов, десять утра и пять вечера вообще не отличались друг от друга, одна бесконечная холодная серость, сменявшаяся иногда бесконечной, холодной тьмой.
Женщина уже несколько минут украдкой поглядывала то на телефон увлёкшегося своим гаджетом соседа, то на него самого, её дородное лицо выражало помесь недоверия и удивления.
— Их же наверное обгонять надо, а вы об первую же разбиваетесь уже десять минут! - наконец не выдержала она, кивнув на экран.
Старушка дёрнулась от дремоты, мужчина тоже повернулся на голос, парень озадаченно глянул на женщину, потом на свой телефон.
— А я их давлю! - нашёлся он, оглядев соседей с детским огоньком в глазах. Женщина оскалилась в улыбке, показав ряд золотых зубов. Мужчина равнодушно отвернулся в окно с пролетающим за ним жёлтым полем, накрытым пургой, старушка напротив, наоборот, оживилась. Она осмотрела парня с ног до головы, то ли от уважения к его камуфляжному наряду, то ли от старческого тика потрясывая головой.
— А ты, сынок, чего, на фронт поехал? Гадов этих фашистов убивать? - участливо поинтересовалась она. Парень спрятал в карман телефон и, прищурившись, оценил её очки.
— Неа, бабушка, мне нельзя туда! - он скосил глаза и наклонился вплотную к ее лицу. - Видишь, дуло у меня четверит жёстко!
Старушка пригляделась, тот закосил ещё сильнее. Мужчина с интересом обернулся на них.
— Ой ты бедненькай! - заохала бабка, - Ну ничево, дома маме помогай!
— Ага, обязательно.. - парень откинулся на место. Женщина только сейчас поняла.
— Ты погляди какое говно! - громко процедила она. - Ещё и издевается! И над пожилой женщиной, и над нашими ребятами тама! - она распалялась всё больше. - Они тама гибнут, чтобы ты тут спокойно спал, тварь! Я щас ментов вызову, пусть тебя выйбут!
Она угрожающе полезла в карман.
— Успокойтесь, бабушка, я же пошутил просто.. - испугался парень.
— Какая я тебе бабушка, блять! - взвилась она, переходя на визг. - Щас ещё сыну позвоню, он тебя, пидара, научит Родину любить!
Водитель наконец отвлёкся от своих эротических мыслей по поводу Клавы Коки и обратил внимание в зеркало.
— Чё за пиздец там? Успокойтесь все нахуй! - рявкнул он.
Старушка крутила головой от одного кричащего к другому, не понимая, что происходит. Мужчина сбоку недобро смотрел на начавшую ему надоедать крикливую даму.
— Чё доебалась до пацана? - громко встрял он. - Ну пошутил и пошутил, хули такого? Чё ты ебало разинула, орёшь тут как хуёвая корова!
Женщина на секунду потеряла дар речи, но годы войны с соседями вернули её в игру.
— А ты тоже захотел, козел? Щас сын с ментами приедет, тоже будешь отвечать за базар! - взвизгнула она. - Всех вас на СВО надо отправить, чтобы знали!
— Ага, щас, хули! Жди, Пизда Петровна! Уже побежал! Мандавоха, блять!
Водитель уже нервничал.
— Да ёбанаврот! - прорычал он, выжимая сцепление и выключая передачу. Автобус остановился на обочине, водитель встал и, повернувшись, выглянул в салон.
— Чё за хуйня? - гаркнул он.
— Вон она, доебалась до парня ни за хуй! - кивнул мужик.
— Если ты сейчас этих двоих не высадишь, тоже с ними поедешь, напишу на всех за дискредитацию президента, в интернете до всех дойду! - женщина была не лишена некоторой провинциальной театральности и к концу предложения ловко перешла с крика на слезу.
Водитель прикинул, сдулся и строго кивнул парню и мужчине на дверь.
— Да ты охуел что-ли? - не поверил мужик. - Перед мандавохой этой на цыпки встал!
— Правда что, дяденька! - наконец пришёл в себя от затеянной им ситуации парень. - Там вон снег идёт, ты ёбнулся что-ли?
— Ой как красиво, ой красавец! Ну на фронте тебя воспитают, пидара... - всхлипывала женщина, набирая номер. - Алло, сынок, это я, твоя мама! Приедь, тут меня оскорбляют и нахуй посылают и ментов привози!
— Мандавоха блять! - ругнулся напоследок мужчина, достал из кармана шапку, надел и встал у двери. - Открывай, гандон!
— Ты не выёбывайся сильно-то.. - примирительно сказал водитель и дёрнул рычаг.
Мужчина шагнул в холод, парень в последний момент выскочил за ним. Автобус тронулся, двое остались на трассе, повернувшись спиной к летевшему снегу.
— Во бля, угораздило! - весело глянул на товарища по несчастью парень, он как безотцовщина был ему очень благодарен за заступничество.
— А! - махнул рукой мужчина. - Пошли они нахуй! Чё, думаешь, что у неё зубы в натуре золотые? Хуй там, Гоха Данченко такие же из "волговской" втулки себе вставил. Выёбывается больше, а вылез я подальше от греха. Так ёбнешь ей по репе и убьёшь случайно.
Он внимательно посмотрел на парня.
— Ну чо делать, пошли. - он поднял воротник, поворачиваясь в сторону автобуса, уже едва различимого впереди. - До деревни хуйня, километра три, щас дойдём, ко мне зайдём, выпьем, закусим, а тебя семичасовым отправим. Тебя как звать-то?
— Миха! - обрадовался парень, он ждал что мужик станет обвинять его, но сейчас уже начал мечтать, мол, был бы у него такой отец.
— А меня Андрюха. Ну пойдем, а то уже муде мёрзнут.
Они прошагали метров десять, как вдруг Андрюха замер, глядя вперёд. Миша увидел это и повернулся туда же. Впереди сплошной стеной до неба двигалась им навстречу ярко-изумрудная волна. Попутчики изумлённо смотрели, как их бывший автобус резко затормозил вдалеке и, развернувшись, медленно разгонялся от неё, возвращаясь к ним. Но скорость не позволила и как только волна настигла, автобус взорвался, жёлтым клубком оторвав и унеся вверх крышу, которую, как и остальное, тут же поглотил красивый свет.
— Въебали отсюда! - Андрей схватил Мишку за рукав и они кинулись прочь с дороги в поле. Андрей на бегу прикинул, что бесполезно, это шло стеной повсюду слишком быстро и единственное, что он придумал, было упасть в ближайший зацементированный ров бывшей колхозной поливочной системы. Так и поступил, опрокинув с собой и несущегося рядом Мишу. Внизу, в полутора метровой канаве ветра уже не было, они упали на днище и уткнулись лицами вниз, Андрей закрыл голову воротником, Миша сделал то же капюшоном.
— Пиздец, дядя Андрей! - закрывший глаза курткой Миша всё равно увидел сквозь веки зелёный всполох.
Прошла минута, затем другая. Ничего не происходило, кроме того, что воздух будто стал теплее. Полежав ещё немного и отдышавшись после бега по снегу в бушлате, Андрей приподнял голову и осмотрелся вперёд по канаве. Сняв рукавицы и опёршись о днище, чтобы встать, он отдёрнул руки - бетон был практически раскалён. Мишка сел, тоже пробуя ладошками низ, он удивлённо посмотрел на ничего не понимающего старшего товарища, тот встал и выпрямился.
— Ёбанаврот! - воскликнул он, осмотревшись. - Куда мы попали?
65 Кб, 500x366SUNSET BLVD.
"Пазик" нещадно выл коробкой и грохотал салоном, пробираясь от села к селу по ухабистому, замерзшему асфальту, неотличимому по цвету от серого, местного, забайкальского неба. В салоне было нелюдно: спиной к водительской перегородке сидела маленькая старушка в очках, имевших линзы толщиной с донышко бутылки "Советского" шампанского, напротив, лицом к ней, ехали двое - одетый в тёплый костюм "элку" мелкий парень, на вид почти ребенок лет пятнадцати, он мучил телефон и эмоции от игры то и дело непроизвольно вспыхивали на его детском лице, сбоку от него разместилась у окна полная женщина лет пятидесяти с фиолетовой "химией" на голове, она была завёрнута в китайскую шубу из поддельного зверя. Рядом с ними, через проход, сидел на переднем сиденье возле двери мужчина лет сорока пяти, в сине-чёрном бушлате с надписью "Забспецстрой", из кармана которого торчала серая шапка - "пидарка", когда-то бывшие синими джинсы на нём были заправлены в кирзачи. Стодвадцатикилограммовый водитель с кабаньим лицом безучастно смотрел перед собой, машинально отбивая пальцами такт под едва различимую песню Кая Метова "Position 2". Больше людей в салоне не было. Полетевший вихрь за окном окончательно запутал бы человека, не имевшего часов, десять утра и пять вечера вообще не отличались друг от друга, одна бесконечная холодная серость, сменявшаяся иногда бесконечной, холодной тьмой.
Женщина уже несколько минут украдкой поглядывала то на телефон увлёкшегося своим гаджетом соседа, то на него самого, её дородное лицо выражало помесь недоверия и удивления.
— Их же наверное обгонять надо, а вы об первую же разбиваетесь уже десять минут! - наконец не выдержала она, кивнув на экран.
Старушка дёрнулась от дремоты, мужчина тоже повернулся на голос, парень озадаченно глянул на женщину, потом на свой телефон.
— А я их давлю! - нашёлся он, оглядев соседей с детским огоньком в глазах. Женщина оскалилась в улыбке, показав ряд золотых зубов. Мужчина равнодушно отвернулся в окно с пролетающим за ним жёлтым полем, накрытым пургой, старушка напротив, наоборот, оживилась. Она осмотрела парня с ног до головы, то ли от уважения к его камуфляжному наряду, то ли от старческого тика потрясывая головой.
— А ты, сынок, чего, на фронт поехал? Гадов этих фашистов убивать? - участливо поинтересовалась она. Парень спрятал в карман телефон и, прищурившись, оценил её очки.
— Неа, бабушка, мне нельзя туда! - он скосил глаза и наклонился вплотную к ее лицу. - Видишь, дуло у меня четверит жёстко!
Старушка пригляделась, тот закосил ещё сильнее. Мужчина с интересом обернулся на них.
— Ой ты бедненькай! - заохала бабка, - Ну ничево, дома маме помогай!
— Ага, обязательно.. - парень откинулся на место. Женщина только сейчас поняла.
— Ты погляди какое говно! - громко процедила она. - Ещё и издевается! И над пожилой женщиной, и над нашими ребятами тама! - она распалялась всё больше. - Они тама гибнут, чтобы ты тут спокойно спал, тварь! Я щас ментов вызову, пусть тебя выйбут!
Она угрожающе полезла в карман.
— Успокойтесь, бабушка, я же пошутил просто.. - испугался парень.
— Какая я тебе бабушка, блять! - взвилась она, переходя на визг. - Щас ещё сыну позвоню, он тебя, пидара, научит Родину любить!
Водитель наконец отвлёкся от своих эротических мыслей по поводу Клавы Коки и обратил внимание в зеркало.
— Чё за пиздец там? Успокойтесь все нахуй! - рявкнул он.
Старушка крутила головой от одного кричащего к другому, не понимая, что происходит. Мужчина сбоку недобро смотрел на начавшую ему надоедать крикливую даму.
— Чё доебалась до пацана? - громко встрял он. - Ну пошутил и пошутил, хули такого? Чё ты ебало разинула, орёшь тут как хуёвая корова!
Женщина на секунду потеряла дар речи, но годы войны с соседями вернули её в игру.
— А ты тоже захотел, козел? Щас сын с ментами приедет, тоже будешь отвечать за базар! - взвизгнула она. - Всех вас на СВО надо отправить, чтобы знали!
— Ага, щас, хули! Жди, Пизда Петровна! Уже побежал! Мандавоха, блять!
Водитель уже нервничал.
— Да ёбанаврот! - прорычал он, выжимая сцепление и выключая передачу. Автобус остановился на обочине, водитель встал и, повернувшись, выглянул в салон.
— Чё за хуйня? - гаркнул он.
— Вон она, доебалась до парня ни за хуй! - кивнул мужик.
— Если ты сейчас этих двоих не высадишь, тоже с ними поедешь, напишу на всех за дискредитацию президента, в интернете до всех дойду! - женщина была не лишена некоторой провинциальной театральности и к концу предложения ловко перешла с крика на слезу.
Водитель прикинул, сдулся и строго кивнул парню и мужчине на дверь.
— Да ты охуел что-ли? - не поверил мужик. - Перед мандавохой этой на цыпки встал!
— Правда что, дяденька! - наконец пришёл в себя от затеянной им ситуации парень. - Там вон снег идёт, ты ёбнулся что-ли?
— Ой как красиво, ой красавец! Ну на фронте тебя воспитают, пидара... - всхлипывала женщина, набирая номер. - Алло, сынок, это я, твоя мама! Приедь, тут меня оскорбляют и нахуй посылают и ментов привози!
— Мандавоха блять! - ругнулся напоследок мужчина, достал из кармана шапку, надел и встал у двери. - Открывай, гандон!
— Ты не выёбывайся сильно-то.. - примирительно сказал водитель и дёрнул рычаг.
Мужчина шагнул в холод, парень в последний момент выскочил за ним. Автобус тронулся, двое остались на трассе, повернувшись спиной к летевшему снегу.
— Во бля, угораздило! - весело глянул на товарища по несчастью парень, он как безотцовщина был ему очень благодарен за заступничество.
— А! - махнул рукой мужчина. - Пошли они нахуй! Чё, думаешь, что у неё зубы в натуре золотые? Хуй там, Гоха Данченко такие же из "волговской" втулки себе вставил. Выёбывается больше, а вылез я подальше от греха. Так ёбнешь ей по репе и убьёшь случайно.
Он внимательно посмотрел на парня.
— Ну чо делать, пошли. - он поднял воротник, поворачиваясь в сторону автобуса, уже едва различимого впереди. - До деревни хуйня, километра три, щас дойдём, ко мне зайдём, выпьем, закусим, а тебя семичасовым отправим. Тебя как звать-то?
— Миха! - обрадовался парень, он ждал что мужик станет обвинять его, но сейчас уже начал мечтать, мол, был бы у него такой отец.
— А меня Андрюха. Ну пойдем, а то уже муде мёрзнут.
Они прошагали метров десять, как вдруг Андрюха замер, глядя вперёд. Миша увидел это и повернулся туда же. Впереди сплошной стеной до неба двигалась им навстречу ярко-изумрудная волна. Попутчики изумлённо смотрели, как их бывший автобус резко затормозил вдалеке и, развернувшись, медленно разгонялся от неё, возвращаясь к ним. Но скорость не позволила и как только волна настигла, автобус взорвался, жёлтым клубком оторвав и унеся вверх крышу, которую, как и остальное, тут же поглотил красивый свет.
— Въебали отсюда! - Андрей схватил Мишку за рукав и они кинулись прочь с дороги в поле. Андрей на бегу прикинул, что бесполезно, это шло стеной повсюду слишком быстро и единственное, что он придумал, было упасть в ближайший зацементированный ров бывшей колхозной поливочной системы. Так и поступил, опрокинув с собой и несущегося рядом Мишу. Внизу, в полутора метровой канаве ветра уже не было, они упали на днище и уткнулись лицами вниз, Андрей закрыл голову воротником, Миша сделал то же капюшоном.
— Пиздец, дядя Андрей! - закрывший глаза курткой Миша всё равно увидел сквозь веки зелёный всполох.
Прошла минута, затем другая. Ничего не происходило, кроме того, что воздух будто стал теплее. Полежав ещё немного и отдышавшись после бега по снегу в бушлате, Андрей приподнял голову и осмотрелся вперёд по канаве. Сняв рукавицы и опёршись о днище, чтобы встать, он отдёрнул руки - бетон был практически раскалён. Мишка сел, тоже пробуя ладошками низ, он удивлённо посмотрел на ничего не понимающего старшего товарища, тот встал и выпрямился.
— Ёбанаврот! - воскликнул он, осмотревшись. - Куда мы попали?
"Пазик" нещадно выл коробкой и грохотал салоном, пробираясь от села к селу по ухабистому, замерзшему асфальту, неотличимому по цвету от серого, местного, забайкальского неба. В салоне было нелюдно: спиной к водительской перегородке сидела маленькая старушка в очках, имевших линзы толщиной с донышко бутылки "Советского" шампанского, напротив, лицом к ней, ехали двое - одетый в тёплый костюм "элку" мелкий парень, на вид почти ребенок лет пятнадцати, он мучил телефон и эмоции от игры то и дело непроизвольно вспыхивали на его детском лице, сбоку от него разместилась у окна полная женщина лет пятидесяти с фиолетовой "химией" на голове, она была завёрнута в китайскую шубу из поддельного зверя. Рядом с ними, через проход, сидел на переднем сиденье возле двери мужчина лет сорока пяти, в сине-чёрном бушлате с надписью "Забспецстрой", из кармана которого торчала серая шапка - "пидарка", когда-то бывшие синими джинсы на нём были заправлены в кирзачи. Стодвадцатикилограммовый водитель с кабаньим лицом безучастно смотрел перед собой, машинально отбивая пальцами такт под едва различимую песню Кая Метова "Position 2". Больше людей в салоне не было. Полетевший вихрь за окном окончательно запутал бы человека, не имевшего часов, десять утра и пять вечера вообще не отличались друг от друга, одна бесконечная холодная серость, сменявшаяся иногда бесконечной, холодной тьмой.
Женщина уже несколько минут украдкой поглядывала то на телефон увлёкшегося своим гаджетом соседа, то на него самого, её дородное лицо выражало помесь недоверия и удивления.
— Их же наверное обгонять надо, а вы об первую же разбиваетесь уже десять минут! - наконец не выдержала она, кивнув на экран.
Старушка дёрнулась от дремоты, мужчина тоже повернулся на голос, парень озадаченно глянул на женщину, потом на свой телефон.
— А я их давлю! - нашёлся он, оглядев соседей с детским огоньком в глазах. Женщина оскалилась в улыбке, показав ряд золотых зубов. Мужчина равнодушно отвернулся в окно с пролетающим за ним жёлтым полем, накрытым пургой, старушка напротив, наоборот, оживилась. Она осмотрела парня с ног до головы, то ли от уважения к его камуфляжному наряду, то ли от старческого тика потрясывая головой.
— А ты, сынок, чего, на фронт поехал? Гадов этих фашистов убивать? - участливо поинтересовалась она. Парень спрятал в карман телефон и, прищурившись, оценил её очки.
— Неа, бабушка, мне нельзя туда! - он скосил глаза и наклонился вплотную к ее лицу. - Видишь, дуло у меня четверит жёстко!
Старушка пригляделась, тот закосил ещё сильнее. Мужчина с интересом обернулся на них.
— Ой ты бедненькай! - заохала бабка, - Ну ничево, дома маме помогай!
