Луффи обедал с Рейли. Ему было очень не по себе в моменты, когда ему приходилось смотреть прямо в серо-бурое, пообносившееся лицо Рейли, и потому он был счастлив, когда в ресторане на Сабаоди метрдотель посадил их не напротив, но рядом.
Ему, обедающему со стариком, было 19 лет, закончился второй год его тренировок, он только что прибыл на Сабаоди, ждал своих накам и, кажется, имел все основания на то, чтобы считать себя восходящей звездой. Однако, прислушиваясь к мерной, монотонной болтовне старика, он, иногда с опаской опять взглядывая в месиво его лица, думал, что не дай бог так вот заканчивать жизнь. «Мне это не грозит,— убеждал себя он,— я — другой, я буду и Роджером, и Ньюгейтом, хотя я здесь и новичок. Я не стану старым алкоголиком».
«А вдруг нет?— донеслось до него из глубочайших недр его, оттуда, где прятался неуверенный отрок, над которым в свое время на родном островке смеялся Шанкс. — А вдруг нет? Вдруг я не смогу опять совершить самого главного, того движения, того короткого взмаха ножом по щеке, чтобы показать презрение к боли, когда все смотрят, и очень стыдно, и очень страшно, вдруг так и простою всю пиратскую попойку у стены?»
В ресторане шумела и плескалась бессмысленная жизнь, как она плескалась до этого уже с полстолетия. В добавление к обычной, богатой и сытой «богеме», к пиратам, дозорным и местным жителям, по меньшей мере две компании моделей и фотографов оказались сегодня вблизи столика, за который метрдотель посадил старика и медленно восходящую звезду-пирата. Время от времени юные девушки на длинных ногах, поколыхивая телами, проходили мимо в туалет, освежить краску на губах, и пират, отвлекаясь от старческих историй, завистливо посматривал вслед каждой девке. Еще позавчера он сам настоял на том, чтобы сопровождавшая его императрица амазонок Боа Хэнкок, спавшая с ним в одной постели, отстала со своими притязаниями немедленно, но вот уже наслаждался видом вихляющихся бедер, колыхающихся волос и оголенных ног…
Старик больше не смотрел на женское мясо. Член, очевидно, у него уже не стоял. Взамен старик с жаром говорил о том, что он убежденный пират (двадцать лет уже он почти каждый день бесплатно бухал в местных тавернах, рассказывая упоительные истории о Роджере, его пиратский дух приносил ему ощутимый доход), вообще о жизни своей, о накамах своих, о своем Роджере… О том, как меняются тенденции и вообще расстановка сил каждые пять или десять лет, и что у него уже целый ворох листовок с наградами, которые устарели, пересажали всех пиратов, и что у него скопилась масса дружков в Импел Дауне, которые тоже устарели…