Глава побивает рекорды по вариантам интерпретации событий. Нам остается только попытаться найти среди них наиболее логичный (?).

Микасу накрывает, когда она летит с Леви убивать Эрена. Повсюду по второму кругу идет ад, едва воссоединившиеся семьи разрушены, едва примерившиеся элдийцы и марлийцы снова враги, пусть и не по своей воле, демон продолжает двигаться. Этот ад проклинают уже все и хотят только чтобы он закончился, а виновник поплатился. Микаса так же, как и все, находится на гране, она хочет домой, и ее сознание под влиянием головной боли воскрешает этот «дом» – их с Эреном время мирной жизни до начала манги. Вот только воспоминание со спящим у дерева маленьким Эреном быстро сменяется тем, что воспоминанием быть не может.

Какой бы природы ни были видения, которые посетили Микасу (ментальная атака со стороны Эрена/червя/Имир, параллельная вселенная, ее личный мир путей) это правдоподобный вариант того, что было бы, откажись Эрен от своих намерений. Мы знаем, что, еще не покинув разведотряд в Марли, он колебался и ужасался собственному выбору, он еще не был той холодной функциональной машиной, что мы видим сейчас. И ответ Микасы на вопрос, почему она с ним, скорее всего, мог бы на него повлиять: ведь Эрен только что пережил жуткую сцену с Рамзи, и его метания достигли пика. Не зная, что делать, он, по сути, перепоручил выбор Микасе. Не случайно она размышляет о последствиях своего ответа, когда Эрен рушит стены и объявляет геноцид – это прям жирный намек от автора, что тот разговор между Эреном и Микасой имел колоссальное значение.

Итак, мы видим, что было бы ответь Микаса честно – разрываясь между «скотобойней» на Острове и геноцидом всего остального мира, Эрен зацепился за вариант Микасы и просто самоустранился, отказавшись от выбора между «большим и меньшим злом», чтобы дожить спокойно свои 4 года ради ее счастья. Они сбежали вдвоем, бросив все и всех, договорившись не вспоминать о том, что кроме их домика в лесу существует еще какой-то внешний мир. Но Микасе приходит видение из «параллельной «нашей» реальности», где она сражается. Обещание о молчании нарушено, и в ответ Эрен просит ее выкинуть шарф после его смерти – чтобы забыть его и жить свободной. Он просит забыть его еще раз спустя 4 года (лицо осунулось, появились титанские складки) перед своей смертью, последний раз обнимая Микасу. Можно заключить, что и в этой реальности он считал, что зависимость Микасы от него – это ошейник, который сковывает ее, но здесь выбрал заботу о ней вместо жестокого разрыва. Микаса держит голову умирающего Эрена, шепча «увидимся». Эрен смотрит на нее уже полузакрытыми глазами, и это именно те кадры, которые мы видим от его лица в самом начале манги, когда маленький Эрен просыпается под деревом. Возможно, той истории, которой мы были свидетелями на протяжении многих лет, предшествовал именно этот вариант развития событий.

А что же Микаса в реальности, где Эрен пошел по пути геноцида? Она видит это видение альтернативной реальности, и оно внезапно придает ей сил и решительности так, что Леви удивляется. Вместо того чтобы выкинуть шарф, она надевает его и говорит, что не сможет забыть Эрена – а значит идет против его воли. Что же ее так окрылило в этом воспоминании? Быть может осознание, что без всего, что уже произошло, и без ее собственного решения поставить точку на судьбе Эрена, никакого «дома» не было и не будет. Она летит к нему красиво, со счастливым одухотворенным лицом, как на свидание, но чтобы убить. Та тень личности, которая осталась от Эрена в его голове поднимает глаза и видит СВОБОДНУЮ Микасу. Может быть, поэтому на последнем фрейме их поцелуй выглядит, как поцелуй влюбленных, а не акт некрофилии?