— Ага, обязательно.. - парень откинулся на место. Женщина только сейчас поняла.
— Ты погляди какое говно! - громко процедила она. - Ещё и издевается! И над пожилой женщиной, и над нашими ребятами тама! - она распалялась всё больше. - Они тама гибнут, чтобы ты тут спокойно спал, тварь! Я щас ментов вызову, пусть тебя выйбут!
Она угрожающе полезла в карман.
— Успокойтесь, бабушка, я же пошутил просто.. - испугался парень.
— Какая я тебе бабушка, блять! - взвилась она, переходя на визг. - Щас ещё сыну позвоню, он тебя, пидара, научит Родину любить!
Водитель наконец отвлёкся от своих эротических мыслей по поводу Клавы Коки и обратил внимание в зеркало.
— Чё за пиздец там? Успокойтесь все нахуй! - рявкнул он.
Старушка крутила головой от одного кричащего к другому, не понимая, что происходит. Мужчина сбоку недобро смотрел на начавшую ему надоедать крикливую даму.
— Чё доебалась до пацана? - громко встрял он. - Ну пошутил и пошутил, хули такого? Чё ты ебало разинула, орёшь тут как хуёвая корова!
Женщина на секунду потеряла дар речи, но годы войны с соседями вернули её в игру.
— А ты тоже захотел, козел? Щас сын с ментами приедет, тоже будешь отвечать за базар! - взвизгнула она. - Всех вас на СВО надо отправить, чтобы знали!
— Ага, щас, хули! Жди, Пизда Петровна! Уже побежал! Мандавоха, блять!
Водитель уже нервничал.
— Да ёбанаврот! - прорычал он, выжимая сцепление и выключая передачу. Автобус остановился на обочине, водитель встал и, повернувшись, выглянул в салон.
— Чё за хуйня? - гаркнул он.
— Вон она, доебалась до парня ни за хуй! - кивнул мужик.
— Если ты сейчас этих двоих не высадишь, тоже с ними поедешь, напишу на всех за дискредитацию президента, в интернете до всех дойду! - женщина была не лишена некоторой провинциальной театральности и к концу предложения ловко перешла с крика на слезу.
Водитель прикинул, сдулся и строго кивнул парню и мужчине на дверь.
— Да ты охуел что-ли? - не поверил мужик. - Перед мандавохой этой на цыпки встал!
— Правда что, дяденька! - наконец пришёл в себя от затеянной им ситуации парень. - Там вон снег идёт, ты ёбнулся что-ли?
— Ой как красиво, ой красавец! Ну на фронте тебя воспитают, пидара... - всхлипывала женщина, набирая номер. - Алло, сынок, это я, твоя мама! Приедь, тут меня оскорбляют и нахуй посылают и ментов привози!
— Мандавоха блять! - ругнулся напоследок мужчина, достал из кармана шапку, надел и встал у двери. - Открывай, гандон!
— Ты не выёбывайся сильно-то.. - примирительно сказал водитель и дёрнул рычаг.
Мужчина шагнул в холод, парень в последний момент выскочил за ним. Автобус тронулся, двое остались на трассе, повернувшись спиной к летевшему снегу.
— Во бля, угораздило! - весело глянул на товарища по несчастью парень, он как безотцовщина был ему очень благодарен за заступничество.
— А! - махнул рукой мужчина. - Пошли они нахуй! Чё, думаешь, что у неё зубы в натуре золотые? Хуй там, Гоха Данченко такие же из "волговской" втулки себе вставил. Выёбывается больше, а вылез я подальше от греха. Так ёбнешь ей по репе и убьёшь случайно.
Он внимательно посмотрел на парня.
— Ну чо делать, пошли. - он поднял воротник, поворачиваясь в сторону автобуса, уже едва различимого впереди. - До деревни хуйня, километра три, щас дойдём, ко мне зайдём, выпьем, закусим, а тебя семичасовым отправим. Тебя как звать-то?
— Миха! - обрадовался парень, он ждал что мужик станет обвинять его, но сейчас уже начал мечтать, мол, был бы у него такой отец.
— А меня Андрюха. Ну пойдем, а то уже муде мёрзнут.
Они прошагали метров десять, как вдруг Андрюха замер, глядя вперёд. Миша увидел это и повернулся туда же. Впереди сплошной стеной до неба двигалась им навстречу ярко-изумрудная волна. Попутчики изумлённо смотрели, как их бывший автобус резко затормозил вдалеке и, развернувшись, медленно разгонялся от неё, возвращаясь к ним. Но скорость не позволила и как только волна настигла, автобус взорвался, жёлтым клубком оторвав и унеся вверх крышу, которую, как и остальное, тут же поглотил красивый свет.
— Въебали отсюда! - Андрей схватил Мишку за рукав и они кинулись прочь с дороги в поле. Андрей на бегу прикинул, что бесполезно, это шло стеной повсюду слишком быстро и единственное, что он придумал, было упасть в ближайший зацементированный ров бывшей колхозной поливочной системы. Так и поступил, опрокинув с собой и несущегося рядом Мишу. Внизу, в полутора метровой канаве ветра уже не было, они упали на днище и уткнулись лицами вниз, Андрей закрыл голову воротником, Миша сделал то же капюшоном.
— Пиздец, дядя Андрей! - закрывший глаза курткой Миша всё равно увидел сквозь веки зелёный всполох.
Прошла минута, затем другая. Ничего не происходило, кроме того, что воздух будто стал теплее. Полежав ещё немного и отдышавшись после бега по снегу в бушлате, Андрей приподнял голову и осмотрелся вперёд по канаве. Сняв рукавицы и опёршись о днище, чтобы встать, он отдёрнул руки - бетон был практически раскалён. Мишка сел, тоже пробуя ладошками низ, он удивлённо посмотрел на ничего не понимающего старшего товарища, тот встал и выпрямился.
— Ёбанаврот! - воскликнул он, осмотревшись. - Куда мы попали?
253 Кб, 1920x1080>>27552
Будь вечным лето, всё бы погорело.Будь вечной осень, всё бы отсырело.Зимою вечной всё б оледенело.Вот вечная весна – другое дело.В. БерестовПрошлый https://ch.hk/izd/res/.html
Будь вечным лето, всё бы погорело.Будь вечной осень, всё бы отсырело.Зимою вечной всё б оледенело.Вот вечная весна – другое дело.В. БерестовПрошлый https://ch.hk/izd/res/.html
>>30775
Они оказались на дне большого, безводного канала, солнце уже нагрело бетон и Андрей почувствовал, что вспотел. Он снял бушлат, оставшись в клетчатой, красно-чёрной рубахе, положил в его карман шапку и закинул на плечо, держа за петлицу двумя пальцами.
— Дядя Андрей, глядите, там пальмы! - показал рукой вверх поражённый Миша, тут же скинувший свою куртку по примеру товарища.
Андрей посмотрел, действительно, пальмы росли рядами по обеим краям наверху. Он также увидел метрах в ста от них сплошная цементная стена разрезалась лестницей.
— Пошли, надо выбираться отсюда.
Он двинулся вперёд, Миша посеменил за ним.
— А это как вы думаете, мы померли и на тот свет попали?
Парень спросил негромко, оглядываясь по сторонам, словно боясь, что его услышат.
— Да хуй его знает.. - неуверенно ответил Андрей, это и была его первая мысль, сразу вспомнился фильм с Андреем Краско, где тот бродил по пустоши, пока в коме лежал.
Кирзовые сапоги громко чеканили шаг, их звук эхом бился об этот огромный, рукотворный желоб. Через минуту они быстрым шагом молча подошли к лестнице, почти бегом поднялись по ступеням и вышли к сетчатому забору, сразу за которым и росли эти диковинные для них деревья. Тут же в заборе была трубчатая дверь, закрытая ненадёжно на стальной штырь, Андрей вынул его, они вышли наружу и увидели, что оказались на холме, под которым раскинулся огромный город. И если первые улицы и дома были видны очень хорошо, вот они внизу, надо только спуститься к ним, то стоящий вдалеке остров из небоскрёбов казался обманчивым миражом из-за жаркой, прозрачной дымки, висящей в воздухе.
— Нихуя себе, сказал я себе! - первым отреагировал на увиденное Миша. - Где мы, дядя Андрей? Чё делать-то, я боюся!
— Не ссы, - отозвался тот, стараясь для бодрого голоса. - Главное, что мы не померли. Вон машины ездят по улицам!
Мишу успокоил такой довод. Он вспомнил и вытащил из кармана свой старенький смартфон.
— А я свой не взял, думаю, хули, съезжу, отмечусь на бирже и назад, час делов, да и теряю их. —подошёл вплотную Андрей и помог ладошками дать тень на экран. — Ну чё там? Есть связь?
— Нету. - пригляделся Миша. - Так а как нас сюда закинуло?
— Ты хули меня то спрашиваешь? Может учёные нахимичили, может аномалия какая, хуй его знает. Щас главное осмотреться, понять где мы. Пойдем вниз, в город, поинтересуемся у прохожих.
Андрей двинулся вниз с холма, Миша не отставал. Спуск был крутой и скоро они перешли на осторожные прыжки. Спустившись они оказались на обочине четырехполосной трассы, которая тут же бросала от себя ветку вдвое тоньше в широкую улицу. Посовещавшись, Андрей все же решил не идти вдоль шоссе, как предложил Миша, а свернуть к жилью. Надписи на дорожных знаках они сообща определили как англоязычные, школьных знаний Мише даже хватило, чтобы прочитать ближайший. "ЦОМПТОН навроде, или типа того", серьёзно прищурившись сообщил он другу.
Хоть автодвижение и было нечастым, они на всякий случай перебежали асфальт и сходу нырнули на тротуар, убегавший вперёд между деревьев. Перешли на шаг, вращая головами по сторонам, смотря на стоящие по бокам от них дома. Андрей хоть и чувствовал в основном адреналин от этого неизвестного места, путавший мысли, но всё равно хозяйским, деревенским взглядом автоматически отметил, что это были хорошие, большие дома, но запущенные, а местами и разрисованные граффити, повсюду рядом с ними валялся мусор, сломанные детские велосипеды и коляски, иногда стоящие под окнами автомобили были старыми, битыми и разноцветными.
Они миновали уже с десяток казавшихся пустыми домов, когда услышали окрик из медленно проезжающей рядом машины.
— Ёу, вэаюгоин мазафака!
Андрей и Миша остановились, глядя в окна заехавшей к ним на тротуар длинной автостарины. Внутри сидели трое чернокожих мужчин, недобро разглядывавших чужаков.
— Каво? - подался головой вперёд Андрей. Он вспомнил давно забытое в юности чувство, когда они пацанами ездили вечерами из деревни в райцентр за бензином и никогда наперёд не знали, будут ли их ловить местные, а если поймают, будут ли бить.
Все трое начали вылезать.
— Ребята, мы не понимаем нихуя! - Андрей примирительно поднял руки. Троица обступила их, они были одеты пёстро и кто во что горазд, но у всех троих были похожие красные нашивки.
Андрей не сразу понял, что к его лбу один из них уже приставил пистолет.
— Ватаюдуинхи, факинсноуболс? - угрожающе интересовался толстяк, он и держал ствол.
— Гимитысщит! - вырвал из руки Андрея его бушлат второй, двухметровый, накачанный детина. Он ловко обыскал карманы и не найдя ничего, кроме спичек, скорчил страшную рожу.
— Ну нет там нихуя, ребята! - Андрей боялся повернуть голову и переводил взгляд с дула у лба вбок, на шмонающего.
Тот непонимающе уставился на надпись на спине бушлата.
— "Забспецстрой"! - громко пояснил Андрей, нервно улыбаясь. - Ветеранам войны у нас в деревне бригада из Читы строила дом, ну загуляли они и неделю прохуярили, ну я зашёл хули, а они помирают с похмелья, давайте, говорю, тулуп, а я вам три фунфырика, они "давай, хули", я свой старый прямо там и бросил, в этом ушёл.
Бандит переводил безумные глаза с бушлата на Андрея и обратно.
— Гивмиюманибич! - истерично завизжал он, толстый взвёл курок.
— Ватафак? - третий налётчик, невысокий и худой, как Миша, стоявший как раз рядом с ним, вырвал из его руки телефон, Миша и забыл, что так и нёс его всю дорогу с холма. Мимо проехала машина, сидевший за рулём черный, пожилой мужчина равнодушно окинул взглядом толпу.
— Да он старый уже.. На нем четыре джи даже нету. Сестра новый купила, а этот она мне отдала восемь лет назад. - быстро выпалил побелевший Миша, он едва мог говорить. Грабитель непонимающе уставился на гаджет, покрутил в руке и с размаха разбил об цемент.
— Ялфакюаснау! Ялсакмадик, мазафака! - отшвырнув бушлат на проезжую часть завопил качок.
— Стойте, мужики! - Андрей полез во внутренний карман рубашки, толстый с пистолетом дёрнулся. — Не - не, - успокоил его Андрей и достал всё, что там было. Качок жадно схватил это добро и стал перебирать. Выбросил под ноги два свёрнутых листа бумаги, быстро открыл паспорт, достал из-под обложки две купюры по тысяче рублей, тупо рассмотрел их, затем внимательней посмотрел назад в паспорт.
— Вэаюфромбич? - гаркнул он.
— Я не понимаю нихуя, ребята! Извините пожалуйста! - изобразив нереальную печаль проныл Андрей, но тут же как будто просиял. — Сори!
Качок переглянулся с толстым.
— Сори, сори, сори...Блять... Мишка, хуярь, что знаешь по английски! - схватился за момент Андрей.
Миша вздрогнул и будто вырвался из ступора.
— Так, так.. - зачастил он. — Май нейм из Миша, фром Раша!
— В натуре блять! Фром Раша! А это мы в Америке, правильно, ребята? - вежливо спросил Андрей, когда толстый убрал от его головы пистолет.
Бандиты оставили вопрос без ответа и уже втроём начали обыскивать прибывших, карманы трещали, но кажется выдержали. На землю вслед за рублями и паспортом полетели носовой платок, сигареты "Максим", бутылочка красного масла для пилы "Штиль", пакетик семечек "Джинн".
— Да нихуя ценного у нас нет! - печально улыбнулся Андрей.
— Щятафакап! - крикнул ему в лицо вместе со слюнями качок.
Профессионально окончив работу, грабители не спеша сели в свой авто и покатили не спеша по краю дороги. Подождав с поднятыми руками секунд двадцать, Андрей кинулся собирать вещи. Миша присоединился.
— Давай скорее! Надо съёбывать куда-то!
Вскоре ограбленные двигались дальше по тротуару в стиле спортивных ходоков, почти бегом. Солнце клонилось к закату, залив улицу алым светом.
— Так.. - Андрей резко остановился, когда они вывалились на край перекрестка, на котором машины уже начинали зажигать фары. — Надо эти тулупы куда то скинуть, нахуй они нужны, таскать их, когда тут пальмы растут!
— Правда что!
— Вон мусорные баки, пойдём.
Товарищи быстро перешли по пешеходной дорожке на другую сторону улицы и подошли к бакам. Андрей открыл крышку и закинул свой бушлат, Миша сделал то же самое. Вдруг из под выброшенной одежды послышался рёв, они отпрыгнули и оттуда поднялся чернокожий, пьяный старик и встал во весь рост в баке.
— Факинсноуболс! - зарычал он и начал перелазить. - Айфакюас!
Андрей с Мишей кинулись бежать вдоль домов, старик за ними. Хоть на его стороне и был четырехсотлетний искусственный отбор по части физкультуры, все же через сотню метров он отстал.
Они оказались на дне большого, безводного канала, солнце уже нагрело бетон и Андрей почувствовал, что вспотел. Он снял бушлат, оставшись в клетчатой, красно-чёрной рубахе, положил в его карман шапку и закинул на плечо, держа за петлицу двумя пальцами.
— Дядя Андрей, глядите, там пальмы! - показал рукой вверх поражённый Миша, тут же скинувший свою куртку по примеру товарища.
Андрей посмотрел, действительно, пальмы росли рядами по обеим краям наверху. Он также увидел метрах в ста от них сплошная цементная стена разрезалась лестницей.
— Пошли, надо выбираться отсюда.
Он двинулся вперёд, Миша посеменил за ним.
— А это как вы думаете, мы померли и на тот свет попали?
Парень спросил негромко, оглядываясь по сторонам, словно боясь, что его услышат.
— Да хуй его знает.. - неуверенно ответил Андрей, это и была его первая мысль, сразу вспомнился фильм с Андреем Краско, где тот бродил по пустоши, пока в коме лежал.
Кирзовые сапоги громко чеканили шаг, их звук эхом бился об этот огромный, рукотворный желоб. Через минуту они быстрым шагом молча подошли к лестнице, почти бегом поднялись по ступеням и вышли к сетчатому забору, сразу за которым и росли эти диковинные для них деревья. Тут же в заборе была трубчатая дверь, закрытая ненадёжно на стальной штырь, Андрей вынул его, они вышли наружу и увидели, что оказались на холме, под которым раскинулся огромный город. И если первые улицы и дома были видны очень хорошо, вот они внизу, надо только спуститься к ним, то стоящий вдалеке остров из небоскрёбов казался обманчивым миражом из-за жаркой, прозрачной дымки, висящей в воздухе.
— Нихуя себе, сказал я себе! - первым отреагировал на увиденное Миша. - Где мы, дядя Андрей? Чё делать-то, я боюся!
— Не ссы, - отозвался тот, стараясь для бодрого голоса. - Главное, что мы не померли. Вон машины ездят по улицам!
Мишу успокоил такой довод. Он вспомнил и вытащил из кармана свой старенький смартфон.
— А я свой не взял, думаю, хули, съезжу, отмечусь на бирже и назад, час делов, да и теряю их. —подошёл вплотную Андрей и помог ладошками дать тень на экран. — Ну чё там? Есть связь?
— Нету. - пригляделся Миша. - Так а как нас сюда закинуло?
— Ты хули меня то спрашиваешь? Может учёные нахимичили, может аномалия какая, хуй его знает. Щас главное осмотреться, понять где мы. Пойдем вниз, в город, поинтересуемся у прохожих.
Андрей двинулся вниз с холма, Миша не отставал. Спуск был крутой и скоро они перешли на осторожные прыжки. Спустившись они оказались на обочине четырехполосной трассы, которая тут же бросала от себя ветку вдвое тоньше в широкую улицу. Посовещавшись, Андрей все же решил не идти вдоль шоссе, как предложил Миша, а свернуть к жилью. Надписи на дорожных знаках они сообща определили как англоязычные, школьных знаний Мише даже хватило, чтобы прочитать ближайший. "ЦОМПТОН навроде, или типа того", серьёзно прищурившись сообщил он другу.
