Чертов эро-саннин, думает Наруто; Джирайя снова оставил его одного и отправился «собирать материал» для своих дурацких книг. И это тогда, когда он должен был тренировать его!
Наруто чувствует себя неуютно, просто стоя на месте у барной стойки, и потому начинает оглядываться по сторонам.

Людей здесь не очень-то и много, что странно — поздним вечером в таких местах должно быть полно народа, но, возможно, этот бар не слишком популярен. Наруто видит троих мужчин за столом в углу — они пьют, смеются и кричат; парочку, которая выглядит здесь совершенно неуместно — Наруто бы никогда Сакуру-чан сюда не привел! — и последний посетитель — стоящий рядом с ним шиноби, который смотрит на свой нетронутый напиток, кажется, о чем-то задумавшись.

Впрочем, он почти сразу чувствует пристальный взгляд Наруто — и поворачивается к нему, вопросительно приподняв бровь. Его лицо закрыто маской, совсем как у Какаши-сенсея, и лучше понять его эмоции невозможно.
Наруто хмурится, замечая перечеркнутый символ на протекторе. Шиноби ловит его взгляд и безразлично пожимает плечами.
— Ты отступник, — указывает на очевидное Наруто.
— Не трясись, — равнодушно отзывается шиноби. — Ты меня не интересуешь. Вряд ли я получу за тебя достойную награду. Слабаки вроде тебя обычно ничего не стоят.
Наруто ведется, сам того не осознавая, и возмущенно восклицает:
— Я не слабак, даттебайо! Когда-нибудь я стану Хокаге!
За маской понять сложно, но, кажется, шиноби улыбается — совсем немного, будто слова Наруто его забавляют.
— Хокаге, значит, — повторяет он, жестом подзывая бармена.
Наруто складывает руки на груди, отворачиваясь — ему не нравится, когда кто-то сомневается в его способностях, но он не успевает что-то придумать в ответ, когда шиноби вдруг пододвигает к нему стакан саке.
Наруто вскидывает голову, непонимающе моргая — неожиданно и странно, что незнакомец решил вдруг его угостить — даже подозрительно.
— Выпьешь со мной? — предлагает он, и в его голосе ни намека на враждебность — хотя какой хороший шиноби станет выдавать свои намерения?
Впрочем, они ведь оба сейчас не на миссии.
— Мне вроде как нельзя, — неуверенно бормочет Наруто, но все же берет стакан. — А, ладно! — Он делает большой глоток и тут же кашляет — он никогда не пробовал алкоголь, и вкус оказывается совершенно не впечатляющим. Разве что в плохом смысле.
На этот раз шиноби откровенно смеется.
— Думаю, с тебя хватит.
Наруто даже не спорит, качает головой и делает несколько глубоких вдохов.
— Наверное, это просто не мое, — бормочет он.
— Это нормально, — шиноби пожимает плечами. На удивление, он не торопится уходить или заканчивать разговор, и Наруто не против — он понятия не имеет, когда Джирайя собирается объявиться, и стоять тут без дела еще час или дольше ему не слишком хочется.
— Ты здесь по какому-то делу?
— Не совсем. Можно сказать, это мой выходной, — он слегка хмурится, — и я не привык работать бесплатно.
Он имел в виду, что не станет пытаться убить Наруто? Мог бы сказать это проще. Но все же Наруто слегка расслабляется.
— Ты? — Он не кажется особенно заинтересованным, но пока он не возражает против разговора, Наруто это устраивает.
— Я жду эро-саннина... моего, хм, сенсея, — Наруто слегка неловко, и называть Джирайю сенсеем странно — пусть даже по сути это так и есть. — Он сказал, что пойдет собирать материал для своей новой книги, но я знаю, что он просто будет наблюдать за женщинами на горячих источниках. — Он кривится, и шиноби бросает на него странный взгляд.
— Тебе, значит, это не интересно?
— Не... то чтобы, нет. — Наруто чувствует себя еще более неловко и быстро меняет тему. — Он на самом деле крутой шиноби, но он никогда не учит меня ничему полезному. Серьезно, я выучил только одно дзюцу. — Наруто сомневается, что его новому знакомому действительно есть дело до его жалоб, но даже если он просто притворяется, что ему не все равно, он по крайней мере составляет ему компанию, — и Наруто может признаться себе, что именно это ему нужно сейчас.
И если Джирайя разозлится, когда вернется, что ж, он сам виноват, что бросил Наруто вот так.

