Красивый град, сияя цветом
Взошел в чудесный новый день.

А на скамейке, на Тверской
Сидят ослепший и слепой.

Слепой слепому объясняет
О красоте природы властной,
О ярких видах жизни страстной
И об изящном говорит.

Что лишь недуг приговорил
Но слушающий перебил:

«Родился я слепым котенком
Не разу не увидев свет.
Не видел красочных парадов.
Не видел никогда картин.

И ты мне что-то объясняешь
Пытаясь истину привить.
Но умолчал ты ненароком,
Пытаясь выглядеть пророком
Что слепоту ты приобрел!»
Слепой поднялся и ушел.

стих с прошлого утонувшего треда

Пришло время выдать на гора последнюю горочку словесной руды и дать итт треду отдых от себя ага, до завтра

N1
В век соцсетей

Нас пытает одиночество.
Мы кричим друг другу "Жив я!"
Мы вываливаем творчество,
Рвём мы когти,
Горло, жИлья.

Только это
"Глянь, вон я!"
Никому не нужно и за два
Рубля.
Только каждый
Каждый
Сам старается -
Глаз живых
Луч
Получить
Пытается
...
Мы пытаем одиночеством
Тех кто рядом с нами жив.
Отворачиваем мордочки,
Видеть спины заслужив.

N2
Вы обо мне совсем не плачете
Да и не знаете о мне.
Свои вы слёзы сами прячите,
Со мной страдая на равне.
Ищу я у людей сочувствия
И слезы мажу по щекам,
Не лучше ль просто за присутствие
Мне благодарным быть бы вам?

N3
Дни лета, вы скоро к концу подойдете,
Но все же пока зеленеет трава.
Пока не седа голова и идете
Без сильных задержек к раздумью слова.

Но осень придет и на сём повороте
Скупее и строже сомкнутся уста.
О, астры в цвету, вы меня всколыхнёте,
И сновь взбережу белизну я листа!

Спасение для охладелого сердца -
Из пламени ярого эти цветы.
Как будто горошины пряного перца
Взбодрят и добавят для чувств остроты.

Спокнись уже, графоманяще!
Всем добра!

>>27331 (OP)
Светит незнакомый нам вокзал,
Снова мы оторваны от дома.
Едут в бой фанаты ЦСКА,
В Питер им лежит одна дорога.

Будут они биться до утра,
За цвета родного клуба.
Чтобы не посмели их "друзья",
Упрекнуть в отсутствии духа.

ЦСКА клуб наш родной,
А усталость награда за смелость.
Судьбою ты нам отведён,
Чтоб о других нам не пелось.

Будем славу мы приумножать,
Клеить стикера где только можно.
И кричать с трибуны А,
Лучше нет на свете клуба.

Битва будет выиграна всегда,
Кубок точно должен быть армейским.
И конечно красно синие цвета,
Будут вдохновлять нас на победы!

Светит уж знакомый нам вокзал,
Снова все мы оказались дома.
Снова победил наш ЦСКА,
И конечно это аксиома

P.S Извините за ошибки

И, вскрывая мне бледное брюхо,
Не забудь, не забудь, дорогая:
Я в себе ношу литров пять
Отборного лютого яда.
Настойка бесстыжего смысла,
Концентрат идиотских решений,
Шесть пар рук в потайных карманах.
Я ношу его осторожно,
Я пью его строго по капле,
А тебе он в лицо, дорогая,
Отольётся смертельною дозой.

Не бросайся ножом мне под руку,
Не дразни пограничным надрезом —
Хирургии решимость бессильна,
Восемь скальпелей тут не помогут;
Только плетево хитрых узоров

Изо дня, и со дна протяну в день
Намотаю по нити на пальцы

Эта память значительно хуже,
Чем давление сока из гроздьев
Чем удар электрическим током —
Это память о том, что сам выбрал
Это выбор, в котором я предал

Я молился разлитому яду
Получая вседневно взаимность

Ты, в ладошки со мною играя,
Не забудь, не забудь, дорогая,
Шесть пар прячут ключи по карманам
И свитер такой же синий, никто не заметил подмены…

>>28219
Отель «Лето» — моя отставная герла
Та самая, что этой весной умерла
Сегодня, сегодня ко мне вгостипришла
Говорит: — Милый,я тебя ещё не забыла!..
Говорит: —Милый, ну, расскажи как дела?! -
Но гнилью пахнет мёртвое тело
Гнилью тянет из-под двери
Я знаю, с мёртвыми нельзя говорить…
Отель «Лето»...

Отель «Лето» - бизнес-номер "Июль"
Нет света, в стенах дыры от пуль
Нет нета и горячей воды
Повсюду крови засохшей следы
Снаружи силуэты могил
Могилы тех, кого ты любил
На плитах тени чёрной листвы...
Я знаю, мёртвые совсем не мертвы
Отель «Лето»...