Хоть автодвижение и было нечастым, они на всякий случай перебежали асфальт и сходу нырнули на тротуар, убегавший вперёд между деревьев. Перешли на шаг, вращая головами по сторонам, смотря на стоящие по бокам от них дома. Андрей хоть и чувствовал в основном адреналин от этого неизвестного места, путавший мысли, но всё равно хозяйским, деревенским взглядом автоматически отметил, что это были хорошие, большие дома, но запущенные, а местами и разрисованные граффити, повсюду рядом с ними валялся мусор, сломанные детские велосипеды и коляски, иногда стоящие под окнами автомобили были старыми, битыми и разноцветными.
Они миновали уже с десяток казавшихся пустыми домов, когда услышали окрик из медленно проезжающей рядом машины.
— Ёу, вэаюгоин мазафака!
Андрей и Миша остановились, глядя в окна заехавшей к ним на тротуар длинной автостарины. Внутри сидели трое чернокожих мужчин, недобро разглядывавших чужаков.
— Каво? - подался головой вперёд Андрей. Он вспомнил давно забытое в юности чувство, когда они пацанами ездили вечерами из деревни в райцентр за бензином и никогда наперёд не знали, будут ли их ловить местные, а если поймают, будут ли бить.
Все трое начали вылезать.
— Ребята, мы не понимаем нихуя! - Андрей примирительно поднял руки. Троица обступила их, они были одеты пёстро и кто во что горазд, но у всех троих были похожие красные нашивки.
Андрей не сразу понял, что к его лбу один из них уже приставил пистолет.
— Ватаюдуинхи, факинсноуболс? - угрожающе интересовался толстяк, он и держал ствол.
— Гимитысщит! - вырвал из руки Андрея его бушлат второй, двухметровый, накачанный детина. Он ловко обыскал карманы и не найдя ничего, кроме спичек, скорчил страшную рожу.
— Ну нет там нихуя, ребята! - Андрей боялся повернуть голову и переводил взгляд с дула у лба вбок, на шмонающего.
Тот непонимающе уставился на надпись на спине бушлата.
— "Забспецстрой"! - громко пояснил Андрей, нервно улыбаясь. - Ветеранам войны у нас в деревне бригада из Читы строила дом, ну загуляли они и неделю прохуярили, ну я зашёл хули, а они помирают с похмелья, давайте, говорю, тулуп, а я вам три фунфырика, они "давай, хули", я свой старый прямо там и бросил, в этом ушёл.
Бандит переводил безумные глаза с бушлата на Андрея и обратно.
— Гивмиюманибич! - истерично завизжал он, толстый взвёл курок.
— Ватафак? - третий налётчик, невысокий и худой, как Миша, стоявший как раз рядом с ним, вырвал из его руки телефон, Миша и забыл, что так и нёс его всю дорогу с холма. Мимо проехала машина, сидевший за рулём черный, пожилой мужчина равнодушно окинул взглядом толпу.
— Да он старый уже.. На нем четыре джи даже нету. Сестра новый купила, а этот она мне отдала восемь лет назад. - быстро выпалил побелевший Миша, он едва мог говорить. Грабитель непонимающе уставился на гаджет, покрутил в руке и с размаха разбил об цемент.
— Ялфакюаснау! Ялсакмадик, мазафака! - отшвырнув бушлат на проезжую часть завопил качок.
— Стойте, мужики! - Андрей полез во внутренний карман рубашки, толстый с пистолетом дёрнулся. — Не - не, - успокоил его Андрей и достал всё, что там было. Качок жадно схватил это добро и стал перебирать. Выбросил под ноги два свёрнутых листа бумаги, быстро открыл паспорт, достал из-под обложки две купюры по тысяче рублей, тупо рассмотрел их, затем внимательней посмотрел назад в паспорт.
— Вэаюфромбич? - гаркнул он.
— Я не понимаю нихуя, ребята! Извините пожалуйста! - изобразив нереальную печаль проныл Андрей, но тут же как будто просиял. — Сори!
Качок переглянулся с толстым.
— Сори, сори, сори...Блять... Мишка, хуярь, что знаешь по английски! - схватился за момент Андрей.
Миша вздрогнул и будто вырвался из ступора.
— Так, так.. - зачастил он. — Май нейм из Миша, фром Раша!
— В натуре блять! Фром Раша! А это мы в Америке, правильно, ребята? - вежливо спросил Андрей, когда толстый убрал от его головы пистолет.
Бандиты оставили вопрос без ответа и уже втроём начали обыскивать прибывших, карманы трещали, но кажется выдержали. На землю вслед за рублями и паспортом полетели носовой платок, сигареты "Максим", бутылочка красного масла для пилы "Штиль", пакетик семечек "Джинн".
— Да нихуя ценного у нас нет! - печально улыбнулся Андрей.
— Щятафакап! - крикнул ему в лицо вместе со слюнями качок.
Профессионально окончив работу, грабители не спеша сели в свой авто и покатили не спеша по краю дороги. Подождав с поднятыми руками секунд двадцать, Андрей кинулся собирать вещи. Миша присоединился.
— Давай скорее! Надо съёбывать куда-то!
Вскоре ограбленные двигались дальше по тротуару в стиле спортивных ходоков, почти бегом. Солнце клонилось к закату, залив улицу алым светом.
— Так.. - Андрей резко остановился, когда они вывалились на край перекрестка, на котором машины уже начинали зажигать фары. — Надо эти тулупы куда то скинуть, нахуй они нужны, таскать их, когда тут пальмы растут!
— Правда что!
— Вон мусорные баки, пойдём.
Товарищи быстро перешли по пешеходной дорожке на другую сторону улицы и подошли к бакам. Андрей открыл крышку и закинул свой бушлат, Миша сделал то же самое. Вдруг из под выброшенной одежды послышался рёв, они отпрыгнули и оттуда поднялся чернокожий, пьяный старик и встал во весь рост в баке.
— Факинсноуболс! - зарычал он и начал перелазить. - Айфакюас!
Андрей с Мишей кинулись бежать вдоль домов, старик за ними. Хоть на его стороне и был четырехсотлетний искусственный отбор по части физкультуры, все же через сотню метров он отстал.
>>30775
Они оказались на дне большого, безводного канала, солнце уже нагрело бетон и Андрей почувствовал, что вспотел. Он снял бушлат, оставшись в клетчатой, красно-чёрной рубахе, положил в его карман шапку и закинул на плечо, держа за петлицу двумя пальцами.
— Дядя Андрей, глядите, там пальмы! - показал рукой вверх поражённый Миша, тут же скинувший свою куртку по примеру товарища.
Андрей посмотрел, действительно, пальмы росли рядами по обеим краям наверху. Он также увидел метрах в ста от них сплошная цементная стена разрезалась лестницей.
— Пошли, надо выбираться отсюда.
Он двинулся вперёд, Миша посеменил за ним.
— А это как вы думаете, мы померли и на тот свет попали?
Парень спросил негромко, оглядываясь по сторонам, словно боясь, что его услышат.
— Да хуй его знает.. - неуверенно ответил Андрей, это и была его первая мысль, сразу вспомнился фильм с Андреем Краско, где тот бродил по пустоши, пока в коме лежал.
Кирзовые сапоги громко чеканили шаг, их звук эхом бился об этот огромный, рукотворный желоб. Через минуту они быстрым шагом молча подошли к лестнице, почти бегом поднялись по ступеням и вышли к сетчатому забору, сразу за которым и росли эти диковинные для них деревья. Тут же в заборе была трубчатая дверь, закрытая ненадёжно на стальной штырь, Андрей вынул его, они вышли наружу и увидели, что оказались на холме, под которым раскинулся огромный город. И если первые улицы и дома были видны очень хорошо, вот они внизу, надо только спуститься к ним, то стоящий вдалеке остров из небоскрёбов казался обманчивым миражом из-за жаркой, прозрачной дымки, висящей в воздухе.
— Нихуя себе, сказал я себе! - первым отреагировал на увиденное Миша. - Где мы, дядя Андрей? Чё делать-то, я боюся!
— Не ссы, - отозвался тот, стараясь для бодрого голоса. - Главное, что мы не померли. Вон машины ездят по улицам!
Мишу успокоил такой довод. Он вспомнил и вытащил из кармана свой старенький смартфон.
— А я свой не взял, думаю, хули, съезжу, отмечусь на бирже и назад, час делов, да и теряю их. —подошёл вплотную Андрей и помог ладошками дать тень на экран. — Ну чё там? Есть связь?
— Нету. - пригляделся Миша. - Так а как нас сюда закинуло?
— Ты хули меня то спрашиваешь? Может учёные нахимичили, может аномалия какая, хуй его знает. Щас главное осмотреться, понять где мы. Пойдем вниз, в город, поинтересуемся у прохожих.
Андрей двинулся вниз с холма, Миша не отставал. Спуск был крутой и скоро они перешли на осторожные прыжки. Спустившись они оказались на обочине четырехполосной трассы, которая тут же бросала от себя ветку вдвое тоньше в широкую улицу. Посовещавшись, Андрей все же решил не идти вдоль шоссе, как предложил Миша, а свернуть к жилью. Надписи на дорожных знаках они сообща определили как англоязычные, школьных знаний Мише даже хватило, чтобы прочитать ближайший. "ЦОМПТОН навроде, или типа того", серьёзно прищурившись сообщил он другу.
Хоть автодвижение и было нечастым, они на всякий случай перебежали асфальт и сходу нырнули на тротуар, убегавший вперёд между деревьев. Перешли на шаг, вращая головами по сторонам, смотря на стоящие по бокам от них дома. Андрей хоть и чувствовал в основном адреналин от этого неизвестного места, путавший мысли, но всё равно хозяйским, деревенским взглядом автоматически отметил, что это были хорошие, большие дома, но запущенные, а местами и разрисованные граффити, повсюду рядом с ними валялся мусор, сломанные детские велосипеды и коляски, иногда стоящие под окнами автомобили были старыми, битыми и разноцветными.
Они миновали уже с десяток казавшихся пустыми домов, когда услышали окрик из медленно проезжающей рядом машины.
— Ёу, вэаюгоин мазафака!
Андрей и Миша остановились, глядя в окна заехавшей к ним на тротуар длинной автостарины. Внутри сидели трое чернокожих мужчин, недобро разглядывавших чужаков.
— Каво? - подался головой вперёд Андрей. Он вспомнил давно забытое в юности чувство, когда они пацанами ездили вечерами из деревни в райцентр за бензином и никогда наперёд не знали, будут ли их ловить местные, а если поймают, будут ли бить.
Все трое начали вылезать.
— Ребята, мы не понимаем нихуя! - Андрей примирительно поднял руки. Троица обступила их, они были одеты пёстро и кто во что горазд, но у всех троих были похожие красные нашивки.
Андрей не сразу понял, что к его лбу один из них уже приставил пистолет.
— Ватаюдуинхи, факинсноуболс? - угрожающе интересовался толстяк, он и держал ствол.
— Гимитысщит! - вырвал из руки Андрея его бушлат второй, двухметровый, накачанный детина. Он ловко обыскал карманы и не найдя ничего, кроме спичек, скорчил страшную рожу.
— Ну нет там нихуя, ребята! - Андрей боялся повернуть голову и переводил взгляд с дула у лба вбок, на шмонающего.
Тот непонимающе уставился на надпись на спине бушлата.
— "Забспецстрой"! - громко пояснил Андрей, нервно улыбаясь. - Ветеранам войны у нас в деревне бригада из Читы строила дом, ну загуляли они и неделю прохуярили, ну я зашёл хули, а они помирают с похмелья, давайте, говорю, тулуп, а я вам три фунфырика, они "давай, хули", я свой старый прямо там и бросил, в этом ушёл.
Бандит переводил безумные глаза с бушлата на Андрея и обратно.
— Гивмиюманибич! - истерично завизжал он, толстый взвёл курок.
— Ватафак? - третий налётчик, невысокий и худой, как Миша, стоявший как раз рядом с ним, вырвал из его руки телефон, Миша и забыл, что так и нёс его всю дорогу с холма. Мимо проехала машина, сидевший за рулём черный, пожилой мужчина равнодушно окинул взглядом толпу.
— Да он старый уже.. На нем четыре джи даже нету. Сестра новый купила, а этот она мне отдала восемь лет назад. - быстро выпалил побелевший Миша, он едва мог говорить. Грабитель непонимающе уставился на гаджет, покрутил в руке и с размаха разбил об цемент.
— Ялфакюаснау! Ялсакмадик, мазафака! - отшвырнув бушлат на проезжую часть завопил качок.
— Стойте, мужики! - Андрей полез во внутренний карман рубашки, толстый с пистолетом дёрнулся. — Не - не, - успокоил его Андрей и достал всё, что там было. Качок жадно схватил это добро и стал перебирать. Выбросил под ноги два свёрнутых листа бумаги, быстро открыл паспорт, достал из-под обложки две купюры по тысяче рублей, тупо рассмотрел их, затем внимательней посмотрел назад в паспорт.
— Вэаюфромбич? - гаркнул он.
— Я не понимаю нихуя, ребята! Извините пожалуйста! - изобразив нереальную печаль проныл Андрей, но тут же как будто просиял. — Сори!
Качок переглянулся с толстым.
— Сори, сори, сори...Блять... Мишка, хуярь, что знаешь по английски! - схватился за момент Андрей.
Миша вздрогнул и будто вырвался из ступора.
— Так, так.. - зачастил он. — Май нейм из Миша, фром Раша!
— В натуре блять! Фром Раша! А это мы в Америке, правильно, ребята? - вежливо спросил Андрей, когда толстый убрал от его головы пистолет.
Бандиты оставили вопрос без ответа и уже втроём начали обыскивать прибывших, карманы трещали, но кажется выдержали. На землю вслед за рублями и паспортом полетели носовой платок, сигареты "Максим", бутылочка красного масла для пилы "Штиль", пакетик семечек "Джинн".
— Да нихуя ценного у нас нет! - печально улыбнулся Андрей.
— Щятафакап! - крикнул ему в лицо вместе со слюнями качок.
Профессионально окончив работу, грабители не спеша сели в свой авто и покатили не спеша по краю дороги. Подождав с поднятыми руками секунд двадцать, Андрей кинулся собирать вещи. Миша присоединился.
— Давай скорее! Надо съёбывать куда-то!
Вскоре ограбленные двигались дальше по тротуару в стиле спортивных ходоков, почти бегом. Солнце клонилось к закату, залив улицу алым светом.
— Так.. - Андрей резко остановился, когда они вывалились на край перекрестка, на котором машины уже начинали зажигать фары. — Надо эти тулупы куда то скинуть, нахуй они нужны, таскать их, когда тут пальмы растут!
— Правда что!
— Вон мусорные баки, пойдём.
Товарищи быстро перешли по пешеходной дорожке на другую сторону улицы и подошли к бакам. Андрей открыл крышку и закинул свой бушлат, Миша сделал то же самое. Вдруг из под выброшенной одежды послышался рёв, они отпрыгнули и оттуда поднялся чернокожий, пьяный старик и встал во весь рост в баке.
— Факинсноуболс! - зарычал он и начал перелазить. - Айфакюас!
Андрей с Мишей кинулись бежать вдоль домов, старик за ними. Хоть на его стороне и был четырехсотлетний искусственный отбор по части физкультуры, все же через сотню метров он отстал.
Они оказались на дне большого, безводного канала, солнце уже нагрело бетон и Андрей почувствовал, что вспотел. Он снял бушлат, оставшись в клетчатой, красно-чёрной рубахе, положил в его карман шапку и закинул на плечо, держа за петлицу двумя пальцами.
— Дядя Андрей, глядите, там пальмы! - показал рукой вверх поражённый Миша, тут же скинувший свою куртку по примеру товарища.
Андрей посмотрел, действительно, пальмы росли рядами по обеим краям наверху. Он также увидел метрах в ста от них сплошная цементная стена разрезалась лестницей.
— Пошли, надо выбираться отсюда.
Он двинулся вперёд, Миша посеменил за ним.
— А это как вы думаете, мы померли и на тот свет попали?
Парень спросил негромко, оглядываясь по сторонам, словно боясь, что его услышат.
— Да хуй его знает.. - неуверенно ответил Андрей, это и была его первая мысль, сразу вспомнился фильм с Андреем Краско, где тот бродил по пустоши, пока в коме лежал.
Кирзовые сапоги громко чеканили шаг, их звук эхом бился об этот огромный, рукотворный желоб. Через минуту они быстрым шагом молча подошли к лестнице, почти бегом поднялись по ступеням и вышли к сетчатому забору, сразу за которым и росли эти диковинные для них деревья. Тут же в заборе была трубчатая дверь, закрытая ненадёжно на стальной штырь, Андрей вынул его, они вышли наружу и увидели, что оказались на холме, под которым раскинулся огромный город. И если первые улицы и дома были видны очень хорошо, вот они внизу, надо только спуститься к ним, то стоящий вдалеке остров из небоскрёбов казался обманчивым миражом из-за жаркой, прозрачной дымки, висящей в воздухе.
— Нихуя себе, сказал я себе! - первым отреагировал на увиденное Миша. - Где мы, дядя Андрей? Чё делать-то, я боюся!
— Не ссы, - отозвался тот, стараясь для бодрого голоса. - Главное, что мы не померли. Вон машины ездят по улицам!
Мишу успокоил такой довод. Он вспомнил и вытащил из кармана свой старенький смартфон.
— А я свой не взял, думаю, хули, съезжу, отмечусь на бирже и назад, час делов, да и теряю их. —подошёл вплотную Андрей и помог ладошками дать тень на экран. — Ну чё там? Есть связь?
— Нету. - пригляделся Миша. - Так а как нас сюда закинуло?
— Ты хули меня то спрашиваешь? Может учёные нахимичили, может аномалия какая, хуй его знает. Щас главное осмотреться, понять где мы. Пойдем вниз, в город, поинтересуемся у прохожих.
Андрей двинулся вниз с холма, Миша не отставал. Спуск был крутой и скоро они перешли на осторожные прыжки. Спустившись они оказались на обочине четырехполосной трассы, которая тут же бросала от себя ветку вдвое тоньше в широкую улицу. Посовещавшись, Андрей все же решил не идти вдоль шоссе, как предложил Миша, а свернуть к жилью. Надписи на дорожных знаках они сообща определили как англоязычные, школьных знаний Мише даже хватило, чтобы прочитать ближайший. "ЦОМПТОН навроде, или типа того", серьёзно прищурившись сообщил он другу.
Хоть автодвижение и было нечастым, они на всякий случай перебежали асфальт и сходу нырнули на тротуар, убегавший вперёд между деревьев. Перешли на шаг, вращая головами по сторонам, смотря на стоящие по бокам от них дома. Андрей хоть и чувствовал в основном адреналин от этого неизвестного места, путавший мысли, но всё равно хозяйским, деревенским взглядом автоматически отметил, что это были хорошие, большие дома, но запущенные, а местами и разрисованные граффити, повсюду рядом с ними валялся мусор, сломанные детские велосипеды и коляски, иногда стоящие под окнами автомобили были старыми, битыми и разноцветными.
Они миновали уже с десяток казавшихся пустыми домов, когда услышали окрик из медленно проезжающей рядом машины.
