– Как еще работали по Америке?

– Да по-всякому, – ухмыляется В.С. – Последнее, что я делал лично – это химеру по общей теории относительности. Смысл был такой, что она расистская, потому что в разработке не участвовал ни один негр. У них в академических кругах такое сразу приживается, два раза стучать не надо. Но в основном внедряли социализм. Изюмин говорил так: еще десять лет проживу, и будет там совок образца семьдесят девятого года. Никто трех отличий не найдет.

– О, да он был циник.

– Еще какой, – кивает В.С. – Все время повторял – у них там будет не республика, а сказка с нашим концом. Сначала введем диктатуру меньшинств. То есть не самих меньшинств, ясное дело, а прогрессивных комиссаров, говорящих от их имени. А еще лучше комиссарш. И одновременно прокурорш. Таких непонятно откуда взявшихся кликуш, перед которыми все должны будут ходить на цирлах и оправдываться в твиттере под угрозой увольнения. Назовем это диктатурой общественного мнения. Потом отменим свободу слова под предлогом борьбы с hate speech – для всех, кроме наших. А затем посадим на царство какую-нибудь дурочку-социалистку или Берни. И получим вместо Америки большую невротизированную Венесуэлу с триллионными долгами.

– По оценкам Изюмина, это получалось?

– Не то слово. В последние годы его подразделение работало над формированием критической культурной ситуации, которую он называл «deplorables vs. unfuckables»…

Голгофский на всякий случай хмыкает.

– Если вы посмотрите, – продолжает В.С., – чем живет современная Америка, вы увидите, что дело практически сделано. То есть свой план «Барбаросса» Изюмин выполнил. Ему оставался один последний удар. Финальная, так сказать, процедура. И в этот момент наше руководство решило Изюмина остановить.

– Почему?

– Я думаю, в Кремле просто испугались. Там ведь сообразили, чем вызван этот медийный шум о кремлевских ботах в твиттере, вмешательстве и этой фабрике троллей. Американское разведсообщество дало понять, что разгадало наши методы. Они, конечно, не могут рассказать широкой публике, что всю их гендерную шизу придумали в русских спецслужбах – они оскорбят своих левых и покажутся конспирологами. Но что произойдет, если республиканскому сенату на секретном заседании предоставят доказательства, что вся американская политкорректность создана на ферме ГРУ? Наверное, они сразу поднимут в воздух стратегическую авиацию…

Голгофский задумчиво кивает.

– Было даже более важное соображение, – продолжает В.С. – В Кремле пришли к выводу, что уничтожать Америку нам невыгодно. Знаете, как с Римом – его многие не любили, но когда он рухнул, поднялось такое геополитическое цунами, что утонули все враги. Америка – это позвоночник современного мира. Мы можем не любить ее, но если сломать этот позвоночник, плохо будет всем. В том числе и нам. Последствия будут непредсказуемыми. Руководство это понимало, а Изюмин закусил удила… Говорил, что Америка никакой не Рим, а Карфаген, прикинувшийся Римом. А мы – это Рим, который назначили Карфагеном. Или нас надо в жертву принести, или их. Его спрашивают – кому в жертву-то? А он на лося нашего показывает и хохочет: мол, ему, кому же еще… Юмор у него был своеобразный.

– Да уж.

– И еще по лаборатории прошел один слух…

– Какой?

В.С. машет рукой.

– Неважно. Короче, наверху врубили заднего. Изюмину велели прекратить все работы по программе «ИЛК», но он все-таки решился завершить свою Царь-химеру. И когда наверху узнали, что она уже развернута…

Голгофский чувствует холодок под ложечкой. Этого выражения он раньше не слышал.

– Подождите-подождите, – перебивает он, – не так быстро. Что это за Царь-химера?

– Химера последнего удара. Ноосферная супербомба мощностью в пятьдесят тысяч индюшек. Как бы замковый камень в том здании, которое Изюмин строил двадцать лет. Завершающий аккорд.

– Можете точнее описать, что это такое?

– Ну… как бы объяснить. Все те изменения, которые группа Изюмина произвела в американской культуре, в принципе американцам по отдельности понятны и видны. Они их кое-как анализируют, рефлексируют и так далее. Но вот целостной и ясной картины той мрачной тюрьмы, которую построило для них ГРУ, у американцев пока нет. Они по старинке считают себя благородной республикой, продвигающей идеалы добра и свободы. И вот, чтобы раскрыть американцам глаза…

– Как Вию, – вставляет Голгофский.

– Вот именно… чтобы заставить их ясно увидеть ту шизофреническую оруэлловскую звероферму, которой стала Америка в результате трусливой диверсии российских спецслужб, и была разработана Царь-химера.

– Что должно было случиться после ее активации?

– Никакого конкретного события. И одновременно сразу многое. У американцев словно спала бы с глаз пелена. Рассеялись бы иллюзии, еще скрывающие от них жуткую панораму их новой реальности, созданной на Объекте-12. Это, конечно, невероятно подкосило бы американский дух. Результаты были бы катастрофичны.

– Можете чуть подробнее?

– Я могу, но мне неловко.

– Почему?