Шиноби — он так и не назвал Наруто своего имени, а спрашивать было неудобно, — неожиданно придвигается ближе, и Наруто понимает, что смотрит ему прямо в глаза.
И его глаза... странные, ярко-зеленые и словно светящиеся; хотя, возможно, это просто так отражается в них свет.
— В чем дело? — спрашивает он, и Наруто понимает, что молчал довольно долго. Шиноби смотрит на него странно, но Наруто не может понять, с какой эмоцией.
— Ни в чем, — неуверенно бормочет он и отводит взгляд, вспоминая, что так нагло пялиться не слишком-то вежливо.
Шиноби зачем-то накрывает его ладонь своей, горячей и сильной, и Наруто замирает, не зная, как реагировать.
А в следующую секунду его уже целуют — жестко и уверенно; и когда только он успел снять маску?
Второй поцелуй в его жизни, и тот не с Сакурой-чан, подумать только, — но почему-то Наруто не хочет его отталкивать. Он даже отвечает, неловко поначалу, но быстро подстраиваясь — и ему нравится.
Шиноби отстраняется и смотрит на Наруто, все еще не отпуская его руки.
— Так что?
— Я... не против? — полувопросительно говорит Наруто.
Может, у него не так уж много опыта во всем этом, но он понимает, к чему все идет — и все же не возражает, хотя и удивляется себе.

Они даже не доходят до номера — он прижимает Наруто к стене прямо в темном коридоре, и Наруто не может — не хочет его останавливать.
Это быстро, неловко, жарко и невыносимо хорошо — до того, что он не может сдержать стонов, и сердце бьется суматошно. Наруто не знает толком, что и как делать, и повторяет за ним — цепляется за его плечи, чтобы только не упасть; голова кружится и из мыслей только — еще.
Он целует Наруто в шею, слегка кусает; немного больно, но это только усиливает удовольствие. Его руки проникают под одежду, скользят по разгоряченной коже, и в какой-то момент Наруто просто перестает осознавать реальность, сильнее прижимаясь к нему.
И все хорошо, даже больше — пока Наруто не вспоминает, что даже его имени не спросил, и это кажется неправильным — он должен это знать.
И он отстраняется, упираясь руками в его плечи, смотрит прямо в глаза — слегка удивленные.
— В чем дело? — спрашивает он — неожиданно обеспокоенно. — Хочешь остановиться?
— Н-нет, — выдыхает Наруто. — Все нормально, я только... как тебя зовут?
Какое-то время он молчит, все так же непонимающе глядя на него — но затем усмехается и говорит:
— Какузу.
Наруто кивает, снова притягивает его к себе, поражаясь собственной дерзости.
— Я Наруто, — сбивчиво говорит он, и голос почему-то дрожит.
Какузу обнимает его — почти бережно, и Наруто тяжело дышит, пытаясь прийти в себя; смущение вновь накрывает с головой — это вышло куда более неловко, чем он ожидал.
— Успокойся, — говорит Какузу — с явным весельем, но и как-то понимающе. — Наруто.
Есть что-то в том, как он произносит его имя, и Наруто даже не может толком объяснить, что — выражение, чувство, — но он перестает об этом думать, да и о чем угодно вообще, когда Какузу снова целует его.

Он даже не помнит, как они все-таки добираются до номера, где все продолжается — и Наруто совершенно теряет контроль. Руки Какузу, кажется, касаются его одновременно везде, и он не перестает его целовать — даже когда губы начинают болеть, а легкие — почти гореть от недостатка кислорода. И это сводит с ума, острое удовольствие и понимание неправильности происходящего. Смутно вспоминается — откуда он только это знает, — что должно быть больно, неприятно, но его страхи оказываются беспочвенными — они даже не заходят так далеко, и все равно хорошо и так правильно. Наруто обнимает Какузу руками за шею, притягивая к себе, целует беспорядочно, просит еще, сильнее, — и получает, до самого утра, пока мысли не начинают путаться, а вместо слов — остаются лишь бессвязные стоны.
Уже отключаясь, совершенно выдохшийся, Наруто чувствует легкое прикосновение чужих губ к своим, и вместе с тем — приглушенное, едва различимое «мой».
Но не может быть уверен, что ему не показалось.