— Ёу, вэаюгоин мазафака!
Андрей и Миша остановились, глядя в окна заехавшей к ним на тротуар длинной автостарины. Внутри сидели трое чернокожих мужчин, недобро разглядывавших чужаков.
— Каво? - подался головой вперёд Андрей. Он вспомнил давно забытое в юности чувство, когда они пацанами ездили вечерами из деревни в райцентр за бензином и никогда наперёд не знали, будут ли их ловить местные, а если поймают, будут ли бить.
Все трое начали вылезать.
— Ребята, мы не понимаем нихуя! - Андрей примирительно поднял руки. Троица обступила их, они были одеты пёстро и кто во что горазд, но у всех троих были похожие красные нашивки.
Андрей не сразу понял, что к его лбу один из них уже приставил пистолет.
— Ватаюдуинхи, факинсноуболс? - угрожающе интересовался толстяк, он и держал ствол.
— Гимитысщит! - вырвал из руки Андрея его бушлат второй, двухметровый, накачанный детина. Он ловко обыскал карманы и не найдя ничего, кроме спичек, скорчил страшную рожу.
— Ну нет там нихуя, ребята! - Андрей боялся повернуть голову и переводил взгляд с дула у лба вбок, на шмонающего.
Тот непонимающе уставился на надпись на спине бушлата.
— "Забспецстрой"! - громко пояснил Андрей, нервно улыбаясь. - Ветеранам войны у нас в деревне бригада из Читы строила дом, ну загуляли они и неделю прохуярили, ну я зашёл хули, а они помирают с похмелья, давайте, говорю, тулуп, а я вам три фунфырика, они "давай, хули", я свой старый прямо там и бросил, в этом ушёл.
Бандит переводил безумные глаза с бушлата на Андрея и обратно.
— Гивмиюманибич! - истерично завизжал он, толстый взвёл курок.
— Ватафак? - третий налётчик, невысокий и худой, как Миша, стоявший как раз рядом с ним, вырвал из его руки телефон, Миша и забыл, что так и нёс его всю дорогу с холма. Мимо проехала машина, сидевший за рулём черный, пожилой мужчина равнодушно окинул взглядом толпу.
— Да он старый уже.. На нем четыре джи даже нету. Сестра новый купила, а этот она мне отдала восемь лет назад. - быстро выпалил побелевший Миша, он едва мог говорить. Грабитель непонимающе уставился на гаджет, покрутил в руке и с размаха разбил об цемент.
— Ялфакюаснау! Ялсакмадик, мазафака! - отшвырнув бушлат на проезжую часть завопил качок.
— Стойте, мужики! - Андрей полез во внутренний карман рубашки, толстый с пистолетом дёрнулся. — Не - не, - успокоил его Андрей и достал всё, что там было. Качок жадно схватил это добро и стал перебирать. Выбросил под ноги два свёрнутых листа бумаги, быстро открыл паспорт, достал из-под обложки две купюры по тысяче рублей, тупо рассмотрел их, затем внимательней посмотрел назад в паспорт.
— Вэаюфромбич? - гаркнул он.
— Я не понимаю нихуя, ребята! Извините пожалуйста! - изобразив нереальную печаль проныл Андрей, но тут же как будто просиял. — Сори!
Качок переглянулся с толстым.
— Сори, сори, сори...Блять... Мишка, хуярь, что знаешь по английски! - схватился за момент Андрей.
Миша вздрогнул и будто вырвался из ступора.
— Так, так.. - зачастил он. — Май нейм из Миша, фром Раша!
— В натуре блять! Фром Раша! А это мы в Америке, правильно, ребята? - вежливо спросил Андрей, когда толстый убрал от его головы пистолет.
Бандиты оставили вопрос без ответа и уже втроём начали обыскивать прибывших, карманы трещали, но кажется выдержали. На землю вслед за рублями и паспортом полетели носовой платок, сигареты "Максим", бутылочка красного масла для пилы "Штиль", пакетик семечек "Джинн".
— Да нихуя ценного у нас нет! - печально улыбнулся Андрей.
— Щятафакап! - крикнул ему в лицо вместе со слюнями качок.
Профессионально окончив работу, грабители не спеша сели в свой авто и покатили не спеша по краю дороги. Подождав с поднятыми руками секунд двадцать, Андрей кинулся собирать вещи. Миша присоединился.
— Давай скорее! Надо съёбывать куда-то!
Вскоре ограбленные двигались дальше по тротуару в стиле спортивных ходоков, почти бегом. Солнце клонилось к закату, залив улицу алым светом.
— Так.. - Андрей резко остановился, когда они вывалились на край перекрестка, на котором машины уже начинали зажигать фары. — Надо эти тулупы куда то скинуть, нахуй они нужны, таскать их, когда тут пальмы растут!
— Правда что!
— Вон мусорные баки, пойдём.
Товарищи быстро перешли по пешеходной дорожке на другую сторону улицы и подошли к бакам. Андрей открыл крышку и закинул свой бушлат, Миша сделал то же самое. Вдруг из под выброшенной одежды послышался рёв, они отпрыгнули и оттуда поднялся чернокожий, пьяный старик и встал во весь рост в баке.
— Факинсноуболс! - зарычал он и начал перелазить. - Айфакюас!
Андрей с Мишей кинулись бежать вдоль домов, старик за ними. Хоть на его стороне и был четырехсотлетний искусственный отбор по части физкультуры, все же через сотню метров он отстал.
>>30908
Быстро оглянувшись назад, Миша увидел, что старик уже ложился спать прямо на тротуаре и остановился перевести дыхание.
— Дядя Андрей, стой! - крикнул он грохочущим впереди кирзачам. Те смолкли.
— Чё, сдулся, черножопый ёбаный? - осведомился Андрей, подходя и тяжело дыша. — Фууу бляяя... Заебался бегать сегодня! То от волны, то от черножопых!
Начались тёплые сумерки. Попаданцы осмотрелись вокруг, Андрей увидел напротив через дорогу дом, дверь которого была открыта настежь и внутри не горел свет. Решив осторожно проверить его на предмет жильцов, они рысью поскакали через асфальт, перед этим спрятавшись за деревом от фар проезжающей мимо машины с громким рэпом. Аккуратно обойдя вокруг и заглянув в окна, они убедились, что дом был нежилым, затем зашли внутрь, закрыв за собой дверь.
Жилище с порога встретило людей запахом заброшенности и тряпок. Андрей нащупал спички и зажёг, сложив ладони в импровизированный отражатель. Огонь выхватил просторную прихожую, слева был проход в гостиную, справа на кухню. Оглядевшись по сторонам, Андрей наудачу щёлкнул найденным на стене выключателем, безрезультатно. Он пошёл направо, сжигая спички. На кухне оказался большой буфет, на полу валялся холодильник, Миша выругался, он шёл позади и наскочил на него.
— Аккуратней, не убейся нахуй, - посоветовал Андрей, он уже шарил по полкам буфета. В одной из столешниц он нашёл пластмассовую вилку и запечатанную консервную банку, на вид минимум поллитровую.
— Ну-ка глянь, чё написано на ней? - посветил он на этикетку.
— "Беанс", или навроде того. - Миша вопросительно посмотрел на Андрея. — Вы её сожрать хотите что-ли?
— А хули нет? Я проголодался чё-то.. — он потянул крышку за кольцо и понюхал содержимое. — Нормально пахнет!
Он тщательно вытер вилку о штаны и попробовал.
— Это фасоль или бобы, типа этого хуйня. — прожевал он и сел на холодильник, поставив рядом банку. — Давай жуй тоже.
Миша сел рядом и взял протянутую вилку. После пробы вилка уже уверенно ходила между едоками.
— Значит мы в Америку попали. Хуй знает какой город. - Андрей, жуя, начал подведение первых итогов. - Но что Америка это наверняка, мы когда с бугра спускались, я на трассе в машинах видел белых людей тоже, значит не Африка, а это видно просто такой хуёвый район, черножопые орудуют. Щас ночь переждём здесь, завтра как-нибудь отсюда прорываться будем, щас не пойдем, застрелят нахуй.
— Угу. - кивнув, согласился набитым ртом Миша.
— Ну доедай, а то хуй его знает, когда ещё придется. - Андрей уже с удовольствием закуривал и внезапно усмехнулся. - Во попали, блять! Как в Киндзадзе!
На улице проревел автомобиль.
— Спортивка пошла!
— Какая нахуй спортивка, глушитель оторвало. Ты видел, какие тут корытья ездят? У этих троих обезьян ибаных тоже, а они видно в авторитете тут. Ни одной дутой не видел, все старинные, квадратные.
Андрей подошёл к окну. Дом был крайним угловым, поэтому он увидел незнакомую ещё улицу, напротив располагалось большое здание, вокруг которого было оживлённо, стоящие небольшими группками люди то смеялись, то вскрикивали.
— Чё это написано вон там? - Миша подошёл и посмотрел, куда показал Андрей.
— "Синема театрэ".
— Понятно, клуб значит, кино показывают. А вон, ниже, на щите?
— А там, значит, сверху "Предатор", потом ниже "Лост Боус" и "Робокоп". О, "Робокоп" это фильм такой, про полицейского, из него робота сделали!
— Знаю, видел. - Андрей отошёл от окна. - Главное, чтоб эти черножопые сюда не пришли, наркоманить. Вон там, в углу, дохуя шприцов валяется.
Они вышли из кухни, снова с помощью спичек, которых оставалось всё меньше. Обследовали дом, в нём, помимо кухни и гостиной, оказалось ещё две спальни с кроватями, в одной из них даже валялся на полу матрац. Постояльцы закинули его на место, Андрей присел на край и снял сапоги, воздух тут же приобрёл характер запах.
— Фу блять! - негромко засмеялся Миша.
— Хули ты хотел? - улыбнулся Андрей, бросая в угол шерстяные носки. - Ты свои боты сними сначала!
— Правда что, а то ноги пиздец гудят. Фу, и правда!
— Говорю же. Так нихуя себе, тут наверное градусов более тридцати было, когда мы сюда э.. прибыли.. Как пигмеи тут ходим бля! У меня двое штанов ещё.
Скинув верхнюю, тёплую одежду, они спокойно легли на кровать, было не до стеснения, головы обоих были заняты попыткой осмысления сегодняшних невероятных событий.
— А вы как думаете, там у нас дома пиздец?
— Да хуй его знает, но автобус то взорвался.
— Ага! А мы, люди, попали вот сюда!
— И эта мандавоха там сгорела, поделом ей. Не будет выёбываться. - Андрей помолчал. - Хотя, если подумать, то она нас с тобой спасла.
— Ага!
— А эта зелёная хуйня если сюда двигается, то американцы давно знают и уже думают, чё делать. У всех телефоны, хули, через минуту весь шарик всё увидит.
— А он мой разбил, пидарас! - после паузы сожалел Миша. - Я его берёг всегда, это Лидка подарила, я его восемь лет от матери прятал, чтобы не пропила. Я же к Лидке и поехал в город сегодня, мать сидячего домой привела, он меня и выгнал. Говорит "иди нахуй отсюда или петухом сделаю".
Андрей промолчал.
— А вы домой ехали, дядя Андрей?
— Ну, с биржи ехал, отмечался.
С улицы донёсся близкий смех, но скоро стал удаляться к облегчению прислушавшихся.
— И время не посмотришь, без телефона то.. - продолжал сожалеть Миша.
— Так у меня часы есть! - вспомнил Андрей про свои наручные. - И как черножопый не догадался рукава мне задрать? Так, без десяти одиннадцать, только хули толку? Всё равно неточно, они наше время кажут. Мы ехали в пятом часу, когда всё началось, получается уже шесть часов тут шароёбимся. Завтра подвести не забыть.
— Я там ещё автобус тоже видел, когда от этого помойного негра бежали. - вспомнил Миша.
— О, завтра покажешь. Тут бля только доллары наверное надо, но ничё, допиздимся как-нибудь, лишь бы выехать отсюда.
Несмотря на всё, усталость давала о себе знать обоим, первым отключился Миша, последней мыслью которого была радость, что он оказался здесь не один. Андрей успел подумать о матери, которая наверняка уже молится, чтобы он не замёрз насмерть пьяным где-то.
Когда он открыл глаза, было уже светло. Очень хотелось пить после вчерашней консервы. Андрей зевнул в голос и потрёс свернувшегося в калач Мишу, тот вскочил за доли секунды.
— Ты не пугайся, - снова зевая и одновременно улыбаясь сказал Андрей, одевая сапоги на вторые, тонкие носки.
Обувшись, они обошли уже светлый дом, нашли туалет и воспользовались. Проходя к двери увидели, что в гостиной на огромном диване лежал человек. Андрей остановился и стараясь не топать сапогами пошёл к нему, но не доходя закрыл ладонью нос и поспешил к двери.
— Труп нахуй! - прошептал в голос на ходу, Миша округлил глаза и бросился наружу следом.
Улица встретила солнцем и уже не казалась угрожающей, но шаг они сбавить не могли, пока не зашли за вчерашний кинотеатр, теперь безлюдный.
— Где ты автобус видел? - наконец остановился Андрей.
— Так это вооон там было! - показал рукой Миша. - Назад пиздовать надо!
— А ты хули сразу не сказал?
— Да испугался! Вы кинулись, а я за вами!
— Ну ладно, - не стал злиться Андрей. - Пошли, показывай.
Миша уверенно держал путь в сторону уже знакомых им мест. Людей в раннее утро пока не было, а две встреченные на дороге машины были обойдены подальше, на всякий случай. Вскоре действительно они вышли к остановке, сели на лавочку и стали ждать. Не прошло и десяти минут, как начал собираться народ, первой подошла упитанная негритянка в пёстрой шляпе с огромным цветком, она с подозрением осмотрела чужаков, но ничего не сказала. Подошли ещё двое чёрных мужчин и завязали весёлый разговор с дамой, Андрей был уверен, что о них и после вчерашнего был готов ко всему. К счастью из-за поворота показался автобус, вскоре притормозив возле них. Андрей дал зайти местным, придержав Мишу за рукав, затем поднялся сам.
Быстро оглянувшись назад, Миша увидел, что старик уже ложился спать прямо на тротуаре и остановился перевести дыхание.
— Дядя Андрей, стой! - крикнул он грохочущим впереди кирзачам. Те смолкли.
— Чё, сдулся, черножопый ёбаный? - осведомился Андрей, подходя и тяжело дыша. — Фууу бляяя... Заебался бегать сегодня! То от волны, то от черножопых!
Начались тёплые сумерки. Попаданцы осмотрелись вокруг, Андрей увидел напротив через дорогу дом, дверь которого была открыта настежь и внутри не горел свет. Решив осторожно проверить его на предмет жильцов, они рысью поскакали через асфальт, перед этим спрятавшись за деревом от фар проезжающей мимо машины с громким рэпом. Аккуратно обойдя вокруг и заглянув в окна, они убедились, что дом был нежилым, затем зашли внутрь, закрыв за собой дверь.
Жилище с порога встретило людей запахом заброшенности и тряпок. Андрей нащупал спички и зажёг, сложив ладони в импровизированный отражатель. Огонь выхватил просторную прихожую, слева был проход в гостиную, справа на кухню. Оглядевшись по сторонам, Андрей наудачу щёлкнул найденным на стене выключателем, безрезультатно. Он пошёл направо, сжигая спички. На кухне оказался большой буфет, на полу валялся холодильник, Миша выругался, он шёл позади и наскочил на него.
— Аккуратней, не убейся нахуй, - посоветовал Андрей, он уже шарил по полкам буфета. В одной из столешниц он нашёл пластмассовую вилку и запечатанную консервную банку, на вид минимум поллитровую.
— Ну-ка глянь, чё написано на ней? - посветил он на этикетку.
— "Беанс", или навроде того. - Миша вопросительно посмотрел на Андрея. — Вы её сожрать хотите что-ли?
— А хули нет? Я проголодался чё-то.. — он потянул крышку за кольцо и понюхал содержимое. — Нормально пахнет!
Он тщательно вытер вилку о штаны и попробовал.
— Это фасоль или бобы, типа этого хуйня. — прожевал он и сел на холодильник, поставив рядом банку. — Давай жуй тоже.
Миша сел рядом и взял протянутую вилку. После пробы вилка уже уверенно ходила между едоками.
— Значит мы в Америку попали. Хуй знает какой город. - Андрей, жуя, начал подведение первых итогов. - Но что Америка это наверняка, мы когда с бугра спускались, я на трассе в машинах видел белых людей тоже, значит не Африка, а это видно просто такой хуёвый район, черножопые орудуют. Щас ночь переждём здесь, завтра как-нибудь отсюда прорываться будем, щас не пойдем, застрелят нахуй.
— Угу. - кивнув, согласился набитым ртом Миша.
— Ну доедай, а то хуй его знает, когда ещё придется. - Андрей уже с удовольствием закуривал и внезапно усмехнулся. - Во попали, блять! Как в Киндзадзе!
На улице проревел автомобиль.
— Спортивка пошла!
— Какая нахуй спортивка, глушитель оторвало. Ты видел, какие тут корытья ездят? У этих троих обезьян ибаных тоже, а они видно в авторитете тут. Ни одной дутой не видел, все старинные, квадратные.
Андрей подошёл к окну. Дом был крайним угловым, поэтому он увидел незнакомую ещё улицу, напротив располагалось большое здание, вокруг которого было оживлённо, стоящие небольшими группками люди то смеялись, то вскрикивали.
— Чё это написано вон там? - Миша подошёл и посмотрел, куда показал Андрей.
— "Синема театрэ".
— Понятно, клуб значит, кино показывают. А вон, ниже, на щите?
— А там, значит, сверху "Предатор", потом ниже "Лост Боус" и "Робокоп". О, "Робокоп" это фильм такой, про полицейского, из него робота сделали!
— Знаю, видел. - Андрей отошёл от окна. - Главное, чтоб эти черножопые сюда не пришли, наркоманить. Вон там, в углу, дохуя шприцов валяется.
Они вышли из кухни, снова с помощью спичек, которых оставалось всё меньше. Обследовали дом, в нём, помимо кухни и гостиной, оказалось ещё две спальни с кроватями, в одной из них даже валялся на полу матрац. Постояльцы закинули его на место, Андрей присел на край и снял сапоги, воздух тут же приобрёл характер запах.
— Фу блять! - негромко засмеялся Миша.
— Хули ты хотел? - улыбнулся Андрей, бросая в угол шерстяные носки. - Ты свои боты сними сначала!
— Правда что, а то ноги пиздец гудят. Фу, и правда!
— Говорю же. Так нихуя себе, тут наверное градусов более тридцати было, когда мы сюда э.. прибыли.. Как пигмеи тут ходим бля! У меня двое штанов ещё.
Скинув верхнюю, тёплую одежду, они спокойно легли на кровать, было не до стеснения, головы обоих были заняты попыткой осмысления сегодняшних невероятных событий.