– Знаете, Изюмин формулировал техническое задание на Царь-химеру в очень эмоциональных, неприличных и сексуально окрашенных терминах. Даже неудобно повторять – вы можете подумать, что это мои слова и мысли.

– Ничего, мы на работе, – отвечает Голгофский. – Валяйте.

– Ну… Там был заложен, например, такой ударный фактор, как неверие в свободную прессу. После активации Царь-химеры американцы должны были увидеть своих корпоративных журналистов как… Почему-то в техзадании это было прописано по-французски: les putes sans peur et sans reproche. Бляди без страха и упрека, которые даже за пять минут до атомного взрыва будут работать над своим резюме. Чувствуется рука гулаговского масона – наверное, использовали старые архивные наброски. Еще, помню, там было выражение «сучки в витрине».

– Почему в витрине?

– Знаете, сегодня журналисты формируют себе в твиттере профессиональный профиль, где представлены все их мнения и оценки. Заводят как бы такую витринку, где их хозяйство разложено по прилавку – чтобы проще было нанимать. Царь-химера заставила бы американцев воспринимать журналистов как порноактеров, ежедневно выкладывающих в сеть свои снимки с воткнутыми в интимные отверстия матрешками… А самих порноактеров она заставила бы соревноваться, кто засунет матрешку глубже.

– Очень странно. Почему вдруг матрешки?

– Изюмин имел в виду борьбу прогрессивных журналистов с российской дезинформацией и угрозой.

– Угу, теперь понятно. Еще что-то?

– Была запланирована циничная атака на политических лидеров свободного мира. После активации Царь-химеры американцы остро ощутили бы, что вашингтонский сенатор и голливудская актриса – это одна и та же профессия, только актриса сосет у Харви Вайнштейна, а сенатор у Биб… Извините, дальше уже начиналась такая конспирология, что стыдно повторять. В идеале, говорил Изюмин, любой западный политик, не являющийся безусловным и очевидным подлецом, должен быть объявлен русским агентом.

– К какому результату это должно было привести?

– Американцы почувствовали бы, что живут не в свободной республике, а в гнилой олигархической империи и их страна – такая же точно управляемая демократия, как сами знаете кто, с таким же избирательным правосудием, подтасованными выборами и лежащей в основе всего ложью. Разница только в том, как конкретно организован тоталитарный менеджмент и где спрятана подтасовка… Это Изюмин так формулировал. Я лично вовсе не…

– Да понимаю, понимаю, – цедит Голгофский, – иначе вы бы к нам не пришли. Продолжайте.

– И, конечно, атака на культуру. Такая же безрадостная картина – завывающий над пустыней реальности славóй («В.С., наверное, хотел сказать «самум», – отмечает Голгофский, – иначе фраза непонятна»), синтетическое голливудское сало, обязательная реклама спецслужб, дрессированные творцы в своих сетевых витринках и торопливо приспосабливающиеся к левой повестке корпорации, распускающие в духовной тьме свою хайтек-паутину для сбора монеток с глазниц будущих мертвецов…

– О как. Это все?

– Нет. Самое главное – удар по identity. Царь-химера как бы создавала кривое зеркало, где американец видел на своем месте зависимое, запуганное и предельно озабоченное личным выживанием существо, от которого на каждом шагу требуется демонстрация верных политических взглядов и казенного патриотизма. Таким же примерно был советский человек семидесятых. Поэтому конечная линия развертывания химеры была обозначена так: современная Америка – это тоталитарный совок семьдесят девятого года с ЛГБТ на месте комсомола, корпоративным менеджментом на месте КПСС, сексуальной репрессией на месте сексуальной репрессии и зарей социализма на месте зари социализма…

– Что, – иронично спрашивает Голгофский, – и никакой разницы господин Изюмин не видел?

– Видел, – отвечает В.С. – Разница, говорил он, в том, что в совок семьдесят девятого года можно было привезти джинсы из Америки, а сегодняшняя Америка – это такой совок, в который джинсы уже никто не привезет. Из того совка можно было уехать, а из этого некуда. И «Голоса Америки» в нем тоже нет и не будет. Только три чуть разных «Правды» и один многоликий бессмертный Брежнев, который яростно борется сам с собой за право отсосать у Биб… Нет, ну это уже конспирология. Но вы только представьте себе – двуполый самооплодотворяющийся Брежнев, который никогда не умрет.

– Мрачновато, – говорит Голгофский. – Но сравнение с Советским Союзом звучит натянуто. Похоже, генерал Изюмин просто ненавидел прогресс.

– Да нет же, – отвечает В.С. – Как вы не понимаете? Дело не в идеалах, которые провозглашает американская культурная революция. Дело в том, что все эти идеалы – просто намалеванные на кумаче дацзыбао над строящейся зверофермой. Американцы этого не видят, потому что никогда в таком месте еще не жили. А нам это очевидно, потому что это наш национальный архитектурный стиль.

Голгофский кивает. Информатор продолжает:

– Формируемое царь-химерой тройное неверие – в политику, в медиа и в будущее – должно было полностью сокрушить американскую душу. А затем следовало дождаться очередной большой рецессии, чтобы материальный кризис наложился на духовный. Тогда, говорил Изюмин, в Америке начнутся войны клоунов…

– Простите? Может быть, клонов?