Отель «Лето… Моя отставная герла
Та самая, что этой весной умерла
Открыла дверь без ключа и сверла
Говорит: — Милый, мне б добраться до твоего горла…
— Милый, ну, расскажи как дела?!.. —
В отеле в саванах бродят тела
Снаружи их голоса и внутри
Всё просто - с мёртвыми нельзя говорить!
Отель «Лето»...
Это — отель «Лето»...

Я в зог раздел зайду
Шестнадцать постов в час
Ищу там истину
Среди калОвых масс

Листая треды вниз
Своим большим пальцОм
Один лишь пивной дрист
Летит в моё лицо

Манделла петушидзе
Шалава модериха
Лахта ципсо и боты
Там нагнетают лихо

Там интернет не умер
И рептилойд не сдох
Про женщину и улей
Не помнит только лох

Там солнце ярче светит
И время там быстрей
Как буд-то в треды эти
Не заходил еврей

Дерьма поел не мало
Но истину познал
Ума больше не стало
Зато про узнал

Приехать с ней, уехать одному.
Быть человеком в маленьком окошке
плацкарта. Заварить пюре картошку
и думать что-то, вглядываясь в тьму
степную за стеклом. И нет тревог
Я осязаю стол - он в хлебных крошках.
На кофте шерсть чужой теперь уж кошки -
под хвост ей всё, теперь я одинок.
Лишь стук колёс, да храп вахтовика,
куда-то в Воркуту он с пересадкой,
свисает с верхней полки его пятка.
Должно быть, ему снятся облака,
похожие на рыб да лебедей,
под ними два сыночка и супруга,
и дом, и куры, остальная скука.
А я один. А я больше не с ней.
Ни дома, ни курей, ни облаков,
одна лишь тьма в окне моем холодном.
Спустя два года страшно стать свободным.
Я молод, я красив, я нездоров.
В вагоне уже выключили свет,
не сплю лишь я один во всём плацкарте,
который между точками на карте
перемещается туда, где нет
её, её тепла, её волос.
Пустует одинокая квартира.
Являюсь сам себе я конвоиром,
и мучает незаданный вопрос,
а больше то, какой бы был ответ.
Теперь лишь я да дальняя дорога,
Теперь мне стало страшно одиноко,
теперь попутчицы у меня нет.

Что такое память, знаешь?
Это россыпь диких звёзд,
Резкий поворот налево,
У собаки длинный хвост.

Провода как струны лиры,
Натянулись до предела,
Мыслей свежих, оголтелых,
И рефреном в толщу тела.

Чёрные как смоль ресницы,
Дикий взор сильнее дела,
И неровная улыбка
Свежим морем долетела.

Сладкий сон из сини ночи,
Сини ночи, синей строчки
Платье лёгкое намочим
И сбежим мы что есть мочи.

Звук колёс в канаве звонче,
Чем машины, плеер, гончий
Пёс, который жизни громче,
Унисона рослых кочек.

Что такое память? Может
Это листья, свет и кожа,
Полудикий луч на ложе
Намекающий о прошлом.

>>29745
Давайте напишу охуенное стихотворение, чтобы вы равнялись и не дрочили больше свои кнопочки, обсосы тупорылые.

Огонь, вода, земля и воздух,
Припёрднут был во сне анал,
Того, что сна секреты знал,
И, пока спал, изрядно срал.

Он срал во сне, в тени ночной,
Под одеялом цвета кала,
Из его чёрного анала
Всегда торчала колбаса
Имея форму колеса.

Он срал кружком, типично дело,
Что гений срёт по форме тела,
А его тело было гнуто,
Согнуто, пОгнуто, погнУто,
Вкруг свёртуто 16 раз,
Что глаз лица смотрел сейчас
В коричневато-красный глаз
Его очка

Во тьме запели два сверчка
Их песня разносилась в поле
Удобренном нашим героем
Что срал, был верен своей роли.

Ладно, ребят, давайте напишу новое.

Бежала Маша, торопилась.
Стучало сердце её, билось
Так, как не билось никогда.
За нею чёрная рука
Тянулась, чёрными когтями
За бедной Машенькой тянулась,
А Маша, плача и крича
Взывала к сердцу палача.

Палач, палач! Не режь беднягу,
Я знаю милого парнягу,
Что здесь живёт недалеко.
Его поймать весьма легко
Он здесь живёт неподалёку,
Недавно потерял он ногу,
Так что бежать не сможет он.
Его поймаешь ты в три счёта,
А дальше делай, что захочешь.

Рука тянуться перестала,
Девчуля на дороге встала.
Стоят, молчат, темно, тревожно.
Девчуля тихо, осторожно
Из-за спины из рюкзака
Вытягивает пацана.
Минуту тянет, тянет две,
На половину уже вылез.
Рука задумчиво теперь
В запастье пальцем чешет вырез
Тот расширяется и течь
Зловонным гноем начинает.