— А вы как думаете, там у нас дома пиздец?
— Да хуй его знает, но автобус то взорвался.
— Ага! А мы, люди, попали вот сюда!
— И эта мандавоха там сгорела, поделом ей. Не будет выёбываться. - Андрей помолчал. - Хотя, если подумать, то она нас с тобой спасла.
— Ага!
— А эта зелёная хуйня если сюда двигается, то американцы давно знают и уже думают, чё делать. У всех телефоны, хули, через минуту весь шарик всё увидит.
— А он мой разбил, пидарас! - после паузы сожалел Миша. - Я его берёг всегда, это Лидка подарила, я его восемь лет от матери прятал, чтобы не пропила. Я же к Лидке и поехал в город сегодня, мать сидячего домой привела, он меня и выгнал. Говорит "иди нахуй отсюда или петухом сделаю".
Андрей промолчал.
— А вы домой ехали, дядя Андрей?
— Ну, с биржи ехал, отмечался.
С улицы донёсся близкий смех, но скоро стал удаляться к облегчению прислушавшихся.
— И время не посмотришь, без телефона то.. - продолжал сожалеть Миша.
— Так у меня часы есть! - вспомнил Андрей про свои наручные. - И как черножопый не догадался рукава мне задрать? Так, без десяти одиннадцать, только хули толку? Всё равно неточно, они наше время кажут. Мы ехали в пятом часу, когда всё началось, получается уже шесть часов тут шароёбимся. Завтра подвести не забыть.
— Я там ещё автобус тоже видел, когда от этого помойного негра бежали. - вспомнил Миша.
— О, завтра покажешь. Тут бля только доллары наверное надо, но ничё, допиздимся как-нибудь, лишь бы выехать отсюда.
Несмотря на всё, усталость давала о себе знать обоим, первым отключился Миша, последней мыслью которого была радость, что он оказался здесь не один. Андрей успел подумать о матери, которая наверняка уже молится, чтобы он не замёрз насмерть пьяным где-то.
Когда он открыл глаза, было уже светло. Очень хотелось пить после вчерашней консервы. Андрей зевнул в голос и потрёс свернувшегося в калач Мишу, тот вскочил за доли секунды.
— Ты не пугайся, - снова зевая и одновременно улыбаясь сказал Андрей, одевая сапоги на вторые, тонкие носки.
Обувшись, они обошли уже светлый дом, нашли туалет и воспользовались. Проходя к двери увидели, что в гостиной на огромном диване лежал человек. Андрей остановился и стараясь не топать сапогами пошёл к нему, но не доходя закрыл ладонью нос и поспешил к двери.
— Труп нахуй! - прошептал в голос на ходу, Миша округлил глаза и бросился наружу следом.
Улица встретила солнцем и уже не казалась угрожающей, но шаг они сбавить не могли, пока не зашли за вчерашний кинотеатр, теперь безлюдный.
— Где ты автобус видел? - наконец остановился Андрей.
— Так это вооон там было! - показал рукой Миша. - Назад пиздовать надо!
— А ты хули сразу не сказал?
— Да испугался! Вы кинулись, а я за вами!
— Ну ладно, - не стал злиться Андрей. - Пошли, показывай.
Миша уверенно держал путь в сторону уже знакомых им мест. Людей в раннее утро пока не было, а две встреченные на дороге машины были обойдены подальше, на всякий случай. Вскоре действительно они вышли к остановке, сели на лавочку и стали ждать. Не прошло и десяти минут, как начал собираться народ, первой подошла упитанная негритянка в пёстрой шляпе с огромным цветком, она с подозрением осмотрела чужаков, но ничего не сказала. Подошли ещё двое чёрных мужчин и завязали весёлый разговор с дамой, Андрей был уверен, что о них и после вчерашнего был готов ко всему. К счастью из-за поворота показался автобус, вскоре притормозив возле них. Андрей дал зайти местным, придержав Мишу за рукав, затем поднялся сам.
>>30908
Быстро оглянувшись назад, Миша увидел, что старик уже ложился спать прямо на тротуаре и остановился перевести дыхание.
— Дядя Андрей, стой! - крикнул он грохочущим впереди кирзачам. Те смолкли.
— Чё, сдулся, черножопый ёбаный? - осведомился Андрей, подходя и тяжело дыша. — Фууу бляяя... Заебался бегать сегодня! То от волны, то от черножопых!
Начались тёплые сумерки. Попаданцы осмотрелись вокруг, Андрей увидел напротив через дорогу дом, дверь которого была открыта настежь и внутри не горел свет. Решив осторожно проверить его на предмет жильцов, они рысью поскакали через асфальт, перед этим спрятавшись за деревом от фар проезжающей мимо машины с громким рэпом. Аккуратно обойдя вокруг и заглянув в окна, они убедились, что дом был нежилым, затем зашли внутрь, закрыв за собой дверь.
Жилище с порога встретило людей запахом заброшенности и тряпок. Андрей нащупал спички и зажёг, сложив ладони в импровизированный отражатель. Огонь выхватил просторную прихожую, слева был проход в гостиную, справа на кухню. Оглядевшись по сторонам, Андрей наудачу щёлкнул найденным на стене выключателем, безрезультатно. Он пошёл направо, сжигая спички. На кухне оказался большой буфет, на полу валялся холодильник, Миша выругался, он шёл позади и наскочил на него.
— Аккуратней, не убейся нахуй, - посоветовал Андрей, он уже шарил по полкам буфета. В одной из столешниц он нашёл пластмассовую вилку и запечатанную консервную банку, на вид минимум поллитровую.
— Ну-ка глянь, чё написано на ней? - посветил он на этикетку.
— "Беанс", или навроде того. - Миша вопросительно посмотрел на Андрея. — Вы её сожрать хотите что-ли?
— А хули нет? Я проголодался чё-то.. — он потянул крышку за кольцо и понюхал содержимое. — Нормально пахнет!
Он тщательно вытер вилку о штаны и попробовал.
— Это фасоль или бобы, типа этого хуйня. — прожевал он и сел на холодильник, поставив рядом банку. — Давай жуй тоже.
Миша сел рядом и взял протянутую вилку. После пробы вилка уже уверенно ходила между едоками.
— Значит мы в Америку попали. Хуй знает какой город. - Андрей, жуя, начал подведение первых итогов. - Но что Америка это наверняка, мы когда с бугра спускались, я на трассе в машинах видел белых людей тоже, значит не Африка, а это видно просто такой хуёвый район, черножопые орудуют. Щас ночь переждём здесь, завтра как-нибудь отсюда прорываться будем, щас не пойдем, застрелят нахуй.
— Угу. - кивнув, согласился набитым ртом Миша.
— Ну доедай, а то хуй его знает, когда ещё придется. - Андрей уже с удовольствием закуривал и внезапно усмехнулся. - Во попали, блять! Как в Киндзадзе!
На улице проревел автомобиль.
— Спортивка пошла!
— Какая нахуй спортивка, глушитель оторвало. Ты видел, какие тут корытья ездят? У этих троих обезьян ибаных тоже, а они видно в авторитете тут. Ни одной дутой не видел, все старинные, квадратные.
Андрей подошёл к окну. Дом был крайним угловым, поэтому он увидел незнакомую ещё улицу, напротив располагалось большое здание, вокруг которого было оживлённо, стоящие небольшими группками люди то смеялись, то вскрикивали.
— Чё это написано вон там? - Миша подошёл и посмотрел, куда показал Андрей.
— "Синема театрэ".
— Понятно, клуб значит, кино показывают. А вон, ниже, на щите?
— А там, значит, сверху "Предатор", потом ниже "Лост Боус" и "Робокоп". О, "Робокоп" это фильм такой, про полицейского, из него робота сделали!
— Знаю, видел. - Андрей отошёл от окна. - Главное, чтоб эти черножопые сюда не пришли, наркоманить. Вон там, в углу, дохуя шприцов валяется.
Они вышли из кухни, снова с помощью спичек, которых оставалось всё меньше. Обследовали дом, в нём, помимо кухни и гостиной, оказалось ещё две спальни с кроватями, в одной из них даже валялся на полу матрац. Постояльцы закинули его на место, Андрей присел на край и снял сапоги, воздух тут же приобрёл характер запах.
— Фу блять! - негромко засмеялся Миша.
— Хули ты хотел? - улыбнулся Андрей, бросая в угол шерстяные носки. - Ты свои боты сними сначала!
— Правда что, а то ноги пиздец гудят. Фу, и правда!
— Говорю же. Так нихуя себе, тут наверное градусов более тридцати было, когда мы сюда э.. прибыли.. Как пигмеи тут ходим бля! У меня двое штанов ещё.
Скинув верхнюю, тёплую одежду, они спокойно легли на кровать, было не до стеснения, головы обоих были заняты попыткой осмысления сегодняшних невероятных событий.
— А вы как думаете, там у нас дома пиздец?
— Да хуй его знает, но автобус то взорвался.
— Ага! А мы, люди, попали вот сюда!
— И эта мандавоха там сгорела, поделом ей. Не будет выёбываться. - Андрей помолчал. - Хотя, если подумать, то она нас с тобой спасла.
— Ага!
— А эта зелёная хуйня если сюда двигается, то американцы давно знают и уже думают, чё делать. У всех телефоны, хули, через минуту весь шарик всё увидит.
— А он мой разбил, пидарас! - после паузы сожалел Миша. - Я его берёг всегда, это Лидка подарила, я его восемь лет от матери прятал, чтобы не пропила. Я же к Лидке и поехал в город сегодня, мать сидячего домой привела, он меня и выгнал. Говорит "иди нахуй отсюда или петухом сделаю".
Андрей промолчал.
— А вы домой ехали, дядя Андрей?
— Ну, с биржи ехал, отмечался.
С улицы донёсся близкий смех, но скоро стал удаляться к облегчению прислушавшихся.
— И время не посмотришь, без телефона то.. - продолжал сожалеть Миша.
— Так у меня часы есть! - вспомнил Андрей про свои наручные. - И как черножопый не догадался рукава мне задрать? Так, без десяти одиннадцать, только хули толку? Всё равно неточно, они наше время кажут. Мы ехали в пятом часу, когда всё началось, получается уже шесть часов тут шароёбимся. Завтра подвести не забыть.
— Я там ещё автобус тоже видел, когда от этого помойного негра бежали. - вспомнил Миша.
— О, завтра покажешь. Тут бля только доллары наверное надо, но ничё, допиздимся как-нибудь, лишь бы выехать отсюда.
Несмотря на всё, усталость давала о себе знать обоим, первым отключился Миша, последней мыслью которого была радость, что он оказался здесь не один. Андрей успел подумать о матери, которая наверняка уже молится, чтобы он не замёрз насмерть пьяным где-то.
Когда он открыл глаза, было уже светло. Очень хотелось пить после вчерашней консервы. Андрей зевнул в голос и потрёс свернувшегося в калач Мишу, тот вскочил за доли секунды.
— Ты не пугайся, - снова зевая и одновременно улыбаясь сказал Андрей, одевая сапоги на вторые, тонкие носки.
Обувшись, они обошли уже светлый дом, нашли туалет и воспользовались. Проходя к двери увидели, что в гостиной на огромном диване лежал человек. Андрей остановился и стараясь не топать сапогами пошёл к нему, но не доходя закрыл ладонью нос и поспешил к двери.
— Труп нахуй! - прошептал в голос на ходу, Миша округлил глаза и бросился наружу следом.
Улица встретила солнцем и уже не казалась угрожающей, но шаг они сбавить не могли, пока не зашли за вчерашний кинотеатр, теперь безлюдный.
— Где ты автобус видел? - наконец остановился Андрей.
— Так это вооон там было! - показал рукой Миша. - Назад пиздовать надо!
— А ты хули сразу не сказал?
— Да испугался! Вы кинулись, а я за вами!
— Ну ладно, - не стал злиться Андрей. - Пошли, показывай.
Миша уверенно держал путь в сторону уже знакомых им мест. Людей в раннее утро пока не было, а две встреченные на дороге машины были обойдены подальше, на всякий случай. Вскоре действительно они вышли к остановке, сели на лавочку и стали ждать. Не прошло и десяти минут, как начал собираться народ, первой подошла упитанная негритянка в пёстрой шляпе с огромным цветком, она с подозрением осмотрела чужаков, но ничего не сказала. Подошли ещё двое чёрных мужчин и завязали весёлый разговор с дамой, Андрей был уверен, что о них и после вчерашнего был готов ко всему. К счастью из-за поворота показался автобус, вскоре притормозив возле них. Андрей дал зайти местным, придержав Мишу за рукав, затем поднялся сам.
Быстро оглянувшись назад, Миша увидел, что старик уже ложился спать прямо на тротуаре и остановился перевести дыхание.
— Дядя Андрей, стой! - крикнул он грохочущим впереди кирзачам. Те смолкли.
— Чё, сдулся, черножопый ёбаный? - осведомился Андрей, подходя и тяжело дыша. — Фууу бляяя... Заебался бегать сегодня! То от волны, то от черножопых!
Начались тёплые сумерки. Попаданцы осмотрелись вокруг, Андрей увидел напротив через дорогу дом, дверь которого была открыта настежь и внутри не горел свет. Решив осторожно проверить его на предмет жильцов, они рысью поскакали через асфальт, перед этим спрятавшись за деревом от фар проезжающей мимо машины с громким рэпом. Аккуратно обойдя вокруг и заглянув в окна, они убедились, что дом был нежилым, затем зашли внутрь, закрыв за собой дверь.
Жилище с порога встретило людей запахом заброшенности и тряпок. Андрей нащупал спички и зажёг, сложив ладони в импровизированный отражатель. Огонь выхватил просторную прихожую, слева был проход в гостиную, справа на кухню. Оглядевшись по сторонам, Андрей наудачу щёлкнул найденным на стене выключателем, безрезультатно. Он пошёл направо, сжигая спички. На кухне оказался большой буфет, на полу валялся холодильник, Миша выругался, он шёл позади и наскочил на него.
— Аккуратней, не убейся нахуй, - посоветовал Андрей, он уже шарил по полкам буфета. В одной из столешниц он нашёл пластмассовую вилку и запечатанную консервную банку, на вид минимум поллитровую.
— Ну-ка глянь, чё написано на ней? - посветил он на этикетку.
— "Беанс", или навроде того. - Миша вопросительно посмотрел на Андрея. — Вы её сожрать хотите что-ли?
— А хули нет? Я проголодался чё-то.. — он потянул крышку за кольцо и понюхал содержимое. — Нормально пахнет!
Он тщательно вытер вилку о штаны и попробовал.
— Это фасоль или бобы, типа этого хуйня. — прожевал он и сел на холодильник, поставив рядом банку. — Давай жуй тоже.
Миша сел рядом и взял протянутую вилку. После пробы вилка уже уверенно ходила между едоками.
— Значит мы в Америку попали. Хуй знает какой город. - Андрей, жуя, начал подведение первых итогов. - Но что Америка это наверняка, мы когда с бугра спускались, я на трассе в машинах видел белых людей тоже, значит не Африка, а это видно просто такой хуёвый район, черножопые орудуют. Щас ночь переждём здесь, завтра как-нибудь отсюда прорываться будем, щас не пойдем, застрелят нахуй.
— Угу. - кивнув, согласился набитым ртом Миша.
— Ну доедай, а то хуй его знает, когда ещё придется. - Андрей уже с удовольствием закуривал и внезапно усмехнулся. - Во попали, блять! Как в Киндзадзе!
На улице проревел автомобиль.
— Спортивка пошла!
— Какая нахуй спортивка, глушитель оторвало. Ты видел, какие тут корытья ездят? У этих троих обезьян ибаных тоже, а они видно в авторитете тут. Ни одной дутой не видел, все старинные, квадратные.
Андрей подошёл к окну. Дом был крайним угловым, поэтому он увидел незнакомую ещё улицу, напротив располагалось большое здание, вокруг которого было оживлённо, стоящие небольшими группками люди то смеялись, то вскрикивали.
— Чё это написано вон там? - Миша подошёл и посмотрел, куда показал Андрей.
— "Синема театрэ".
— Понятно, клуб значит, кино показывают. А вон, ниже, на щите?
— А там, значит, сверху "Предатор", потом ниже "Лост Боус" и "Робокоп". О, "Робокоп" это фильм такой, про полицейского, из него робота сделали!
— Знаю, видел. - Андрей отошёл от окна. - Главное, чтоб эти черножопые сюда не пришли, наркоманить. Вон там, в углу, дохуя шприцов валяется.
Они вышли из кухни, снова с помощью спичек, которых оставалось всё меньше. Обследовали дом, в нём, помимо кухни и гостиной, оказалось ещё две спальни с кроватями, в одной из них даже валялся на полу матрац. Постояльцы закинули его на место, Андрей присел на край и снял сапоги, воздух тут же приобрёл характер запах.
— Фу блять! - негромко засмеялся Миша.
— Хули ты хотел? - улыбнулся Андрей, бросая в угол шерстяные носки. - Ты свои боты сними сначала!
— Правда что, а то ноги пиздец гудят. Фу, и правда!
— Говорю же. Так нихуя себе, тут наверное градусов более тридцати было, когда мы сюда э.. прибыли.. Как пигмеи тут ходим бля! У меня двое штанов ещё.
Скинув верхнюю, тёплую одежду, они спокойно легли на кровать, было не до стеснения, головы обоих были заняты попыткой осмысления сегодняшних невероятных событий.
— А вы как думаете, там у нас дома пиздец?
— Да хуй его знает, но автобус то взорвался.
— Ага! А мы, люди, попали вот сюда!
— И эта мандавоха там сгорела, поделом ей. Не будет выёбываться. - Андрей помолчал. - Хотя, если подумать, то она нас с тобой спасла.
— Ага!
— А эта зелёная хуйня если сюда двигается, то американцы давно знают и уже думают, чё делать. У всех телефоны, хули, через минуту весь шарик всё увидит.
— А он мой разбил, пидарас! - после паузы сожалел Миша. - Я его берёг всегда, это Лидка подарила, я его восемь лет от матери прятал, чтобы не пропила. Я же к Лидке и поехал в город сегодня, мать сидячего домой привела, он меня и выгнал. Говорит "иди нахуй отсюда или петухом сделаю".
Андрей промолчал.
— А вы домой ехали, дядя Андрей?
— Ну, с биржи ехал, отмечался.
С улицы донёсся близкий смех, но скоро стал удаляться к облегчению прислушавшихся.
— И время не посмотришь, без телефона то.. - продолжал сожалеть Миша.
— Так у меня часы есть! - вспомнил Андрей про свои наручные. - И как черножопый не догадался рукава мне задрать? Так, без десяти одиннадцать, только хули толку? Всё равно неточно, они наше время кажут. Мы ехали в пятом часу, когда всё началось, получается уже шесть часов тут шароёбимся. Завтра подвести не забыть.
— Я там ещё автобус тоже видел, когда от этого помойного негра бежали. - вспомнил Миша.