– Нет, именно клоунов. Изюмин имел в виду вторую американскую революцию.

– А что это значит? Ее что, будут делать клоуны?

– Нет. Во всяком случае, не только. Изюмин говорил, что американцы называют свою реальность «clown world». Каков приход, таков и бунт. Сначала запылает цветная во всех всех смыслах революция, которая сильно подпалит здание цирка. Затем будет гибридная гражданская война, а потом к власти придет военная хунта, где соберутся нормальные люди. И вот с ними уже можно будет вести диалог. Таков был дьявольский план ГРУ, заложенный в Царь-Химеру.

– Значит, Царь-химера уже развернута?

– Насколько я знаю, да, – отвечает В.С. – Но она не была активирована. Триггер был известен только Изюмину. Он хранился в сейфе в его кабинете. Но после его… Ну, того несчастья, которое с ним произошло, в сейфе ничего не нашли.

– А что представлял собой этот триггер?

– Царь-химера имела стандартный твиттерный запал. То есть ее активировал обычный твит. Надо было примерно шестьсот раз загрузить его в американские ветки – хотя бы в качестве ответа на другие твиты – и в массовом американском сознании началась бы неостановимая цепная реакция прозрения…

– Получается, – хмурится Голгофский, – вы построили бомбу огромной разрушительной силы, а взрыватель от нее куда-то пропал?

– Получается, так, – отвечает В.С.

– А эта Царь-химера может быть активирована случайно? Вдруг кто-нибудь наберет такой же точно твит?

– Это практически исключено. В стратегические твиттерные запалы вставляется защитный код из спецсимволов. Вероятность, что кто-то повторит всю комбинацию вместе со словами, ничтожна…

– У кого этот активатор может быть сейчас?

– Я не знаю, – отвечает В.С. – У Изюмина дома было множество обысков. Ничего не нашли. Может быть, он просто заучил этот твит наизусть…

– И поэтому ваше руководство нейтрализовало Изюмина, – задумчиво повторяет Голгофский.

– Я думаю, что Изюмин сам во всем виноват, – отвечает В.С. – Мог бы тихо жить на пенсии. Но за пару дней до своего… несчастья он разослал всем сотрудникам в личку один мэйл, который очень напугал наше руководство. Сейчас…

В.С. лезет за телефоном – и читает с экрана:

«Братья и сестры! К вам обращаюсь я, друзья мои! Наглые, продажные, насквозь лживые американские медиа уже несколько лет употребляют слово «русский» точно так же, как фашистская пресса употребляла слово «еврей». И это вполне нормально с точки зрения американских левых, содрогающихся при неправильном подборе гендерного местоимения. В ходу ежедневно обновляющиеся версии электорального навета… Из нас с вами ударными темпами делают новых евреев. Вспомним историю. У довоенных евреев было две проблемы. Первая – они долго надеялись, что все обойдется. Вторая – у них не было бомбы. Мы тоже верим, что все обойдется. Скоро бомбы не будет и у нас, потому что ее сделают бесполезной. Сейчас последние минуты, когда мы можем что-то изменить… Мужайтесь/женствуйтесь…»

– Ого, – присвистывает Голгофский. – Звучит серьезно. А что это за электоральный навет, про который он говорит?

– Он утверждал, даже в узком кругу, что мы на самом деле не вмешивались в американские выборы. Делали вообще все, кроме этого, но туда не лезли – потому что от президентских выборов зависит только меню Белого дома. Мы же не идиоты воевать с голограммами. Якобы это активное мероприятие ЦРУ по обработке собственного населения.

– В чем его смысл?

– Ну как в чем. Если вы скажете вменяемому американцу, что в Америке демократия, он скорей всего тихонько засмеется – там все знают, что живут при олигархии. Но если вы сообщите ему же про атаку на американскую демократию, он гневно сожмет кулаки – и некоторое время, возможно, действительно будет верить, что живет при демократии. Что называется, имплицитно. Это наша старая технология рефлексивного контроля – как у вас ее называют, «refleksyvny kontrol». Изюмина больше всего возмущало, что у нас технологии тырят.

– Понятно. Значит, ваше начальство решило, что Изюмин собирается…

– Вероятно, да, – говорит В.С. – Изюмин часто называл Царь-химеру бомбой. Был шанс, что Изюмин попробует ее активировать без санкции руководства.

– Но если разработанное им оружие действительно было непобедимо, почему это вас пугало?

– Знаете, – отвечает В.С., – я все-таки скажу про слух, который ходил по лаборатории в последние дни нашей работы. Он не слишком правдоподобный, но решайте сами. Якобы американцы получили доступ к нашим новейшим ноотехнологиям, усовершенствовали их и разработали химеру ответного удара. Сверхмощный ноосферный пенетратор под названием «MOAS». Его характеристики показались нашим лидерам такими впечатляющими, что… Возможно, с Америкой заключили какой-то тайный договор о ноосферном ненападении. Но доподлинно мне ничего не известно. Вашим лучше это знать.