Кусками слизь ползёт на землю,
Девчонка тихо всё стоит.
Мальчонка вот уж во весь рост,
В парадном, только глаз подбит,
И нет ноги, как говорила
Девчонка, что его носила

Рука в кулак сжиматься стала
И подниматься над землёй,
Пацан болтает сам с собой,
Девчонка пятится спиной,
И тут удар! Всё затряслось,
Поднялся ветер над дорогой
Как свинка взвизгнул поц безногий
Всё то, что Машею звалось,
Теперь лежало красной лужей.
Рука покинула пейзаж.

И лишь как прежде просто так
С одной ногой стоял чувак
Раздвален дом его - рюкзак
Был чёрную рукой

Я все пытаюсь
Сердце построить,
Голые стены,
Красная мебель.

Я натыкаюсь
В пучину безмолвия.
Синие вены
Нежные веки.

Я бесталантен,
Я безнадежный.
Строки в груди -
Не живут на бумаге.

Хочется плакать,
Как же ничтожен
Этот порыв,
Что внутри разъедает.

Я пустой графоман.
Это бремя забытых.
Голоса одиноких
Умоляют услышать.

Имя нам легион
Нами книги изрыты
И тоскливые груди
Надоедливо дышат.

Ночной дозор идет, шагая
Ища неведомую тварь.
Деревня древняя, глухая
Опять зима, опять январь.

И лишь круг солнца опустился,
Лишь только скрылся желтый луч
Посёлок сразу погрузился
В мрак мертвых лес и грузных туч.

Как только Новый год проходит,
Как только станется январь,
Находит злище на деревню
Приходит из лесу к ним тварь.

Никто не видел и не знает
Его лица, его плачевны.
Но каждую ночь пропадает
Один ребенок из деревни.

И каждый год одно и то же,
Предвидим ваш немой вопрос:
Откуда тварь та появилось?
Он дочь ночей и сын он грез.

Ночной дозор идет, шагая
Ища неведомую тварь.
Деревня древняя, глухая
Опять зима, опять январь.

Ванечка в тиктоке пляшет
А Ахмед хохлов ебашит
Он героем возвратится
На завод пойдёт трудиться
Заведёт детей, жену
Будет пополнять казну
Он России послужил
И гражданство заслужил

А у Вани вся забота
Пиздеть мамке про работу
“Я кривой, больной, несчастный,
А на дядю труд напрасный
Вот как Путин твой уйдёт
Так пойду я в киберспорт
Я награды возьму в доте
Жить мы будем как в Европе!..”

Ваня фантазёр и спорщик
Как то раз, покушав борщик
На софе устав лежать
Он пошёл в ТЦ гулять
Там в дверях Ахмеда сшиб
(Тот, сказать, и сам спешил
За подарками жене)
Лицо Вани как в огне

Позабыв, что не в инете
Ваня начал кукарекать:
“Черножопым здесь не место
И не можем жить мы вместе
В Душанбе своё вали
И приплод свой забери!”
Возмущался Ваня, пел
И Ахмед тут не стерпел

За грудки его хватает
И как брату поясняет:
“Раз не хочешь ты трудиться
Родине служить, плодиться
Так вали в свою Европу
И лижи там неграм жопу
А Россия — будет нашей
Под Аллахом станет краше!”

В чём, скажи, не прав Ахмед?
Пусть брюзжал я словно дед
Но поведал вам рассказ
Всё как есть и без прикрас
Я не Лермонтов, не Пушкин
Звать меня — Степан Кукушкин

Хорошо, предположим, что там в глубине
Обитает невидимый всем часовщик.
Я — спираль, я — пружина, я струнный колок,
Кокон в нитях, и нити тяну на себя.
Ближе-дальше. Бросок, поворот,
Исходя из текущих позиций…

Предположим, что я — высоты офицер.
Голод армии, тиф на обозах
И обязанность мира — обузой.

Хорошо, я там есть. Предположим, как стук по струне
Молоточком в сукне. Как педалью в паркет.
Я тяну рычаги и сжимаю гудок.
Я растянут на звоннице, вбит в позвонки.
Предположим, ты правда знаток той игры?
Хорошо. Значит, мне по тебе горевать:
эта музыка — бой, а не просто марш.
Насекомых король, крылья пущены в фарш —
Я. Вишу в пустоте между музой и мной.
Вот где ужас — он в том, что вокруг пустота!
Здесь должны были литься фонтаны и песнь,
Неразрывное mezzo, в котором меня,
Предположим, бы не было. Было бы не…

Больше был!
Много больше,
чем символом веры,
Символичной высокой фигуркой на досках,
Слишком выточенной утонченно.
Мои щепки и пыль: были — я, стали — пешки…

Хорошо ли, давай предположим,
Выставлять короля на фронтир?
Выводить ли ферзя, словно нынче — эндшпиль?
Словно вся наша жизнь — это только эндшпиль?
Мне так жаль,
Что и ты, как и я,
Обладаешь не больше, чем властью...
Не в объятиях стоишь - в пустоте, над пюпитром...