— О, завтра покажешь. Тут бля только доллары наверное надо, но ничё, допиздимся как-нибудь, лишь бы выехать отсюда.
Несмотря на всё, усталость давала о себе знать обоим, первым отключился Миша, последней мыслью которого была радость, что он оказался здесь не один. Андрей успел подумать о матери, которая наверняка уже молится, чтобы он не замёрз насмерть пьяным где-то.
Когда он открыл глаза, было уже светло. Очень хотелось пить после вчерашней консервы. Андрей зевнул в голос и потрёс свернувшегося в калач Мишу, тот вскочил за доли секунды.
— Ты не пугайся, - снова зевая и одновременно улыбаясь сказал Андрей, одевая сапоги на вторые, тонкие носки.
Обувшись, они обошли уже светлый дом, нашли туалет и воспользовались. Проходя к двери увидели, что в гостиной на огромном диване лежал человек. Андрей остановился и стараясь не топать сапогами пошёл к нему, но не доходя закрыл ладонью нос и поспешил к двери.
— Труп нахуй! - прошептал в голос на ходу, Миша округлил глаза и бросился наружу следом.
Улица встретила солнцем и уже не казалась угрожающей, но шаг они сбавить не могли, пока не зашли за вчерашний кинотеатр, теперь безлюдный.
— Где ты автобус видел? - наконец остановился Андрей.
— Так это вооон там было! - показал рукой Миша. - Назад пиздовать надо!
— А ты хули сразу не сказал?
— Да испугался! Вы кинулись, а я за вами!
— Ну ладно, - не стал злиться Андрей. - Пошли, показывай.
Миша уверенно держал путь в сторону уже знакомых им мест. Людей в раннее утро пока не было, а две встреченные на дороге машины были обойдены подальше, на всякий случай. Вскоре действительно они вышли к остановке, сели на лавочку и стали ждать. Не прошло и десяти минут, как начал собираться народ, первой подошла упитанная негритянка в пёстрой шляпе с огромным цветком, она с подозрением осмотрела чужаков, но ничего не сказала. Подошли ещё двое чёрных мужчин и завязали весёлый разговор с дамой, Андрей был уверен, что о них и после вчерашнего был готов ко всему. К счастью из-за поворота показался автобус, вскоре притормозив возле них. Андрей дал зайти местным, придержав Мишу за рукав, затем поднялся сам.
>>31021
Чёрный водитель с пучком чулка на макушке перебирал одному ему понятные бумажки и обратил внимание на незнакомцев, только когда один из них нагнулся к нему и протянул снятые часы.
— Вадаювон? - строго-вопросительно посмотрел он на Андрея.
— Короче, смотри как, я тебе часы, а ты нас увезёшь отсюда! - тот говорил с ним как с тупым ребенком, махая рукой вперёд.
Шофер быстро сообразил и как будто хотел отказаться, но на долю секунды глянул на вещь.
— Ватафак? - скорее у самого себя спросил он, пытаясь прочитать название.
— По-лёт! - громко подсказал хозяин. - Батины! Сносу им не будет!
— Окей, гоутудесэлон. - заторопился водитель, показав им направление кивком.
— Э, погоди! Давай ещё баксов маленько! Хоть на пожрать! - Андрей потёр пальцами.
— Ват?
— Мани-мани! - оживился рядом Миша, вспомнив слово.
Негр недоуменно посмотрел на продавцов, затем резко изменился в лице.
— Гофакюселф! - крикнул он, однако часы обратно протянуть и не подумал. - Гераутофиа!
— Эй, всё, всё! - испугался Андрей, когда купец показал на дверь. - Пошли!
Он двинулся вглубь салона, подталкивая рукой Мишу, чёрные завсегдатаи этого рейса уже тут и там роптали, факая, недовольные задержкой и её инициаторами.
Ближе к концу нашёлся свободный диван.
Автобус тронулся.
Андрей выдохнул, подумав, что главное начать двигаться, а потом решать уже по ходу дела. Он посмотрел на Мишу у окна, увлечённо разглядывавшего проносящуюся мимо местность. Несмотря на урчание в желудке, Андрея захватило то же занятие. Улицы были залиты таким тёплым солнцем, что даже давно не видевшие заботливых рук дома и здания казались сошедшими с журнальной фотографии. Однако, постепенно пробираясь вперёд с остановками и менявшимися пассажирами, Андрей отметил, что окрестности становились всё более разнообразными, опрятными и ухоженными.
— Жрать охота, пиздец! - наконец оторвался от окна Миша.
— Охота, а хули делать! Денег то нету.
— Я смотрю может тут апельсины растут где, или ещё какая хуйня. - он кивнул за окно. - Пальмы же есть!
— Ну смотри, смотри... - задумался Андрей.
Автобус в очередной раз остановился и водитель, подозвав их, объяснил жестами, что это конечная и теперь он поедет обратно. Они вышли в мягкое тепло живого города, его настроение здесь уже разительно отличалось от утреннего, толпы людей и машин сновали по своим делам, не представляя угрозы.
— Видно неграм дальше нельзя. - догадался Миша, оглядываясь. - Одни белые люди почти.
— Лос - Ангелес..реал естате..- прочитал висящий дальше над тротуаром билборд Андрей. - Лос - Анжелес, вот где мы блять!
— Ничо себе, нормально нас забросило! Это теперь как нам до дома добираться, это же хуй знает где!
— Ты щас про дом забудь, с голодухи бы не помереть..
— Да чё, поди не помрём, не в пустыне, вон народу дохуища.
— Ладно, пойдём куда-нибудь потихоньку.
Они не спеша зашагали вдоль по людному тротуару, вертя головой то на причудливые дома, то на легко одетых женщин, идущих по пути. Лучших из них Андрей тихо оценивал фразой "Нормальная у неё фигура сзади!" и её производными, в зависимости от акцентов внешности хозяйки, Миша каждый раз соглашался.
— О, вон Макдональдс! - оживился Миша после пройденных полутора километров.
Андрей внимательно посмотрел, куда он показывал рукой. В ста метрах впереди выпирала из-за крыш огромная, жёлтая буква М. Они подошли к закусочной, но не вошли, а по настоянию Андрея прошли за неё, к задней двери.
— Хули сделать, Миха, придётся по мусорке пошариться! - предупредил он, увидев баки у стены.
Мишу уговаривать не пришлось, он всю свою жизнь рос полуголодным и питался в местах и похуже. Андрей, подойдя, уверенно откинул ближнюю крышку и заглянул внутрь. Миша открывал следующую с опаской, вспомнив вчерашний случай с аборигеном.
— Нихуя нет, окромя картона.. - не успел договорить Андрей, как дверь открылась и из неё показался высокий, усатый мужчина в фартуке и бейсболке козырьком назад. В руках у него был ящик с пустыми бутылками, который он поставил, подойдя к бакам. Россияне рядом сделали вид, будто заняты разговором между собой, Андрей вспомнил чувство, когда он в юности собирал металл на свалке и врал, что ищет телёнка, встретив кого из односельчан.
Мужчина посмотрел на них и ушёл обратно. Андрей опёрся спиной о стену и закурил.
— Да блять... Без языка тут реально как в пустыне.
Миша вздохнул и присел на корточки.
— Ага... Умели бы хоть маленько пиздеть, то щас бы по...
Он не успел договорить, как снова вышел тот же человек, на этот раз прижимая к груди два больших бургера, другой рукой держа бутылки с колой, ловко вставих их горлышками между пальцев. Подойдя, он протянул всё это добро двум нуждающимся. Те неуверенно приняли. Мужчина закурил.
— Вэаюфром? - спросил он, выпуская дым носом.
— Блять! Не понимаю.. - виновато улыбнулся Андрей.
Мужчина понимающе кивнул и показал жестом, чтобы они ели, впрочем Мишу просить не приходилось, он даже уже понял, что ничего вкуснее не ел за всю свою жизнь. Мужчина затоптал окурок, показал едокам на ящик с бутылками, Андрей понял и жестами сердечно поблагодарил его. Тот показал, что принял благодарность и снова зашёл внутрь.
— Видал, мир не без добрых людей! - Андрей с удовольствием допил бутылку и положил в ящик. Он почувствовал как ушёл голод и снова пришло желание жить.
— Ага! Хорошо, что мы сюда зарулили!
— Ну доел?
— Ага!
— Тогда пойдем, надо чё-то придумывать дальше.
Чёрный водитель с пучком чулка на макушке перебирал одному ему понятные бумажки и обратил внимание на незнакомцев, только когда один из них нагнулся к нему и протянул снятые часы.
— Вадаювон? - строго-вопросительно посмотрел он на Андрея.
— Короче, смотри как, я тебе часы, а ты нас увезёшь отсюда! - тот говорил с ним как с тупым ребенком, махая рукой вперёд.
Шофер быстро сообразил и как будто хотел отказаться, но на долю секунды глянул на вещь.
— Ватафак? - скорее у самого себя спросил он, пытаясь прочитать название.
— По-лёт! - громко подсказал хозяин. - Батины! Сносу им не будет!
— Окей, гоутудесэлон. - заторопился водитель, показав им направление кивком.
— Э, погоди! Давай ещё баксов маленько! Хоть на пожрать! - Андрей потёр пальцами.
— Ват?
— Мани-мани! - оживился рядом Миша, вспомнив слово.
Негр недоуменно посмотрел на продавцов, затем резко изменился в лице.
— Гофакюселф! - крикнул он, однако часы обратно протянуть и не подумал. - Гераутофиа!
— Эй, всё, всё! - испугался Андрей, когда купец показал на дверь. - Пошли!
Он двинулся вглубь салона, подталкивая рукой Мишу, чёрные завсегдатаи этого рейса уже тут и там роптали, факая, недовольные задержкой и её инициаторами.
Ближе к концу нашёлся свободный диван.
Автобус тронулся.
Андрей выдохнул, подумав, что главное начать двигаться, а потом решать уже по ходу дела. Он посмотрел на Мишу у окна, увлечённо разглядывавшего проносящуюся мимо местность. Несмотря на урчание в желудке, Андрея захватило то же занятие. Улицы были залиты таким тёплым солнцем, что даже давно не видевшие заботливых рук дома и здания казались сошедшими с журнальной фотографии. Однако, постепенно пробираясь вперёд с остановками и менявшимися пассажирами, Андрей отметил, что окрестности становились всё более разнообразными, опрятными и ухоженными.
— Жрать охота, пиздец! - наконец оторвался от окна Миша.
— Охота, а хули делать! Денег то нету.
— Я смотрю может тут апельсины растут где, или ещё какая хуйня. - он кивнул за окно. - Пальмы же есть!
— Ну смотри, смотри... - задумался Андрей.
Автобус в очередной раз остановился и водитель, подозвав их, объяснил жестами, что это конечная и теперь он поедет обратно. Они вышли в мягкое тепло живого города, его настроение здесь уже разительно отличалось от утреннего, толпы людей и машин сновали по своим делам, не представляя угрозы.
— Видно неграм дальше нельзя. - догадался Миша, оглядываясь. - Одни белые люди почти.
— Лос - Ангелес..реал естате..- прочитал висящий дальше над тротуаром билборд Андрей. - Лос - Анжелес, вот где мы блять!
— Ничо себе, нормально нас забросило! Это теперь как нам до дома добираться, это же хуй знает где!
— Ты щас про дом забудь, с голодухи бы не помереть..
— Да чё, поди не помрём, не в пустыне, вон народу дохуища.
— Ладно, пойдём куда-нибудь потихоньку.
Они не спеша зашагали вдоль по людному тротуару, вертя головой то на причудливые дома, то на легко одетых женщин, идущих по пути. Лучших из них Андрей тихо оценивал фразой "Нормальная у неё фигура сзади!" и её производными, в зависимости от акцентов внешности хозяйки, Миша каждый раз соглашался.
— О, вон Макдональдс! - оживился Миша после пройденных полутора километров.
Андрей внимательно посмотрел, куда он показывал рукой. В ста метрах впереди выпирала из-за крыш огромная, жёлтая буква М. Они подошли к закусочной, но не вошли, а по настоянию Андрея прошли за неё, к задней двери.
— Хули сделать, Миха, придётся по мусорке пошариться! - предупредил он, увидев баки у стены.
Мишу уговаривать не пришлось, он всю свою жизнь рос полуголодным и питался в местах и похуже. Андрей, подойдя, уверенно откинул ближнюю крышку и заглянул внутрь. Миша открывал следующую с опаской, вспомнив вчерашний случай с аборигеном.
— Нихуя нет, окромя картона.. - не успел договорить Андрей, как дверь открылась и из неё показался высокий, усатый мужчина в фартуке и бейсболке козырьком назад. В руках у него был ящик с пустыми бутылками, который он поставил, подойдя к бакам. Россияне рядом сделали вид, будто заняты разговором между собой, Андрей вспомнил чувство, когда он в юности собирал металл на свалке и врал, что ищет телёнка, встретив кого из односельчан.
Мужчина посмотрел на них и ушёл обратно. Андрей опёрся спиной о стену и закурил.
— Да блять... Без языка тут реально как в пустыне.
Миша вздохнул и присел на корточки.
— Ага... Умели бы хоть маленько пиздеть, то щас бы по...
Он не успел договорить, как снова вышел тот же человек, на этот раз прижимая к груди два больших бургера, другой рукой держа бутылки с колой, ловко вставих их горлышками между пальцев. Подойдя, он протянул всё это добро двум нуждающимся. Те неуверенно приняли. Мужчина закурил.
— Вэаюфром? - спросил он, выпуская дым носом.
— Блять! Не понимаю.. - виновато улыбнулся Андрей.
Мужчина понимающе кивнул и показал жестом, чтобы они ели, впрочем Мишу просить не приходилось, он даже уже понял, что ничего вкуснее не ел за всю свою жизнь. Мужчина затоптал окурок, показал едокам на ящик с бутылками, Андрей понял и жестами сердечно поблагодарил его. Тот показал, что принял благодарность и снова зашёл внутрь.
— Видал, мир не без добрых людей! - Андрей с удовольствием допил бутылку и положил в ящик. Он почувствовал как ушёл голод и снова пришло желание жить.
— Ага! Хорошо, что мы сюда зарулили!
— Ну доел?
— Ага!
— Тогда пойдем, надо чё-то придумывать дальше.
>>31021
Чёрный водитель с пучком чулка на макушке перебирал одному ему понятные бумажки и обратил внимание на незнакомцев, только когда один из них нагнулся к нему и протянул снятые часы.
— Вадаювон? - строго-вопросительно посмотрел он на Андрея.
— Короче, смотри как, я тебе часы, а ты нас увезёшь отсюда! - тот говорил с ним как с тупым ребенком, махая рукой вперёд.
Шофер быстро сообразил и как будто хотел отказаться, но на долю секунды глянул на вещь.
— Ватафак? - скорее у самого себя спросил он, пытаясь прочитать название.
— По-лёт! - громко подсказал хозяин. - Батины! Сносу им не будет!
— Окей, гоутудесэлон. - заторопился водитель, показав им направление кивком.
— Э, погоди! Давай ещё баксов маленько! Хоть на пожрать! - Андрей потёр пальцами.
— Ват?
— Мани-мани! - оживился рядом Миша, вспомнив слово.
Негр недоуменно посмотрел на продавцов, затем резко изменился в лице.
— Гофакюселф! - крикнул он, однако часы обратно протянуть и не подумал. - Гераутофиа!
— Эй, всё, всё! - испугался Андрей, когда купец показал на дверь. - Пошли!
Он двинулся вглубь салона, подталкивая рукой Мишу, чёрные завсегдатаи этого рейса уже тут и там роптали, факая, недовольные задержкой и её инициаторами.
Ближе к концу нашёлся свободный диван.
Автобус тронулся.
Андрей выдохнул, подумав, что главное начать двигаться, а потом решать уже по ходу дела. Он посмотрел на Мишу у окна, увлечённо разглядывавшего проносящуюся мимо местность. Несмотря на урчание в желудке, Андрея захватило то же занятие. Улицы были залиты таким тёплым солнцем, что даже давно не видевшие заботливых рук дома и здания казались сошедшими с журнальной фотографии. Однако, постепенно пробираясь вперёд с остановками и менявшимися пассажирами, Андрей отметил, что окрестности становились всё более разнообразными, опрятными и ухоженными.
— Жрать охота, пиздец! - наконец оторвался от окна Миша.
— Охота, а хули делать! Денег то нету.
— Я смотрю может тут апельсины растут где, или ещё какая хуйня. - он кивнул за окно. - Пальмы же есть!
— Ну смотри, смотри... - задумался Андрей.
Автобус в очередной раз остановился и водитель, подозвав их, объяснил жестами, что это конечная и теперь он поедет обратно. Они вышли в мягкое тепло живого города, его настроение здесь уже разительно отличалось от утреннего, толпы людей и машин сновали по своим делам, не представляя угрозы.
— Видно неграм дальше нельзя. - догадался Миша, оглядываясь. - Одни белые люди почти.
— Лос - Ангелес..реал естате..- прочитал висящий дальше над тротуаром билборд Андрей. - Лос - Анжелес, вот где мы блять!
— Ничо себе, нормально нас забросило! Это теперь как нам до дома добираться, это же хуй знает где!
— Ты щас про дом забудь, с голодухи бы не помереть..
— Да чё, поди не помрём, не в пустыне, вон народу дохуища.
— Ладно, пойдём куда-нибудь потихоньку.
Они не спеша зашагали вдоль по людному тротуару, вертя головой то на причудливые дома, то на легко одетых женщин, идущих по пути. Лучших из них Андрей тихо оценивал фразой "Нормальная у неё фигура сзади!" и её производными, в зависимости от акцентов внешности хозяйки, Миша каждый раз соглашался.
— О, вон Макдональдс! - оживился Миша после пройденных полутора километров.
Андрей внимательно посмотрел, куда он показывал рукой. В ста метрах впереди выпирала из-за крыш огромная, жёлтая буква М. Они подошли к закусочной, но не вошли, а по настоянию Андрея прошли за неё, к задней двери.
— Хули сделать, Миха, придётся по мусорке пошариться! - предупредил он, увидев баки у стены.
Мишу уговаривать не пришлось, он всю свою жизнь рос полуголодным и питался в местах и похуже. Андрей, подойдя, уверенно откинул ближнюю крышку и заглянул внутрь. Миша открывал следующую с опаской, вспомнив вчерашний случай с аборигеном.
— Нихуя нет, окромя картона.. - не успел договорить Андрей, как дверь открылась и из неё показался высокий, усатый мужчина в фартуке и бейсболке козырьком назад. В руках у него был ящик с пустыми бутылками, который он поставил, подойдя к бакам. Россияне рядом сделали вид, будто заняты разговором между собой, Андрей вспомнил чувство, когда он в юности собирал металл на свалке и врал, что ищет телёнка, встретив кого из односельчан.
Мужчина посмотрел на них и ушёл обратно. Андрей опёрся спиной о стену и закурил.
— Да блять... Без языка тут реально как в пустыне.
Миша вздохнул и присел на корточки.
— Ага... Умели бы хоть маленько пиздеть, то щас бы по...
Он не успел договорить, как снова вышел тот же человек, на этот раз прижимая к груди два больших бургера, другой рукой держа бутылки с колой, ловко вставих их горлышками между пальцев. Подойдя, он протянул всё это добро двум нуждающимся. Те неуверенно приняли. Мужчина закурил.
— Вэаюфром? - спросил он, выпуская дым носом.
— Блять! Не понимаю.. - виновато улыбнулся Андрей.
Мужчина понимающе кивнул и показал жестом, чтобы они ели, впрочем Мишу просить не приходилось, он даже уже понял, что ничего вкуснее не ел за всю свою жизнь. Мужчина затоптал окурок, показал едокам на ящик с бутылками, Андрей понял и жестами сердечно поблагодарил его. Тот показал, что принял благодарность и снова зашёл внутрь.
— Видал, мир не без добрых людей! - Андрей с удовольствием допил бутылку и положил в ящик. Он почувствовал как ушёл голод и снова пришло желание жить.
— Ага! Хорошо, что мы сюда зарулили!
— Ну доел?
— Ага!
— Тогда пойдем, надо чё-то придумывать дальше.
Чёрный водитель с пучком чулка на макушке перебирал одному ему понятные бумажки и обратил внимание на незнакомцев, только когда один из них нагнулся к нему и протянул снятые часы.
— Вадаювон? - строго-вопросительно посмотрел он на Андрея.
— Короче, смотри как, я тебе часы, а ты нас увезёшь отсюда! - тот говорил с ним как с тупым ребенком, махая рукой вперёд.
Шофер быстро сообразил и как будто хотел отказаться, но на долю секунды глянул на вещь.
— Ватафак? - скорее у самого себя спросил он, пытаясь прочитать название.
— По-лёт! - громко подсказал хозяин. - Батины! Сносу им не будет!
— Окей, гоутудесэлон. - заторопился водитель, показав им направление кивком.
— Э, погоди! Давай ещё баксов маленько! Хоть на пожрать! - Андрей потёр пальцами.
— Ват?
— Мани-мани! - оживился рядом Миша, вспомнив слово.
Негр недоуменно посмотрел на продавцов, затем резко изменился в лице.
— Гофакюселф! - крикнул он, однако часы обратно протянуть и не подумал. - Гераутофиа!
— Эй, всё, всё! - испугался Андрей, когда купец показал на дверь. - Пошли!
Он двинулся вглубь салона, подталкивая рукой Мишу, чёрные завсегдатаи этого рейса уже тут и там роптали, факая, недовольные задержкой и её инициаторами.
Ближе к концу нашёлся свободный диван.
Автобус тронулся.
Андрей выдохнул, подумав, что главное начать двигаться, а потом решать уже по ходу дела. Он посмотрел на Мишу у окна, увлечённо разглядывавшего проносящуюся мимо местность. Несмотря на урчание в желудке, Андрея захватило то же занятие. Улицы были залиты таким тёплым солнцем, что даже давно не видевшие заботливых рук дома и здания казались сошедшими с журнальной фотографии. Однако, постепенно пробираясь вперёд с остановками и менявшимися пассажирами, Андрей отметил, что окрестности становились всё более разнообразными, опрятными и ухоженными.
— Жрать охота, пиздец! - наконец оторвался от окна Миша.
— Охота, а хули делать! Денег то нету.
— Я смотрю может тут апельсины растут где, или ещё какая хуйня. - он кивнул за окно. - Пальмы же есть!
— Ну смотри, смотри... - задумался Андрей.
Автобус в очередной раз остановился и водитель, подозвав их, объяснил жестами, что это конечная и теперь он поедет обратно. Они вышли в мягкое тепло живого города, его настроение здесь уже разительно отличалось от утреннего, толпы людей и машин сновали по своим делам, не представляя угрозы.
— Видно неграм дальше нельзя. - догадался Миша, оглядываясь. - Одни белые люди почти.
— Лос - Ангелес..реал естате..- прочитал висящий дальше над тротуаром билборд Андрей. - Лос - Анжелес, вот где мы блять!
— Ничо себе, нормально нас забросило! Это теперь как нам до дома добираться, это же хуй знает где!
— Ты щас про дом забудь, с голодухи бы не помереть..
— Да чё, поди не помрём, не в пустыне, вон народу дохуища.
— Ладно, пойдём куда-нибудь потихоньку.
Они не спеша зашагали вдоль по людному тротуару, вертя головой то на причудливые дома, то на легко одетых женщин, идущих по пути. Лучших из них Андрей тихо оценивал фразой "Нормальная у неё фигура сзади!" и её производными, в зависимости от акцентов внешности хозяйки, Миша каждый раз соглашался.
— О, вон Макдональдс! - оживился Миша после пройденных полутора километров.
Андрей внимательно посмотрел, куда он показывал рукой. В ста метрах впереди выпирала из-за крыш огромная, жёлтая буква М. Они подошли к закусочной, но не вошли, а по настоянию Андрея прошли за неё, к задней двери.
— Хули сделать, Миха, придётся по мусорке пошариться! - предупредил он, увидев баки у стены.
Мишу уговаривать не пришлось, он всю свою жизнь рос полуголодным и питался в местах и похуже. Андрей, подойдя, уверенно откинул ближнюю крышку и заглянул внутрь. Миша открывал следующую с опаской, вспомнив вчерашний случай с аборигеном.
— Нихуя нет, окромя картона.. - не успел договорить Андрей, как дверь открылась и из неё показался высокий, усатый мужчина в фартуке и бейсболке козырьком назад. В руках у него был ящик с пустыми бутылками, который он поставил, подойдя к бакам. Россияне рядом сделали вид, будто заняты разговором между собой, Андрей вспомнил чувство, когда он в юности собирал металл на свалке и врал, что ищет телёнка, встретив кого из односельчан.
Мужчина посмотрел на них и ушёл обратно. Андрей опёрся спиной о стену и закурил.
— Да блять... Без языка тут реально как в пустыне.
Миша вздохнул и присел на корточки.
— Ага... Умели бы хоть маленько пиздеть, то щас бы по...
Он не успел договорить, как снова вышел тот же человек, на этот раз прижимая к груди два больших бургера, другой рукой держа бутылки с колой, ловко вставих их горлышками между пальцев. Подойдя, он протянул всё это добро двум нуждающимся. Те неуверенно приняли. Мужчина закурил.
— Вэаюфром? - спросил он, выпуская дым носом.
— Блять! Не понимаю.. - виновато улыбнулся Андрей.
Мужчина понимающе кивнул и показал жестом, чтобы они ели, впрочем Мишу просить не приходилось, он даже уже понял, что ничего вкуснее не ел за всю свою жизнь. Мужчина затоптал окурок, показал едокам на ящик с бутылками, Андрей понял и жестами сердечно поблагодарил его. Тот показал, что принял благодарность и снова зашёл внутрь.
— Видал, мир не без добрых людей! - Андрей с удовольствием допил бутылку и положил в ящик. Он почувствовал как ушёл голод и снова пришло желание жить.
— Ага! Хорошо, что мы сюда зарулили!
— Ну доел?
— Ага!
— Тогда пойдем, надо чё-то придумывать дальше.
>>32875
Они снова вышли в улицу, решая, куда повернуть. Пошли налево, как и шли до этого, тем более впереди виднелся перекресток.
— Санта-Моника.. - медленно прочитал Андрей надпись через дорогу, когда они дошли до конца улицы. - Въебали туда.
Они быстрым шагом перешли по полосатому переходу и нырнули в поток людей, идущих дальше, и скоро увидели недалёкую блестящую линию океана.
— Нихуя себе!
— Ага!
Впереди показался громадный пирс, полный шума воды и людей. Мамаши с колясками, загорелые мужчины в шортах с досками, толстые пожилые пары, азиаты, кафешки тут и там под открытым небом - весь этот кипящий людской котел заставил Андрея подумать, что утро вчерашнего дня, когда он ехал на отметку, было по меньшей мере лет пять назад. Ближе к океану воздух как будто стал уже другим, пахнув озоном.
— У меня ноги хохочут уже! - Андрей снимал кирзачи, сидя на песке. Они отошли от основной массы отдыхающих и забрались повыше, так что всё видимое жёлтое побережье теперь было под ними, а за спиной уже начинались живые изгороди богатых домовладений.
— Да выбросьте их нахуй, дядя Андрей! Я свои выкину точно! Нихуя, в зимних ботах ходить, когда тут на песке яйца жарить можно! - возбуждённо тараторил Миша, расшнуровываясь. Он разделся до трусов, лёг на бок, и, опёршись на локоть, стал с интересом смотреть вниз. Андрей откинул сапоги и закатал штаны до колен.
— Пожить бы тут, да, дядя Андрей? - мечтательно спросил Миша.
— Так ты уже живёшь.
— В натуре! Ну то есть.. Ну..
— Щас если эта зелёная хуйня не придёт и обратно нас не перекинет, то обживаться тут будем как-нибудь.
— Ага.
Редкие, небольшие порывы ветерка обдавали жаром.
— Женим тебя на негритянке!
— Да ну нахуй! - засмеялся, смущённо покраснев Миша.
— А чё такого? Они не люди что-ли?
— А вы сами тоже тогда женитесь!
— Ну я на белой женюсь, одной твоей чёрненькой хватит.
Миша громко захохотал и тут же замолк, увидев, как на него оглянулись двое проходивших мимо серферов.
Полежав, они пошли к людям и бродили по пляжу, потеряв счёт времени. Иногда останавливаясь около пустовавших столиков с недоеденным, они садились с хозяйским видом и подчищали за щедрыми и сытыми калифорнийцами. Куски пирогов, талое мороженое, кофе и многое другое порой давало о себе знать и тогда, не ища туалета, забайкальцы бежали в океан. До вечера искупаться пришлось аж по четыре раза.
День пролетел незаметно, как в детстве, и алое солнце, шипя, начало постепенно исчезать в солёной воде. С сумерками от океана потянул прохладный ветерок. Друзья поднялись обратно к месту, где разделись, вещи валялись на месте. Андрей нёс брошенную кем-то толстую газету, ещё днём он приметил много веточек вдоль железных заборов особняков, теперь насобирал их и принёс, разложив небольшой костёр.
— Поди не доебутся за огонь.. - понадеялся он, окинув взглядом почти обезлюдевший берег. Выплыла луна, шум прибоя стал впятеро громче.
— У тебя как фамилия-то? - раскладывая для лежанки оставшиеся от затопки листы газеты, вдруг вспомнил Андрей.
— Бузликов.
— Это не твоя мать в Улётах под мостом замёрзла в прошлом годе? - нахмурив память спросил он.
— Тётка! Тётя Ира. Мать то живая, я же говорил, что она меня из дома и выгнала, с ёбарем своим.
— Понятно. - помолчал Андрей, улегшись на самодельную постель. - А батя где?
— Батя погиб. - Миша пошурудил огонёк веткой, несколько искр взметнулись вверх.
— Бухой тоже?
— Не, он об магазин убился на мотоцикле.
— Говорю же - бухой.
— Да схуя, он вообще не пил. Его мать в магазин отправила, за томатной пастой, а возле там стоял его одноклассник, Володя, на "Юпитере", бабу свою ждал. Ну батя подошёл попиздеть к нему, а тот, типа, на Генка, прокатись. Ну батя сел, а Володя он же приколист всю жизнь, батя газ на полную въебал, а тот сзади за багажник приподнял и держит, колесо хуярит по воздуху, ну и резко бросил. Конечно батю восьмерками понесло, хули, он весил меньше меня, а я шестьдесят два, развернуло и в магазин в дверь, а там как раз Володина баба выходила с сумками. Ну батя с ней на крыле обратно в магазин и залетел, её в прилавок захуярил, а сам виском угадал об весы эти старинные. Бабе тоже пиздец.
— Нихуя себе! Ну а чё Володя?
Миша помолчал.
— Хохочет, хули ему...Придурку ёбаному, он же со справкой. Сам в дурдом ездит лежать, когда срок подходит.
— Дела блять.
— Ага.
Минуту молчали.
— А вы, дядя Андрей, у вас дети есть или жена?
— Есть, дочка двадцать один год, и жена. Проститутки ебучие блять. И ещё внук Артурка.
Но я с ними не живу, у матери кантуюсь.
— А чё так?
— Да прошлый год, блять, последняя... - Андрей прикурил веткой от костра и бросил пачку в огонь. - Прошлый год, в сентябре, как раз картошку копали, я на смену, в кочегарку пошёл, а по деревне чурки ездили, картошку закупали, ну своей говорю "меня не будет, пять мешков продай, если увидишь их", ну ладно, хули. Утром звоню, как раз чищу котел, домой то идти, чё, говорю, продала? А она мне, мол, домой не приходи, я замуж вышла. Ёбнулась что-ли, говорю, а оказалось этот чурка подрулил и пока этих пять мешков таскал, то она влюбилась в него. Мухтар.. или как его, то ли Барбос... Мелкий такой, меньше тебя, грязный, как чушка, хуй знает, чем они их берут... Ну я охуел, прихожу и правда, пошёл нахуй, говорю, отсюда! Он за ножик, она за клюку, я дочке говорю "доча, хоть ты скажи ей", а она, мол, Мухтар мне как отец! Ах вы проститутки блять, в какую пору? Ты вчера его не знала, как отец нахуй! Заорал, да хули делать, вышел, там Артурка лазит возле ворот, говорит "деда", я его на руки, а он на чуробеса показывает и говорит "вон мой деда"! Ах ты гандон ёбаный, думаю, взял его и в крапиву закинул.. Эти сучки на меня с камнями выскочили, я съебал от греха подальше. Пришёл к маме, так и так, ну и живи, сынок, говорит. Я уже вот год с лихуем у неё, и в хуй не дую. Щас думаю - зачем женился?
— Во, а сами меня женить хотите, да ещё и сами снова жениться здесь.
Захохотали, Мишка поднял лист газеты.
— Так, чё тут пишут?
— Ну давай, читай!
— А тут картинка, - Миша поднёс лист к огню. - Тёлка в купальнике сфотана. Так, написано "мисс Америка тыща девятьсот восемисят седьмой год".
— Красивая!
— Ага, ясное дело!
— Видал сегодня, сколько здесь таких баб ходит? Тыщи наверное, у меня гла.. - Андрей резко сел.
Миша с испугом оглянулся, но никого рядом не было, он непонимающе уставился на Андрея.
— Вы чево, дядя Андрей?
— Да вот какая хуйня, Миша. Я всё думаю, чё тут не так, а теперь понял. - Андрей замолк, глядя перед собой.
— Чё поняли то? - испугался Миша.
Андрей согласился с собой в своей голове и кивнул.
— Ну правильно! Я за сегодня ни одного телефона здесь ни у кого не видел! И вчера тоже!
Они снова вышли в улицу, решая, куда повернуть. Пошли налево, как и шли до этого, тем более впереди виднелся перекресток.
— Санта-Моника.. - медленно прочитал Андрей надпись через дорогу, когда они дошли до конца улицы. - Въебали туда.
Они быстрым шагом перешли по полосатому переходу и нырнули в поток людей, идущих дальше, и скоро увидели недалёкую блестящую линию океана.
— Нихуя себе!
— Ага!
Впереди показался громадный пирс, полный шума воды и людей. Мамаши с колясками, загорелые мужчины в шортах с досками, толстые пожилые пары, азиаты, кафешки тут и там под открытым небом - весь этот кипящий людской котел заставил Андрея подумать, что утро вчерашнего дня, когда он ехал на отметку, было по меньшей мере лет пять назад. Ближе к океану воздух как будто стал уже другим, пахнув озоном.
— У меня ноги хохочут уже! - Андрей снимал кирзачи, сидя на песке. Они отошли от основной массы отдыхающих и забрались повыше, так что всё видимое жёлтое побережье теперь было под ними, а за спиной уже начинались живые изгороди богатых домовладений.
— Да выбросьте их нахуй, дядя Андрей! Я свои выкину точно! Нихуя, в зимних ботах ходить, когда тут на песке яйца жарить можно! - возбуждённо тараторил Миша, расшнуровываясь. Он разделся до трусов, лёг на бок, и, опёршись на локоть, стал с интересом смотреть вниз. Андрей откинул сапоги и закатал штаны до колен.
— Пожить бы тут, да, дядя Андрей? - мечтательно спросил Миша.
— Так ты уже живёшь.
— В натуре! Ну то есть.. Ну..
— Щас если эта зелёная хуйня не придёт и обратно нас не перекинет, то обживаться тут будем как-нибудь.
— Ага.
Редкие, небольшие порывы ветерка обдавали жаром.
— Женим тебя на негритянке!
— Да ну нахуй! - засмеялся, смущённо покраснев Миша.
— А чё такого? Они не люди что-ли?
— А вы сами тоже тогда женитесь!
— Ну я на белой женюсь, одной твоей чёрненькой хватит.
Миша громко захохотал и тут же замолк, увидев, как на него оглянулись двое проходивших мимо серферов.
Полежав, они пошли к людям и бродили по пляжу, потеряв счёт времени. Иногда останавливаясь около пустовавших столиков с недоеденным, они садились с хозяйским видом и подчищали за щедрыми и сытыми калифорнийцами. Куски пирогов, талое мороженое, кофе и многое другое порой давало о себе знать и тогда, не ища туалета, забайкальцы бежали в океан. До вечера искупаться пришлось аж по четыре раза.
День пролетел незаметно, как в детстве, и алое солнце, шипя, начало постепенно исчезать в солёной воде. С сумерками от океана потянул прохладный ветерок. Друзья поднялись обратно к месту, где разделись, вещи валялись на месте. Андрей нёс брошенную кем-то толстую газету, ещё днём он приметил много веточек вдоль железных заборов особняков, теперь насобирал их и принёс, разложив небольшой костёр.
— Поди не доебутся за огонь.. - понадеялся он, окинув взглядом почти обезлюдевший берег. Выплыла луна, шум прибоя стал впятеро громче.
— У тебя как фамилия-то? - раскладывая для лежанки оставшиеся от затопки листы газеты, вдруг вспомнил Андрей.
— Бузликов.
— Это не твоя мать в Улётах под мостом замёрзла в прошлом годе? - нахмурив память спросил он.
— Тётка! Тётя Ира. Мать то живая, я же говорил, что она меня из дома и выгнала, с ёбарем своим.
— Понятно. - помолчал Андрей, улегшись на самодельную постель. - А батя где?
— Батя погиб. - Миша пошурудил огонёк веткой, несколько искр взметнулись вверх.
— Бухой тоже?
— Не, он об магазин убился на мотоцикле.
— Говорю же - бухой.
— Да схуя, он вообще не пил. Его мать в магазин отправила, за томатной пастой, а возле там стоял его одноклассник, Володя, на "Юпитере", бабу свою ждал. Ну батя подошёл попиздеть к нему, а тот, типа, на Генка, прокатись. Ну батя сел, а Володя он же приколист всю жизнь, батя газ на полную въебал, а тот сзади за багажник приподнял и держит, колесо хуярит по воздуху, ну и резко бросил. Конечно батю восьмерками понесло, хули, он весил меньше меня, а я шестьдесят два, развернуло и в магазин в дверь, а там как раз Володина баба выходила с сумками. Ну батя с ней на крыле обратно в магазин и залетел, её в прилавок захуярил, а сам виском угадал об весы эти старинные. Бабе тоже пиздец.
— Нихуя себе! Ну а чё Володя?
Миша помолчал.
— Хохочет, хули ему...Придурку ёбаному, он же со справкой. Сам в дурдом ездит лежать, когда срок подходит.
— Дела блять.
— Ага.
Минуту молчали.
— А вы, дядя Андрей, у вас дети есть или жена?
— Есть, дочка двадцать один год, и жена. Проститутки ебучие блять. И ещё внук Артурка.
Но я с ними не живу, у матери кантуюсь.
— А чё так?
— Да прошлый год, блять, последняя... - Андрей прикурил веткой от костра и бросил пачку в огонь. - Прошлый год, в сентябре, как раз картошку копали, я на смену, в кочегарку пошёл, а по деревне чурки ездили, картошку закупали, ну своей говорю "меня не будет, пять мешков продай, если увидишь их", ну ладно, хули. Утром звоню, как раз чищу котел, домой то идти, чё, говорю, продала? А она мне, мол, домой не приходи, я замуж вышла. Ёбнулась что-ли, говорю, а оказалось этот чурка подрулил и пока этих пять мешков таскал, то она влюбилась в него. Мухтар.. или как его, то ли Барбос... Мелкий такой, меньше тебя, грязный, как чушка, хуй знает, чем они их берут... Ну я охуел, прихожу и правда, пошёл нахуй, говорю, отсюда! Он за ножик, она за клюку, я дочке говорю "доча, хоть ты скажи ей", а она, мол, Мухтар мне как отец! Ах вы проститутки блять, в какую пору? Ты вчера его не знала, как отец нахуй! Заорал, да хули делать, вышел, там Артурка лазит возле ворот, говорит "деда", я его на руки, а он на чуробеса показывает и говорит "вон мой деда"! Ах ты гандон ёбаный, думаю, взял его и в крапиву закинул.. Эти сучки на меня с камнями выскочили, я съебал от греха подальше. Пришёл к маме, так и так, ну и живи, сынок, говорит. Я уже вот год с лихуем у неё, и в хуй не дую. Щас думаю - зачем женился?
— Во, а сами меня женить хотите, да ещё и сами снова жениться здесь.
Захохотали, Мишка поднял лист газеты.
— Так, чё тут пишут?
— Ну давай, читай!
— А тут картинка, - Миша поднёс лист к огню. - Тёлка в купальнике сфотана. Так, написано "мисс Америка тыща девятьсот восемисят седьмой год".
— Красивая!
— Ага, ясное дело!
— Видал сегодня, сколько здесь таких баб ходит? Тыщи наверное, у меня гла.. - Андрей резко сел.
Миша с испугом оглянулся, но никого рядом не было, он непонимающе уставился на Андрея.
— Вы чево, дядя Андрей?
— Да вот какая хуйня, Миша. Я всё думаю, чё тут не так, а теперь понял. - Андрей замолк, глядя перед собой.
— Чё поняли то? - испугался Миша.
Андрей согласился с собой в своей голове и кивнул.
— Ну правильно! Я за сегодня ни одного телефона здесь ни у кого не видел! И вчера тоже!
>>32875
Они снова вышли в улицу, решая, куда повернуть. Пошли налево, как и шли до этого, тем более впереди виднелся перекресток.
— Санта-Моника.. - медленно прочитал Андрей надпись через дорогу, когда они дошли до конца улицы. - Въебали туда.
Они быстрым шагом перешли по полосатому переходу и нырнули в поток людей, идущих дальше, и скоро увидели недалёкую блестящую линию океана.
— Нихуя себе!
— Ага!
Впереди показался громадный пирс, полный шума воды и людей. Мамаши с колясками, загорелые мужчины в шортах с досками, толстые пожилые пары, азиаты, кафешки тут и там под открытым небом - весь этот кипящий людской котел заставил Андрея подумать, что утро вчерашнего дня, когда он ехал на отметку, было по меньшей мере лет пять назад. Ближе к океану воздух как будто стал уже другим, пахнув озоном.
— У меня ноги хохочут уже! - Андрей снимал кирзачи, сидя на песке. Они отошли от основной массы отдыхающих и забрались повыше, так что всё видимое жёлтое побережье теперь было под ними, а за спиной уже начинались живые изгороди богатых домовладений.
— Да выбросьте их нахуй, дядя Андрей! Я свои выкину точно! Нихуя, в зимних ботах ходить, когда тут на песке яйца жарить можно! - возбуждённо тараторил Миша, расшнуровываясь. Он разделся до трусов, лёг на бок, и, опёршись на локоть, стал с интересом смотреть вниз. Андрей откинул сапоги и закатал штаны до колен.
— Пожить бы тут, да, дядя Андрей? - мечтательно спросил Миша.
— Так ты уже живёшь.
— В натуре! Ну то есть.. Ну..
— Щас если эта зелёная хуйня не придёт и обратно нас не перекинет, то обживаться тут будем как-нибудь.
— Ага.
Редкие, небольшие порывы ветерка обдавали жаром.
— Женим тебя на негритянке!
— Да ну нахуй! - засмеялся, смущённо покраснев Миша.
— А чё такого? Они не люди что-ли?
— А вы сами тоже тогда женитесь!
— Ну я на белой женюсь, одной твоей чёрненькой хватит.
Миша громко захохотал и тут же замолк, увидев, как на него оглянулись двое проходивших мимо серферов.
Полежав, они пошли к людям и бродили по пляжу, потеряв счёт времени. Иногда останавливаясь около пустовавших столиков с недоеденным, они садились с хозяйским видом и подчищали за щедрыми и сытыми калифорнийцами. Куски пирогов, талое мороженое, кофе и многое другое порой давало о себе знать и тогда, не ища туалета, забайкальцы бежали в океан. До вечера искупаться пришлось аж по четыре раза.
День пролетел незаметно, как в детстве, и алое солнце, шипя, начало постепенно исчезать в солёной воде. С сумерками от океана потянул прохладный ветерок. Друзья поднялись обратно к месту, где разделись, вещи валялись на месте. Андрей нёс брошенную кем-то толстую газету, ещё днём он приметил много веточек вдоль железных заборов особняков, теперь насобирал их и принёс, разложив небольшой костёр.
— Поди не доебутся за огонь.. - понадеялся он, окинув взглядом почти обезлюдевший берег. Выплыла луна, шум прибоя стал впятеро громче.
— У тебя как фамилия-то? - раскладывая для лежанки оставшиеся от затопки листы газеты, вдруг вспомнил Андрей.
— Бузликов.
— Это не твоя мать в Улётах под мостом замёрзла в прошлом годе? - нахмурив память спросил он.
— Тётка! Тётя Ира. Мать то живая, я же говорил, что она меня из дома и выгнала, с ёбарем своим.
— Понятно. - помолчал Андрей, улегшись на самодельную постель. - А батя где?
— Батя погиб. - Миша пошурудил огонёк веткой, несколько искр взметнулись вверх.
— Бухой тоже?
— Не, он об магазин убился на мотоцикле.
— Говорю же - бухой.
— Да схуя, он вообще не пил. Его мать в магазин отправила, за томатной пастой, а возле там стоял его одноклассник, Володя, на "Юпитере", бабу свою ждал. Ну батя подошёл попиздеть к нему, а тот, типа, на Генка, прокатись. Ну батя сел, а Володя он же приколист всю жизнь, батя газ на полную въебал, а тот сзади за багажник приподнял и держит, колесо хуярит по воздуху, ну и резко бросил. Конечно батю восьмерками понесло, хули, он весил меньше меня, а я шестьдесят два, развернуло и в магазин в дверь, а там как раз Володина баба выходила с сумками. Ну батя с ней на крыле обратно в магазин и залетел, её в прилавок захуярил, а сам виском угадал об весы эти старинные. Бабе тоже пиздец.
— Нихуя себе! Ну а чё Володя?
Миша помолчал.
— Хохочет, хули ему...Придурку ёбаному, он же со справкой. Сам в дурдом ездит лежать, когда срок подходит.
— Дела блять.
— Ага.
Минуту молчали.
— А вы, дядя Андрей, у вас дети есть или жена?
— Есть, дочка двадцать один год, и жена. Проститутки ебучие блять. И ещё внук Артурка.
Но я с ними не живу, у матери кантуюсь.
— А чё так?
— Да прошлый год, блять, последняя... - Андрей прикурил веткой от костра и бросил пачку в огонь. - Прошлый год, в сентябре, как раз картошку копали, я на смену, в кочегарку пошёл, а по деревне чурки ездили, картошку закупали, ну своей говорю "меня не будет, пять мешков продай, если увидишь их", ну ладно, хули. Утром звоню, как раз чищу котел, домой то идти, чё, говорю, продала? А она мне, мол, домой не приходи, я замуж вышла. Ёбнулась что-ли, говорю, а оказалось этот чурка подрулил и пока этих пять мешков таскал, то она влюбилась в него. Мухтар.. или как его, то ли Барбос... Мелкий такой, меньше тебя, грязный, как чушка, хуй знает, чем они их берут... Ну я охуел, прихожу и правда, пошёл нахуй, говорю, отсюда! Он за ножик, она за клюку, я дочке говорю "доча, хоть ты скажи ей", а она, мол, Мухтар мне как отец! Ах вы проститутки блять, в какую пору? Ты вчера его не знала, как отец нахуй! Заорал, да хули делать, вышел, там Артурка лазит возле ворот, говорит "деда", я его на руки, а он на чуробеса показывает и говорит "вон мой деда"! Ах ты гандон ёбаный, думаю, взял его и в крапиву закинул.. Эти сучки на меня с камнями выскочили, я съебал от греха подальше. Пришёл к маме, так и так, ну и живи, сынок, говорит. Я уже вот год с лихуем у неё, и в хуй не дую. Щас думаю - зачем женился?
— Во, а сами меня женить хотите, да ещё и сами снова жениться здесь.
Захохотали, Мишка поднял лист газеты.
— Так, чё тут пишут?
— Ну давай, читай!
— А тут картинка, - Миша поднёс лист к огню. - Тёлка в купальнике сфотана. Так, написано "мисс Америка тыща девятьсот восемисят седьмой год".
— Красивая!
— Ага, ясное дело!
— Видал сегодня, сколько здесь таких баб ходит? Тыщи наверное, у меня гла.. - Андрей резко сел.
Миша с испугом оглянулся, но никого рядом не было, он непонимающе уставился на Андрея.
— Вы чево, дядя Андрей?
— Да вот какая хуйня, Миша. Я всё думаю, чё тут не так, а теперь понял. - Андрей замолк, глядя перед собой.
— Чё поняли то? - испугался Миша.
Андрей согласился с собой в своей голове и кивнул.
— Ну правильно! Я за сегодня ни одного телефона здесь ни у кого не видел! И вчера тоже!
Они снова вышли в улицу, решая, куда повернуть. Пошли налево, как и шли до этого, тем более впереди виднелся перекресток.
— Санта-Моника.. - медленно прочитал Андрей надпись через дорогу, когда они дошли до конца улицы. - Въебали туда.
Они быстрым шагом перешли по полосатому переходу и нырнули в поток людей, идущих дальше, и скоро увидели недалёкую блестящую линию океана.
— Нихуя себе!
— Ага!
Впереди показался громадный пирс, полный шума воды и людей. Мамаши с колясками, загорелые мужчины в шортах с досками, толстые пожилые пары, азиаты, кафешки тут и там под открытым небом - весь этот кипящий людской котел заставил Андрея подумать, что утро вчерашнего дня, когда он ехал на отметку, было по меньшей мере лет пять назад. Ближе к океану воздух как будто стал уже другим, пахнув озоном.
— У меня ноги хохочут уже! - Андрей снимал кирзачи, сидя на песке. Они отошли от основной массы отдыхающих и забрались повыше, так что всё видимое жёлтое побережье теперь было под ними, а за спиной уже начинались живые изгороди богатых домовладений.
— Да выбросьте их нахуй, дядя Андрей! Я свои выкину точно! Нихуя, в зимних ботах ходить, когда тут на песке яйца жарить можно! - возбуждённо тараторил Миша, расшнуровываясь. Он разделся до трусов, лёг на бок, и, опёршись на локоть, стал с интересом смотреть вниз. Андрей откинул сапоги и закатал штаны до колен.
— Пожить бы тут, да, дядя Андрей? - мечтательно спросил Миша.
— Так ты уже живёшь.
— В натуре! Ну то есть.. Ну..
— Щас если эта зелёная хуйня не придёт и обратно нас не перекинет, то обживаться тут будем как-нибудь.
— Ага.
Редкие, небольшие порывы ветерка обдавали жаром.
— Женим тебя на негритянке!
— Да ну нахуй! - засмеялся, смущённо покраснев Миша.
— А чё такого? Они не люди что-ли?
— А вы сами тоже тогда женитесь!
— Ну я на белой женюсь, одной твоей чёрненькой хватит.
Миша громко захохотал и тут же замолк, увидев, как на него оглянулись двое проходивших мимо серферов.
Полежав, они пошли к людям и бродили по пляжу, потеряв счёт времени. Иногда останавливаясь около пустовавших столиков с недоеденным, они садились с хозяйским видом и подчищали за щедрыми и сытыми калифорнийцами. Куски пирогов, талое мороженое, кофе и многое другое порой давало о себе знать и тогда, не ища туалета, забайкальцы бежали в океан. До вечера искупаться пришлось аж по четыре раза.
День пролетел незаметно, как в детстве, и алое солнце, шипя, начало постепенно исчезать в солёной воде. С сумерками от океана потянул прохладный ветерок. Друзья поднялись обратно к месту, где разделись, вещи валялись на месте. Андрей нёс брошенную кем-то толстую газету, ещё днём он приметил много веточек вдоль железных заборов особняков, теперь насобирал их и принёс, разложив небольшой костёр.
— Поди не доебутся за огонь.. - понадеялся он, окинув взглядом почти обезлюдевший берег. Выплыла луна, шум прибоя стал впятеро громче.
— У тебя как фамилия-то? - раскладывая для лежанки оставшиеся от затопки листы газеты, вдруг вспомнил Андрей.
— Бузликов.
— Это не твоя мать в Улётах под мостом замёрзла в прошлом годе? - нахмурив память спросил он.
— Тётка! Тётя Ира. Мать то живая, я же говорил, что она меня из дома и выгнала, с ёбарем своим.
— Понятно. - помолчал Андрей, улегшись на самодельную постель. - А батя где?
— Батя погиб. - Миша пошурудил огонёк веткой, несколько искр взметнулись вверх.
— Бухой тоже?
— Не, он об магазин убился на мотоцикле.
— Говорю же - бухой.
— Да схуя, он вообще не пил. Его мать в магазин отправила, за томатной пастой, а возле там стоял его одноклассник, Володя, на "Юпитере", бабу свою ждал. Ну батя подошёл попиздеть к нему, а тот, типа, на Генка, прокатись. Ну батя сел, а Володя он же приколист всю жизнь, батя газ на полную въебал, а тот сзади за багажник приподнял и держит, колесо хуярит по воздуху, ну и резко бросил. Конечно батю восьмерками понесло, хули, он весил меньше меня, а я шестьдесят два, развернуло и в магазин в дверь, а там как раз Володина баба выходила с сумками. Ну батя с ней на крыле обратно в магазин и залетел, её в прилавок захуярил, а сам виском угадал об весы эти старинные. Бабе тоже пиздец.
— Нихуя себе! Ну а чё Володя?
Миша помолчал.
— Хохочет, хули ему...Придурку ёбаному, он же со справкой. Сам в дурдом ездит лежать, когда срок подходит.
— Дела блять.
— Ага.
Минуту молчали.
— А вы, дядя Андрей, у вас дети есть или жена?
— Есть, дочка двадцать один год, и жена. Проститутки ебучие блять. И ещё внук Артурка.
Но я с ними не живу, у матери кантуюсь.
— А чё так?
— Да прошлый год, блять, последняя... - Андрей прикурил веткой от костра и бросил пачку в огонь. - Прошлый год, в сентябре, как раз картошку копали, я на смену, в кочегарку пошёл, а по деревне чурки ездили, картошку закупали, ну своей говорю "меня не будет, пять мешков продай, если увидишь их", ну ладно, хули. Утром звоню, как раз чищу котел, домой то идти, чё, говорю, продала? А она мне, мол, домой не приходи, я замуж вышла. Ёбнулась что-ли, говорю, а оказалось этот чурка подрулил и пока этих пять мешков таскал, то она влюбилась в него. Мухтар.. или как его, то ли Барбос... Мелкий такой, меньше тебя, грязный, как чушка, хуй знает, чем они их берут... Ну я охуел, прихожу и правда, пошёл нахуй, говорю, отсюда! Он за ножик, она за клюку, я дочке говорю "доча, хоть ты скажи ей", а она, мол, Мухтар мне как отец! Ах вы проститутки блять, в какую пору? Ты вчера его не знала, как отец нахуй! Заорал, да хули делать, вышел, там Артурка лазит возле ворот, говорит "деда", я его на руки, а он на чуробеса показывает и говорит "вон мой деда"! Ах ты гандон ёбаный, думаю, взял его и в крапиву закинул.. Эти сучки на меня с камнями выскочили, я съебал от греха подальше. Пришёл к маме, так и так, ну и живи, сынок, говорит. Я уже вот год с лихуем у неё, и в хуй не дую. Щас думаю - зачем женился?
— Во, а сами меня женить хотите, да ещё и сами снова жениться здесь.
Захохотали, Мишка поднял лист газеты.
— Так, чё тут пишут?
— Ну давай, читай!
— А тут картинка, - Миша поднёс лист к огню. - Тёлка в купальнике сфотана. Так, написано "мисс Америка тыща девятьсот восемисят седьмой год".
— Красивая!
— Ага, ясное дело!
— Видал сегодня, сколько здесь таких баб ходит? Тыщи наверное, у меня гла.. - Андрей резко сел.
Миша с испугом оглянулся, но никого рядом не было, он непонимающе уставился на Андрея.
— Вы чево, дядя Андрей?
— Да вот какая хуйня, Миша. Я всё думаю, чё тут не так, а теперь понял. - Андрей замолк, глядя перед собой.
— Чё поняли то? - испугался Миша.
Андрей согласился с собой в своей голове и кивнул.
— Ну правильно! Я за сегодня ни одного телефона здесь ни у кого не видел! И вчера тоже!